Пуп земли

Проиграв финал "Гран-при" и чемпионат Европы, Евгений Плющенко стал лучшим на самом главном турнире сезона -- чемпионате мира. Плющенко защитил свой титул лучшего фигуриста мира в тот вечер, когда 10 фигуристов выполнили 15 прыжков в четыре оборота, когда почти все главные его конкуренты показали лучшие прокаты в своей жизни. Вечер, который тренер триумфатора Дортмунда Алексей Мишин назовет величайшим в истории мужского одиночного катания.

''Никто и никогда не видел Плющенко после соревнований таким счастливым. Обычно, что бы ни случилось -- хорошее или плохое, Женя любит напустить на себя важности, эдакого холодного величия, как будто перед тем, как выйти на публику, он проглатывает пару дюжин кубиков льда.

Когда он выиграл свой первый чемпионат мира, это было даже уместно: чего радоваться-то, когда Ягудин плох, а другие смотрят на тебя снизу вверх -- к первому золоту Плющенко шел как по ковровой дорожке, ему хватило для победы в Ванкувере одного четверного и простого набора элементов. Когда Плющенко выиграл с большим скрипом второй чемпионский титул год назад в Вашингтоне, он стал с довольно надменным видом внушать публике, что все, кто слышал этот скрип, как бы не в своем уме -- никакого скрипа не было -- и что, даже катаясь на одной ноге, он все равно на свете всех милее, всех румяней и белее.

На этот раз Плющенко снова не выглядит скромным чемпионом. Но это уже другая нескромность -- очень естественная бравада человека, который только что сделал очень важное дело. Плющенко понимает, что на этот раз никто и ничто не может умалить его победу, никто больше не скажет, что у него нет соперников, или вернее -- Соперника. Он вспоминает о нем сам, не дожидаясь вопроса: "Надеюсь, теперь люди перестанут тосковать о моем состязании с Ягудиным. Тогда у меня был один соперник, теперь их много. По-моему, так интереснее".

Правда, интереснее. Год мужское фигурное катание болело чем-то вроде хандры в связи с уходом олимпийского чемпиона, чтобы потом рвануть на такую высоту, на которую оно не поднималось никогда, и разом избавиться от ностальгии по боям Ягудина с Плющенко.

"Вы сильно волновались, когда ожидали оценки судей, ведь вы упали при заходе на тройной ритбергер?" -- задает вопрос американский журналист.

''"Падение было очень досадным. Лезвие конька попало на блестку, сорвавшуюся то ли с моего костюма, то ли с чьего-то другого. Волновался ли я? Конечно. По поводу моих оценок. Я думал: что же поставят мне судьи -- 5,9 или 6,0?". Журналисты смеются. Им импонирует подобная наглость, которую можно встретить разве что в боксе, где хлесткие заявления входят в правила игры. Но Плющенко на этот раз ни во что не играет. Он от чистого сердца распушил хвост. И этот хвост ему определенно сегодня очень даже к лицу. В это время и в этом месте он имеет право на этот хвост.

Пресс-конференция заканчивается, и представители оргкомитета уводят Плющенко от журналистов на допинг-контроль. В зале остается тренер чемпиона мира -- Алексей Мишин. Он предлагает отбросить формальности и перевести наше общение в жанр застольной беседы.

Место, куда приводит меня Мишин, оказывается едва ли не самым любопытным уголком Дортмунда, связанным с чемпионатом мира. Это бар гостиницы, где живут тренеры.

Это трудно назвать интервью. Наша беседа проходит под аккомпанемент "Ягермайстера" -- душистого немецкого напитка 40-градусной крепости, подающегося в ледяных, прямо из холодильника стопках. Разговор постоянно прерывается. К нашему столу постоянно подходят разные люди -- поздравления, комплименты, поцелуи -- Мишин настаивает на троекратном, русском. Ну нет, конечно, с Татьяной Анатольевной Тарасовой Алексей Николаевич Мишин не поцеловался ни разу. Рукопожатие. Обмен ироничными репликами. И слова Тарасовой: "Это было здорово. Сильно. Правда". И эта "правда" Тарасовой стоит многих поцелуев.

К нам подсаживается Ли Маршалл. Этот господин в скромном шерстяном свитере -- один из самых влиятельных людей в мире фигурного катания. Он входит в число совладельцев компании, которая занимается организацией гастрольных туров практически всех ведущих фигуристов мира.

-- Какой потрясающий сегодня был вечер. Я не видел ничего подобного уже лет десять. Правда, Алексей?

-- Нет, неправда, -- с горячностью возражает Маршаллу Мишин. -- Это был величайший турнир за всю историю мужского одиночного катания.

Когда американец уходит, Мишин увлеченно поясняет мне свое заявление.

