Виталий Смирнов: «Самаранч отчаянно пытался изменить решение СССР бойкотировать Олимпиаду. Но его не сильно жаловали в руководстве страны»
МОК пытался изменить решение СССР бойкотировать Олимпиаду-1984.
Об этом заявил почетный президент Олимпийского комитета России (ОКР) Виталий Смирнов, который был непосредственным участником тех событий.
«Президент МОК Хуан Антонио Самаранч отчаянно пытался изменить решение СССР.
Ситуацию осложняло то, что его не сильно жаловали в руководстве: Черненко был тяжело болен, и никто не желал ввязываться в тяжелые переговоры.
Самаранча принял лишь заместитель председателя Совета министров Николай Талызин, который не имел к спорту никакого отношения. Но Самаранч в таких моментах неизменно ставил интересы дела выше личных амбиций.
Талызин огласил ему решение Политбюро и воздержался от дальнейших обсуждений...
Хотя наша команда не участвовала, несколько десятков советских специалистов в Лос-Анджелес все-таки приехали. Это были члены МОК, а также руководители международных федераций и судьи. Всего нас было более 80 человек.
Запомнилась церемония открытия: красочная, в стиле голливудской постановки. Индейцы, перестрелки Дикого Запада, полет астронавта с ракетным ранцем прямо над стадионом... А в заключение прямо внутри овала стадиона выдвинулись помосты, на них – белоснежные рояли.
Пианисты во фраках играли Гершвина, а трибуны раскрасились в цвета стран-участниц Олимпиады...
Впервые, кстати, участвовали в Олимпийских играх спортсмены из Китая. Их, как и румын, которые приехали вопреки бойкоту соцстран, зрители приветствовали стоя. Рядом со мной сидел один из почетных гостей, пожилой и уважаемый в США человек.
Он сказал: «Смотри, какую вы совершили ошибку! Это же они, там (показал на ложу президента) не смогли договориться... Но я уверен, что наши люди встретили бы здесь советских спортсменов очень хорошо. Ты даже не представляешь, насколько!
Он, конечно, был прав. Соревнования без нашей команды оказались уже совершенно не те.
Ну а мне, после всего случившегося в Москве, смотреть на них было откровенно тяжело. Вскоре после всех официальных мероприятий и церемонии открытия я улетел домой», – сказал Смирнов.
До последнего все надеялись, но никто не удивился.