Через несколько недель после финала Кубка Англии Грэм увидел группу игроков «Уотфорда», стоявших у раздевалки на «Викаридж Роуд». Подойдя ближе, он услышал, что они говорят о деньгах.

Достав из бумажника купюру в £10, он разорвал ее на кусочки и бросил их на пол. «А вот и вы, — сказал он. — Это все, что для вас важно?»

Игроки смущенно попятились. В то Рождество Грэму подарили фоторамку. Внутри лежали кусочки купюры в £10, которые они старательно склеили. Он повесил ее в туалете на нижнем этаже как напоминание о том, что он тоже никогда не должен увлекаться деньгами.

Если футбол менялся, то менялся и «Уотфорд». Трое из четырех «рокетменов» — игроков, которые прошли весь путь от дна Четвертого дивизиона до вершины Первого, — теперь ушли, остался только Стив Шервуд.

В мае 1987 года Грэм решил, что и ему пора двигаться дальше. Он был назначен менеджером «Астон Виллы», которая только что вылетела из Первого дивизиона. Хотя он готовился к эмоциональной развязке, реальность ухода из «Уотфорда» оказалась куда более болезненной, чем он предполагал. В течение нескольких месяцев после переезда с семьей в Бирмингем Грэм под малейшим предлогом ездил в Уотфорд, не совсем понимая, что и зачем он делает.

«Я ездил туда полдюжины раз или около того. Иногда я заходил на стадион, если ворота были открыты, а иногда просто сидел в машине возле стадиона. Я хотел осмотреться и попрощаться. Я рассказал Рите, чем занимался, и, думаю, она решила, что я схожу с ума».

В конце 1987 года Элтон продал футбольный клуб «Уотфорд» Джеку Петчи, магнату недвижимости. По его словам, у него больше не было времени уделять клубу. Вот только это было не совсем так. С уходом Грэма Элтон обнаружил, что все уже не так, как раньше. «Я все еще любил клуб, но в том, что мы были вдвоем, была некая случайность, магия, и без него я не мог создать такую же магию».

За одиннадцать лет, прошедших с тех пор, как Элтон купил «Уотфорд», он, по его подсчетам, выделил клубу от £8 до £9 млн. — траты, которые, возможно, вызвали много плача и стенаний среди его команды менеджеров, но о которых он ни на секунду не пожалел. «Я так и не получил ни копейки обратно от своих инвестиций, но это не имело никакого значения. Это позволило мне пережить величайшее приключение в моей жизни».

В первый же сезон Грэма в «Астон Вилле» они завоевали повышение в классе и вернулись в Первый дивизион. Два сезона спустя они заняли второе место в Первом дивизионе. К тому времени он стал одним из самых известных менеджеров в стране, вдохновив не одно, а два впечатляющих воскрешения.

Однажды в его кабинете зазвонил телефон. Подняв трубку, Грэм услышал на другом конце провода голос Эдди Пламли. «Грэм Келли из ФА только что звонил мне и спрашивал, нет ли у меня твоего домашнего номера, — сказал Эдди. — Он не сказал этого, но я думаю, что он хочет поговорить с тобой о работе в сборной Англии».

* * * *

В конце июля 1990 года, через три недели после того, как Грэм был представлен в качестве нового менеджера сборной Англии, Элтон поступил в Лютеранскую больницу общего профиля в Парк-Ридже, штат Иллинойс, чтобы начать лечение от алкогольной и кокаиновой зависимости.

Путь к этому моменту был долгим и ухабистым, с множеством рецидивов и нарушенных решений. Но в каком бы отчаянном состоянии ни находился Элтон, он не сомневался, что именно это стало первым толчком к поиску помощи. Это случилось в то утро Дня подарков восемь лет назад, когда Грэм поставил перед ним бутылку бренди и сказал, что он губит свою жизнь. Что он подвел себя и всех близких ему людей.

С тех пор Элтон часто вспоминал, каково это — оказаться в роли адресата тирады Грэма. Это наполнило его стыдом и решимостью измениться. «В тот день во мне зародилось нечто, что все это время тихо росло. Я не сомневаюсь, что Грэм спас мне жизнь. Без него я бы пропал».

На одной из терапевтических встреч в больнице Элтона попросили составить список его положительных и отрицательных сторон. Затем его спросили, как он может их прокомментировать. После того как он проговорил некоторое время, кто-то осторожно заметил, что Элтон не упомянул ни одного из перечисленных им положительных моментов; он сосредоточился только на плохих.

