Гендиректор «Боруссии» заявил, что «Реал» заплатил за Беллингема «намного больше», чем 103 млн евро: «Такая сумма бы означала, что мы плохо поторговались»

Гендиректор «Боруссии» высказался о дорогих продажах игроков.

– Расскажите, как покупать дешево и продавать дорого.

– Поначалу единственное, что мы делали, это дешево покупали игроков. Потом мы начали понемногу продавать, но не предлагали их активно другим клубам. Случалось так, что они приходили и забирали их, а мы ничего не смогли сделать.

Но мы не хотели терять ни Левандовского, ни Гетце, ни Холанда, ни Беллингема. С другой стороны, все эти трансферы являются доказательством огромной работы, которую мы проделали в спорте за эти годы.

Как и во многих случаях, деньги решают все. Если вы хотите, чтобы такие игроки остались, у вас не будет другого выбора, кроме как увеличить их зарплату в четыре раза. Но что тогда? Зарплату нужно будет повысить каждому, потому что в противном случае в раздевалке будет беспорядок. Отсюда и продажи.

– Стоит ли «Дортмунду» продолжать оставаться клубом-продавцом, пускай и очень хорошим?

– В идеале – нет. Напротив, мы бы предпочли сохранять игроков вроде Беллингема подольше. Если бы это было возможно, конечно. 

– С «Мадридом» были трудные переговоры?

– Нисколько. Я всегда советовал Джуду подумать о переходе в «Реал Мадрид», если он убежден, что хочет перейти в другой клуб. И он прислушался ко мне. В конце концов, это самый большой клуб в мире. За все эти годы я узнал всех их руководителей. Флорентино [Перес] – босс, но есть еще Хосе Анхель Санчес, с которым у меня дружеские отношения.

– Разве 103 миллиона евро могут служить утешением, когда вы видите, как Беллингем радует зрителей на «Бернабеу»?

– Если бы речь шла всего о 103 миллионах, это бы означало, что мы плохо поторговались. Но нет, это не утешение, потому что такие игроки, как Джуд или Эрлинг, оставили след в истории «Дортмунда». Мы здесь по-настоящему ценим этих ребят. Деньги не могут компенсировать их уход.

Конечно, раз уж вам приходится их отпускать, пусть сумма будет как можно больше. 

– Значит, за него заплатили больше, чем 103 миллиона?

Намного больше, – сказал Ханс-Йоахим Ватцке.