«Шарапова? Она у нас диспетчером работала». Чем живет Нягань – родина лучшей теннисистки России
Путешествие Павла Ниткина.
Мария Шарапова заняла второе место в рейтинге Sports.ru «100 лучших спортсменов в истории России», уступив только Александру Овечкину.
Все знают, что Шарапова почти всю жизнь прожила в США – еще ребенком уехала из Сочи в академию Боллетьери. Но мало кто помнит, что родилась Мария в небольшом сибирском городе Нягань.
Сейчас там живет 63 тысячи человек – это пятый среди самых населенных городов Ханты-Мансийского автономного округа. По официальным данным местного спортивного комитета, 48% горожан так или иначе занимаются спортом – и в основном это лыжи, плавание и шахматы.
Теннис в Нягани никто не развивает, но он в городе есть и держится на небольшой группе энтузиастов.
В середине февраля мы туда съездили, чтобы узнать, что связывает Шарапову с малой родиной, и познакомиться с людьми, которые не просто играют в теннис, несмотря на отсутствие условий, но и даже проводили турниры в честь Марии.
Шарапова родилась в Нягани из-за аварии на Чернобыльской АЭС. Узнав о беременности, родители бежали в Сибирь – к статному дедушке и строгой бабушке
Шарапова родилась через год после аварии на Чернобыльской АЭС. Родители Марии жили в белорусском Гомеле, откуда до Чернобыля примерно 140 км. В автобиографии Мария писала, что в момент взрыва ее мама работала в саду и поначалу не придала грохоту большого значения. Но потом выяснилось, что все очень серьезно:
«В ту ночь по городу стали распространяться слухи, кошмарные рассказы. Чем был вызван этот грохот? На следующее утро небо заволокло дымом. И тогда пошли слухи. Слухи о ядерном реакторе в Чернобыле. Люди говорили, что он взорвался, что в небо взлетели радиоактивные материалы, которые потом обрушатся на все. Как будто на нас сбросили ядерную бомбу».
При этом простых людей ни о чем не оповещали: «Началась паника. Семьи собирали вещи и уезжали. Моей маме позвонила ее мама, которая в Сибири узнала о ситуации больше, чем мои родители, находясь в 65 км от взрыва».
Несмотря на то, что большая часть Гомельской области попала под радиоактивное облако, местные власти только 30 мая – спустя месяц после катастрофы – решили эвакуировать тех, кто живет ближе всех к Припяти. Однако Шараповы в эту программу не попали.
Переезжать семья решила самостоятельно, когда Елена Шарапова узнала, что беременна – через четыре месяца после аварии. Мария вспоминала разговор с бабушкой по материнской линии Тамарой Помятовской:
«Чернобыль был смертелен – он убивал все живые организмы. Невидимая смерть. Мы об этом знали, потому что встретили человека, которого отправляли ликвидировать последствия. Он сказал, что радиация зашкаливала.
Чиновники поначалу ничего не говорили. Людям даже не посоветовали закрыть окна! Все просто жили как раньше. Помню, он рассказывал, что в лесу растут грибы размером с обеденную тарелку. Когда он фотографировал, вся пленка получилась засвеченной. Он умер в 45 или 50 лет. Как и все эти рабочие».
Историю Помятовских еще в 2004-м рассказал журнал PROспорт, который съездил в Нягань и расспросил соседей и знакомых семьи.
Раньше всех в Нягань, ставшую городом только в 1985-м, из Нефтеюганска перебрался дед Шараповой Петр Павлович. Он вышел из гомельских поляков, окончил Московский институт нефтегазовой промышленности и после этого всю жизнь проработал на севере. В новом городе он устроился в строительно-монтажный трест заместителем управляющего по экономическим вопросам.
Вскоре к нему приехала жена Тамара Дмитриевна вместе с детьми – Еленой и Кириллом. Все вместе они поселились в квартире в первом каменном доме Нягани, который стоит по адресу улица 1-й микрорайон, 11. Сейчас он выглядит вот так.
Рассказывали, что Петр Павлович запомнился всем трудолюбием и отзывчивостью – например, друг семьи Назхат Латыпов вспоминал для PROспорт: «Наша семья жила в «деревяшке» с приусадебным участком. Так он почти каждый день приходил к нам после работы. Помогал строить теплицы, вместе ставили баню».
А еще Помятовский славился статью и красотой – считается, что Мария в этом плане именно в него.
Тамару Дмитриевну запомнили строгой и предприимчивой. Она открыла первый кооперативный магазин в Нягани и долгое время управляла торговым домом, который знал и ценил весь город.
Их дочь Елена Помятовская в Нягани вела секцию аэробики, подумывала пойти по стопам отца и поступать в нефтегазовый, но в итоге учиться поехала на историческую родину – в Гомель. В институте она познакомилась с будущим мужем – однокурсником Юрием Шараповым.
