Джон Престон в сотрудничестве с Элтоном Джоном. «Уотфорд навсегда» Главы 22+23+24
25+26+27
…
22.
Незадолго до начала своей первой игры в Кубке Лиги против «Рединга» Грэм занял место в «землянке» менеджера — некрытой скамейке у бровки поля. Подняв глаза, он увидел шедшего к нему председателя. Его сердце сжалось. Элтон, хотя и был одет достаточно трезво в бледно-голубой костюм, ковылял на огромных туфлях на платформе. По мнению Грэма, это неподходящая обувь для председателя футбольного клуба.
Тем временем Элтон продолжал идти к скамейке, на которой он сидел. Повернувшись к сидящему рядом с ним человеку, Грэм спросил: «Куда, черт побери, направляется председатель?»
Ответ вскоре стал очевиден. Подойдя к другому концу скамейки, Элтон сел так, «как будто это было самой естественной вещью в мире».
Грэм был потрясен. По его мнению, председателю клуба не пристало сидеть рядом с менеджером; он должен быть в стороне, в директорской ложе. Но гораздо хуже было, когда председатель совета директоров оказывался рок-звездой. Для начала, он отвлекал внимание от игры. Допустим, Элтон вскинул руки вверх, потому что кто-то упустил шанс забить, какое впечатление это произвело бы? Очевидно, очень плохое. Это может даже вызвать неприятности среди публики.
Даже так. Грэм решил держать язык за зубами, по крайней мере, до поры до времени. Лучше проявить благоразумие, чем рисковать устроить сцену, решил он.
Самая большая толпа за последние годы — почти 6 000 человек — пришла посмотреть, как «Уотфорд» справится со своей работой под руководством нового менеджера. Ожидания были высоки. ««Уотфорд» готов к Большому Старту», — гласил один из заголовков местной газеты.
Их соперник, «Рединг», был не лыком шит. Их голкипер, которого зовут Стив Дес, установил рекорд Футбольной лиги, не пропустив ни одного гола за более чем 1000 минут игры.
В первой игре «Уотфорд» победил со счетом 2:1, но оптимизм был недолгим. Через неделю они проиграли второй матч со счетом 0:1. В середине первого тайма Росс Дженкинс был унесен с поля на носилках после столкновения с вытянутым кулаком Стива Деса.
Поскольку в клубе не было врача, Дженкинса осмотрел физиотерапевт «Уотфорда», который не увидел причин для беспокойства, несмотря на то, что он «не мог контролировать свой взгляд, а его голова постоянно клонилась на одну сторону». Вместо того чтобы везти Дженкинса в больницу, физиотерапевт решил, что чашки чая с сахаром будет достаточно, чтобы вернуть его к нормальной жизни.
Грэм был огорчен тем, что его звездного нападающего унесли на носилках с сотрясением мозга, однако Элтон снова сидел на скамейке запасных все в тех же огромных туфлях на платформе. В конце игры он решил, что больше не может молчать.
Дождавшись, когда вокруг никого не останется, Грэм как можно деликатнее затронул эту тему. Хотя он понимал, что как владелец клуба Элтон может сидеть где угодно, ему казалось, что его присутствие на скамейке подает совсем не те сигналы. Если они хотели, чтобы их воспринимали всерьез, то Элтон, как председатель, должен был подавать пример.
Приготовившись к конфронтации, Грэм был удивлен и обрадован, когда Элтон сразу же отступил. В будущем он будет сидеть в директорской ложе, сказал он. По крайней мере, он начнет оттуда. Однако он не исключает, что во время игры может увлечься и оказаться все ближе к бровке.
* * * *
Через два месяца стали очевидны все последствия режима Грэма. Каждое утро игроков отправляли на пробежку по пересеченной местности в близлежащий парк Кассиобури. Она могла длиться до пяти часов. Каждому, кто просил, даже умолял, о стакане воды, говорили, чтобы он взял себя в руки.
Но дело было не только в том, что игроки находили эти забеги изнурительными, Грэм, казалось, обладал удивительной способностью определять, кто из них халтурит. Прошло еще несколько недель, прежде чем они поняли, что он лазает на деревья в парке, чтобы иметь возможность наблюдать за происходящим с высоты птичьего полета.
