8 мин.

Валерий Степанов: «Мы работаем над техникой»

7

В отечественных справочниках о Валерии Степанове можно было бы написать «советский футболист и тренер». В американских – «владелец детского футбольного лагеря». Каждое лето, начиная с 2001 года, в Калифорнию, в International Soccer Camp, съезжаются десятки детей, чтобы под руководством опытных наставников поработать над техникой игры в футбол. Степанов, выпускник Высшей школы тренеров и ленинградского Института физкультуры имени Лесгафта, уехавший в США в 1991 году, тренеров для своего лагеря подбирает особенно тщательно.

– Что вам потребовалось для открытия лагеря?

– Такой лагерь – это прежде всего бизнес. Чтобы открыть его, нужны финансовые вливания. А чтобы он был успешным – хороший имидж. Должно быть имя. И, конечно, хороший подбор тренеров – и программа, на основе которой ведутся занятия.

– На каком опыте вы основывались, открывая свой лагерь?

– Когда я приехал в Америку, футбольные лагеря стали для меня настоящим открытием. В одном из них мне посчастливилось в свое время поработать. Это была знаменитая на весь мир академия Фогельсингера, основанная эмигрантом из Австрии более сорока лет назад. Он долгое время был лучшим футбольным учителем, а я пять лет работал в его академии, в том числе главным тренером. И уже на основании полученного опыта я открыл собственный лагерь.

– А как вы набирали тренеров?

– Начинал я с теми, кто мне был знаком – в том числе, работавшими у Фогельсингера. Штат у него был большой – и большая текучка кадров. Кого-то он сам согласился отпустить, кто-то был недоволен зарплатой. У него, как и у меня, американцев в тренерском составе почти нет – к нам приезжают специалисты со всего мира. Есть у меня тренеры из Сербии, Аргентины, Чили. Они приезжают на лето и работают у меня. Авторитет американских тренеров не очень высок, а ведь родителей прежде всего интересует именно качество преподавания.

– Велик ли в Америке спрос на такие лагеря?

– Лет десять назад он был не очень велик, сейчас – значительно больше. Некоторое время назад открыл свой лагерь Дэвид Бекхэм, но сам он не много личного времени этому проекту уделял. Тренеров в основном набирал из Англии, причем без особого опыта работы. Единственное их преимущество было во владении английским языком – и больше ничего. Так что лагерь Бекхэма продержался лет пять, и сейчас он закрывается. Родители тоже были недовольны, потому что программы как таковой у него не было – одно имя. Ребята там практически все время играли в «дыр-дыр», никакого обучения в принципе не было. А Дэвид появлялся где-то в конце недели и только автографы раздавал. И родители просто перестали понимать, за что они платят деньги.

– Причем большие, наверное?

– В общем, да. Мой лагерь тоже считается одним из дорогих, но при этом я арендую поля в университете Санта-Барбары – шесть натуральных и два искусственных. Плюс бассейн, легкоатлетический комплекс, тренажерные залы. Все это находится на берегу океана, и это серьезный плюс, поскольку в Калифорнии в июле-августе бывает очень жарко. Климатом, кстати, родители тоже серьезно интересуются при выборе лагеря.

– Большая ли у вас конкуренция?

– Очень, очень много лагерей стало – в США около 100 штук. Но та же академия Фогельсингера, к примеру, уже далеко не та, что раньше. От нее фактически осталось одно имя – основатель продал свой бизнес новым владельцам, а сам отошел от дел. Другие тренеры пришли, и академия стала терять популярность. От тренеров вообще многое зависит. Стоят они, впрочем, примерно одинаково – $600-$700 в неделю, в Калифорнии – $700-$800.

– Сколько детей проходит через ваш лагерь?

– Пятьдесят человек в неделю. Больше мест нет. Можно было бы, конечно, арендовать и гостиницу на 300 человек, но от этого пострадало бы качество обучения. Каждому ребенку должно уделяться достаточное внимание. Один тренер должен быть максимум на десять человек. Подход должен быть индивидуальным, поскольку мы работаем в основном над техникой. У нас, например, есть тренер, который специально приезжает из Сербии – он один из лучших в мире по обучению технике владения мячом.

– Сколько недель в году работает лагерь?

– Две недели – с проживанием, а все остальное лето – дневной лагерь. В нем дети не ночуют, а приходят в девять утра и заканчивают в три. Некоторые занимаются полдня – с девяти до двенадцати.

– Наверное, эта программа рассчитана на местных ребят?

– Да, конечно. А программы с проживанием рассчитаны на одну или две недели. Две недели – это обычно для тех, кто приезжает издалека. Например, из Мексики, Швеции, Колумбии, из бывшей Югославии. Для них одна неделя – это маловато. Отмечу, что для каждой программы подбираются свои тренеры.

– Среди участников преобладают американцы или дети из других стран?

– Честно говоря, я точно не подсчитывал, но каждый год бывает по-разному. Приблизительное соотношение – шестьдесят на сорок в пользу граждан США. Им все же дешевле обходятся перелеты. Российских ребят у нас не было – только русские американцы.