Вернувшись в свою комнату, Элтон написал «Я достоин, я хороший человек» на лицевой стороне папки, которую ему дали при заселении. Через шесть недель он покинул Лютеранскую. С тех пор он никогда не пил и не принимал наркотики.

* * * *

Новость о назначении Грэма на пост менеджера сборной Англии потрясла его критиков. Брайан Глэнвилл из «Таймс» был вне себя от возмущения. Ничего хорошего из этого не выйдет, предсказывал он. Как бы хорошо Грэм ни играл на клубном уровне, его тактические ограничения должны были быть раскрыты хорошими сборными.

Как оказалось, Глэнвилл был прав — а ведь все начиналось так хорошо. За первые двадцать три матча под руководством Грэма сборная Англии проиграла всего один раз. Футбольный комментатор BBC Джон Мотсон вспоминает, как он пришел на тренировку сборной Англии и услышал, как Грэм сказал их звездному нападающему Гари Линекеру, что тот должен бегать быстрее. «Работа его определенно не страшила».

Грэм был уверен в игроках, но не менее уверен и в болельщиках. Когда он услышал, как несколько болельщиков сборной Англии дразнят Джона Барнса расистскими кричалками, он вскочил на ноги, чтобы противостоять им. «Эй! — крикнул он. — Вы говорите о другом человеке, так что следите за языком, ясно?»

Но после столь многообещающего старта Англия еле-еле вышла на чемпионат Европы 1992 года. К началу соревнований Грэма уже критиковали за то, что он слишком часто меняет состав своей команды. Кроме того, он был склонен набирать в свой состав не креативных волшебников, а стойких работяг — так утверждалось.

Англия сыграла первые два матча вничью 0:0, но для выхода в следующий раунд ей нужно было обыграть Швецию. Они не только проиграли со счетом 1:2, но и Грэм совершил акт непростительной ереси, заменив Линекера в его последнем матче за сборную. Тем самым он лишил его шанса сравняться с Бобби Чарльтоном или даже побить его рекорд в сорок девять голов за сборную Англии.

На следующее утро на него напустилась волчья стая.

Газета «Сан» вышла с заголовком «Шведы — 2, Репка — 1» и фотографией головы Грэма, наложенной на репу. Другие газеты — как большеформатные, так и бульварные — набросились на него с не меньшим ожесточением. Все оставшиеся два года пребывания Грэма на посту менеджера сборной Англии ажиотаж не утихал. В аэропорту Хитроу в них с Ритой плевали недовольные фанаты.

В июле 1993 года на дополнительных выборах в Крайстчерче один человек выдвинул свою кандидатуру под названием «Убрать Грэма Тейлора». Он набрал восемьдесят голосов — на шестьдесят два больше, чем тот, кто называл себя «Курицей-Альфредом».

То что ждало их впереди было еще хуже. В целях открытости Грэм разрешил съемочной группе следить за ним и сборной Англии в течение четырех месяцев, пока они готовились к чемпионату мира 1994 года. Он даже согласился носить микрофон во время игр, чтобы каждое его замечание на скамейке было сохранено для потомков.

Перед отборочным матчем чемпионата мира против Голландии, который Англия должна была выиграть, чтобы пройти квалификацию, голландская ФА отказалась пустить режиссера Кена Макгилла и его команду на площадку. Макгилл обратился к Грэму, который согласился провезти их на командном автобусе. Об этом решении он, возможно, еще долго будет жалеть.

Как только игра началась, было слышно, как Грэм в отчаянии восклицает: «Мы играем как попало, мать вашу. Они делают все то, что мы им запретили». Когда голландский игрок Роналд Куман избежал наказания после того, как срубил игрока сборной Англии Дэвида Платта, а затем сравнял счет за Голландию, Грэм подошел к лайнсмену. «Я как раз говорил вашему коллеге, что рефери отправил меня в отставку, — сказал он ему. — Спасибо ему за это, передашь?»

В конце игры — ничья 2:2 — Грэм посмотрел на небо и с отчаянием сказал: «Боже, что я сделал не так? Я не плохой человек».

Через месяц, как он и предсказывал, его уволили.

В интервью, данном вскоре после того, как Грэм потерял должность в сборной Англии, было видно, как сильно на него повлияла вся критика. «Люди не понимают, насколько это больно, — сказал он. — Они думают, что тебе все равно. И те люди, которые знают, что это причиняет тебе боль, всаживают в тебя нож, чтобы тебе было еще больнее... Люди говорят, что я злюка. Я не злюка. Я просто чертовски разочарован в себе».