Мария писала в автобиографии: «Отец скажет, что был гениальным. И очаровательным. Мама с ним не согласится. Он был из тех студентов, которые не читали учебники и прогуливали пары, а потом приходили и с легкостью все сдавали. Он никогда не считал учебу чем-то важным. Решил, что перехитрит систему, а ни один преподаватель его этому не научит.
Он быстро забросил учебу. Уже в 20 лет у него была работа, которую я до сих пор не очень понимаю. Он руководил бригадой, которая занималась трубами – из которых валит дым. Он много путешествовал по работе, летал на заводы по всей стране. Целые дни проводил на строительных лесах, в сотнях метров над землей».
Фото из репортажа PROспорт про Нягань Марии Шараповой
После взрыва Чернобыля в Нягань рванули не только Шараповы – из Гомеля туда переехала и младшая сестра Тамары Дмитриевны с мужем и двумя детьми. В итоге, когда в апреле 1987-го родилась Мария, в двухкомнатной квартире жили восемь человек – а еще собака.
Интересно, что Юрий там не жил. Как рассказала Шарапова в автобиографии, как только жена обосновалась в городе, он уехал работать – и о рождении дочери узнал, находясь в Гомеле у родителей. В Нягани ему вообще не нравилось, и он решил увезти семью на юг – в Сочи, в который он «влюбился во время детской поездки».
Дом в Гомеле обменяли на квартиру в Сочи, Помятовские добавили денег, и Шараповы уехали. В автобиографии Мария писала, что ей тогда было два года. Но есть и версии, что из Нягани ее увезли в четыре.
Сейчас в городе из близких родственников Шараповой не осталось никого. В 2007-м «Комсомольская правда» сообщала, что ее няганские бабушка с дедушкой живут в Сочи в двухэтажном доме с видом на море, который тогда стоил около $500 тысяч. Это был подарок внучки.
Отец Шараповой называл Нягань «дерьмовым городишкой». Но сейчас она расцвела – хотя районы с бараками еще остались
Добраться до Нягани не так уж и сложно – из Тюмени и Екатеринбурга туда летают прямые рейсы. В целом дорога, например, из Москвы занимает около 10 часов и обойдется в 8-9 тысяч рублей. Но есть нюанс: самолеты прилетают и улетают только во вторник и четверг.
Шарапова вспоминала: ее отец быстро понял, что не сможет жить в «суровом промышленном форпосте многоквартиных домов и заводов», и называл Нягань «дерьмовым городишкой».
Сейчас он такого впечатления не производит. Да и рассказы Юрия Шарапова, что город близок к Полярному кругу – скорее страшилка. От Нягани до него 500 км – примерно на 240 меньше, чем от Санкт-Петербурга. И когда я там был в середине февраля, в городе стоял вполне комфортный и сухой 10-градусный мороз.
При большом желании Нягань можно за день обойти пешком.
И в городе есть что посмотреть. Например, Центральный лес культуры и отдыха – большой и современный парк, на строительство которого потратили 400 млн рублей.
По документации он проходит как спортивное учреждение, подведомственное Комитету по физкультуре, спорту, туризму и молодежной политике. Его глава Сергей Тиунов рассказал Sports.ru, откуда взялись деньги:
«Это грант президента Российской Федерации. Мы два года на него подавались, недобирали несколько баллов, а на третий выиграли. И финансирование шло с федерации, с округа и местное.
Сначала думали, что 50 гектаров это много. Оказалось – самый раз.
Горожане сначала [возмущались]: «Да зачем нам этот парк, надо жилье строить. 400 млн рублей!» А когда глава города начинает делать расклад, откуда эти деньги, то получается, что город дал всего 20. А получили эффект на 400».
Там можно покататься на снегоходах или спуститься на ватрушке с благоустроенной горки, деревянная надстройка над которой одновременно выступает смотровой площадкой и мини-сценой для разных мероприятий – в основном с участием биатлонистов и лыжников (их база тоже находится в парке), про которых Тиунов сказал: «Они лесные люди – им там в лесу хорошо».
Вообще спортивных площадок в лесу много – например, веревочный парк. По словам Тиунова: «Мне сказали, ближайший такого уровня – в Екатеринбурге. В округе такого нет».
И скейт-парк. Правда, зимой обе локации не работают, потому что их укрывает толстый слой снега.
Зато футбольное поле с искусственным газоном на зиму превращается в каток.
Отдельный пункт гордости – навесной мостик, который позволил развести потоки лыжников на лыже-роллерах и пешеходов, идущих на футбольное поле.
А лыжи в парке популярны, ведь там расположен центр спортивной подготовки с антитабачной рекламой с отсылкой к мему из 2011-го.
И в этом же парке в 2022-м проводили чемпионат России по спортивному туризму – на специально оснащенном полигоне, где участники «лазают, спускаются, вот этот все», как сказал глава спорткомитета города Сергей Тиунов.
Центр Нягани очень ухоженный, чистый и благоустроенный. Там расположен крупнейший торговый центр города – «Оазис Плаза» с большими магазинами, фаст-фудом и кинотеатром на несколько залов, в котором можно посмотреть «Аватар».
