Джо Познански. «Почему мы любим футбол: 100 моментов истории». Введение
Дисклеймер.
Начать блог я хотел с простой, но в то же время интересной книги. Выбор в итоге пал на Why We Love Football: A History in 100 Moments / Почему мы любим футбол: 100 моментов истории. Автор Джо Познански – достаточно известный американский журналист, поработавший в Sports Illustrated. Он больше пишет о бейсболе, но не забывает и о футболе, следствием чего стала эта книга.
WHY WE LOVE FOOTBALL: A HISTORY IN 100 MOMENTS / ПОЧЕМУ МЫ ЛЮБИМ ФУТБОЛ: 100 МОМЕНТОВ ИСТОРИИ
Автор – Джо Познански
Посвящается Марго, Элизабет и Кэти …. и Тейлор Свифт, которая каким-то образом их всех объединяет
Пролог
Я вспоминаю одну футбольную историю.
В 1976 году суровый лайнбекер Дик Баткас — к удивлению почти всех — начал делать себе имя как актер. Он сыграл водителя скорой помощи в черной комедии «Маманя, Бюст и Живчик». Еще у него была получившая признание критиков роль [1] в фильме «Гас» о югославском муле [осле], который забивал 100-ярдовые филд-голы.
Его решение стать актером после многих лет, когда он был самой жестокой и устрашающей силой в футболе, вызвало у спортивных журналистов и игроков немалое удивление и недоумение.
«Ворчун Дик Баткас, окончивший с отличием Иллинойс, теперь актер?» — спросил чикагский колумнист Боб Верди.
Так и было. Насколько жестким игроком был Дик Баткас? Его имя, писал колумнист Los Angeles Times Джим Мюррей, звучало, как «слоги гибели». Баткас девять лет играл на позиции центрального лайнбекера за «Чикаго Беарз» и в это время, по памятной фразе американского непристойного поэта Дэна Дженкинса, он «придавал раннерам причудливые формы».
«Он гнался за тобой так, словно ненавидел тебя всю жизнь», – говорил раннинбек Пол Хорнунг.
«Дик Баткас ненавидел всех», – добавлял Дьякон Джонс. «Мне кажется, он даже ненавидел самого себя».
«Я никогда не хотел никого намеренно обидеть», — возразил Баткас. «Если только это не было, знаете ли, что-то важное, типа матча лиги или что-то в этом роде».
Насколько сильно? Одного случая достаточно: однажды, во время игры против «Бронкос», Баткас так сильно ударил раннинбека Флойда Литтла, что после игры Литтл сказал: «Мое тело чуть не превратилось в жидкость». После розыгрыша обычно безжалостный Баткас подошел к Литтлу, чтобы проверить, все ли с ним в порядке.
«Конечно», — сказал Литтл, удивленный тем, что Баткаса это заботило.
«Тогда почему ты в нашем хаддле?» — спросил Баткас.
Ни один игрок в истории профессионального футбола не доводил подлость и ярость до уровня Баткаса. Но это футболист Дик Баткас.
Трагический актер Дик Баткас был совершенно другим. Его партнерша по фильму «Маманя, Бюст и Живчик» Рэкэл Уэлч просто обожала его. Она была озадачена, как кто-то мог говорить о нем что-то плохое.
«Мне нравится все в Баткасе», — сказала она. «Он забавный. Он обаятельный. Почему люди говорят о нем такие гадости?»
В этот момент один из членов команды сказал: «Да. Только не трогай футбольный мяч».
1 – «Гас» не сделает карьеру ни одному из многочисленных актеров и комиков», — написал кинокритик из Буффало Хэл Кроутер. «Лично я считаю, что Дик Баткас демонстрирует небольшие признаки таланта и мог бы быть очень смешным при правильном сценарии».
Введение
«Бейсбол начинается весной, в пору новой жизни. Футбол начинается осенью, когда все умирает» – Джордж Карлин
Я живу двойной жизнью. Внешне на публике, я увлечен поэзией и бейсболом, движим романтикой, изучаю историю.
«Стэн Мьюзайл, говоришь?» — мог бы я заметить на вечеринке, надев твидовый пиджак с заплатками на локтях. «А ты знал, что у Стэна Мьюзайла было ровно 1815 хитов и дома, и на выезде? Разве это не говорит прямо о математических ритмах бейсбола и жизни?»