Перед выходом документального фильма под названием «Невозможная работа» Кен Макгилл отвез его домой к Грэму, чтобы показать его ему. «Когда мы смотрели фильм в его комнате, я смотрел на его лицо, чтобы оценить реакцию, — вспоминает Макгилл. — Это была неловкая ситуация — видеть, как он заново переживает боль».

После показа фильма по телевидению, в январе 1994 года, насмешки посыпались со всех сторон, а реплика Грэма «Мне это не нравится?» мгновенно вошла в словарь национальных фраз. Не то чтобы он затаил обиду на то, как его представили, — он даже присутствовал на свадьбе Макгилла несколько месяцев спустя.

И Рита, и две их дочери убеждены, что Грэм получил глубокий шрам от того, как с ним обращались. Он всегда считал, что люди по сути своей порядочны и имеют благие намерения, но тут все его мировоззрение словно перевернулось с ног на голову. И, конечно, было еще кое-что — впервые в жизни ему пришлось столкнуться с тем, что люди считали его неудачником.

Врач диагностировал депрессию и предложил ему взять отпуск. Вместо этого Грэм решил ответить своим критикам единственным известным ему способом — вернуться к управлению клубом. Проблема была в том, что он никому не был нужен. Каждый день он ждал звонка, и каждый день ничего не происходило.

Шесть месяцев назад он был самым влиятельным человеком в английском футболе, а теперь стал изгоем. И вот однажды телефон наконец зазвонил. В «Вулверхэмптон Уондерерс» хотели узнать, не будет ли он заинтересован в том, чтобы стать их новым менеджером. В то время Волки болтались в середине Первого дивизиона. Грэм согласился на эту работу — «не буду притворяться, что у меня было много альтернатив», — и к концу сезона поднял команду на восьмое место.

Но хотя на публике он оставался таким же жизнерадостным, как и раньше, он понял, что находится в опасной близости от того, чтобы выгореть. Друзья умоляли его не смотреть чемпионат мира по футболу 1994 года. По их мнению, это должно было его расстроить. К тому же, какой в этом смысл? Почему бы не увезти Риту подальше, в какую-нибудь далекую страну, где никто так не интересуется футболом?

Это было бы разумно, — согласился Грэм. Но вместо того, чтобы последовать их совету, он поступил наоборот — остался дома и заставил себя досидеть до конца каждой игры. «Я никого не приглашал в гости. Большинство игр я смотрел в одиночестве. В некоторые дни это было нелегко, но я должен был это сделать. Я как будто наказывал себя, и хотя это звучит как безумие, я чувствовал, что это часть процесса преодоления».

После каждого матча он выходил в сад и пинал футбольный мяч. В том, что мяч был у него в ногах, а вечерний воздух прижимался к коже, было что-то такое, что не только успокаивало его, но и обостряло мысли. И к тому времени, когда чемпионат мира закончился, он почувствовал, что готов двигаться дальше.

Следующий сезон Волки закончили на четвертом месте. Однако после этого они плохо начали следующий, выиграв лишь четыре из первых шестнадцати матчей. Болельщики ополчились против него, как и директора Волков, и в ноябре 1995 года Грэм подал в отставку.

А вот на «Викаридж Роуд» что-то зашевелилось. В конце года, наблюдая за тем, как «Уотфорд» выбывает из Первого дивизиона, Элтон заявил, что готов снова принять участие в управлении клубом. Хотя он не собирался покупать клуб во второй раз, он был готов возглавить консорциум, который бы сделал предложение о поглощении.

Через три месяца Грэм вернулся на «Викаридж Роуд». Стадион, на которую он вернулся, мало походил на тот, который он впервые посетил двадцать лет назад. В 1986 году трибуну «Шроделлс», возле которой зрители в перерыве между таймами ходили за ежевикой, снесли и заменили новой трибуной стоимостью £3 млн., частично профинансированной за счет займа Элтона в £1 млн. Она была названа «Сэр Стэнли Роуз» в честь бывшего президента ФИФА и бывшего учителя физкультуры в Уотфордской грамматической школе для мальчиков.

Затем, в 1993 году, была построена трибуна «Викаридж Роуд»: на ее половине разместились выездные болельщики, а на другой половине — семейный сектор «Уотфорда». Размещение болельщиков рядом с маленькими детьми в некоторых кругах считалось актом безумия, однако никаких проблем не возникало — считалось, что присутствие такого количества юных лиц оказывает успокаивающее воздействие на поведение выездных болельщиков. Год спустя была заменена и старая трибуна «Рукери».

