О том, кто раньше с нами был
«Фотографии - там звездочки и сны.
Как же сделать, чтоб всем было хорошо?»
Янка Дягилева «Нюркина песня»
Начну с банальности: «Спартак» не имел вчера морального права проиграть.
Потому, что пора выбираться из этого затянувшегося кризиса, который, словно прилипшая к ботинку жвачка, растягивает досаду и раздражение.
Потому, что болельщицкое негодование уже давно напоминает вскипевший чайник, забытый на плите, и который своим окаянным свистом действует на расшатанные нервы.
Потому, что команда в конце-концов уже должна была сплотиться вокруг тренера, на которого сейчас со всех сторон ведется прицельный шишечный арт-обстрел. В том числе, и из царских кладовых Федуна.
И самое главное: потому, что в этот день «спартаковской» скорби по-другому было просто нельзя.
Наверное, мне сейчас могут поставить на вид: мол, мало ли спартаковских футболистов, ушедших в мир иной. Что теперь, «Спартак» в каждую черную дату обязан всегда побеждать и добиваться убедительных побед?
Нет, не обязан. Если отбросить все мои футбольные сантименты и желания видеть как можно чаще виктории моей любимой команды, я понимаю, что класть на лопатки всех и всегда – невозможно. Но если объединить все вышеназванные причины, а также учесть тот факт, что среди всех наших прославленных ветеранов(при всем к ним уважении) фигура Федора Федоровича стоит «бронзовым» особняком у Южной трибуны «Открытия-Арены», то, повторюсь – «Спартак» должен был вчера взять уже с полки зубы и показать все, на что способен.
Я достаточно редко выбираюсь в Москву на игры красно-белых. И каждый визит в столицу – для меня праздник и событие. Никогда просмотр тв-трансляции, даже с самым качественным изображением и шикарными компьютерными вставками, не сравнится с живой игрой. Не подарит никакой ящик с самой большой диагональю и всепоглощающим звуком того ощущения сплоченности и братства, которые ты получаешь на стадионе.
И может быть, оно даже и к лучшему, что мои поездки в первопрестольную на футбол, носят такой стихийный характер. Ибо для меня это не превратилось в какую-то обыкновенную и легко доступную радость. И каждый раз, покупая за пару недель до матча билет на игру, я начинаю обратный отсчет и с нетерпением жду заветного вояжа в Москву.
Наверное, у многих(не берусь утверждать, что у всех поголовно), кто посещал матчи «Спартака» на «Открытии» есть такой момент, когда замирает сердце, в горле встает комок, а вдоль позвоночника начинают стаями бегать муравьи. Так вот мой момент наступает тогда, когда на экранах начинают транслировать наш ролик с гимном, и в конце его показывают грустное бородатое лицо того, кто ушел от нас четыре года назад.
Когда я вижу это самое лицо, по которому брызгами расплескались печальные глаза, то, честное слово, так почему-то сложно поверить, что его хозяин когда-то творил чудеса на футбольном поле и был самой настоящей (без богохульства и ереси) иконой для огромного количества людей. Ну как мог вот этот скромный и застенчивый гражданин влюбить в себя миллионы соотечественников? Даже тех, кто не испытывал симпатий к его родной команде?
Я читал в одном из воспоминаний о Черенкове(не помню, кто высказывался о нем и не гарантирую стопроцентной точности цитаты) следующее: как он, вроде еще совсем молодой игрок «Спартака», лежал в своем номере на базе и смотрел в потолок. И партнер по футбольному сожительству спросил его: «О чем мечтаешь, Федя?», а он ответил: «Да вот, мечтаю о том, чтобы всем было хорошо…»
Вот, наверное, это то многое в малом, что нужно знать об этом человеке.
Как жаль, Федор Федорович, что Вы не дожили до нашего триумфа, после черной шестнадцатилетней полосы.
Но я уверен, что футбольный рай, куда Вы, вне всякого сомнения, должны были попасть – это огромный стадион. И у Вас там одно из самых лучших мест, откуда Вы можете видеть матчи клуба, которому подарили большую часть своей яркой и замечательной жизни.
И пусть «Спартак» не всегда дает всем нам поводов для ликования, смею полагать, Вы всегда скромно улыбаетесь в свою седую бороду и по-прежнему мечтаете как тогда, в номере на базе.
Все будет хорошо, Федор Федорович.
Все будет хорошо.
