Пора отвечать за базар, или О журналистской этике
Один из моих замечательных преподавателей в университете убеждал: все материалы, комментарии и интервью нужно согласовывать.
Более того: вот написали вы, скажем, очерк о человеке. Старались, целый день потратили, образы придумывали. Дали почитать герою - а ему не понравилось! Ну никак!
- Если персонаж просит не публиковать этот очерк, вы должны послушаться и забыть про печать. Как бы ни было жалко свою работу и свою нетленку, - говорил человек, отдавший журналистике всю жизнь.
Согласование материалов считается в российской журналистике непременным залогом этики. С каждым днем я сомневаюсь в этом все больше.
Здесь важно вот что: абсолютно точно нужно согласовывать тексты, затрагивающие личную жизнь человека, что-то сокровенное и - зачастую - тяжелое. Будь то неудачные роды, приемные дети, безответная любовь или потеря близких. Мыльные и непридуманные истории - тут, я думаю, нужно брать даже письменное согласие на публикацию.
В реальности зачастую из-за сверок-согласований страдают критические материалы. Написал я недавно текст про проблемы медицины. На примере конкретной больницы. Долго пробивался к главврачу.
- А материал будет позитивный? Чтобы мы потом не смотрели друг на друга с укором, - понижал голос медик.
- Материал будет реальный... Что вы мне расскажете, то я и напишу, - неопределенно говорил я.
- Без меня тогда ничего не публикуйте.
В итоге материал получился далеко не позитивный. Главному врачу я отправил на согласование его прямую речь - и только.
Думаете, обманул?
Вряд ли... Человек имеет право прочитать, что он говорит в статье. Остальное - то, что я увидел или услышал, мои наблюдения и выводы. Я знаю, что можно выдернуть цитаты из контекста. Или, напротив, ввести цитату в такой контекст, что мало не покажется. Умельцы есть.
Но знаю я и другое: если человек что-то мне сказал, почему я не могу это публиковать? У нас ведь все всего боятся, забитые сидят если бы чиновник знал, что я буду критиковать, он и на интервью бы не согласился. Делайте официальный запрос и через 30 дней, возможно, будет развернутый сухой ответ. Это - право чиновника, конечно. Но для меня это в такой же мере - побег, стремление спрятаться и просто неуважение к людям, которые по долгу профессии должны задавать неудобные вопросы.
Мне хочется, чтобы повсеместное согласование журналистских текстов (с оговорками, конечно) вышло из моды и перестало быть суровой традицией. Журналист должен согласовывать лишь то, что считает нужным - чтобы, например, не ошибиться в цифрах, фактах или не навредить. В остальных случаях - свободное пространство, подкрепленное чувством ответственности и совестью.
Мы не в средних веках живем. Диктофонов и прочих средств для фиксации - вагон и маленькая вагонетка в придачу. А дальше все просто. Я имею право опубликовать все, что сказал мне (на диктофон) человек.
Оскорбил?
Переврал?
Извольте - если у меня есть запись на диктофоне (либо видеозапись, свидетели, другие доказательства) - значит я прав. Нет у меня подтверждения - влепите мне такой штраф, чтоб двух зарплат не хватило.
И законодательство прописать. Тогда и чиновники начнут за базар отвечать, и репортерам неповадно будет. Плюсом это заставит журналистов больше работать в поле, ездить по съемкам и кабинетам, а не узнавать все по телефону. Даже если нужен срочный телефонный комментарий: сейчас куча диктофонов, которые подсоединяются прямо к телефонному аппарату.
Не утверждаю, что это истина в последней инстанции. Но надеюсь, это один из вариантов будущего. один из вариантов, способный избавить нас от ежечасного бреда.