Однако это было только начало. После бега по пересеченной местности начиналась сама тренировка. Позже Грэм напишет книгу под оптимистичным названием «Футбольные тренировки могут быть веселыми», в которой изложит ряд полезных разминочных упражнений. Они похожи на то, от чего даже десантники побледнели бы. «Игроки собираются в пары и залезают один на другого, — говорится в одном из упражнений. — Каждый «жокей» должен реагировать на команды тренера — например, опуститься на ноги «лошади», пробежать по кругу и вернуться на спину партнера». Пара, занявшая последнее место, «должна отжиматься в качестве неустойки» — эта фраза звучит рефреном на протяжении всей книги.
В то время мало кто из менеджеров обращал внимание на статистику. Помимо того, что ее было сложно интерпретировать, она считалась слишком книжной и научной для настоящих любителей футбола. Однако Грэм тщательно записывал все, что делали игроки, в свои черные папки формата А4: время, которое им требовалось для выполнения забегов, точность передач, количество подкатов, скорость передвижения и так далее. Впоследствии он часами изучал накопленную информацию, стремясь добиться максимальной эффективности и придумать новые способы взломать оборону противника.
Прежде всего, он стремился привить игрокам один урок. Какими бы измученными, ошеломленными или подавленными они себя ни чувствовали, им никогда не следует терять надежду. Он сказал им, что нет такого понятия, как «гиблое дело». Всегда — всегда — было за что бороться.
К этому времени произошли новые изменения. На «Викаридж Роуд» был принят штатный сотрудник, в обязанности которого входила починка «опасных водостоков». Грэм также дал свое первое подробное интервью футбольному корреспонденту газеты «Уотфорд Обсервер» Оли Филлипсу.
Он не пытался приукрасить свое послание: «Я считаю, что в клубе полностью отсутствует дисциплина», — прямо сказал ему Грэм. Они разговаривали недолго, прежде чем Филлипс решил, что не слишком высокого мнения о новом менеджере клуба. Его идеи, которые показались ему граничащими с сумасшествием, не только не впечатлили его, но и показались ему высокомерными и полными чепухи. «Он был очень уверен в себе, довольно наглый, и я также заметил, что он склонен повторяться; он никогда не использовал двадцать слов, если еще сто лежали без дела». Не впечатленный Филлипс ушел, думая, что Грэм рано или поздно расклеится.
Вопрос был только в том, когда.
* * * *
На третью игру сезона «Уотфорд» отправился на север в Стокпорт Каунти — на этот раз на автобусе, а не на поезде. Теперь Росс Дженкинс снова мог ясно понимать, и он вернулся в состав. Как и всегда, когда он отправлялся на север на игру, его охватывало нарастающее чувство предвкушения. Если в раздевалках «Уотфорда» не было ничего интересного — ряды сломанных деревянных крючков, не закрывающиеся шкафчики, общая ванна, в которой, по слухам, таились безглазые твари из глубин, — то в северных клубах все было еще хуже. «Казалось, что все всегда замерзает. Горячей воды в душе не было, а в раздевалке, если повезет, можно было повесить одежду на один гвоздь».
Но в этом случае Дженкинс недолго оставался в унынии. Перед началом игры Грэм объяснил, что от него требуется. «Самое главное — никогда не попадать в офсайд, потому что так ты просто отдаешь мяч сопернику. Я помню, как он сказал, что мы должны нанести 20 ударов по воротам за всю игру. Если мы это сделаем, то, скорее всего, забьем дважды, и этого обычно хватит для победы».
Вскоре после начала игры Дженкинс осознал то, с чем он редко, если вообще когда-либо, сталкивался в «Уотфорде». «Я чувствовал, что мы начинаем обретать форму команды. В кои-то веки все встало на свои места».
Он был не единственным, кто чувствовал, что что-то изменилось. Наблюдая за игрой с трибуны, давний болельщик «Уотфорда» Дэвид Харрисон не мог поверить в то, что видит. «Большой Росс, восстановленный в правах и явно наслаждающийся каждой минутой, ничем не напоминал ту удрученную фигуру, которую мы видели сутулящейся на том же поле всего четыре месяца назад».
