24 мин.

История удивительного краха «Нью-Йорк Метс»

4
Дуайт Гуден, питчер «Метс» с 1984 по 1994 год. Автор: Tim DeFrisco | Источник: Getty Images

Это был 1988 год. Один из тех годов, когда «Метс» готовились обрести славу, до того, как верхний ярус трибун на «Шей-стэдиум» был закрыт из-за низкой посещаемости, а на нескольких игроков завели уголовные дела. Поздним прохладным вечером 9 октября Дуайт Гуден стоял с мячом в руках на питчерской горке. Это был девятый иннинг игры с «Доджерс», «Метс» вели в два очка. Три аута и счёт в серии станет 3:1 в их пользу.

 «Дело в шляпе», — подумал старший вице-президент клуба Эл Харазин. Гуден позволил соперникам только три хита — все синглы, и ни один из них не был сделан позднее четвёртого иннинга. — «Док готов выиграть свой первый матч плей-офф».

 Гуден быстро сделал счёт 0—2 против Джона Шелби, игрока, выписать которому страйкаут было проще всего в лиге. Да, «Метс» были практически уверены, что сыграют с «Атлетикс» в эпичной Мировой серии, первой за восемнадцать лет между командами, одержавшими более ста побед. Вот только что-то пошло не так. Спустя восемь подач Шелби прошёл на первую базу. Казалось, что два последних фастбола дались ему с большим трудом — мяч ушёл далеко и высоко. К этому моменту Гуден бросил уже 125 раз.

 Запасной инфилдер Дэйв Мэгадан ёрзал в дагауте «Метс», думая: «Соуша встал, Майерс в буллпене… пожалуйста, выпустите его». Но левша Рэнди Майерс не был готов выйти против левши Майка Соуши. Майерс даже не разминался. Никто не разминался.

«Он всё ещё контролирует ситуацию», — думал главный тренер Дэйви Джонсон о Гудене. — «Если я выпущу Майерса, они выставят Рика Демпси. Это большая угроза хоум-рана, чем Соуша».

За весь сезон Майк Соуша выбил всего три хоум-рана, и всего один начиная с июня. Кэтчер «Метс» Гэри Картер, зная, что он любит пропустить одну или две подачи при раннере на первой базе, просигналил Гудену указательным пальцем. Пропустив Шелби, питчер знал, что ему нужно: просто хороший фастбол, прямо над пластиной дома. Было 23:02, когда Гуден бросил мяч. Он полетел чуть выше пояса. Это, безусловно, был бы первый страйк.

 Но тут Соуша замахнулся. 

Существует условная разделительная линия, проходящая примерно по гребню Скалистых гор через всю Северную Америку. Вода по одну сторону этой линии течёт в сторону Тихого океана. С другой — в противоположную. В тот момент, когда Майк Соуша выбил двухочковый хоум-ран, «Метс» достигли своего «водораздела». «Если бы мы выиграли этот матч, то взяли бы и всю серию», — говорит Джо Макилвейн, тогда вице-президент клуба по бейсбольным операциям, а сейчас исполнительный вице-президент. — «У меня нет в этом никаких сомнений. То была критическая точка».

В тот вечер «Метс» проиграли в двенадцати иннингах, а затем потерпели поражение и на следующий день. Они проиграли серию в семи матчах, и с тех пор больше не играли в плей-офф. Судьба франшизы двинулась не в ту сторону. Сначала это была тонкая струйка, затем она превратилась в бурный поток.

Затем были два финиша на втором месте, но эти бурные годы оказались для клуба более разрушительными, чем кто-либо мог предположить. Это был конец династии, которой не было. «Метс» были одной из восьми команд, которые семь лет подряд финишировали первыми или вторыми, но стали единственными, кто закончил такой отрезок, не выиграв ни одного титула. Затем последовало три неудачных сезона, каждый из которых был ужаснее предыдущего. За эти три года в бейсболе не было команды хуже. В последнем из этих сезонов команда проиграла 103 матча, а игроки «Метс», поведение которых было ещё более одиозным, чем их игра, стали предметом шуток для вечерних телешоу. Выступление команды в 1993 году было столь оскорбительным, что 26 августа возмущённый Фред Уилпон провёл встречу с игроками, первую за те четырнадцать лет, что он вместе с Нельсоном Даблдэем владел франшизой. Он бранил игроков за то, что они опозорили клуб и город, в котором он рос. «Вы должны чувствовать свою привилегированность от того, что можете играть в бейсбол в Нью-Йорке», — говорил Уилпон. — «Если вы так не считаете, и желаете уйти, то просто дайте нам знать. Мы вышвырнем вас отсюда».