«Я слышал, как вы спорили о назначенном отбивающем?» — мог бы я вставить, встревая в разговор возле сырной тарелки. «Забавно: вы знали, что попытки ввести в бейсболе должность назначенного отбивающего предпринимались еще в 1891 году? Ха! Кажется, Гарри Трумэн сказал: «Нет ничего нового в мире, кроме истории, которую вы не знаете». И, о, вы знали, что Трумэн был первым президентом, сделавшим церемониальный первый бросок левой рукой?» [1]
Ой, до меня дошло: я, как бейсбольный болельщик, на самом деле довольно высокомерный.
Но это то лицо, которое я показываю миру.
У меня есть и другое лицо, другая сторона, часть меня, о которой, как говорит Джек Николсон в «Нескольких хороших парнях», я не рассказываю на вечеринках. Это часть меня, которая предпочитает серые дни, которая наливается жизнью, когда дни становятся короче, которая пробуждается с руганью в адрес телевизора или поглощением барбекю на парковке стадиона, или криком на Джона Элвея, или погружением в сон, подсчитывая количество стартовых квотербеков, которые были у моего родного «Кливленд Браунс» с начала века.
Да, я футбольный болельщик. Я...
...Нет, погодите. Теперь не могу выбросить это из головы, всех этих трагических квотербеков «Браунс». «Браунс» покинули Кливленд после сезона 1995 года, чтобы играть в Балтиморе. Я был на той последней домашней игре. Каково это было? Это было как будто наблюдать за собственной операцией на открытом сердце без анестезии. Однако в 1999 году они вернулись — ну, новая команда под названием «Браунс» пришла в город (переименованные «Рэйвенс» остались в Балтиморе), и с 1999 года «Браунс» были настоящей катастрофой: у них были стартовые квотербеки — глубокий вдох — Тим Коуч (которого первым выбрали на драфте), Тай Детмер, Даг Педерсон (который позже привел «Филадельфию Иглз» к победе в Супербоуле), Келли Холкомб, Люк Маккаун, а также его брат Джош Маккаун (Джош был на самом деле хорошим Маккауном, и его следует поставить первым), Джефф Гарсия, Трент Дилфер, Чарли Фрай, Дерек Андерсон, Кен Дорси, Брэди Куинн и Брюс Градковски. Уф. Это непросто.
Но мы только начинаем. У них также были Кольт Маккой, Джейк Деломм, Сенека Уоллес и коллега-философ Таддеус Льюис, и Брэндон Уиден, и Джейсон Кэмпбелл, и Брайан Хойер, и Спергон Уинн (вероятно, лучший Спергон, когда-либо игравший в НФЛ), и Коннор Шоу, и сам Джонни Футбол, Джонни Мэнзел (которого они задрафтовали по совету бездомного) [2] и Роберт Гриффин III, и Коди Кесслер. Абсурд, да?
Ой, простите, еще ДеШон Кайзер, и Кевин Хоган, и Тайрод Тейлор, и Бейкер Мэйфилд (который снялся во множестве классных рекламных роликов), и Кейс Кинум, и Ник Малленс, и Джейкоби Бриссетт, и Дешон Уотсон (только не заставляйте меня говорить о нем), и Джефф Дрискел, и Дориан Томпсон-Робинсон, и П. Дж. Уокер, и Джо Флакко.
Думаю, это все. Избавлю вас от необходимости считать: это тридцать семь разных квотербеков... Подождите, нет, на самом деле тридцать восемь. Я забыл про Остина Дэвиса. Как я мог забыть Остина Дэвиса? Дважды выходил в стартовом составе в 2015 году. Оба раза проиграл.
К тому времени, как вы это прочтете, «Браунс», вероятно, добавят еще парочку.
Да, я немного более фаталистичен как футбольный болельщик. Думаю, все футбольные болельщики хотя бы немного фаталистичны. Карлин был прав. Бейсбол — это новая жизнь; День Открытия — это новые начинания. Футбол... ну не знаю. В бейсболе всегда есть надежда, что лучше всего описано в стихотворении «Кейси на бите», когда все выглядело мрачно для Мадвиллской девятки.
Некоторые встали, чтобы уйти в глубоком отчаянии. Остальные
Цеплялись за надежду, что вечно рождается в человеческой груди...
Это было бы совсем другое стихотворение, если бы оно называлось «Кейси готовится к броску».
Некоторые встали, чтобы освистать соперника, их лица покраснели от страха.
Остальные, подавленные, обвинили судей и потребовали голову тренера...
Карлин был абсолютно прав в своей знаменитой фразе «Бейсбол и Футбол».
В бейсболе есть седьмой иннинг, а в футболе — двухминутное предупреждение. Футбол – это дауны (Как там внизу?), а в бейсболе — апы (Кто наверху?)