Во втором тайме мяч с пенальти за «Уотфорд» был впечатан в сетку ворот капитаном команды Сэмом Эллисом, который затем «стоял неподвижно, лицом к толпе, подняв обе руки вверх».
Один этот жест, по мнению Харрисона, «красноречиво продемонстрировал страсть, которой не хватало при прежнем режиме». Игра закончилась победой «Уотфорда» со счетом 3:1. Два других гола забил Дженкинс, один из них — «мягким, скользящим ударом головой».
После того как игроки приняли холодный душ, они сели на борт командного автобуса и уже отъезжали от стадиона, когда услышали громкий треск. Водитель нажал на тормоза, и автобус затрясся.
Оказалось, что разъяренный болельщик «Стокпорт Каунти» бросил кирпич в одно из окон. К счастью, кирпич никого не задел и теперь лежал на полу автобуса в окружении битого стекла. Игроки изумленно смотрели на него. Раньше с ними никогда не случалось ничего подобного — единственными людьми, которые бросали в них что-то, были их собственные болельщики.
По-своему это было хорошим предзнаменованием.
23.
Пока Грэм был занят тем, что прививал игрокам «Уотфорда» добродетели сдержанности и самодисциплины, жизнь Элтона стремительно неслась в противоположном направлении. На телевизионном концерте в Эдинбурге в конце очередного продолжительного турне он с частыми интервалами доливал в свой бокал из большого кувшина Кровавой Мэри, стоявшего на рояле перед ним.
«Я не хочу, чтобы дома думали, что я алкоголик, — сказал он зрителям. — Я хочу, чтобы они знали, что я алкоголик».
Несколько месяцев спустя состоялся концерт в «Эмпайр Пул Уэмбли» в помощь Королевскому клубу варьете и благотворительной организации, предоставляющей футбольные площадки для обездоленных детей. Элтон недавно нанял новую бэк-группу под названием China, созданную его давним гитаристом Дэйви Джонстоном, и это должно было стать их первым публичным выступлением.
Еще до начала концерта стало ясно, что Элтон находится в раздраженном настроении; всех, кто надеялся перекинуться с ним парой слов, предупредили, чтобы они держались на расстоянии. Когда он вышел на сцену, то сделал это в одиночку, одетый в черный пиджак и такой же черный берет. В противовес, его кожа казалась необычайно белой — бледнее мрамора, по словам одного из очевидцев. Без всяких предисловий он начал песню «Better Off Dead» с альбома «Captain Fantastic and the Brown Dirt Cowboy».
Было заметно, что последний куплет песни он исполняет с особым напряжением:
Если шип розы — это шип в твоем боку,
Тогда тебе лучше умереть, если ты еще не умерла.
За «Better Off Dead» последовали столь же меланхоличные нотки «Candle in the Wind». Она была посвящена «одному человеку в зале, которому очень нравится Вера Линн, — мистеру Грэму Тейлору». Он еще не был на таких концертах, но ему нравится эта песня, потому что она медленная и мягкая, как раньше, когда он играл правым защитником в «Линкольне»».
Это был один из немногих светлых моментов вечера. Прошло еще двенадцать песен, прежде чем Элтон начал играть на пианино то, что позже было названо «странными аккордами». После того как они утихли, он сказал, что должен сделать объявление. «Это очень трудно выразить словами, — сказал он аудитории. — Я долгое время не гастролировал, и это было мучительное решение — возвращаться в дорогу или нет. Мне очень понравился этот вечер, но я принял решение, что это будет мое последнее шоу. Хорошо?»
Эта новость была встречена вздохами и страдальческими криками «Нет!»
«Для меня есть много чего еще, кроме того, как играть в дороге, — продолжил Элтон. — И это последнее, что я собираюсь сделать».
Не только зрители были ошеломлены его решением. Как и его бэк-группа, которая оказалась в неловком положении, когда ее уволили посреди первого же концерта. Это также привело в ужас Джона Рида, который, как видно, неистово кричал «Остановите его! Хватайте его!» — донеслось из кулис. Однако к тому времени было уже слишком поздно: ущерб был нанесен.