Затем случился самый знаменательный момент этого падения. Уилпон прямо во время пресс-конференции уволил одного из игроков, по сути, за то, что он вёл себя как придурок в течение этих трёх лет. По словам Уилпона, аутфилдер Винс Коулман, олицетворявший собой всё плохое, что было в команде, больше никогда не наденет форму «Метс». Клуб по-прежнему оставался должен Коулману 3 млн долларов зарплаты за 1994 год, но об этом Уилпон побеспокоится позже.

«С точки зрения бизнеса», — говорит он, — «это было не очень умное высказывание. Конечно, я понимал это. Но я дошёл до той точки, когда должен был сказать, что этого хватит».

За последние три года три команды успешно превратились из худшей в лучшую за один сезон. «Окленд» в прошлом году проделал обратный путь. «С 1988 года всё изменилось», — говорит Уилпон. — «Сейчас это гораздо более изменчивый бизнес». Однако крах «Метс» приобрёл исторические масштабы. Они стали лишь четвёртой командой в истории, проигрывавшей сто матчей в течение пяти сезонов после того, выиграли сто. Но в отличие от «Окленда» в прошлом сезоне, «Метс» потерпели крушение, не имея оправдания в виде сдержанности в тратах. Они стали памятником не столько превратностям современного бейсбола, сколько разрушительным силам бесхозяйственности и разгильдяйства.

Губительные ошибки приняли три основные формы: откровенное игнорирование тех качеств, которые нужны игрокам-победителям, особенно в Нью-Йорке; быстро заключаемые сделки, пренебрегавшие долгосрочными последствиями; катастрофический разрыв вертикали власти во фронт-офисе, между генеральным менеджером Фрэнком Кэшеном и его лейтенантами, Макилвейном и Харазином. Уилпон, раскаиваясь, признаёт все три этих составляющих. «Недостаточно внимания уделялось сочетанию людей и химии, которые необходимы для победы», — говорит он. — «Это больше походило на фэнтези-бейсбол». 

Менее чем через два месяца после победы в Мировой серии 1986 года «Метс» обменяли аутфилдера Кевина Митчелла, ставшего третьим в борьбе за приз Новичку года, в «Падрес» на аутфилдера Кевина Макрейнолдса. Это стало началом серии ошибок, в результате которой «Метс» испортили командную «химию». Слишком часто они не обращали внимания на психологическую устойчивость игроков, их подход к игре и готовность к внешнему давлению Нью-Йорка.

Митчелл был парнем из гетто калифорнийского Сан-Диего, любившим рассказывать истории об эскападах с ножами и стрельбой, обеспечивших ему несколько шрамов. «Некоторые считали его бомбой замедленного действия, готовой взорваться», — говорит один из сотрудников «Метс». Детонация произошла в 1989 году. В том сезоне Митчелл выбил 47 хоум-ранов, был признан самым ценным игроком Национальной лиги и вывел «Сан-Франциско Джайентс» в Мировую серию.

Макилвейн же мечтал о Макрейнолдсе с тех пор, как тот играл за университет Арканзаса. Но после 1988 года выступления и результативность игрока начали неуклонно ухудшаться. Однако Макрейнолдс никогда не сбавлял шага, торопясь покинуть клубный дом после матчей. Он был больше заинтересован в том, как избежать пробок на дорогах, чем в том, чтобы разделить с товарищами по команде радость побед или горечь поражений. В Нью-Йорке он чувствовал себя некомфортно и однажды даже сказал о болельщиках так: «Такое ощущение, что люди здесь несчастливы, и хотят опустить тебя до своего уровня».

«Да, я разочарован тем, каким стал Макрейнолдс», — говорит Макилвейн. — «Он должен был стать суперзвездой. За всё время работы скаутом я не встречал игрока с таким талантом. Но он не использовал его должным образом. Дэррил Строберри был таким же. Оба они были хорошими игроками, но они должны были стать превосходными. У них было всё для попадания в Зал славы».