Но неподелеку есть и более интеллектуальные развлечения.
На пересечении центральных улиц – Ленина и проспекта Нефтяников – в конце нулевых построили Парк Победы. Этой зимой в нем поставили ледяные скульптуры с подсветкой, которую почему-то выключили вечером.
А днем там по громкоговорителю рассказывали трогательную историю о местной бездомной собаке, которая нашла хозяев и переехала в Москву.
В Парке есть фонтан.
И очень нежное предупреждение в нем не купаться
И, естественно, большой мемориальный комплекс с Вечным огнем, Аллеей героев и Памятником Погибшим в локальных войнах и военных конфликтах.
Мемориалы в городе не только военные. Например, очень популярен памятник сантехнику и дворнику – и среди местных есть поверье, что если прикурить от зажигалки сантехника, то в доме всегда будет горячая вода (но мы не советуем, курение убивает).
А еще есть трехмерная «Любимая Нягань».
И горящее любовью сердце.
Оно стоит в сквере рядом с ледяными горками и Винни-Пухом и Пятачком.
В целом в Нягани сейчас много строек, новых общественных зданий и красивых детских площадок. Местные говорят, что раньше на их месте никогда не сохли лужи.
С другой стороны, далеко не все в городе прекрасно. Старые пятиэтажки закрывают сайдингом, чтобы они выглядели симпатичнее, но есть места, где это не работает.
Например, в Восточном микрорайоне много застроек старых времен, сразу оживляющих в памяти строчки рэпера Хаски о родном Улан-Удэ: «Бараки-недоростки топорщатся кое-как, неприветливые будто пропойцы на голяках».
Мне рассказывали, что в этих черных двухэтажных зданиях можно было идти по коридору и наткнуться на внезапно возникшую ступеньку – потому что часть барака просела в землю. Но люди живут в них до сих пор. Из стен торчат тарелки МТС и «Триколора», на стоянках припаркованы машины (в основном не самые старые иномарки), а на стенах красуются надписи. Как бытовые.
Так и философские.
А еще в Нягани есть район, который так и называется – Вагончики. Это напоминание о стихийно возникнувших вагон-городках, в которых с 1980-х жили приезжавшие на север геологи, нефтяники и строители. В итоге многие провели в этих вагонах – которые еще называют балками – более 30 лет, там родились и выросли несколько поколений. Без водопровода и нормального отопления. Чтобы согреться в 40-градусный мороз, люди ходили по дому в пуховиках и обивали одеялами входные двери и стены. А постоянно включенные обогреватели создавали угрозу пожара.
В 2017-м вопрос предоставления людям нормального жилья встал очень остро, потому что об этом местная жительница спросила на прямой линии с Владимиром Путиным. На тот момент в балках проживали от 1,5 до 10 тысяч человек. После этого местные власти активизировались, и в марте 2022-го мэр Нягани отчитался о полном расселении последнего вагон-городка. Для этого власти либо предоставляли субсидии (но многие местные жаловались, что при расчете суммы, например, не учитывают маленьких детей, поэтому семьям хватало денег только на однушку), либо давали в аренду муниципальное жилье.
Сейчас Нягань – в основном город нефтяников, а главные предприятия – это «ТНК» и «Роснефть». Еще там есть крупные производства клееного бруса для строительства и асфальта. А в начале 2023-го премьер-министр Михаил Мишустин подписал постановление о создании особой экономической зоны промышленно-производственного типа. В нее инвестируют 25 млрд рублей, чтобы запустить предприятия по производству мебели, полимерных труб и кормового белка для сельского хозяйства.
Поэтому многие жители Нягани говорят, что сейчас город расцвел
Шарапову в Нягани помнят плохо – она никогда не возвращалась, хотя ее звали. Вместо этого обещала прислать ракетки – и не прислала
– Вы знаете Марию Шарапову?
– Да, она у нас диспетчером работала.
– Нет, я про теннисистку.
– А, точно. Была такая.
Это в чем-то даже типичная реакция, когда спрашиваешь простых няганцев о Марии. Кто-то вспоминает, что она там родилась, но сразу отмечают – быстро уехала. Некоторые вспоминают бабушку – и иногда даже ее «интересную собаку». Но в целом нет ощущения, что Шарапову воспринимают как особый предмет для гордости.
В Нягани вообще нет никакой памяти о Шараповой. Например, на доме, в котором она провела первые годы жизни, не установлено памятной таблички. Заместитель главы местного спорткомитета Владимир Шестаков так и сказал:
«Маша Шарапова у нас только родилась – в 1-м микрорайоне, в доме 11. Но там вы ничего не увидите, там ни табличек, ничего нет. Обыкновенный пятиэтажный дом. Думаю, главный аргумент – то, что она тут очень недолго прожила. И всех высот в жизни добилась, когда непосредственной связи с Няганью уже не было. Она просто тут родилась – уроженка города Нягань».