Однако самым шокированным человеком, которого это объявление шокировало, возможно, был сам Элтон. Перед выходом на сцену он не собирался говорить об отказе от гастролей, но слова сорвались с языка раньше, чем он успел обдумать их последствия.
«Я был просто измотан, а порой, когда очень устаешь, говоришь то, чего не хотел. Было ощущение, что все навалилось на меня. Я никогда не хотел быть знаменитым: популярным — да, но не таким, как та звезда, которой я стал. Правда заключалась в том, что мне уже не так нравилось быть Элтоном Джоном».
* * * *
К этому времени Элтон уже несколько лет жил в Вудсайде, большом доме в стиле королевы Анны, построенном в 1920-х годах в Старом Виндзоре. Он полюбил это поместье с первого взгляда, но по мере того как на него давила слава, он все больше времени проводил в одиночестве, не желая выходить из дома и не зная, с кем пойти, когда он-таки выходил. При всей своей популярности у него было мало близких друзей и — как он уже убедился на собственном опыте — вряд ли был кто-то, кому он мог бы доверять.
«К тому времени многие люди, которых я считал своими друзьями, общались с прессой. Я даже завел маленькую черную книжечку, в которую записывал имена всех, кто меня предал».
И это еще не все. «Я просто чувствовал себя потерянным. Я наряжался в эти возмутительные одежды и становился Элтоном Джоном, но стоило мне сойти со сцены, как я чувствовал себя совсем иначе. Я никогда не приносил Элтона домой; он просто оставался на краю сцены. Потом я возвращался сюда и просто метался в одиночестве. Не помогало и то, что все мои знакомые казались знаменитыми или работали в музыкальной индустрии. Я не знал обычных людей — тех, кто относился бы ко мне как к нормальному человеку. В моем мире никто не смел противостоять мне, потому что я был королем».
И все же было одно место, где его никто не обольщал и не относился к нему как к существу с другой планеты. Как в детстве его спальня на Пиннер-Хилл-роуд была убежищем Элтона, так и футбольный клуб «Уотфорд» стал единственным местом, где он чувствовал себя в безопасности.
«Это был спасательный круг, возвращающий меня в детство. Когда я приходил на «Уотфорд», я чувствовал, что могу на время оставить Элтона позади. Я ходил в Клуб болельщиков, выпивал и болтал с людьми о футболе, и никогда не чувствовал давления, чтобы быть кем-то, кем я не являлся. Никому не было дела до того, кто я, или до моей сексуальной ориентации, и никто не кланялся и не расшаркивался. Там я получил гораздо больше удовольствия, чем где-либо еще. Самое смешное, что в футбольном клубе «Уотфорд» я чувствовал себя более уютно, чем в собственном доме».
Беда была в том, что эти моменты тепла и защищенности длились недолго. В конце вечера Элтон садился в свой «Бентли» с шофером и возвращался в свой огромный дом, где компанию ему составляли только сотрудники и все большее количество имущества. Теперь он был владельцем более 25 000 синглов, девяти автомобилей, включая «Ферарри» и «Астон Мартин DB5», одной из крупнейших в мире коллекций яиц Фаберже, а также платья, в котором Джуди Гарланд снималась в фильме «Волшебник страны Оз».
Чтобы заполнить часы, проведенные в одиночестве, Элтон не только все больше пил, но и принимал все больше наркотиков — в основном, но далеко не исключительно, кокаин. «Я закрывался в своей спальне, порой на несколько дней. Я всегда был изолированным любителем выпить и принять наркотики, так что никто об этом не знал — во всяком случае, поначалу».
Отчасти он принимал кокаин просто потому, что тот был доступен; потому что он был рок-звездой, а рок-звезды все чаще и чаще так поступали. Но это был еще и способ справиться со степенью известности, которой он не ожидал и с которой ему было все труднее справляться. «Мне было одиноко, это правда. Я чувствовал себя одиноким и растерянным».
