Наталья ДУБОВА: "Фигурное катание "под шубой" заканчивается"
Первым делом я хотел бы спросить, почему на чемпионате Европы вас не было в "kiss&cry corner" рядом с Мариной и Гвендалем?
-- К спортсменам пускают только двух человек -- как правило, это главный тренер и хореограф.
-- Но случаются исключения к чемпионам Европы пробились оба испанских хореографа.
-- Но они же энергичнее, моложе, потом их меньше знают. Им надо показаться. "Kiss&cry" -- то место, где тренеры и хореографы поддерживают спортсменов, но одновременно и рекламируют себя. Здесь подлинные чувства мешаются с коммерческим расчетом. А чего больше, зависит от конкретного случая.
-- Расскажите про ваш случай с Мариной и Гвендалем. Как вы нашли друг друга?
-- Мой муж Семен всегда очень симпатизировал Марине, даже тогда, когда я работала с канадцами (с Шей-Линн Бурн и Виктором Краатцем). То есть мы напрямую конкурировали с французами. Борьба шла не на жизнь, а на смерть.
И знаменитый судейский скандал в Нагано был как раз связан с этой борьбой. К соперникам ведь трудно относиться справедливо, особенно в танцах. Но что меня подкупало во французской паре, так это их азарт и честолюбие. Потом я рассталась с канадцами и впервые за многие годы смогла наблюдать за выступлениями сильнейших пар отвлеченно, с трибуны. И тогда я увидела в Марине и Гвендале то, что в пылу борьбы просто не могла увидеть: его романтизм, ее огненность, их соединенность в, казалось бы, несоединимом. Я оценила их. Из этой симпатии возникло желание помочь им. Мне казалось странным, что соотечественники Кардена, Шанель, Сен-Лорана и Диора выступают в каких-то аляповатых костюмах, сшитых, как выяснилось, в России. И потом, их оригинальные танцы казались мне не совсем удачными. Марина -- открытый человек, на мой взгляд, даже слишком. Я подошла к ней в Ванкувере на чемпионате мира и сказала: "Марина, позволь мне дать тебе один совет". Она с живостью откликнулась. Я сказала: "Мне кажется тебе нужно перестать быть русской. Вспомнить, что ты представляешь Францию -- страну, которая дала тебе все, что ты сегодня имеешь -- материальное благополучие, любовь, славу, орден Почетного Легиона, в конце концов". Мы говорили долго, о том, что в паре должен проявляться не только характер партнеров, но и своеобразие, шарм той страны, которую ты представляешь. Мы говорим "Франция", и вот что приходит на ум в связи с этой страной -- блеск, остроумие, легкий эксцентризм, мода, вкус. Я поделилась с Мариной и еще одним наблюдением. Я сказала, что она как бы заслоняет партнера. Порывистость, натиск душевных чувств -- это, конечно, здорово. Но опять же все это олицетворяет скорее Россию, чем Францию. А в Гвендале есть все, что ожидают увидеть в истинном французе, -- галантность, сдержанность, независимость.
-- Как отнеслась к вашим словам Марина? Все-таки вы не слишком польстили ей.
-- Она нашла важным то, что я ей сказала. Мы стали говорить о будущем сотрудничестве, и первое, что я ей посоветовала сделать, -- окружить себя командой профессионалов. Мне хотелось бы думать, что в том, что в этом сезоне рядом с французской парой оказались молодые испанские хореографы, есть и моя заслуга. Но мне очень не хотелось бы, чтобы у кого-то сложилось ощущение, что я пытаюсь украсть чью-то славу. У них прекрасный тренер (Мариэль Буше-Зазуи. Прим. И.П.) -- терпеливый, житейский мудрый человек и блестящий профессионал. Это она их сделала такими сильными, какие они есть.
-- Ситуация, при которой состоявшийся тренер без ревности допускает к работе со своими лучшими учениками другого состоявшегося тренера, совершенно немыслима в нашем спорте. Представьте себе, как, скажем, Чайковская просит помочь Тарасову поработать со своей парой или наоборот, бред.
-- Да, это с самой лучшей стороны характеризует Мариэль. Но, наверное, дело не в какой-то ее ангельской доверчивости. Просто все-таки я долго работаю в фигурном катании. Меня знают, знают, что я не жулик, что не буду интриговать. Хотя я чувствую, что могла бы дать ребятам больше, если бы мы жили не по разные стороны океана.
-- Возвращаясь к тому, с чего вы начали разговор с Мариной в Ванкувере. Насколько за этот сезон Анисина и Пейзера "офранцузились"?
-- Надеюсь, вы понимаете, что я говорила только об образе, а не требовала от Марины забыть русский язык, вкус борща и содержание фильма "Бриллиантовая рука". Определение "французский" надо толковать широко. Да, несомненно, Марина и Гвендаль стали более французской парой -- более стильной, более гармоничной и более чувствительной к чужим культурам -- это тоже черта Франции. Заявляю определенно: у Анисиной и Пейзера -- лучший в этом сезоне оригинальный танец. По нему мы можем почувствовать подлинный дух фламенко. Это такое фламенко, после которого все остальное кажется карикатурой на фламенко, в лучшем случае -- имитацией. Их произвольная программа, напротив, небесспорна -- она может нравиться и не нравиться. Зато в ней есть идея, стиль и новизна, это программа французской пары. Но вот что в Марине поистине неистребимо -- это ее готовность выслушивать первого встречного, лишь бы он говорил на русском. Будучи чуть ли не самой популярной спортсменкой Франции, она позволяет, чтобы к ней подходили какие-то люди из села Кукуево и спокойно высказывали свое мнение по поводу ее выступлений, мнение, как правило, замешенное на желчи и зависти.