Сначала Грэм был временным менеджером, затем спортивным директором, а в 1997 году его вновь назначили менеджером на постоянной основе. В следующем сезоне «Уотфорд» вышел в Первый дивизион, который теперь переименован в Премьер-лигу. Но, несмотря на успехи клуба и ощущение возвращения домой, Грэм все больше начинал чувствовать, что совершил ошибку. Что он действительно не может — или не должен был — вернуться назад.

«Уотфорд» продержался в Премьер-лиге всего один сезон, после чего снова вылетел.

В марте 2001 года, когда ему было уже за пятьдесят и он подозревал, что уже не испытывает прежнего голода, Грэм объявил, что уходит на пенсию по окончании сезона. Вот, наконец, и все. Или так только казалось. Но, как и многие другие футбольные менеджеры, он с трудом смирился с выходом на пенсию.

После еще нескольких месяцев пинания мяча в саду Грэм согласился сделать еще один шаг в прошлое, вернувшись в «Астон Виллу». Это тоже не помогло — в конце его первого сезона клубу удалось лишь избежать понижения в классе. Но окончательно убедить Грэма в том, что его время вышло, удалось не столько из-за отсутствия успехов клуба, сколько из-за инцидента, произошедшего в конце одного из последних матчей на посту главного тренера. Болельщик «Астон Виллы» спустился по ступенькам к скамейке запасных, подошел к Грэму и с перекошенным от злости лицом сказал: «Ты человек вчерашнего дня, Тейлор».

После ухода из «Виллы» Грэм стал очень популярным и уважаемым футбольным комментатором. Время от времени, обходя комментаторские ложи, он сталкивался с Гари Линекером, который тоже стал медиаэкспертом. Как бы Линекер ни был расстроен тем, что его заменили, когда он был на расстоянии вытянутой руки от рекорда Бобби Чарльтона, со временем он стал относиться к этому совсем иначе. «Мы всегда были очень дружны, и, оглядываясь назад, я думаю, что Грэм оказал мне услугу. Скорее всего, я бы не забил, потому что мы были не очень креативной командой, и, сняв меня, он фактически сделал из меня мученика».

С тех пор как Грэм только покинул Уотфорд, они с Элтоном регулярно разговаривали по телефону. «Мы просто звонили друг другу время от времени, чтобы поболтать, — вспоминает Элтон. — Мы говорили о футболе, о том, чем занимались. Пусть мы виделись не так часто, как раньше, но мы никогда не теряли этого чувства близости, возможности продолжить начатое».

В ноябре 2014 года Грэм вернулся на «Викаридж Роуд» на церемонию переименования трибуны имени Сэра Стэнли Роуза. В будущем она стала называться трибуна имени Грэма Тейлора. Пока болельщики пели «Один Грэм Тейлор, есть лишь один Грэм Тейлор», он вышел на поле в сопровождении почетного караула, состоящего из старых игроков «Уотфорда», включая Иана Болтона, Стива Шервуда и Лютера Блиссетта, чтобы получить серебряный поднос с надписью.

На одном из концов поля болельщики развернули огромный желтый баннер с изображением Грэма и ключевых игроков «Уотфорда» и надписью «Мы все еще стоим» [We’re Still Standing — отсылка к названию песни Элтона Джона «I’m Still Standing», прим.пер.]. Как бы ни был он польщен тем, что в его честь назвали трибуну, больше всего для него значило то, с какой любовью к нему относились болельщики «Уотфорда».

«Я никогда не менял своего мнения о том, что футбол — это игра для людей. Во время своей карьеры я старался не упускать из виду тот факт, что мы стремимся быть успешными как для болельщиков, так и для самих себя. Да, мы могли бы продолжать игру и без них, но не было бы того чувства радости и удовлетворения, которое испытываешь, когда все идет хорошо. Поэтому признание и высокая оценка со стороны этих сторонников очень важны для меня».

Время от времени Грэм отправлялся посидеть на трибуне, носящей его имя. Но хотя люди всегда были рады его видеть, он понял, что со временем произошло и кое-что другое: воспоминания потускнели.

«Всякий раз, когда я прихожу на «Викаридж Роуд» посмотреть матч, люди так добры, — писал он в своей автобиографии, — хотя я заметил, что обычно ко мне подходят люди постарше и просят сфотографироваться или дать автограф. Меня передергивает, когда я понимаю, что кому-то должно быть около тридцати лет, чтобы помнить конец моего первого периода в качестве менеджера «Уотфорда». Иногда с болельщиками приходят их дети, и они говорят: «Это Грэм Тейлор, наш величайший менеджер», — что очень приятно слышать, хотя я улыбаюсь про себя, глядя на пустое маленькое лицо и понимая, что для восьмилетнего ребенка это ничего не значит».