«Метс» столько раз ошибались с подбором игроков, что к 1992 году стали безумно параноидальной организацией. Они привели в клубный дом таких игроков, как первый базовый Энди Мюррей и Коулман, от которых презрением к СМИ быстро заразились такие люди, как аутфилдер Бобби Бонилья и питчер Брет Сейберхейген. «Если и есть место, где такое отношение не может работать, то это Нью-Йорк», — говорит Уилпон. — «Это мировая столица СМИ».

«Метс» подписали контракт со свободным агентом Бобби Бонильей после сезона 1991 года. Они вложили в него 29 млн долларов, чтобы он стал краеугольным игроком команды, хотя бейсбольные инсайдеры знали, что он не более чем хороший вспомогательный игрок, склонный к эгоцентризму. Однажды, ещё будучи игроком «Питтсбурга», Бонилья вышел на биту внизу девятого иннинга при равном счёте. Победное очко его команда набрала благодаря ошибке питчера. Несмотря на успех, Бонилья был очень недоволен тем, что не сумел набрать дополнительные RBI. «Почему это всегда происходит со мной?» — вопрошал он после матча.

Нью-Йорк раскрыл всё самое плохое, что в нём было. Он угрожал репортёру, надевал беруши во время домашних матчей, звонил в ложу прессы, когда его команда проигрывала 0:7, чтобы пожаловаться на ошибку на табло, касающуюся его лично, и ныл так много, что газета New York Daily News поместила на последней странице карикатуру на Малыша Бо в подгузнике. Вдобавок ко всему его показатель отбивания опустился на 26 пунктов по сравнению со средним за карьеру до приезда в «Метс». В прошлом году его агент Деннис Гилберт напрямую спросил Харазина, не будет ли лучше для Бонильи и клуба, если его обменяют. «Метс» заплатили за его услуги, но Бонилья не стал ни лидером команды, ни хоть сколь-нибудь влиятельным игроком.

Правый аутфилдер команды был настолько чувствительным, что бывший тренер команды Джефф Торборг опасался, что Бонилья будет играть только хуже, если его начать критиковать. «Я пытался защищать его, как только мог», — говорил Торборг. — «Вплоть до того, что сам влипал в неприятности». Бонилья и Торборг были уличены во лжи, пытаясь скрыть тот самый звонок в ложу прессы в 1992 году.

Контракты со свободными агентами Бонильей, Коулманом и Мюрреем заключал Харазин. Это дало бывшему питчеру «Метс» Фрэнку Виоле повод сказать: «Деньги не делают команду победителей. Эл знает толк в деньгах, но он не знает бейсбола».

За три сезона Коулман пропустил более половины матчей команды. Он ругался на тренера, был отстранён от матча за толчок менеджера, он случайно ударил Гудена клюшкой для гольфа, из-за чего тот был вынужден пропустить игру, в отношении него велось расследование по делу об изнасиловании (обвинения предъявлены не были), перед матчами играл в кости в клубном доме, а 24 июля этого года выбросил петарду М-100 из окна машины, уезжая с «Доджер-стэдиум» с другими игроками. В результате взрыва пострадало три человека, в том числе двухлетняя девочка, которой повредило роговицу. Первоначально Коулману предъявили обвинение в тяжком преступлении; в ноябре его адвокат заключил сделку о признании вины, по которой игрок признавал себя виновным в меньшем правонарушении — хранении взрывного устройства.

«Винс Коулман это тотальная ошибка нашей организации», — говорит Уилпон.

Мюррей в «Метс» показывал восхитительные цифры, но атмосферу в раздевалке отравляла его ненависть к журналистам. В прошлом сезоне он отбивал с показателем 28,5%, выбил 27 хоум-ранов и набрал 100 RBI, но клуб с радостью и лёгкостью расстался бы с ним. Его ядовитое отношение к СМИ стало настолько известным, что ни одна команда не выразила заинтересованности в его приобретении в межсезонье.

«Такие парни как Винс и Эдди считали, что репортёры существуют только для того, чтобы портить жизнь команде», — говорит Мэгадан, сейчас играющий за «Марлинс». — «Можно не сомневаться, что их отношение повлияло на обстановку в клубе. Я понимаю, что у журналистов есть своя работа, но поверьте — сложно не заметить, как кто-то даёт интервью, а проходящий мимо Эдди Мюррей спрашивает, почему ты вообще с ним говоришь. Некоторые парни потом говорили, что не хотели, чтобы Эдди их доставал, и просто начинали вести себя с прессой по-другому».

