Павел РОСТОВЦЕВ: Я не справился с бременем лидерства

''Сегодня "Известия" начинают серию публикаций, подводящих итоги завершившегося зимнего спортивного сезона. Он был особенным -- олимпийским. И главной российской золотомедальной надеждой на Играх в Солт-Лейк-Сити считался многократный чемпион мира биатлонист Павел РОСТОВЦЕВ. Он хотя и выступил на довольно высоком уровне, но остался без наград. А затем в последних гонках сезона упустил победу и в Кубке мира. Показалось, что в беседе с обозревателем "Известий" Андреем МИТЬКОВЫМ Ростовцев был предельно искренен.

На Олимпиаде все было очень нервно

-- Сезон получился неоднозначный. Если оценивать в целом, конечно, не самый плохой. Я стал вторым в общем зачете Кубка мира, а это лучший в моей карьере результат. Второе место -- большой успех, оно досталось мне в жесткой борьбе, никто его не дарил. Более того, до последнего этапа, несмотря на мое неважное состояние, я сохранял шансы выиграть Хрустальный кубок. Ну а так как оценка сезону -- и последнему четырехлетию -- дается по итогам Олимпийских игр, то мое выступление нельзя признать удачным. Оно не провальное, нет. Но результатов, которых ждали, по определенным причинам в Солт-Лейк-Сити показать не удалось. Во всех гонках я занимал места не дальше шестого -- это сильно. Однако я согласился бы трижды быть пятидесятым, но выиграть какую-нибудь медаль.

-- На результатах сказалась та история с неправильным забором крови для допинг-теста?

-- Нет, конечно же, нет. Историю я не придумал: забор крови проходил с нарушением режима, всех процессуальных норм. Иголка была какая-то огромная, да и крови взяли больше, чем должны были. На вопрос: почему так получилось -- мне до сих пор так и не ответили. Но все это не имело решающего значения. Даже сейчас я не могу однозначно утверждать: если бы этого не произошло, стал бы призером.

-- Что тогда имело решающее значение?

-- Мое эмоциональное, психологическое состояние во время Игр. Ведь физически готов был очень хорошо. Недавно посмотрел видеозапись спринтерской гонки, посмотрел отстраненно. И могу подтвердить как профессионал: Ростовцев находился в хорошей физической форме. Но у меня не получилось реализовать себя в стрелковом плане, особенно при стрельбе стоя. А стрельба -- это всегда психология. На Олимпиаде все мы чувствовали себя подавленно, зажато. Все было как-то очень нервно и напряженно.

-- Почему вы чувствовали себя подавленно и зажато?

-- От меня слишком сильно все ждали результат. Постоянно нагнетали, в том числе и журналисты: Ростовцев -- наш знаменосец, Ростовцев -- наша надежда... А я с бременем лидерства -- не справился. Возможно, на моем состоянии сказалась атмосфера, в которой мы жили. Условия отличные -- благодаря спонсорам из "Роснефти" у биатлонистов был большой дом, спутниковая антенна, с помощью которой мы постоянно смотрели канал "Наше кино". Но сейчас я уверен: было бы лучше, если бы мы жили в гостинице вместе с соперниками. А вот почему мы там не жили -- надо спросить Виктора Федоровича Маматова. За год до Олимпиады, когда в Солт-Лейк-Сити проходил этап Кубка мира, он заявил организаторам: мы здесь жить не собираемся. Ни с кем при этом не посоветовавшись.

Хотел нести флаг на открытии

-- Я уже спрашивал в Солт-Лейке, почему вы не несли российский флаг на открытии. А правда, что отказаться от роли знаменосца вам предложил лично президент ОКР Леонид Тягачев?

-- Правильнее сказать -- такое предложение поступило от высшего спортивного руководства. Когда объявили, что именно меня выбрали знаменосцем, мы уже на сборе в США. И первым мне об этом сказал Валерий Алексеевич Медведцев, наш тренер по стрельбе, который на Играх 1992 года в Альбервилле тоже был знаменосцем. Он объяснял: "Это тяжело физически и психологически. Рекомендую отказаться от роли знаменосца. Пойми, кроме чиновников это никому не нужно. Уже никто не помнит, что я нес флаг..."