Более удивительно, что в Нягани висит много социальной рекламы с девизом «Мой город, мое будущее», но она вся абстрактная – конкретные няганцы, добившиеся серьезных успехов, в ней не упоминаются. Правда, мне рассказали, что когда-то Шарапова все же появлялась на городских баннерах – в год 35-летия Нягани.
Можно понять, почему особой близости с Шараповой в Нягани не испытывают – она же уехала в 2 года и больше не возвращалась, здесь ее просто не успели узнать. При этом в 2005-м Мария рассказывала, что знает о поклонниках в городе:
«Чувствую две вещи в глубине души: горжусь своей Родиной и надеюсь, что ее представляю. Мэр города поздравляет бабушку с моими победами. Знаете, как это приятно?
Еще мне прислали видеокассету, и я смогла увидеть, как Нягань изменилась. Сама-то мало что помню, но все равно смотрела с удовольствием, да и маме было интересно. У меня есть бейсболка и атрибутика их нефтяной компании. Кроме того, слышала, что местный губернатор говорил в мой адрес теплые слова и что у меня там много-много хороших болельщиков».
В октябре-2005 Мария приехала в Москву на Кубок Кремля – это было ее первое за 11 лет возвращение в столицу: «Я рада наконец-то прилететь в Россию. Я уехала, когда мне было семь лет, и для меня этот момент очень здоровский». Тогда ее спрашивали, планирует ли она ехать в Нягань, но Мария ничего на эту тему не сказала.
В итоге до родного города Шарапова так и не добралась, хотя ее звали. Например, Шестаков рассказал: «Попытки были – очень давно, больше 20 лет назад. Но они не увенчались успехом».
А глава спорткомитета Сергей Тиунов добавил:
«Мы за ней следили, мы радовались. Был какой-то год, когда она была на пике, и очень много людей звонило, приезжали сюда, снимали дом, где она жила.
Даже выходил ее агент, какая-то женщина. Говорила, что Маша все помнит. И мы обсуждали приезд, но все откладывалось, откладывалось, откладывалось, и потом она сказала: «В этом году Маша вряд ли приедет, но она вам подпишет 150 ракеток».
Мы их ждали, но их в итоге не было. У нас не так много ребят играет в теннис, но они были рады, воспряли духом, что это будет. Но на этом все закончилось».
В Нягани есть группа теннисных энтузиастов, в которую входит Михаил Сухарев – руководитель магазина, где продаются запчасти для грузовиков. В его кабинете на карте России висит теннисная ракетка, а на столе в модели машины лежит мячик.
Он немного грустит, что в России сейчас нет теннисисток уровня Шараповой, которые «могли и Серене нервы попортить», и тоже рассказывал про переговоры с Марией:
– У нас раньше был активный человек, и он писал Шараповой – через женщину, которая дружила с ее семьей. Как-то на нее вышли. Это было лет 10-15 назад.
Она была на пике карьеры, и ее просили даже не помощи, а просто что-то для Нягани сделать, для нашего тенниса. И она отправила тогда партию ракеток – штук 15. Но они как-то ехали интересно. Пришли в Сочи, где она раньше тренировалась, и больше оттуда не уехали.
– Мне говорили, что сначала обсуждался приезд и с ее стороны была заинтересованность. Но из-за расписания не срослось, и она хотела отправить ракетки.
– Если не ошибаюсь, она хотела даже вложить немножко денег в Нягань, что-то построить. Да-да, что-то такое было.
Но всегда есть агенты, администраторы, и они эту тему завернули. Мол, не надо так распыляться. И все закончилось ракетками, которые до нас так и не доехали, – сказал Михаил.
Зато в Нягани помнят биатлонистку Дарью Домрачеву – она привезла в город Бьорндалена и плакала на торжественной церемонии
В нескольких разговорах с няганцами Шарапову путали с олимпийской чемпионкой по биатлону Дарьей Домрачевой. Она родилась в Минске, но когда ей было 4, родители переехали на север. В итоге она провела в Нягани 14 лет, именно там начала заниматься – сперва лыжами, а потом биатлоном. Из города она уехала уже мастером спорта.
Спустя 15 лет после отъезда она вернулась в Нягань – и привезла с собой мужа, великого Уле Эйнара Бьорндалена. Сергей Тиунов вспоминал эту встречу с энтузиазмом и сразу полез в телефон, чтобы показать фото и видео:
«Мы с Дашкой Домрачевой вживую встречались, она приезжала. Про нее мы можем все рассказать, мы лично общались, лично ее приглашали. Она очень удачно приехала со своим супругом Бьорндаленом – на «Лыжню России».
Она открывала это мероприятие, плакала, потому что это было прямо на ее лыжной базе, где она все юношество тренировалась, выполнила норматив мастера спорта.
Бьорндален тоже прикольный, такой скромный. Мы их два дня таскали везде. Она еще туристов награждала. На дзюдо все вместе – дзюдоисты обалдели. Прикол знаешь? Они хотели мастер-класс провести, но летели – и сумки потерялись.