-- А где это Кукуево и кто там живет?
-- Кукуево почему-то считается частью России. Хотя на мой взгляд -- это отдельная территория. По форме управления -- это что-то вроде семибоярщины. И по форме одежды -- там ходят в шубах в закрытых помещениях. В Кукуеве считают, что они представляют русскую культуру в фигурном катании. И мне невыносимо больно оттого, что русский стиль иногда путают с кукуевским стилем. Когда я вижу, как Кукуево представляет русскую культуру, мне хочется махать руками и кричать: "Дамы и господа, не верьте -- это не Россия". Жители Кукуева знают толк в том, как набивать карманы деньгами. Но при этом они не считают нужным тратить деньги на образование. Потому что собственно умение набивать карманы шуб деньгами они считают главной жизненной наукой.
-- Боже, Наталья Ильинична, кого вы имеете в виду?
-- Никаких разоблачений. Плохая реклама -- тоже реклама. Кукуево это не лицо, а явление. Кукуево в некотором смысле правит бал в фигурном катании.
-- А у вас, кстати, есть шуба?
-- Осталась. Шуба в советском фигурном катании была знаком отличия, маршальской шинелью. У меня очень долго не было шубы, и я, конечно, страстно ее хотела. Мне казалось, что в шубе ты как-то иначе будешь чувствовать себя в фигурном катании, что она даст тебе какие-то особые права и даже изменит твой взгляд на мир. Однажды в ГУМе я набрела на меховой отдел, в котором прежде никогда не бывала. И запала на очень дорогую по тем временам и, как мне теперь видится, очень плохую шубу. Потом я, воодушевленная, поехала в обнове на какой-то турнир, не помню уж на какой. И там выяснилось, что купила не совсем правильную шубу. На моей норки были сшиты поперек, а на правильной шубе должно быть сверху вниз.
-- Вы сейчас вспоминаете об этом смеясь. А ведь тогда все было всерьез. Когда вы перестали серьезно относиться к шубам?
-- Первый раз я почувствовала себя неудобно в шубе на Олимпийских играх в Калгари 1988 года. Нас экипировали в белку. Мы шагали в этих белках на параде открытия, а рядом были люди в спортивных куртках из других стран. И у меня не было никакого чувства превосходства по отношению к ним. Напротив, мне казалось, что мы выглядим как-то странно в этих шубах и что, наверное, это не то отличие от остального мира, которым стоит гордиться. А потом я увидела игровой фильм, посвященный знаменитой французской паре Изабелль и Поль Дюшене. Там была не очень симпатичная дама. Она расхаживала по коридору дворца спорта в шубе. Я поняла, что это карикатура на меня. Я не хочу зло потешаться над нашим прошлым. Понятно, почему мы так хотели быть в шубах: мы были бедными, но были готовы потратить все свои деньги и набрать еще долгов, чтобы показаться богатыми. Но богатые на самом деле редко надевают шубы.
-- Время шуб проходит, но танцы на льду, по природе своей наиболее тесно связанный с искусством и модой вид олимпийской программы, оставляют впечатление культурного захолустья: в дизайне костюмов торжествует дешевая претенциозность, новаторскими считаются хореографические открытия 40-летней давности, а самой востребованной остается эстетика "концерта деятелей искусств для трудящихся". Откуда это отставание -- от бедности? Или наоборот: бедность -- это следствие дефицита профессионалов?
-- Я думаю, второе. Люди из Кукуева не заинтересованы в том, чтобы в фигурном катании появлялись профессиональные дизайнеры и хореографы, а не профессиональные изготовители танцевальных подделок. Заработать побольше, ничего не потратив, -- вот принцип кукуевского бизнеса. Приглашать профессионалов -- это значит делиться деньгами и славой. Теоретически, и эта теория не кажется мне утопией, танцы могли бы быть интегрированы в модную индустрию -- знаменитые бренды могли бы вкладывать деньги в танцы, но это может произойти только в том случае, если танцы будут делать профессионалы. Но Кукуевом движет инстинкт самосохранения -- никого не пускать со стороны. Я за то, чтобы в танцы приходили новые люди, а тренеры занимались тем, чем должны заниматься, -- постановкой техники катания.
-- Вы участник большой олимпийской драки. Анисина и Пейзера считаются одними из главных претендентов на золото. Ваши пары прежде участвовали в борьбе за самые высокие места. Насколько изменились правила игры?
-- Я давно в танцах, я знаю, что здесь почем, но я абсолютно искренне, если угодно, наивно убеждена, что если ты будешь выше других на 10 голов, то ни с кем драться не придется. Надо просто кататься, хорошо кататься, а царапаются пусть другие.
-- А где же взять эти 10 голов в танцах, где каждый по-своему мерит головы?
-- Значит, нужно так работать, чтобы ни у кого никаких сомнений не возникало. Нужно, чтобы все, как когда-то у Торвилл и Дина, все совпало -- и что, разве кто-нибудь оспаривал то, что они лучшие?
Лозанна -- Москва