-- Я помню.

-- Я тоже помнил. Пацаном еще смотрел, как несли флаг Карелин в Сеуле в 1988 году, Медведцев -- в Альбервилле в 92-м, Чепиков -- в Лиллехаммере в 94-м... В мальчишеское сердце эти телевизионные кадры запали. Поэтому я позволил себе усомниться в словах тренера. Долго думал, но все-таки принял решение: понесу. А потом -- уже в Солт-Лейке -- мы как-то возвращались с тренировки. Подсел ко мне главный тренер Александр Андреевич Голев. И стал рассказывать: "На генеральной репетиции открытия вчера было так холодно... И все так долго... Решать, конечно, тебе, но руководители сходятся во мнении, что два дня на восстановление -- маловато". А когда вернулись в дом, мне сообщили: приезжал Тягачев, ждал тебя -- не дождался. Однако хотел поговорить: нести ли тебе флаг или нет. А вечером на собрании меня уже просто поставили перед фактом: принято решение, что я флаг не несу. Тогда я постарался не поддаваться эмоциям, сосредоточился на подготовке к гонке. Но сейчас думаю: мне надо было нести флаг. Хотя, конечно, задним числом все мы умные.

За Кубок боролся до последнего

-- Один из тренеров сборной признался мне: "После Олимпиады мы и не рассчитывали, что Ростовцев возьмет Кубок мира". А как думали вы сами?

-- Еще в Солт-Лейк-Сити, находясь не в самом лучшем состоянии, рассчитывал: как мне, вернувшись в Россию, построить подготовку к оставшимся этапам Кубка мира. Как построить ее так, чтобы достойно выступить -- и побороться за главный приз. Если конкретно: я принял решение не заезжать домой, в Красноярск -- в этом случае разница в поясах была бы не такой большой. Остался у мамы в Коврове. Однако, к сожалению подготовка сложилась не так, как хотелось. В Коврове шли дожди... И если у европейцев -- немцев, австрийцев -- в деревнях, где они живут, есть прекрасные трассы, которые ежедневно готовят ретраки, то я даже не нашел "Буран". Так, бродил на лыжах по лесу... А так как на этот период пришлась острая акклиматизации, то базовую работу тоже не провел. Кроме того, по финансовым причинам я не смог повезти на этапы человека, который весь сезон помогал готовить лыжи. Его отсутствие сразу сказалось: начались пробемы. Из семи послеолимпийских стартов -- два в Остерсунде, два в Лахти и три в Холменколлене -- в четырех я оценил подготовку лыж на "неудовлетворительно".

-- Но ведь вы победили в одной из гонок в Остерсунде...

-- Еще раз повторю: того тренировочного потенциала, который я каким-то образом сумел накопить в Коврове, хватило только лишь на два старта в Остерсунде. Еще неплохо двигался в Лахти в спринте. Лыжи тогда хорошо еще работали. А вот уже в пасьюте все было очень плохо.

-- Я правильно понял: вы заранее распрощались с Кубком?

-- Нен-нет-нет, я боролся до конца. На каждую гонку настраивался, в каждой выкладывался полностью. Не позволял никаких послаблений в режиме. Борьба была, но переломить сложившуюся ситуацию я уже не смог. Пик формы прошел, все эмоции выплеснулись. Это был уже не тот Ростовцев, к которому привыкли зрители и соперники.

-- У Ростовцева есть личный сервисмен. После всех событий Ростовцеву нужен личный психолог?

-- Об этом можно только мечатть. Мы говорили на эту тему со старшим тренером. Но где взять человека, который бы, как сказал Голев, не лез в душу, а -- понимал. Сейчас все приводят в пример сотрудничество фигуриста Ягудина и психолога Загайнова. Но моего внимания, честно гоовря, не хватило, чтобы отследить здесь все нюансы.

Становиться астматиком отказался

-- Уже не первый год подряд вы крайне неудачно выступаете на финише сезона. Почему?