– Вы берете всех? Или проводите отбор?

– Беру всех. Это же бизнес! Но группы подбираются по возрасту и по уровню подготовки. Обычно бывает четыре возрастные группы, но точное распределение зависит от того, каких ребят набирается больше в конкретный период – старших или младших.

– Проводите ли вы тестирование ребят, которые к вам приезжают? С медицинской точки зрения и в плане футбольных перспектив?

– Как таковых медицинских тестов нет. Все, кто приезжает в лагерь, должны привезти с собой страховку. Несколько моих тренеров обладают навыками оказания первой помощи, а если случится что-то серьезное, мы отправляем ребенка в больницу, и там его обслуживают по страховому полису. Что касается тестов технических, мы проводим их в конце недели – на силу удара, на точность, жонглирование, технику укрывания мяча. Это происходит, как правило, по окончании занятий, когда приезжают родители, и дети показывают им, чему они научились, в чем и как прибавили.

– Присутствуют ли на занятиях и тестах скауты, агенты – или, может быть, даже тренеры юношеских сборных США?

– У нас есть свой агент из Югославии – Раша Бебич. Бывает, что я звоню ему и говорю: есть столько-то человек, которых стоит посмотреть и, может быть, рекомендовать в профессиональные команды. Есть знакомые агенты у Милана Доведана, который работает у меня содиректором. Чужим агентам я приезжать не разрешаю. Что касается тренеров, то они созваниваются со мной иногда и просятся поприсутствовать на просмотре. Но, как правило, ребята, которые приезжают в лагерь, или уже под присмотром скаутов и агентов, или участвуют в национальной программе олимпийского развития США. Она курируется тренерами сборных, так что эти дети уже, как говорится, «на карандаше». Показаться скаутам приезжают только некоторые ребята из Африки – из Нигерии, например.

– Значит, дети к вам прибывают не с нулевым уровнем подготовки?

– Действительно, это те, кто занимается футболом. В принципе, и летние программы они подбирают себе соответствующие. И приезжают, чтобы чему-то действительно научиться. Лагерей с такой серьезной программой, на самом деле, не так много. Большинство – это просто лагеря отдыха. Я тоже мог бы сделать такой «несерьезный» лагерь, чтобы просто зарабатывать деньги, но предпочитаю идти другим путем. Я же не зря плачу большие зарплаты тренерам из Европы и оплачиваю их перелеты и страховки. И когда дети через две недели возвращаются домой, их родители говорят: да это же стал совсем другой ребенок! Особенно если прежде он на серьезном уровне футболом не занимался. 75 процентов детей на следующий год возвращаются ко мне. Некоторые – по пять-шесть лет подряд. Некоторые играли или играют сейчас в американском футбольном чемпионате – MLS. Пара ребят уже тренируют – Джош Хендерсон, который выступал за LA Galaxy, Chicago Fire и шотландский Hearts, Джен Нильсен играла за женскую сборную...

– Как дети, находясь в лагере, переносят семь часов занятий в день?

– Программа у нас интенсивная, но в нее не входят занятия по «физике». У нас нет, например, кроссов и рывков – этим они могут заняться и у себя дома. Мы же работаем только над техникой – и все время с мячом.

– У вас в лагере больше мальчиков или девочек?

– Каждый год по-разному. Иногда поровну, иногда больше девочек. В Америке на детско-юношеском уровне вообще больше играют в футбол девочки. Плюс здесь очень развиты программы, напоминающие российский «Кожаный мяч». Есть очень много частных клубов, играют в футбол в школах, колледжах. И по числу занимающихся юношескому футболу в США нет равных. Здесь столько полей! А в Калифорнии мы вообще имеем возможность играть на зеленых полях круглый год – здесь не бывает зимы.

– Но лагерь работает только во время летних каникул. Чем занимаетесь вы и ваши сотрудники в остальное время?

– Наши тренеры, как правило, работают в европейских профессиональных клубах. Большинство – с детьми. Но есть, например, старший тренер «Баника» из Чехии. Что касается меня, то я занимаюсь частными уроками – набираю две-три группы по шесть-восемь человек и работаю с ними. Фактически, это частная футбольная школа.

– Бизнес – бизнесом, но можете ли вы пригласить заниматься способного ребенка, чьи родители не в состоянии за это заплатить?

– Да, у меня есть ребята, получающие стипендии на обучение. Некоторым я могу дать скидку. Но я стараюсь этого не делать. Все-таки у нас под боком Голливуд, в котором живут люди обеспеченные.

– Есть ли в Америке бесплатные футбольные школы?

– Нет. За все платят родители. Могут еще быть организации, которые им финансово помогают. Но профессионального юношеского футбола здесь нет. Родители оплачивают аренду полей, приобретение формы, поездки и участие в турнирах, в том числе за рубежом. Причем такие клубы не имеют права получать прибыль, поскольку являются некоммерческими организациями.