Сейберхейген, за которым подобного не водилось, превратился в хама. Седьмого июля он бросил зажжённую петарду рядом с журналистами, а позднее нагло признался в этом, заявив: «Что они сделают? Оштрафуют меня?» Всего через три дня после того, как Коулман взорвал в Лос-Анджелесе свою М-100, Сейберхейген облил репортёров отбеливателем.

Ошибались Метс и в выборе главных тренеров. Дэйви Джонсон был уволен спустя 42 игры после начала сезона 1990 года, ставшего для него седьмым в организации. Ни один из его преемников, Бад Харрелсон или Торборг, не продержался и двух. Харрелсон потерял уважение в раздевалке, когда сбежал с интервью на радио, посчитав вопросы слишком острыми, и после признания в том, что он послал тренера Мела Стоттлмайра сделать замену питчера, так как боялся быть освистанным.

«Это повлияло на команду», — говорит Мэгадан. — «Бадди страдал от проявлений своей уязвимости. Джефф хотел контролировать СМИ. У нас было очень много встреч с ними, касавшихся прессы, особенно с Торборгом. Собственно, мы и проводили с ними командные собрания только по этой причине».

На одном из собраний Торборг так старался убедить игроков, что им не следует отвлекаться на журналистов, что питчер Пит Шурек в конце концов сказал: «Если мы не должны беспокоиться по поводу СМИ, то зачем мы проводим все эти собрания о СМИ?» Торборг был так озабочен скрытием малейших противоречий, что питчер Дэвид Коун прозвал его Оливером Нортом (подполковник морской пехоты США, замешанный в торговле оружием во время скандала Иран—Контрас — прим. пер.).

«Джефф попал в ситуацию, кардинально отличающуюся от той, что была в Чикаго», — говорит Харазин, имея в виду три года его работы в «Уайт Сокс», в том числе сезон 94—68 в 1990 году. — «Там у него была молодая и задиристая команда, жаждавшая успеха, похожая на студенческую. Она подходила ему. Здесь я поставил его в другие условия. И я не так много думал об этом, как следовало бы».

Когда 27 августа 1992 года Коун был обменян в «Торонто», он назвал это «концом высокомерных «Метс», концом процветающих «Метс» середины 1980-х годов». В тот день Коуна спросили, знает ли он, как именно наступил этот конец, и он ответил: «Да. Из них выкорчевали душу и сердце. Цифры и продуктивность вышли на первое место, а все нематериальные качества игроков, их индивидуальность, были брошены на заднем сиденье. Нужны люди с характером и мужеством. Именно такие парни дают отпор, когда дела идут плохо».

Нет более ужасающей статистики, показывающей мягкотелость тех «Метс», чем эта: с 1988 года у них была отрицательная разница побед и поражений в матчах, закончившихся с разницей в одно очко. Они были настоящими школьными хулиганами там, где разрыв составлял три и более очка: 53,9% побед, 215—184. Но в матчах, где исход решали один или два рана, их результат иной: 41,7% побед, 171—239. Пытаясь объяснить такую разницу, Коун однажды назвал «Метс» «командой трусов».

Из 23 человек, игравших в Чемпионской серии Национальной лиги 1988 года, к концу следующего сезона из команды ушло 10. Сейчас остался только один: Гуден.

Сейчас Кэшен и Джонсон признают, что они действовали неразумно, пытаясь удержать «Метс» на вершине Национальной лиги и оправдать огромные ожидания. «Мы обменяли так много молодых хороших игроков, чтобы поддерживать этот темп», — говорит Кэшен. — «Мы увязли в этом. Возможно, мне следовало быть более решительным, чтобы не допустить этого. Я должен был остановить пару сделок». Это защитило бы от временного помешательства. «Никто не хотел сделать шаг назад и сказать: подождите, не паникуйте. Мы упустили причины, заведшие нас в этот тупик», — рассказывает Джонсон.