Мы долго вели переговоры, год. Не получалось – то сезон, то не сезон, то сборы. Альберт, ее тренер, вел переговоры.
Даша была здесь гораздо дольше и уехала готовой спортсменкой. И очень приятно, что Альберт Мусин, ее тренер, теперь ездит на хорошей и дорогой машине – ее подарок».
Альберт Вакилович Мусин, первый тренер Домрачевой, переехал в Нягань в 1992-м и живет там до сих пор. По словам Тиунова, последние годы он несколько раз порывался уволиться из местного биатлонного центра, но теперь ходит счастливый – особенно после смены руководства, приведшей к улучшению работы.
Мы с ним встретились и поговорили о Дарье и Нягани.
– Она сначала занималась лыжными гонками у Андрея Дорошенко. Потом он стал директором, и в 1997-м она ко мне перешла. Мы год покатались на лыжах, а в 1998-м у нас открылся филиал по биатлону, и все мои перешли.
– Вы сразу поняли, что она многого добьется?
– Она и в лыжных гонках себя проявляла. Очень сильная девочка и даже ребят намного старше обыгрывала.
По ней все было видно. Я таких одаренных детей давно не вижу. Ей Боженька дал хорошее здоровье. И воспитание у нее отменное, и родители отменные, она все успевала, училась без троек, спортом занималась. Весь год сборы, соревнования, но она и для учебы время находила.
– Вы здесь работаете с 90-х. Как Нягань вообще выглядела?
– Город очень сильно поменялся. Он удобен тем, что есть автомобильная дорога прямо до Екатеринбурга. 800+ километров, сел и поехал. Есть железная дорога, аэропорт. В общем, нормальная развязка.
Дома строятся, культурные центры тоже, парк появился на 50 гектаров. Я смотрю – и люди в восторге от нашего города.
– С Домрачевой насколько плотно общаетесь?
– Если у меня результаты появляются, я стараюсь ей скидывать. Она отвечает, поздравляет. Поздравляет с днем рождения.
Но я стараюсь особо не лезть. У нее свои дела, она сейчас живет в Монако, они там на год сняли жилье, у них бизнес. Досконально не знаю.
Живет пока в Монако, но они периодически ездят в Беларусь.
Про Шарапову Мусин практически ничего не знает и не помнит, но: «Иногда бываешь на соревнованиях, и даже люди знают, что Шарапова родилась в Нягани, но рано уехала».
В Нягани нет кортов, но в теннис все равно играют – и даже проводили турниры имени Шараповой. Клуб энтузиастов запустил человек, который еще строил город, и учился, когда теннис в СССР был запрещен
Когда я договаривался о разговоре с заместителем главы няганского спорткомитета Владимиром Шестаковым, он сразу предупредил: «Большого тенниса у нас нет». Уже во время интервью он пояснил почему:
– У нас нет условий. Нет специалистов, нет отделений в спортивных школах. И нет финансовых возможностей развивать большой теннис.
– А частных попыток не было – просто построить корт?
– Мы все же проживаем в северных широтах. На открытом воздухе построить теннисный корт невозможно. Да, у нас полгода нет снега, но заморозки бывают и в мае, и в октябре. Так что у любой работы в этом плане будет очень низкий коэффициент полезного действия.
А воздвигать капитальный объект очень дорого, и мы это не вытянем, – сказал Шестаков.
По его словам, в Нягани не хватает площадок и для более традиционных видов – футбола и хоккея. И особенно не хватает бассейнов. Потому что плавание – один из самых популярных видов среди няганцев, которые «в наших широтах хотят тепла».
– Обеспеченность ими у нас в городе составляет всего 16% от установленного в РФ норматива.
– А сколько конкретно бассейнов в городе?
– Всего шесть. Из них полноценный, который соответствует всем нормам санпинов, всего лишь один. Это стандартный бассейн – 25 метров, минимум четыре плавательных дорожки. Он у нас такой один. К сожалению.
– Почему?
– Город дотационный. Своих средств в бюджете на решение этой проблемы у нас нет. Мы привлекаем инвестиции, но сейчас они плохо идут.
У нас вопросом №1 было строительство комплекса с бассейном. Мы были в государственной программе автономного округа, но насколько я знаю, там решили достраивать только те объекты, которые уже начаты. А те, которые были в программе, но их еще не начали строить, свернули, – сказал Шестаков.
По его словам, 48% населения в том или ином виде занимается спортом. «Самые массовые виды, как показывает практика и годовая отчетность, – это лыжные гонки, плавание, шахматы – мне кажется, у нас 50% жителей города умеет и любит играть в шахматы. Гроссмейстеров в городе, конечно, нет, но любители – да.
Очень любят лыжные гонки – но не любить их в наших широтах было бы нелогично. Но опять же скажу: большинство занимается не профессионально, а просто берут лыжи, выходят на трассы и проводят свой досуг. Благо, у нас в каждом жилом районе есть трассы, есть биатлонный центр. С ханты-мансийским его сравнить, конечно, нельзя, но мы стараемся использовать его по максимуму».