-- В этот период мне с каждым стартом мне все сложнее и сложнее восстанавливаться. Особенно -- при том медицинском обеспечении, которое есть в сборной России. С ним тяжело на что-то рассчитывать по весне. Мне просто не хватает заложенной базы на весь сезон.

-- Чего конкретно не хватает?

-- Да ничего не хватает! Ни-че-го. Но главная проблема -- отсутствие медицинской программы. Конечно, доктор оманды пытается сам что-то сделать. Но поддержки по медицинской линии от Олимпийского комитета и Госкомспорта мы не получаем. А ведь на спорт в советские времена работали целые НИИ, которые выдавали рекомендации: какие препараты в какой ситуации употреблять. Глупо сейчас отрицать, что спортсмены ничего не принимают. Переносить жесточайшие нагрузки без медикаментозной поддержки организм не может.

-- Вы говорите только о восстанавливающих препаратах?

-- Безусловно! Только о разрешенных препаратах. Мы допингом не балуемся. В биатлоне еще не было допинговых скандалов.

-- Но он, кажется, назревает. Вы не хотели записаться в астматики -- как норвежец Андресен, как француз Пуаре?

-- Мне тяжело говорить о том, что Андресен и Пуаре астматики -- я сам ни разу не видел, чтобы они брызгали себе что-то перед стартом. Хотя разговоры, конечно, ходят. И нам предлагали: а давайте вас запишем в астматики, будете на равных. Однако тогда как раз астматиков начали потихоньку прищучивать, и мы подумали -- уж лучше таким образом уравняем наши шансы. Но -- российские чиновники оказались слабы, чтобы пролоббировать запрет на применения противоастматических препаратов. А что-то менять, начинать экспериментировать за год до Олимпийских игр -- это неправильно и тактически, и стратегически. Пробовать надо было раньше.

Сейчас серьезные решения принимать не готов

-- Олимпиада прошла, сезон закончился. Ростовцев все забыл?

-- Нет, не забыл и не пережил. Вы же и не даете (смеется.) Я вообще человек эмоциональный, не могу говорить "просто так", все время мысленно возвращаюсь к прошедшим событиям. Вспоминаю -- и опять ранки начинают кровоточить.

-- Чувство вины -- не самое лучшее...

-- Это не чувство вины -- мне не в чем себя винить. Я боролся. Делал все, на что в каждый момент был способен. Но если четыре года назад не расстраивался, что не попал на Игры, -- я не был готов бороться на том высочайшем уровне, то сейчас червячок гложет. Я мог показать результат. Но в решающий момент не реализовал потенциал.

-- Вопрос общий, но очень важный: что дальше?

-- Не знаю. Я так сильно устал от биатлона морально и физически, что сейчас не готов принимать важные решения. Сейчас нужно отдохнуть, перебить накопившийся негатив положительными эмоциями. Но даже через пару месяцев, со свежей головой, думаю, я не смогу совершенно определенно сказать: буду готовиться к Олимпийским играм 2006 года или нет. Ведь до Турина еще четыре года.

-- Не про следующую Олимпиаду, но про следующий сезон можете сказать что-то конкретное?

-- Для сборной России он будет не менее ответственным, чем олимпийский. Главные соревнования пройдут на российской земле -- в Ханты-Мансийске. Надо выступать, и выступать достойно. А вот как буду готовиться -- пока еще не решил. Возможно, часть сборов проведу отдельно от команды. Повторю: я устал. В том числе от коллектива. Но это нормально: когда люди по 6--8 месяцев в году находятся вместе, рядом -- начинают надоедать друг с другу.

-- Вы знаете, что необходимо сделать, чтобы вновь захотелось взять в руки винтовку, встать на лыжи, выйти на старт?

-- По традиции проведу сбор на Камчатке. Там подлечусь. Покупаюсь в термических источниках -- очень полезно для опорно-двигательного аппарата. Покатаюсь на горных лыжах. И на беговых -- по насту. Меня энергетика Камчатки всегда напитывает силами и эмоциями. А потом с женой с сыном поедем куда-нибудь на теплые моря. Хочу поплавать, полежать-позагорать. И чтобы никто вокруг не знал: кто я и какие у меня проблемы.