В 1988 году за 44 дня «Метс» обменяли центрфилдеров Ленни Дайкстру и Муки Уилсона, питчеров Рика Агилеру, Роджера Макдауэлла, Кевина Тапани и Дэвида Уэста, получив трёх игроков, которые, как оказалось, покинули клуб чуть более чем через два года.

Поздним вечером 17 июня 1989 года, когда «Метс» ехали в отель после игры с «Филадельфией», Макилвейн шепнул Джонсону, что есть шанс получить аутфилдера «Филлис» Хуана Самуэля в обмен на Дайкстру и Макдауэлла. «Подумай об этом», — сказал Макилвейн. Менеджер ответил: «Мне не нужно об этом думать. Сделайте это, если сможете. Это просто».

Почему Джонсон так стремился избавиться от 26-летнего Дайкстры? Потому что он больше не заботился о развитии игроков. Он стал совершенно другим менеджером с тех пор, как Кэшен едва не уволил его в конце 1987 года — они конфликтовали из-за кадровых перестановок — несмотря на 92 победы и то, что питчеры команды суммарно провели 457 дней в списке травмированных.

«Я думал, что у меня выдался чертовски удачный год», — говорит Джонсон о том втором месте. — «А потом у меня возникли проблемы с Фрэнком. Для меня это было посланием, что они приняли позицию: мы должны побеждать каждый год, мы великие. А я тогда подумал, что то, что я делал раньше, теперь ничего не значит. Поэтому каждый раз, когда был шанс заключить сделку, способную сделать клуб лучше, я был за неё, потому что мог уйти в любой момент».

«Иногда нужно сделать шаг назад, чтобы двигаться вперёд», — рассказывает Джонсон. — «План состоял в том, чтобы обменять Муки и дать больше работы Ленни. Он бы адаптировался какое-то время, команда без Муки была бы не так хороша, но в будущем нам стало бы лучше. А мы перестали об этом беспокоиться. Я виноват как никто другой».

Макилвейн заключил эту сделку на следующий день после обсуждения с Джонсоном и после того, как Кэшен — к его последующему сожалению — её одобрил. Был один неназванный элемент в этом обмене, который и стал решающим. Самуэль был латиноамериканцем. «Мы отчаянно хотели иметь в команде латиноамериканца», — говорит один из сотрудников «Метс», — «учитывая их количество в Нью-Йорке. Мы думали, что город полюбит его».

Проблема была в том, что Самуэль ненавидел Нью-Йорк и не слишком комфортно чувствовал себя в центрфилде. С момента обменов Дайкстры и, спустя шесть недель, Уилсона, «Метс» попробовали на этой позиции 17 игроков и ни один из них не смог продержаться целый сезон.

К 31 июля 1989 года «Метс» отставали на семь игр. Они снова запаниковали. Макилвейн обменял Агилеру, Тапани, Уэста и двух менее перспективных питчеров в «Твинс» на Виолу. И снова Кэшену пришлось пожалеть об этом.

В начале 1980-х годов с Макилвейном на посту директора по скаутингу «Метс» заложили основу своих успешных команд в превосходной фарм-системе. В начале 1983 года там играли Агилера, Дайкстра, Гуден, Мэгадан, Макдауэлл, Митчелл, Майерс, Строберри, Марк Карреон, Рон Дарлинг, Тим Лири, Рэнди Миллиган, Грег Олсон, Келвин Ширалди, Уолт Террелл и другие будущие игроки лиги. С того момента, как Соуша выбил свой хоум-ран, а Макилвейн стал играть более заметную роль в организации, в системе «Метс» не было ни одного игрока, выбившего 100 хитов за сезон в Главной лиге бейсбола, и всего один питчер одерживал десять побед за сезон. Этот питчер, Тапани, четыре раза сделал это в составе «Миннесоты». «Я не хотел отказываться от Агилеры», — говорит Макилвейн. — «Он просто комфортнее чувствовал себя, закрывая матчи. У Уэста была хорошая рука, но я знал, что внутри у него нет нужного стержня. Тапани — единственный, кто меня удивил. Я считал его стартовым питчером, который не сможет играть два дня подряд, если задействовать его в буллпене».