В Нягани всего 147 спортивных объектов – причем в их число входят, например, стрелковые тиры в школах и так называемое «помещение для физкультурно-оздоровительных занятий» в старом детском саду. Есть и «спортивный зал, в котором можно смело проводить чемпионат России по мини-футболу. Там и трибуны на 170 мест».
Если спортом в Нягани занимается 48%, то мы получим цифру примерно 30 тысяч человек. При этом, по словам Шестакова, «обеспеченность спортивными объектами составляет около 3,5 тысячи человек, а по нормативам должна превышать 7 тысяч».
Теннисных кортов в Нягани нет вообще. Но на вопрос, что Шестаков может посоветовать человеку, который придет к нему и скажет: «У меня ребенок хочет заниматься теннисом. Где ближайший корт?» – я получил интересный ответ:
«В городе их однозначно нет. Есть разметка в спортивном комплексе «Олимп» – это спортивный объект, прикрепленный к школе №1. И там у нас занимаются несколько пожилых людей, которые уже на пенсии. И они несколько раз в неделю занимаются большим теннисом. Это единственное место.
Если ко мне придет человек, то предложить мы ему, к сожалению, ничего не можем. Только дать координаты этой небольшой группы».
Координаты этой группы дали и мне. Один из ее основателей – Иван Никитович Воротняк. Ему 78 лет, но он по-прежнему трижды в неделю старается играть в большой теннис, а еще регулярно проводит тренировки по настольному. Это крепкий мужчина среднего роста с очень бодрым взглядом, который не просто живет в Нягани – он ее строил.
Теннисный портрет Ивана Никитовича, которые ему на юбилей подарили родственники
– Я в Нягани уже пятый десяток. Сорок первый год. Когда я приехал, тут была одна будка на вокзале, один милиционер – и мы с баулами. Мы строили этот город. У нас была бригада сантехников.
– Мне говорили, что 11-й дом в 1-м микрорайоне – это первый каменный дом в Нягани.
– Вот в нем мы и начинали работать.
– Как раз в нем жила бабушка Шараповой.
– Да. Но это мне уже потом рассказывали. У меня есть только одна фотография Шараповой – она ее прислала с подписью, уже когда играла.
Иван Никитович родился в Одесской области, а после армии переехал в Молдавию, где работал в сельском хозяйстве и занимался первым в СССР пальметным садом:
«Бывает, что деревья просто растут, а тут они на шпалерах, горизонтально. Как виноградники.
Работал много, перспективы были большие. К нам приезжали ЦК всех республик. Именно у моей второй бригады посадили Аллею Дружбы, и каждый приезжал – было почетно посадить дерево. Я хорошо помню многих великих наших… Деятелей».
Но в 38 лет он перебрался в Нягань – по его словам, из-за проблем на старом месте: «Там случилось немножко неприятностей по работе, пятое-десятое, чуть в суд не попал. Целая история.
А я приехал сюда, как все приезжали. На день, на два, на год – немножко заработать. А в итоге и дети здесь, и внуки».
С теннисом Иван Никитович тоже познакомился давно:
– Играть начал в детстве, еще при Советском Союзе. Честно сказать, я начал играть, когда теннис был запрещен. Мы делали площадки в лесу, в посадках, а нас ходили и гоняли. «Нельзя, это капиталистический вид спорта! Не дай бог узнают».
Мы-то дети еще были, так что нас не привлекали, но выговоры делали. Мне лет 12-13 было.
– А откуда вы узнали о теннисе?
– В 5-м классе я начал в малый теннис играть. У меня был хороший учитель.
И в то же время за большой стали разговаривать, старые учителя мне все рассказывали. Хотя нельзя было даже говорить. Но они мне дали размеры площадок, все остальное. Я такой фанат был, что все время строил и волейбольные площадки, и для большого тенниса. Еще у себя на родине.
Играли обычными деревянными ракетками. Расчерчивали мелом или еще чем-нибудь и перекидывались мячиком. Еще резиновыми.
– Насколько я понял, вы стоите у истоков того, что здесь играют в теннис.
– В принципе да. Я строил зал «Геолог». Полы еще не закончили, а у меня там уже два стола стояло, уже начали в малый теннис играть. А когда полностью закончили, поняли, что это такой большой зал, что можно и в большой играть. И после этого организовали.
– В каком году это примерно было?
– 86-й или 87-й. С тех пор пошел теннис малый и большой. По всем залам Нягани бегали и играли.
– Где тогда доставали ракетки и мячи?
– Покупали. Заказывали тем, кто едет в Москву. Тогда это было близко, летали много, деньги были другие и все было другое. За 30-50 рублей лететь можно было куда угодно.
– Мне рассказывали, что летом вас постоянно можно увидеть с ракеткой на улице.
– Да, я выхожу, у меня свой корт – стучу об стенку. Это самое ценное, чтобы технику отработать. Я всем говорю: хотите научиться, идите к стенке.