* * * *

В декабре 2014 года Элтон открыл новую трибуну имени Элтона Джона на «Викаридж Роуд» — она была построена на месте старой Восточной трибуны. Одетый в шарф «Уотфорда» и сопровождаемый своим мужем Дэвидом Фернишем и двумя сыновьями, он сказал собравшимся: «Я люблю футбол и всегда буду любить, а «Уотфорд» вписан в мое сердце».

Трибуны имени Элтона Джона и Грэма Тейлора теперь расположены напротив друг друга через поле, на котором более шестидесяти лет назад Реджи Дуайт впервые увидел игру «Уотфорда».

Именно здесь Реджи впервые утратил свою привычную застенчивость и был охвачен эмоциями и страстью толпы. Там, где он впервые зарычал, закричал и дал себе волю. Именно здесь он впервые с удивлением посмотрел на игроков «Уотфорда», которые бегали в своих мешковатых шортах. По мере того как он это делал, ему казалось, что эти невозможно гламурные фигуры живут не только в другом мире, чем он, но и в совершенно другой вселенной. Вселенной, в которой, как он был уверен, он никогда не сможет жить, как бы неожиданно ни сложилась его жизнь.

* * * *

Ранним утром 12 января 2017 года Грэм умер от сердечного приступа в возрасте семидесяти двух лет. Элтон был дома в Виндзоре, когда узнал новость. «Это было одно из самых больших потрясений в моей жизни. Я разговаривал с ним за пару дней до этого, и все было в порядке. Потом позвонила Рита и сказала, что спустилась вниз, чтобы сделать чашку чая, а когда вернулась, Грэм был мертв».

Позже утром Элтон выступил с заявлением. «Грэм был мне как брат. С первой встречи нас связывала неразрывная связь. Мы вместе отправились в невероятное путешествие, и оно останется со мной навсегда... Я люблю тебя, Грэм, и мне будет тебя очень не хватать».

За час до начала похорон Грэма из башни церкви Святой Марии доносились старые песни Бадди Холли. По пути туда кортеж с его гробом в последний раз проехал мимо «Викаридж Роуд». У церкви собралось более тысячи скорбящих, чтобы отдать дань уважения, пока гроб Грэма, задрапированный в английский флаг и увенчанный венком в цветах «Уотфорда», заносили внутрь.

Не все могли присутствовать. Элтон, выступавший в Лас-Вегасе, прислал огромный венок и заявление, которое зачитал футбольный комментатор BBC Джон Мотсон. «Хотя я был очень польщен тем, что меня попросили, я помню, что очень нервничал, — вспоминает Мотсон. — Я получил речь Элтона только за час до начала, но сделал все, что мог, и справился с ней». В своей речи Элтон написал, что Грэм был самым честным и открытым человеком, которого он когда-либо встречал.

Оли Филлипс, который уверенно предсказывал, что Грэм быстро прогорит, когда перейдет в «Уотфорд», сидел рядом с Россом Дженкинсом, которого он однажды назвал худшим подписанием в истории «Уотфорда». В дальнейшем они стали закадычными друзьями.

По всему городу громкоговорители передавали слова службы сотням людей, которые стояли в тишине под лучами зимнего солнца и слушали. После этого, когда катафалк с гробом Грэма отъехал, они разразились аплодисментами, которые еще долго раздавались по церковному двору после того, как катафалк скрылся из виду. Одна из скорбящих, которую попросили высказать свое мнение о Грэме, предпочла остановиться не на его футбольной карьере, а на его менее очевидных достижениях. «Уотфорд был обычным пригородом, пока не появился Грэм, — говорит она. — Он нанес город на карту, и в результате тот стал намного красивее, дружелюбнее и безопаснее».

Иногда, ближе к концу своей жизни, Грэм снова оказывался в своей машине, точно так же, как это было, когда он впервые покинул Уотфорд тридцать лет назад. Он был наполовину удивлен тем, что он делает и как он сюда попал. На этот раз не за пределами «Викаридж Роуд», а в сельской местности и окружающих город деревнях. Бесцельно слоняясь по хартфордширской сельской местности, не имея никаких целей, он просто ехал туда, куда вела его фантазия. Как будто что-то внутри него, что-то, что он едва мог контролировать, вело его обратно к месту, где находилось его сердце.

Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где переводы книг о футболе, спорте и не только!