Фарм-система клуба иссякала, а Макилвейн растрачивал то немногое, что оставалось. «Эта сделка», — сказал он в то время, — «обернётся против меня, если Виола не оправдает ожиданий». После обмена «Метс» сократили отставание от лидирующих «Кабс» только на одну игру, а Виола закончил чемпионат 5—5. Он провёл в Нью-Йорке ещё два года с общим результатом 38—32, в том числе 13—20 с августа по октябрь, после чего покинул команду свободным агентом. «Идеи такого рода», — говорит Уилпон об этой недальновидной сделке, — «не срабатывают».

Виола мучился от бесконечной карусели гротескных аутфилдеров, ежегодно проходящих через «Метс». «Я не удивлён тем, что произошло с командой», — говорит Виола, ушедший в «Ред Сокс» после сезона 1991 года. — «Я это предвидел. У них было слишком много людей не на своих местах. Начиная с офиса и ниже». Грег Джефферис, бьющий феномен, которого Макилвейн называл будущим лучшим бэттером лиги, появился в команде в 1988 году. Он поиграл на третьей базе, затем на второй, вернулся на третью — не показав ни капельки элегантности, ни на одной позиции — и после сезона 1991 года отправился в «Канзас-Сити». Ховард Джонсон 1990 год начинал на третьей базе, в 1991 он шортстопом, а в 1992 — центрфилдером. В течение этих трёх лет в составе команды на День открытия были разные игроки на шести позициях. «Они всегда были клубом, ориентированным на атаку», — говорит Даллас Грин, в прошлом году ставший пятым менеджером «Метс» за три года. — «Я никогда не мог понять, почему они игнорировали защиту, имея хороших питчеров. Это ошибка, которую мы собираемся исправить».

В середине сезона 1989 года Макилвейн и Харазин говорили Кэшену, что он должен уволить Дэйви Джонсона. «Команда уходит от него», — сказал Макилвейн. Джонсон знал, что это стрессовый переходный сезон. Капитаны команды, Картер и первый базовый Кит Эрнандес, неоднократно ломались физически в сезоне, который должен был стать для них последним в клубе. Гуден, эмоциональный краеугольный камень франшизы, порвал мышцу плеча бросковой руки. Кэшен решил оставить Джонсона на 1990 год, а Макилвейн продолжал торговать. Он отправил Майерса в «Цинциннати» за Джона Франко, боясь, что Майерс сам вытеснит себя из бейсбола силовыми тренировками. С тех пор Майерс получил награду MVP Чемпионской серии Национальной лиги и установил рекорд лиги по числу сейвов за сезон. Франко же был травмирован или играл плохо большую часть последних трёх сезонов. Менее чем через два месяца с начала чемпионата 1990 года Кэшен согласился с тем, что Джонсон должен уйти.

При сменившем его Харрелсоне поначалу всё было неплохо, 3 сентября 1990 года «Метс» шли на первом месте, на половину игры впереди «Питтсбурга». Однако следующие пять матчей были проиграны, в том числе три решающих на поле «Пайрэтс». В третьем из этих матчей Харрелсон, по рекомендации Макилвейна, вместо ветерана Дарлинга выпустил Хулио Валеру, 21-летнего правшу, проведшего в лиге только один старт. Валера пропустил пять очков и сделал всего шесть страйкаутов, матч завершился со счётом 1:7. За исключением первых трёх недель сезона, «Метс» больше не выходили на первое место. 

После сезона 1988 года Уилпон и Даблдэй хотели, чтобы Кэшен перешёл к обязанностям консультанта, позволив Макилвейну взять на себя полный контроль над бейсбольными операциями, а Харазину — над вопросами бизнеса. «Мы хотели, чтобы процесс был постепенным», — говорит Уилпон. Но спустя два года Кэшен всё так же оставался высшей инстанцией в организации, и никаких организационных перемен не предвиделось, хотя Макилвейн и Харазин выполняли больше работы. Кэшену стало комфортно управлять клубом в патриархальной манере, владельцы были довольны, что переход управления растянулся ещё на год. Наконец, когда в сентябре 1990 года «Падрес» предложили Макилвейну пост генерального менеджера, он рассудил: «Если я буду делать всю работу, то мне достанутся вся критика и похвала, я буду сам принимать решения». Второго октября он подписал пятилетний контракт с «Падрес». Его уход отчасти был спровоцирован тем, что его 9-летний сын Тимми подвергался издевательствам в школе. «Твой отец обменял Дайкстру», — говорили другие дети, и это была одна из самых мягких насмешек.

