Сергей Кузнецов: «Садырин называл меня «профессором»
– 30 лет назад, в 1984 году, была добыта историческая для «Зенита» победа – золото чемпионата СССР. Круглая дата…
– Да, получается юбилей. Правда, не знаю, будет ли клуб в честь этого что-то организовывать. Раньше к нам со стороны руководства «Зенита» было гораздо больше внимания. А в последние два года клуб стал от нас немного отдаляться. Если раньше мы выезжали на различные турниры в Москву, в другие города, даже за рубеж, то сейчас нас даже не экипируют. В чем мы были три года назад, в том и играем. Не знаю даже, с чем связано такое отношение.
– Но в ветеранских турнирах команда все же участвует…
– Да, участвуем в чемпионате города среди ветеранов, причем в возрастной группе до 45 лет. Хотя нам всем уже за пятьдесят. Причем долгое время мы вообще шли на первом месте. Мастерство-то у ребят никуда не делось. Если бы мастерство еще и «физикой» подкреплялось…
«Бубнов всегда мрачный ходил…»
– Времени прошло немало, сами-то часто вспоминаете чемпионский триумф?
– Конечно, такое не забывается. Причем, больше вспоминается не игра в последнем туре с «Металлистом», в котором мы оформили чемпионство. Потому сомнений в том, что мы их обыграем, ни у кого не было. Решающие матчи у нас были с тбилисским «Динамо» и «Шахтером». В Тбилиси мы «горели» 0:2 за 10 минут до конца, но все же вырвали победу – 3:2. С «Шахтером» же другая история. Московский «Спартак» за победу или ничью в матче с нами дарил «горнякам» поездку на зарубежный турнир в Германию. А для советского времени выезд за границу очень ценился. «Шахтер» итак был для нас неудобным соперником, а тут еще такая мотивация. Но нам все же удалось «на зубах» одержать минимальную победу.
– Между тем, вы ведь могли не только не стать чемпионом СССР, но и вообще не стать футболистом. В детстве вы вроде серьезно увлекались музыкой?
– Да, нас с братом отец привел в консерваторию имени Глинки. Там мы пели в хоре мальчиков. 11 классов обучения, все было очень строго, как в армии. Так мы прозанимались до четвертого класса, я даже сам сочинял музыку. Но потом случилось так, что мой брат Олег сорвал голос, а я не сдал один из экзаменов – сольфеджио.
– А футбол-то тогда присутствовал в вашей жизни?
– Конечно. В любой перерыв мы с братом бежали на Дворцовую площадь, которая была как раз рядом с Капеллой, брали с собой теннисный мяч, сооружали ворота и играли. Заодно у иностранцев выменивали жвачку за значок Ленина. Тогда же это дефицитом было. Но я нисколько не жалею, что стал футболистом.
– Как вышло, что в начале 80-х вы из ленинградского «Динамо» перешли в московское, а не в «Зенит»?
– Начинал я в дубле «Зенита», затем меня позвали в ленинградское «Динамо», которое тогда выступало в первом дивизионе. А тогда первый дивизион – это был уровень нынешней российской Премьер-лиги.
– Сейчас ведь футбол стал намного быстрее и атлетичнее. Неужели можно сравнивать уровень тогда и сейчас?
– Футбол сейчас стал богаче. А скорости и раньше были высокие. Чем мы отличались от нынешнего поколения? Мы тренировались побольше, по три раза в день. Это сейчас проводят по одной тренировке в день, в лучшем случае два раза в день. А условия тогда и сейчас – небо и земля. Нам экипировку выдавали раз в два года, и попробуй бутсы не верни – сам за них заплатишь. Сейчас же каждый год выдают новую. А питание? Сейчас – какое угодно. В наше время: сосиски, котлеты, творог, яичница. И все. Чем мы хуже были? Мы были такими же профессионалами, только нас так никто не называл.
– Вернемся к вашему переходу в «Динамо»…
– Изначально мне предложили послужить в армии. Приехал на неделю под Выборг, принял присягу и уехал играть в ленинградское «Динамо». А в московском «Динамо» меня приметили и пригласили к себе. Так как структура была одна, то проблем с переходом не возникло. Заиграв в основном составе москвичей, я даже прослужил еще лишние полгода. Потом, когда вернулся в часть, генерал схватился за голову. Боялся, что его могут снять с должности за такие нарушения.
– Играя в московском «Динамо» вы уже попали в молодежную сборную. Не жалко было уходить обратно в Ленинград?
– Вспоминая сейчас то время, думаю, что, возможно, лучше было бы остаться. Все-таки Москва, возможностей было больше. У меня были бы шансы попасть даже в национальную сборную. К тому же тренер «Динамо» Юрий Геннадьевич Соловьев так и сказал: «Уйдешь, и дорога в сборную для тебя будет закрыта».