Хотя прием наркотиков, возможно, и не сделал жизнь Элтона менее причудливой, они позволили ему чувствовать себя более контролируемым, чем в остальное время. Ему нравился тот прилив уверенности и эйфории, который давал ему кокаин, и то, как он, казалось, заставлял его неуверенность в себе исчезать. Но в то же время он воздвигал еще один барьер между ним и внешним миром. Большую часть своей взрослой жизни он считал, что должен скрывать свою сексуальность, а теперь обнаружил, что хранит еще один большой секрет.
Хотя Элтон не хотел, чтобы кто-то узнал о том, сколько кокаина он принимает — его семья, коллеги или даже друзья, — больше всего он боялся навлечь на себя неодобрение своего нового менеджера.
К этому моменту Элтон и Грэм все еще не очень хорошо знали друг друга. Но в итоге выяснилось, что они похожи как солнце и луна и даже больше, чем казалось на первый взгляд: «Я — мистер Модные Штаны, а он — мистер Приземленность». Теоретически, мистер Модные Штаны должен был быть главным; в конце концов, он был председателем совета директоров, а Грэм — его сотрудником. Но с самого начала Элтон всегда подчинялся Грэму — единственному человеку в мире, перед которым он был счастлив играть младшую роль. «Я знал, что могу безоговорочно доверять ему, и инстинктивно чувствовал, что он преследует мои интересы».
Элтон также отчаянно нуждался в одобрении Грэма. Разумеется, похвалы ему были не чужды. Люди постоянно осыпали его похвалами. Однако время, когда это имело для него значение, давно прошло. Больше всего Элтон хотел получить одобрение от того, кто в обычной жизни не был бы склонен его давать. Кто-то далекий от тех, кто обычно танцевал с ним. «Одна из самых замечательных черт Грэма заключалась в том, что в нем не было ни капли подхалимства».
Если Элтон хотел получить одобрение Грэма, ему придется его заслужить. В сложившихся обстоятельствах это будет непросто. Грэм, как приверженец хорошего поведения и дисциплины, был просто потрясен, узнав о том, что Элтон пьет, не говоря уже о том, что он принимает наркотики. Но что еще хуже — гораздо хуже — он был разочарован.
24.
После триумфа «Уотфорда» над «Стокпортом» последовала еще одна неудача — поражение от «Йорк Сити» со счетом 1:3. Во время игры, как и предсказывал Элтон, волнение взяло над ним верх. Выйдя из директорской ложи, он спустился к бровке, где возглавил болельщиков «Уотфорда», которых позже назвали «энергичными чирлидерами». Они оказались настолько активными, что в перерыве между таймами на поле началось вторжение. К досаде Грэма, полиции пришлось вмешаться и восстановить порядок. Огорченный Элтон вернулся на свое место в директорской ложе.
После этого, скрипя зубами, Грэм выступил с заявлением, поклявшись, что подобное больше никогда не повторится: «Председатель понимает, что его выход на поле мог как-то повлиять на последующие события».
Несколько дней спустя Элтон появился в клубе, одетый, по словам Иана Болтона, «в действительно роскошную одежду, даже по его меркам: очки, шляпа, куртка, расклешенные брюки, ботинки на платформе — все это было совершенно шикарно».
Грэм тут же оттащил его в сторонку. «Тут у нас футбольный клуб, — сказал он ему. — У нас есть стандарты, и важно, чтобы мы их соблюдали». Далее он обратился к игрокам со столь же заряженной тирадой: если они надеются чего-то добиться, им нужно проявить больше мастерства и больше хладнокровия.
Обе тирады возымели желаемый эффект: как и их председатель, игроки отчаянно нуждались в одобрении Грэма. Оставив поражение позади, «Уотфорд» одержал пять побед подряд. Победа над «Редингом» со счетом 3:1, когда вышедший на замену Лютер Блиссетт впечатал первый гол «Уотфорда», позволила команде подняться на третье место в Четвертом дивизионе.
Блиссетт как будто внезапно освободился от всех оков, которые сковывали его раньше. «Я чувствовал, что все еще учусь своему делу, но теперь был полон веры в себя. Думаю, Грэм заставил всех нас почувствовать себя так же».
Болельщики «Уотфорда», которые все чаще покидали «Викаридж Роуд» — то ли от скуки, то ли от уныния, то ли от того и другого, — наконец-то нашли повод для радости. Поначалу осторожно, словно опасаясь, что эта победная серия не продлится долго, люди начали проникать обратно через турникеты.