И еще есть такое замечательное сравнение:
В бейсболе во время игры на трибунах царит атмосфера пикника. Эмоции могут быть сильными или слабыми, но неприятных моментов не так уж много.
В футболе во время игры можно быть уверенным, что как минимум двадцать семь раз ты захочешь лишить жизни другого человека на трибунах.
Это кажется таким правдивым. И еще есть что-то труднообъяснимое. Каждый год в 2000-х в качестве репортера я отправлялся посмотреть хотя бы один бейсбольный матч «Окленд Атлетикс». Там было солнечно. Форма «Атлетикс» сияла зеленым и золотым, вокруг бегали дети, а болельщики были приветливы и дружелюбны. Это было настоящее ощущение пикника. Один болельщик даже хотел угостить меня пивом.
Кроме того, каждый год я как репортер отправлялся посмотреть хотя бы один матч «Окленд Рэйдерс», и это место казалось мрачным, зловещим, словно ад из «Безумного Макса». Люди были одеты как пираты и мародеры. Из их плеч торчали шипы. Несколько человек бросили в меня пивом.
Бейсбол и футбол, понимаете разницу?
Только — и мне потребовалось слишком много времени, чтобы это осознать — это были одни и те же люди. Болельщики бейсбола — это футбольные болельщики. Футбольные болельщики — это бейсбольные болельщики.
Многие из нас живут двойной жизнью.
О КАЖДОМ ДЕТСТВЕ ЕСТЬ СВОИ ЛЕГЕНДЫ, полагаю, и ключевым моментом в моей собственной является то, что я родился в день Супербоула I. Как рассказывали снова и снова, я родился первым в своей семье, не только раньше моих братьев, но и раньше всех моих кузенов, поэтому нервы в семье были на пределе. Родственники на разных континентах ходили взад-вперед, беспокоились и с нетерпением ждали новостей в тот январский день 1967 года.
Все, кроме моего отца, который, как гласит семейная легенда, спокойно сидел в зале ожидания, наблюдая за первым Супербоулом [3] между «Грин-Бей Пэкерс» и «Канзас-Сити Чифс».
«Как ты можешь сидеть там и смотреть футбол?» — моя бабушка по материнской линии громко накричала на него — во всяком случае, так известно из нашей семейной легенды — и в этот момент папа сказал что-то вроде того, что это не просто какой-то футбольный матч, а Супербоул.
Эту историю часто использовали, чтобы объяснить, почему я вырос таким фанатом футбола. Чего еще можно было ожидать? Мой отец смотрел Супербоул, когда я родился. Отец моей матери – переживший Холокост человек, который презирал все игры настолько сильно, что каждое утро аккуратно вытаскивал спортивный раздел, чтобы с радостью выбросить его в мусорное ведро на кухне, прежде чем начать читать настоящие новости, — никогда не мог понять, почему его старший внук тратил свое время и энергию на такую ерунду, на эту нелепость, как он это называл.
Не думаю, что он когда-либо полностью простил моего отца за то, что он смотрел Супербоул, когда ему следовало бы нормально ходить взад-вперед, нервно ожидая моего рождения.
Но дело вот в чем – в сюжете есть поворот в духе М. Найта Шьямалана.
Я родился не в день первого Супербоула.
Я узнал об этом только в колледже. Меня воспитывали с уверенностью, что первый Супербоул был в день моего рождения. Это было одно из первых мест в моем каталоге памятных исторических дат. Высадка на Луну состоялась 20 июля 1969 года. Президент Кеннеди был застрелен 22 ноября 1963 года. Перл-Харбор бомбили 7 декабря 1941 года.
А первый Супербоул был в день моего рождения, 8 января 1967 года.
Только это не так. Первый Супербоул состоялся неделю спустя, 15 января 1967 года.
Когда я сообщил семье эту сокрушительную новость – неужели все было ложью? – они настаивали, что мой отец СМОТРЕЛ футбол, когда я родился. Но как такое возможно? Я родился на неделе отдыха перед Супербоулом. Футбола по телевизору не могло быть. И именно тогда я впервые узнал, что с 1960 по 1969 год НФЛ, чтобы дать отпор новоявленной Американской Футбольной Лиге, организовала утешительный матч, который они проводили в Майами под названием «Плей-офф Боул».
В этой игре встречались команды, занявшие вторые места в каждой конференции. Винс Ломбарди называл ее «лузерским боулом для лузеров».
