4 мин.

Лардж энд гроуинг

193

Как, выбирая между Англией и Россией, выбрать Англию? Если это конкурс футбольных культур или инфраструктур, то и правда – никак. Только если «занесли», как говорится.

Но мне кажется, что выбор хозяйки ЧМ – это история про другое. Вот представьте себе, что вы – чиновник ФИФА с большими амбициями. С кем вам будет легче работать над масштабными проектами? С русскими, не ограниченными ничем? Или с англичанами, чьи возможности ограничены всем и всеми? То-то же.

У меня смешанные чувства. Чемпионат мира в России «вообще» – конечно, хорошо, что же здесь плохого? Плохо то, что принять чемпионат хотелось бы в другой стране, а как это сделать – непонятно, никто этого не знает.

Говоришь с коллегами, друзьями, знакомыми о ЧМ в России. Все знают, что распил неминуем. Никто не говорит, что пилить нужно. Но при этом ты понимаешь, что эта очевидность (очевидностью ее делают аналогии) далеко не всеми принимается как аргумент, фактор, сколь-нибудь влияющий на оценку, на эмоции. Через распил власть реализует себя как группу, наделенную силой. Точно так же власть можно реализовывать через групповое изнасилование.

Другими словами, пока мы не получаем чемпионат мира или Олимпиаду, борьба с коррупцией кажется важным делом. А когда получаем, то второстепенным.

Речь не о том, что чемпионат «проведут за наш счет». Это, в общем, нормально, что государство строит за наш счет дороги, гостиницы, стадионы (благо, экономи у нас лардж энд гроуинг, см. Мутко В.Л. цюрихская речь). Пусть оно стимулировано датой, но, собственно, ради этого государство и существует.

Речь о том, что «наш счет» будет формироваться произвольно: десять туда, два сюда, тридцать пять обратно – и нет ни способа это остановить, ни способа за это наказать.

В действительности, хочется всего лишь соответствия сумм неким общедоступным стандартам. Если подумать, то это совсем немного, но даже на немногое рассчитывать не приходится – и есть мнение, что на это нужно просто «забить», наслаждаясь чемпионатом как самоценным опытом.

Нам (то есть тем, кто принимает у нас решения) свойственна одержимость датами и потребность в суперстимулах. В этом плане с Россией-2018 лучше, чем без России-2018.

Все видели саранский «огненный цветок» и ярославское хвостатое нечто, все слышали слово «кластер», но стоило бы точно так же, на листке бумаги, набросать, пусть схематично, некую модель футбольной культуры, которая примет этот чемпионат. Набросать, чтобы понять, что именно можно изменить при помощи воли и действия, а что должно «пройти само», причем не обязательно к 2018 году.

Можно, например, сказать себе, что в 2018 год Россия должна войти без договорняков. Но вспомните, сколько говорилось о странных матчах в этом сезоне. И сколько было расследований? Сколько дисквалификаций, сколько случаев понижения в классе? Кажется, ни одного. Нет расследований – нет проблемы. По аналогии, нет дела – нет преступления. Решить задачу «Россия-2018 – без договорняков» просто, потому что эта задача официально-статистическая, и искоренить такой подход за восемь лет не удастся, как не удастся остановить распилы.

Можно сказать себе: большинство наших клубов – «крепостные театры». В значительной части это дело государства. Чтобы клубы становились бизнес-проектами, чтобы это стало нормой, частный бизнес должен, по крайней мере, зажить нормальной жизнью. В условиях «заносов», «откатов» и проч. это видится затруднительным, а на эти условия мы «забиваем», не так ли?

Клубный маркетинг не организует потребителя, не создает его, и поэтому все слова о том, что условный Томск или условный Ростов-на-Дону не переживут без футбола, пусты. Связь между футболом и болельщиком в России условна, и в этой среде стадион XXI века – повод для частичной модернизации территории, только и всего. И в сухом остатке – только она, нефутбольная модернизация. «Был чемпионат мира? Ага! Нам под это дело построили дороги, у нас теперь есть скоростной поезд. А стадион? Там Билан поет».

Наверное, можно ожидать, что перспектива ЧМ-2018 окажет благотворное воздействие на сборную России. Ее главная проблема – низкий уровень конкуренции, и вот теперь молодые ребята начнут «грызть землю», чтобы «попасть в ту самую команду, которая покроет себя славой». В это хочется верить, потому что внезапные системные скачки – это именно предмет веры, а амбиции молодых игроков в России довольно быстро получают материальное удовлетворение.

Понятна радость коллег: что греха таить, и я бы не отказался от интересной работы на чемпионате мира.

Просто, набрасывая ту самую схему, о которой говорилось выше, понимаешь, что Россия – страна не вполне футбольная. То есть, нет, конечно, у нас куча клубов. У нас возле бара «Кружка» на Мясницкой по воскресеньям стоят болельщики и ругаются матом. Мы страна правой ноги Аршавина и левой ноги Аршавина, а блоги футбольных комментаторов читают тысячи человек. Но все это без толку, потому что в Саранске, Махачкале или Ярославле люди могут ходить на футбол, а могут и не ходить. Могут копать, могут не копать.

Это будет праздник, о котором останутся воспоминания. Лишь воспоминания.