До сих пор никто за пределами Уотфорда не обращал особого внимания на успехи клуба. Но все изменилось 3 октября 1977 года, когда они отправились в Брентфорд и обыграли хозяев со счетом 3:0. Сэм Эллис забил один из голов, нападающий Алан Майес — другой, а Росс Дженкинс — третий. Спустя всего два месяца после начала нового сезона «Уотфорд» возглавил Четвертый дивизион. Они не только выиграли девять из одиннадцати первых матчей, но и забили 30 голов.
Некогда пустые карманы Элтона постоянно наполнялись старыми обертками от Орбита.
Даже Грэм был потрясен скоростью оборотов «Уотфорда». «Хотя я рассчитываю на победу в каждой игре, я не ожидал, что мне поверят на слово». Если кто-то склонялся к самодовольству, он заставлял их работать как никогда усердно — больше бега по пересеченной местности, больше тренировок, больше штрафов за разгильдяйство или выход за рамки. Когда один из игроков упал в обморок от судорог, Грэм строго сказал ему: «В этом клубе судороги не проканают».
В последующие годы, когда бы его ни спрашивали о тех первых днях в «Уотфорде», Грэм подчеркивал, что ему досталась не кучка бездарей, которые не могли пнуть мяч, не споткнувшись о собственные ноги. По его словам, ему удалось взять игроков, которые не слишком верили в свои силы, и придать им уверенность в себе, которой у них никогда раньше не было. «Некоторые из них поначалу колебались, но вскоре поняли, что, тренируясь так, как я их прошу, эффективно выполняя простые вещи и поддерживая своих товарищей по команде на поле, они выиграют гораздо больше матчей, чем проиграют». В процессе они усвоят еще один важный урок — «раздевалка победителей — прекрасное место».
И все же победная серия «Уотфорда» продолжилась. К концу сезона они набрали больше очков, чем когда-либо прежде, и выиграли 35 из 54 матчей, 11 раз сыграв вничью и восемь раз потерпев поражение.
Росс Дженкинс, безнадежный каланча, который когда-то был главным кандидатом на отправление на свалку, стал лучшим бомбардиром команды, забив 18 голов. «Грэм превратил нас в настоящую команду, — вспоминает он. — Все точно знали, что они должны делать — настолько, что, даже если бы вам завязали глаза, вы все равно могли бы указать, где находится каждый из ваших коллег».
«Уотфорд» выиграл чемпионат Четвертого дивизиона с семью матчами в запасе. Победа 1:0 над «Сканторпом» на выезде обеспечила им выход в Третий дивизион. Для Грэма это было особенно трогательное событие. Как и в детстве, он поднялся по ступенькам в деревянную ложу прессы на «Олд Шоу Граунд», чтобы присоединиться к своему отцу, который освещал игру для газеты «Сканторп Ивнинг Телеграф». «Я сел рядом с ним, как в детстве, и мы разделили этот момент».
На коронации «Уотфорда» присутствовал и Элтон, который специально прилетел из Америки. «В конце матча по лицу Элтона Джона покатились слезы, — отметил Оли Филлипс в газете «Уотфорд Обсервер». — Слезы чистой радости».
Пока Элтон рыдал от восторга, «Менеджера Грэма Тейлора обнимали его жена, две его дочери, мать Элтона Джона и почти все, кто мог к нему подойти».
Через несколько дней в ночном клубе «Бэйлис» был проведен специальный вечер для болельщиков клуба. Билеты стоили по £2. Ужин в программу не входил, хотя специальное выступление комедийно-кабаретной группы Grumbleweeds — «Губернаторов живой комедии» — входил. Грэм также устроил вечеринку в своем доме в Мандевилл Клоуз, на которую были приглашены все игроки вместе со своими женами и подругами. Вечером Сэм Эллис позволил себе выкурить сигару, чтобы отпраздновать повышение «Уотфорда» в классе. Затянувшись в углу и убедившись, что за ним никто не наблюдает, он затушил сигарету о растение в горшке.
На следующий день Грэм вызвал его к себе и оштрафовал на £25.