В этот день я родился в Кливленде, штат Огайо, в день «лузерского боула для лузеров». И мой отец внимательно смотрел эту бессмысленную игру. Какие у меня вообще были шансы?
С самых ранних лет моей жизни футбол был неотъемлемой частью моей жизни. Я любил бейсбол, конечно, баскетбол, теннис, соккер – любой вид спорта, на самом деле. Но мои отношения с футболом были чем-то гораздо бОльшим и сложным, чем любовь. Первый сезон, который я помню, был в 1975 году. Мне было восемь лет. «Браунс» проиграли первые девять игр сезона.
В 1977 году в шестом классе за день до экзамена по естествознанию, к которому я не готовился, «Браунс» чуть не отыгрались и не обыграли «Питтсбург Стилерс», благодаря запасному квотербеку и штатному стоматологу, доктору Дэйву Мэйсу. Было близко. Поражение ввело меня в штопор. Тот тест я провалил.
Когда мне было двенадцать лет, мне «пришлось» пойти с отцом на школьный урок полового воспитания. Все, что я помню, это как я бежал к машине после урока и слушал, как Дон Кокрофт забил филд-гол за секунду до конца игры, обеспечив «Браунс» победу над «Кольтс» со счетом 13:10.
Ничто не имело для меня бОльшего значения, чем футбол. В 1980 году одноклассник пригласил меня на какую-то поминальную службу по Джону Леннону, который погиб ранее на той неделе. Насколько я помню, он сказал, что там будет девушка, в которую я был влюблен. Я отказался и вместо этого смотрел, как «Браунс» проигрывают «Викингам», когда Ахмад Рашад поймал «Хэйл Мэри» в конце матча.
Когда я был второкурсником в старшей школе, я пропустил дебаты – что стоило мне понижения оценки на две буквы – чтобы посмотреть (по телевизору), как «Браунс» проигрывают «Нью-Йорк Джетс» со счетом 14:13. Кстати, результат тогда не имел значения. «Браунс» выбыли из гонки за плей-офф несколькими неделями ранее.
Я думал о футболе — в частности, о «Браунс», но и обо всем остальном футболе — практически каждую минуту каждого дня. Во время скучных уроков (а я считал почти все свои уроки скучными) я писал длинные футбольные истории, просто чтобы скоротать время. Я предсказывал чемпионов, праздновал моменты, прославлял игроков и тренеров, выплескивал гнев. Я никогда не думал показывать эти заметки кому-либо. Они не были предназначены для чтения.
Истории просто лились из меня. Футбол просто лился из меня. С годами эта одержимость во многом угасла. Футбол может быть сложно любимым видом спорта по ряду причин, особенно из-за насилия и опасности. Когда я рассказал другу, телевизионному продюсеру Майклу Шуру, что пишу книгу «Почему мы любим футбол», он спросил: «Это книга из одного слова, и это слово — ‘кровожадность’?»
Но даже Майк не может бросить футбол. Он внутри нас. Работая над этой книгой — описывая все эти невероятные моменты, игроков и чудеса, — я чувствовал, будто вернулся в старшую школу, и футбол снова лился из меня. Я терял голову бесчисленное количество раз. Возможно, единственное отличие заключается в том, что, когда я вышел из последнего запоя написания футбольных историй, я не сидел перед контрольной по алгебре, казавшейся мне совершенно бессмысленной.
ЭТА КНИГА НЕ СОДЕРЖИТ НИКАКИХ инструкций. Вы можете читать ее как угодно — с начала до конца, с конца до начала, открыть на любой странице и просто начать. Внутри вы найдете сто причин, почему мы любим футбол, из всей футбольной истории — не только профессионального, но и студенческого, школьного футбола, и множество других бонусов, которые вы получите бесплатно при покупке этой книги! [4]
Ну, сами увидите.
Я думаю, что это также сто величайших моментов игры, и я использую слово «величайший» как общее определение. Я искал что-то очень конкретное в этих моментах. Когда я выбирал моменты для своей последней книги «Почему мы любим бейсбол», я использовал своего рода формулу:
(В+У+Э) × Н = Великий момент!
В – это Важность розыгрыша. У обозначала его Уникальность: была ли эта игра в чем-то уникальной? Э обозначала Эмоции. Наконец, Н обозначала Невероятность.
В футболе, по сути, эмоции это главное. Футбол — это игра постоянных эмоций, взлетов до небес, падений до подземелий, кипящей ярости, вздохов облегчения, неудержимой радости, которая тут же подавляется, потому что был выброшен флаг.