«Внезапно план обеспечить преемственность перестал таковым быть», — говорит Уилпон. — «Мы были ошеломлены, когда Джо ушёл». Больше других был ошеломлён Кэшен, которому было уже 65 лет, и который строил дом во Флориде, чтобы вести более свободный образ жизни. Внезапно ему пришлось снова управлять командой на постоянной основе. У него не было для этого ни сил, ни желания.

Кэшен сам себя называл «динозавром», испытывавшим всё большую горечь из-за стремительного роста зарплат игроков. «Я признаю, — говорил он, — что смотрю на тратящиеся деньги так, словно они мои». Он создавал побеждающие команды в Балтиморе и Нью-Йорке, но теперь бизнес и игроки менялись, а Кэшен нет. Через месяц после ухода Макилвейна, «Метс» покинул Строберри, отчасти именно из-за Кэшена.

В середине лета 1990 года, когда «Метс» и Строберри — хмурый аутфилдер, склонный впадать в периоды безразличия к игре — были на подъёме, Кэшен в телевизионном интервью насмешливо заявил, что потенциальный свободный агент Строберри не стоит таких денег, которые получает оклендская звезда Хосе Кансеко. Тон и время этого комментария были неуместны, особенно в отношении такого игрока, который, казалось, никогда не был уверен в том, чего хочет сам. Макилвейн, игравший в младших лигах и учившийся в семинарии, лучше находил общий язык с игроками. Но, вопреки планам владельцев, это была команда Кэшена.

«В тот момент Дэррил склонялся к тому, чтобы остаться с нами», — скажет позже Макилвейн. — «Но затем всё изменилось. Дэррил просто хочет, чтобы его любили. Когда Фрэнк произнёс те слова, он почувствовал себя так, словно от него отвернулись друзья. Поэтому так и произошло».

Именно в сентябре, когда «Метс» отставали от «Питтсбурга» на три игры, а провести оставалось ещё шесть, Кэшен окончательно решил, что хочет, чтобы Строберри ушёл. Игрок заявил, что у него болит спина, и со стороны смотрел, как «Метс» проиграли две из трёх следующих игр, выбыв из гонки. Больше он за команду не играл. «Это стало последней каплей», — говорит Кэшен. — «У нас был парень, который не хотел играть, когда на кону стоял весь сезон. У Дэррила были отличные сентябрьские матчи за нас. Но я думаю, что он потерял часть своей жажды побед».

В течение десяти лет Кэшен пренебрегал рынком свободных агентов, изолировавшись от него богатой фарм-системой. Он быстро изменил свою позицию, когда в течение пяти недель 1990 года остался без лучшего игрока и самой светлой головы в офисе. По настоянию Харрелсона и Харазина он подписал контракт четырёхлетний контракт на 11,95 млн. долларов с Коулманом. Это был акт отчаяния, ускоривший падение «Метс» настолько, как ни один другой отдельно взятый шаг.

К концу сезона 1991 года Кэшен, наконец, согласился уйти в отставку. Вопреки здравому смыслу, Уилпон и Даблдэй передали всё управление Харазину, в прошлом педантичному юристу по трудовым спорам, который признавался, что в жизни не носил джинсов. Что ещё важнее, и Уилпон знал это, знания Харазина о бейсболе были опасно поверхностными.

«Эл управлял всеми аспектами бизнеса», — говорит Уилпон. — «Я думаю, что это было ошибкой. Времена, когда один генеральный менеджер занимался всем, прошли. Нельсон и я знали это. Но Эл нам нравился, и мы решили попробовать. Эта попытка дорого нам обошлась».

Проблемы «Метс» усугублялись. В июне прошлого года Уилпон понял, что решение поставить Харазина у руля всей организации, было ошибкой, о чём и говорила ранее его интуиция. В один из дней он встретился с Даблдэем, жившим по соседству на Лонг-Айленде, и они решили действовать. «Мы должны вернуться к нашему плану», — сказал Уилпон, подразумевая желание разделить бейсбольные и финансовые операции клуба. Даблдэй согласился. Харазин оказался не столь сговорчив и уволился, не желая ограничиваться ведением бизнес-операций.