-- Понимаете, в фигурном катании довольно глупо жить ностальгией. Все, что создается в движении, быстро устаревает. Не устаревает Микеланджело, Леонардо, Пушкин, а вот Уланова, прости господи, устаревает и Белоусова--Протопопов устаревают. И на подвиги Пеле сегодня нельзя смотреть без улыбки. Все делается сегодня быстрее, выше и сильнее. Я почему так бесился, когда слышал все эти стенания после ухода Ягудина: "Ах, ушел Лешенька, как жить-то дальше"? Вовсе не потому, что я тренер Плющенко, или потому что Ягудин ушел от меня к Тарасовой. Просто это глупо жить днем вчерашним, когда на дворе день сегодняшний и он ничем не хуже дня вчерашнего, и даже лучше, если взять хотя бы эти соревнования. Предположим, Ягудин внял бы мольбам своих фанаток и вернулся в фигурное катание. У вас есть уверенность, что он попал бы хотя бы в пятерку на этом чемпионате?

Я молчу.

-- И у меня такой уверенности нет, -- не дожидаясь моего ответа, заключает Мишин и бросается целоваться с тренером и хореографом Стефана Ламбьеля.

Лучше Ламбьеля в этот вечер катался только Плющенко. Впервые в своей жизни швейцарец сделал два четверных прыжка в одной программе. Мы сошлись с профессором Мишиным в том, что Ламбьеля засудили, принеся его в жертву Франции и Германии, которая жила без медалей чемпионатов мира 24 года.

-- Я много работал с Ламбьелем этим летом, -- продолжает Мишин, еще раз расцеловавшись на прощание с прелестной Саломе Бруннер - хореографом Ламбьеля. -- Вы помните его прыжки. Он толком не мог исполнить даже тройной аксель. Что уж говорить о четверных. Да уж... Научил на свою голову.

-- А-а, господа французские алкоголики! -- кричит Мишин.

Перед нами стоит очень молодой и сильно лысый человек. Это Лоран Депюлли -- тренер Бриана Жубера, серебряного призера чемпионата мира и победителя Плющенко на чемпионате Европы в Будапеште. Он совсем не похож на алкоголика, в его руке бокал со светлым пивом. Мишин атакует Лорана. Тот знает манеру шутить русского тренера, но на всякий случай считает нужным выразить Мишину свое почтение. А может быть, вне всякой связи ему просто хочется сказать то, что он говорит.

-- Вы, конечно, не помните, -- обращается Депюлли к Мишину, -- но я был на вашем семинаре в Кельне лет пять тому назад. Я записывал каждое ваше слово. Я до сих пор во многом работаю по этому конспекту. Я хотел бы выразить вам свое глубочайшее уважение и признание.

-- Я хотел бы тоже выразить вам свое глубочайшее уважение за то, что вы уважаете меня, -- в своем эксцентрическом ключе отзывается Мишин и пожимает руку тренеру, пожалуй, главного соперника Плющенко.

Великий "Ягермайстер" действует мягко и успокаивающе. Люди становятся добрыми и откровенными.

-- Не очень давно меня покинул один мой ученик, я не буду называть его фамилию. Вы ее прекрасно знаете. Я страшно злился, ведь уйдя от меня, он как бы похитил часть моей технологии подготовки спортсменов. И вот злился я, злился. Пока не встретил одну мудрую американскую женщину. И она мне сказала: "Зачем ты ревнуешь, Мишин, ведь все всё знают. Мы живем в маленьком мире. И кто придумал метод, который использует твой бывший ученик, все тоже знают. Ну и пусть использует. Это не повод для ревности, это повод для гордости. В этом твое тренерское роялти -- величие". Я хорошо запомнил ее слова и стал меньше кипятиться. Я даже успокоился. Я вижу, как работает мой метод -- метод обучения многооборотным прыжкам. Я могу спокойно заканчивать с фигурным катанием, я могу спокойно умирать, потому что я кое-что придумал для мира. И мир, как вы сегодня видели, очень хорошо научился пользоваться этой штукой. Но все равно лучше всего мой метод знает Плющенко. Какой хороший день. Пойдемте, что ли, уже на воздух.

Мы выходим на улицу слегка рассеянной походкой. Я ловлю такси, Мишин бросается на какую-то американскую даму с комплиментом, за который в Америке вообще-то могут посадить в тюрьму. Но дама не думает подавать на Мишина в суд. Она громко смеется, потому что этот комплимент ей сделал профессор Мишин -- человек, вокруг которого вращается этот мир. Сегодня, по крайней мере.

Дортмунд

Плющенко -- в "золотом клубе"

Фигуристы, которые выигрывали титул чемпиона мира три раза и более

Ульрих Сальхов (Швеция) -- 10 (1901--1905, 1907--1911)

Карл Шефер (Австрия) -- 7 (1930--1936)

Дик Баттон (США) -- 5 (1948--1952)

Вилли Бекль (Австрия) -- 4 (1925--1928)

Хайес Алан Дженкинс (США) -- 4 (1953--1956)

Скотт Хэмилтон (США) -- 4 (1981--1984)

Курт Браунинг (Канада) -- 4 (1989--1991, 1993)

Алексей Ягудин (Россия) -- 4 (1998--2000, 2002)

Густав Хюгель (Австрия) -- 3 (1897, 1899, 1900)