Во время бейсбольного матча вы расслабляетесь, общаетесь с друзьями, вспоминаете…
Во время футбольного матча вы живете и умираете, живете и умираете снова.
Мой друг Майкл Малвихилл, руководитель отдела исследований и анализа Fox, лучше всего объяснил это:
«Итак, — спросил он меня, — как ты думаешь, какое самое большое событие вне поля в бейсболе?»
Подумав об этом, я сказал: «Наверное, это ежегодное введение в Зал Славы в Куперстауне». Зал Славы бейсбола, безусловно, самый обсуждаемый, спорный, заветный и почитаемый Зал Славы во всех видах спорта. Каждый год десятки тысяч людей посещают этот труднодоступную маленькую деревню в штате Нью-Йорк, чтобы они могли почтить память своих героев, вспомнить детство и стать частью истории бейсбола.
«Хорошо», — сказал он. «Пусть будет введение в Зал Славы. А теперь, что, по твоему мнению, является самым крупным событием вне поля в футболе?»
На этот вопрос было ответить еще проще, чем на вопрос о бейсболе. «Драфт», — сразу ответил я. Драфт НФЛ — это не только крупнейшее спортивное событие вне поля в футболе; он, пожалуй, вызывает бОльший интерес, чем что-либо еще в любом другом виде спорта. НФЛ заявила, что 54,4 миллиона человек смотрели драфт НФЛ 2023 года в течение трех дней. Более 300 000 человек присутствовали на драфте в Канзас-Сити.
«Конечно», — сказал Майкл. «Это драфт».
«Итак, мне кажется, в этом и заключается главное различие между бейсболом и футболом. В бейсболе болельщики оглядываются назад. А в футболе болельщики смотрят вперед».
Надеюсь, вы присоединитесь ко мне и немного оглянетесь назад.
ПОСЛЕДНЕЕ: В статье «Почему мы любим бейсбол» я писал о том, как победил своего друга Джима Бэнкса в самой важной Мировой Серии Strat-O-Matic в истории. Мне было так приятно увековечить в памяти мою славную победу и роль, которую в ней сыграла звезда Red Sox Дуайт Эванс.
Но… честность есть честность. В Strat-O-Matic, настольной спортивной игре-симуляторе, есть футбольная версия, которой мы были так же одержимы, как и бейсболом. И в нашем самом важном футбольном матче я тренировал «Окленд Рэйдерс», а он тренировал «Сан-Диего Чарджерс», и я вел с разницей в пять очков, когда оставался один розыгрыш. Лучшим его игроком, безусловно, был принимающий Уэс Чендлер, и поэтому, используя все инструменты Strat-O-Matic, я, по сути, отправил всю свою защиту против Уэса Чендлера.
Его квотербек Дэн Фоутс все равно бросил тачдаун пасом «Хэйл Мэри» Чендлеру.
Это лишь одно из многих футбольных разочарований, которые я никогда, никогда не забуду.
1 – Гарри Трумэн на самом деле бросал мячи как правой, так и левой рукой. Трумэн также посетил больше бейсбольных матчей, чем любой другой президент за время своего правления (16), и это включая самых больших фанатов бейсбола за всю историю президентства: Ричарда Никсона (11) и Джорджа Буша-младшего (10).
2 – Это не шутка. Владелец команды на самом деле выбрал Джонни Мэнзела по совету человека, лежавшего на улице перед штаб-квартирой драфта.
3 – Официально названия Супербоул еще не было, хотя уже были те, кто называл его так. Само название придумал основатель «Канзас-Сити Чифс» Ламар Хант, который увидел, как его дочь играет с Супермячом [Super Ball], и подумал, что это будет отличное название для финала по профессиональному футболу. Но комиссар НФЛ Пит Розелл посчитал название нелепым — «Питу просто не нравилось слово „Супер“», — сказал его давний помощник Дон Вайс, — и отказался его одобрять. Однако к Супербоулу III это имя стало настолько распространенным, что Розелл сдался.
4 – Поскольку вы пришли прочитать эту сноску — спасибо за это! — я расскажу вам о самых больших «пасхалках» в этой книге. Вы заметите, что сотый момент назван «Аарон Дональд» — он о невероятных последних двух розыгрышах Дональда в Супербоуле. А девяностый момент назван «Энтони Муньос». А восьмидесятый момент назван «Сэмми Бо». Так будет продолжаться до № 10. Почему? В этот большой обратный отсчет я тайно вплел список десяти величайших игроков в истории профессионального футбола. По порядку. Так что, да, можете поругать меня и за это, если хотите.
Будем читать, спасибо и сразу плюс)