Я даже когда в малый теннис учу, ставлю стол, ставлю стеночку и говорю: «Если здесь научишься делать то, что я тебе покажу, станешь теннисистом.
– А были попытки добиться, чтобы полноценный корт построили?
– Как вам сказать… На улице пытались, что-то приспосабливали. Но лето, как правило, у нас разное, и на улице не особо поиграешь.
А про зал всегда говорили, поднимали эти вопросы. Но одно время денег не было, другое – не до этого. Потом был разговор, что Нягань вообще будут закрывать, сюда только будут прилетать на вертолете – поработал и уехал. Но потом пошли деньги, стройка, смотрю – город опять ожил. Поэтому и дети здесь уже остались.
Сейчас Воротняк – старейший участник группы теннисных энтузиастов Нягани. А Михаил Сухарев – один из самых молодых. Ему 50 лет. Он рассказал об особенностях и проблемах тенниса в Нягани.
Михаил на корте в городе Советский
– Здесь ни секций нет, ни зала специализированного. Можно сказать, что в Нягани большой теннис держится на энтузиастах.
– И сколько таких энтузиастов?
– Сейчас действующих где-то человек шесть-семь. В основном мы собираемся в школе. Мы разметку там сами делали, договаривались, сейчас платно ходим. И в «Юности» у нас есть время – один день в неделю, два часа в воскресенье. Тоже разметку сами делали.
На самом деле это лучший зал для нас. Но там обычно в выходные соревнования проходят, так что для нас это 50 на 50. Это универсальный зал, там и баскетбол, и волейбол – и мы туда попадаем редко.
– Там просто паркет?
– Нет, там терафлекс – резина такая. И это более-менее нам подходит. (Терафлекс – действительно более-менее нормальный вариант, на этом покрытии в свое время много играл молодой Даниил Медведев в Мосрентгене – Sports.ru).
А в школе, да, досочки. И они такие – наверное, из реек делали. Есть рейки, которые амортизируют, так что вообще отскока нет. От каких-то наоборот отскакивает.
Там жуткий зал. Со светом тоже проблемы – свет не подходит, стены белые. Все против нас, – сетовал Михаил. Против них и то, что арендовать зал с терафлексом стоит 3500 рублей в час.
Чтобы поиграть на нормальных кортах, Михаил регулярно ездит в Екатеринбург. Для няганских энтузиастов это вообще обычное дело – Иван Никитович тоже рассказывал, что объездил практически все населенные пункты ХМАО, где есть теннисные площадки: «Лет 10 назад мы регулярно ездили в Ханты. Когда мне за 50 было, меня все время таскали. А сейчас, когда уже под 80… (Смеется)».
Михаил объясняет эту тягу тем, что они «настолько больные теннисом».
При этом учился он на няганских кортах и начал лет 15 назад, «можно сказать, с нуля, у тех ребят, которые уже что-то умели». А умели там многое: «У нас есть человек, Сергей. Он учился по видеокассетам и так далее. И у него был очень хороший уровень. Они ездили в Ханты, когда там еще большого центра не было, а только дутыш на два корта. И он там КМС обыгрывал. Понятно, что они уже ветераны, но он их обыгрывал. Человек ломал ракетки, не понимал, как так происходит».
По словам Михаила, теннис на няганских площадках и на классических кортах – это две совершенно разных вещи.
– В Екатеринбурге мы на грунте играем и на харде. Там корты очень медленные, и стиль меняется. Надо и вкладываться в мяч, и все подкрутки работают.
Здесь мы играем на быстром корте, и иногда все зависит от инерции – подставил ракетку правильно, и мяч пошел. А туда приезжаешь, и там надо самому вкладываться, чтобы мяч летел. Первое время я все на середину корта выкладывал, потому что у меня нет такой силы, я не привык так бить. У нас так ударишь, и мяч улетит.
Это проблема. Но потом начинаешь приигрываться.
– В Нягани не было попыток пробить постройку корта?
– Были. У нас в свое время жил человек, который сейчас уехал. Он был вхож в разные кабинеты.
Но для Нягани это довольно сложно. Вид спорта не массовый. И ни одно лицо у власти не было заинтересовано – так что ничего не состоялось.
У нас здесь что более-менее процветает? Бокс и лыжи. Наверное, биатлон. Но и то у биатлона сейчас состояние так себе. Мы ходим на лыжах кататься по биатлонной трассе – и по сравнению с Югорском это просто тропа какая-то.
– Вы чувствуете, что в Нягани есть интерес к теннису, который не реализуется из-за отсутствия условий?
– Думаю, что 100% есть. Если бы был хотя бы один зал, хотя бы один тренер, то и детей бы водили.
Просто я сужу по Екатеринбургу. Там все в основном на коммерческой основе, но все равно практически нет свободных кортов. Иногда если бронируешь не за две-три недели, а за несколько дней, то все занято.