Макилвейн вернулся на должность руководителя бейсбольных операций 8 июля, после того, как четырьмя неделями ранее он ушёл из «Падрес» в результате спора с владельцами, настаивавшими на продаже ряда высокооплачиваемых игроков. «Метс» не рассматривали других претендентов на этот пост. Это был любопытный выбор, учитывая, что в послужном списке Макилвейна было достаточно пятен со времён его предыдущей работы в Нью-Йорке. Уилпон же считал, что его опыт в оценке молодых талантов это то, что требуется «Метс», начинающим перестройку. Макилвейн уже позволил уйти на рынок свободных агентов часто травмирующимся питчерам Сиду Фернандесу, Ховарду Джонсону и Мюррею. Он также рассмотрел возможность сделок с участием Бонильи и Сейберхейгена, которые могли бы принести клубу несколько перспективных игроков.

В октябре этого года Макилвейн сидел позади кэтчера на «Ветеранс-стэдиум» и наблюдал, как Дайкстра блистает в Мировой серии. Это стало ещё одним напоминанием о неудачах — его персональных и клуба в целом. Да, Соуша не позволил «Метс» выйти в Мировую серию 1988 года. Но с тех пор Агилера, Коун, Дайкстра, Митчелл, Майерс, Тапани и Уэст помогли своим командам попасть туда. И ни одна из этих команд не носила название «Метс». 

«Пойдёмте, я вам кое-что покажу», — говорит Уилпон. Он встаёт из-за стола в офисе своей компании по торговле недвижимостью на 5-ой авеню и идёт к белой прямоугольной коробке, настолько большой, что она лежит на четырёх стульях. В его походке ощущается целеустремлённость. Он закончил смотреть на то, как другие управляют его бейсбольной командой. «Метс» больше не опозорят его так, как было в 1993 году.

«Это был, — говорит он, — один из самых болезненных периодов в моей жизни. Было очень больно видеть, что происходит с командой. Вот почему я говорю вам, что мы начинаем нечто новое».

Уилпон хочет, чтобы бывшие игроки «Метс», такие как Том Сивер, Муки Уилсон, Ли Маццилли и Рафаэль Сантана, пришли работать в организацию. Он хочет создать «самую большую программу по работе с населением» в спортивном мире. Он хочет, чтобы «Шей-стэдиум», бывший немодным, обрёл грандиозный вид и предлагал отличный сервис для болельщиков. Он хочет обновлённую форму для сотрудников арены. Он приказал организовать интенсивные тренинги по работе с клиентами для всех бизнес-менеджеров компании, включая себя самого. Он общался с представителями корпорации Disney, руководителями студии Universal и менеджерами других курортов, чтобы узнать, как привлекать клиентов и обращаться с ними.

«Зайдите прямо сейчас в любой из моих офисов», — говорит он. — «Я гарантирую, что вы не найдёте на полу и клочка бумаги».

Уилпон открывает крышку коробки. Внутри находится архитектурная модель разросшегося развлекательного комплекса. Центральным элементом является стадион с травяным покрытием и раздвижным куполом, который будет построен в течение пяти лет рядом с нынешним «Шей-стэдиум», и будет финансироваться за счёт облигаций штата и города. Стадион окружён несколькими павильонами, напоминающими огромные палатки. Уилпон поясняет, что это ультрасовременные выставочные залы, которые, по его замыслу, должны стать постоянным местом проведения Всемирной выставки. Эта часть комплекса будет финансироваться частным образом.

Уилпон открывает и закрывает маленький раздвижной купол. Это абсолютно счастливое и упорядоченное место. Маленькие пластиковые деревья всегда зелёные. На подъездах нет никаких пробок. Всё в безупречной чистоте. Именно такой мир он хочет для «Метс». Он хочет, чтобы мусор пятилетней разрухи был выметен. И чтобы на полу не осталось ни единого клочка бумаги.

P. S. В 2006 году «Метс» наконец выиграли свой дивизион. В 2009 году Фред Уилпон открыл новый стадион. А команда образца 1993 года, имевшая шестую на тот момент платёжную ведомость, по сей день остаётся памятником плохо выстроенным бейсбольным клубам.

P. P. S. В 2020 году владельцем «Метс» стал Стивен Коэн. Последняя победа команды в Мировой серии всё так же датируется 1986 годом.

logoМетс