У нас получается, в одном городе всего очень много – я считаю, что для Хантов центра с шестью кортами много. А в остальных даже минимально, одного-двух кортов, нет. Вот такой разрыв.
Раньше у нас был корт в частной фирме. Там был общеоздоровительный центр, бассейн, все такое. Зал был маленький, забегов не было – в длину еще были, а сбоку вообще нет.
Но туда ходили люди. Потому что всегда можно было прийти, заплатить – причем по деньгам было тоже что-то оптимальное – и можно было всегда поиграть. Сейчас с этим сложнее, – рассказал Михаил.
При этом отсутствие условий не мешало Николаю и компании проводить турниры – приуроченные как раз ко дню рождения Марии Шараповой.
Логотипы Федерации тенниса России не должны вводить в заблуждение – она к турнирам не имеет никакого отношения. Лого организаторы добавляли просто для красоты
– Мы делали положение, грамоты. Посвящали ей турнир, играли.
Приезжали ребята с округов. Из Урая – там есть команда даже побольше нашей. Югорск приезжал. С Лесного ребята приезжали, Свердловская область. С Серова. Карпинск – там активные такие ребята.
Собирали нормальную такую банду, одиночки, пары играли.
– Сколько примерно человек?
– Человек 16. Просто у нас всего два зала – «Юность» и еще «Геолог» более-менее подходил. Но потом там поменялся руководитель, под борьбу все переделал, наш корт уменьшил, и стало неудобно.
И у нас интерес пропал. Кого мы можем пригласить? Если нас шестеро, то еще человек шесть максимум – больше мы не успеем сыграть за выходные, – рассказывал Михаил.
В Нягани турниров не было уже давно, но Сухарев выступает на любительских соревнованиях в Екатеринбурге – и дважды занимал там третье место, это его лучшие достижения. А вообще теннис он ищет где угодно:
«Мы даже ездим на турецкие любительские турниры. Я два раза путевку покупал, но пока ни разу не попал. Их москвичи организовывают, до 600 человек собирают. Там гостиница специализированная, у которой 60 кортов.
Вообще везде, где бываем, стараемся играть. В Абхазию ездил в отпуск, там неплохие корты в горах. И тренер есть. С одной стороны море, с другой – горы. Красиво. И грунт там такой красноватого цвета – даже коричневый. Интересно».
Как и положено человеку со спортивным азартом, Михаил хочет прогрессировать, но в Нягани делать это трудно: «Расти не на чем и не с кем. Раньше я приезжал в Екатеринбург на турниры своей категории, и там половина участников и подать-то нормально не могли. А сейчас все совсем по-другому. Я чувствую, что прибавил, но там уровень еще дальше ушел. Я за ними не успеваю.
Там ребята три раза в неделю стабильно тренируются. Если минимальные способности есть, то вырастаешь. А у нас с этим сложно».
По его словам, в Екатеринбурге сейчас и игроки становятся лучше, и их становится больше. В теннис приходят даже танцоры («Ногами они, конечно, молодцы. Их не перебегаешь») и бывшие футболисты («У них вроде удара нет, просто откидывают все обратно, но ты ему попробуй забей. Достает все») и волейболисты.
Других любителей тенниса в Нягани, кроме своей группы, Михаил не знает. Но «иногда мы приходим и видим, что наша сетка сложена не так. То есть, кто-то ее брал. И никто не признается. Кто-то что-то, видать, пробовал».
В общем, найти новую Шарапову в Нягани будет тяжело. Но теннис там жив. Несмотря ни на что.
Подписывайтесь на наш телеграм о теннисе
Фото: Павел Ниткин/Sports.ru; личный архив Михаила Сухарева; журнал «PROспорт»; Коммерсантъ/Илья Питалев; East News/Valery ZUFAROV / TASS / AFP; instagram.com/dadofun; csp86.ru
Все равно самые теплые воспоминания о людях и о городе.
- Наше выступление мы посвящаем дамам бальзаковского возраста. Многие мужчины сбрасывают их со счетов. Но мы-то знаем: чем старше дама, тем вкуснее борщ!
Сам городок хороший, в последние годы преобразился, хоть я и не был там уже года 3-4.
Это не грустно, такова жизнь, в Сочи теннисом заниматься чуть комфортнее. Видос Вити Кравченко про школы Вяльбе и Третьяка гораздо грустнее.
п.с. и посмотреть бы еще на летнюю Нягань.
А ещё шутка была в КВН, Шараповыми так или иначе связанная: Глеб вёл блог, а Володя стенд-апы, пока мамка люлей не дала
У нас обычно любят предъявлять в каментах, мол, спортсменам "дали", и они теперь "должны". Шараповы никому ничего не должны, сами прогрызли путь наверх. Правда, диванные эксперты теперь предъявляют, что она "американка". Интересно, сколько олимпийских мелалей стране в совокупности принесли диванные знатоки?
Зайдя в туалет из 8 дырок в полу я исцелился.
Случай с тем чудом пронес через года и всем засвидетельствовал.
Чудесное место!