– В «Динамо» тогда была по именам очень хорошая команда. И многие из них сейчас на виду в нашем футболе.
– Газзаев, Бубнов, Толстых, Пильгуй, который, кстати, принимал от Яшина вратарскую эстафету... Так что компания там подобралась интересная во всех смыслах.
– Бубнов всегда был таким пессимистом и критиканом?
– Я по натуре человек открытый, компанейский, люблю пошутить. Буба же, наоборот, полная противоположность, всегда мрачный такой ходил. Но удивительно, что у нас с ним изначально сложились хорошие отношения и мы до сих пор поддерживаем связь. Он тут недавно предлагал мне поехать в Бразилию, тренировать юношей в Академии Сан-Паулу. Но я, конечно, отказался. К таким переменам я уже не готов.
– А по Толстых было видно, что растет будущий футбольный функционер?
– Он был сам по себе. В футбол особо не играл, больше учился. По-моему, к тому времени он чуть ли не три института закончил. Уже тогда метил в чиновники. А вообще он был довольно мрачным, никогда не улыбался. Возможно, даже высокомерность немного чувствовалась.
«Садырин так нахохотался, что надорвал живот…»
– Правда, что «Зенит» был самым бедным чемпионом 80-х годов?
– Да, даже Минск был выше нас. У нас 200 рублей плюс 80 рублей премиальные за победу. Но ее еще одержать надо! А в ЦСКА, например, еще за «погоны» получали. Мы были самые нищие. В Тбилиси так вообще 500 рублей платили. Но это республики, там, как правило, зарплата была выше.
– Успехи футбольных команд зачастую связаны с хорошим финансированием. За счет чего тогда победил небогатый «Зенит»?
– У нас была команда единомышленников, к тому же мы в тот сезон были очень хорошо готовы. На поле все выкладывались друг за друга.
– А если кто-то давал слабину?
– Тогда опытные игроки могли с ним серьезно поговорить. Ларионов, Миша Бирюков, Степанов могли подойти и даже врезать, с ними лучше было не шутить. Я был немного помягче, конечно. Меня ребята называли Иваныч. Кстати, Садырин всегда ко мне хорошо относился и уже в 22 года называл меня «профессором». На поле я всегда выделялся умной и рациональной игрой. И этим я, возможно, компенсировал недостаток скорости.
– Многие считают, что успех Садырин должен был разделить с Морозовым, который и собирал ту команду…
– Возможно, доля правды в этом есть. Кстати, также потом произошло и в ЦСКА, когда опять Морозов собрал команду, а к чемпионству ее привел Павел Федорович. Морозов чем был хорош? Не боялся подпускать молодых игроков. Когда он пришел в ЦСКА, то буквально тут же выгнал из команды тогда неприкасаемого ветерана Тарханова. Это был довольно неожиданный шаг.
– Морозова игроки боялись?
– Когда на базе он поднимался по лестнице, некоторые боялись попадаться ему на глаза. Лучше было спрятаться. И к молодым у него было особое отношение. Помню, привели на просмотр парня, по-моему, из Кандалакши. Морозов смотрит на него и говорит довольный: «Ух, как бежит хорошо, надо брать». А уже через месяц складывал на нем трехэтажные маты, крича: «Кого нам привезли? Как он бегает? Что он вообще тут делает?!»
– Морозов ведь считался соратником, последователем и другом Лобановского?
– Володя Долгополов рассказал мне такую историю. Он играл за молодежную сборную, и однажды молодежка летела в самолете вместе с основой. А Лобановский с Морозовым еще до взлета три литра «Смирновской» каким-то образом «приговорили». Усевшись в кресло, Лобановский, активно жестикулируя перед носом своего помощника, показывал Юрию Андреевичу, как самолет будет взлетать. Тот слушал, слушал, да и заснул на плече, на что Лобановский заявил: «Слабак!». И сам также заснул. Тогда люди были крепкие к алкоголю, поэтому три литра для многих был не предел. Отношения у Лобановского и Морозова были очень хорошими.
– Про Садырина многие говорили так: «Пашка – душа нараспашку»…
– Такой он был поначалу. Как сейчас помню, играем в Ташкенте, по-моему, в 84-м году. Выходим из гостиницы к нашему автобусу, тут подъезжает «Волга» и оттуда начинают выходить карлики. Один, два, три, четыре. В итоге из машины вышло 17 лилипутов! Как они поместились в «Волгу», непонятно! Видимо, цирк какой-то приехал. Вся команда валится от смеха, а Садырин в итоге так нахохотался, что живот надорвал. Пришлось ему остаться в гостинице, а руководил игрой Лохов, наш второй тренер. Выиграли тогда у «Пахтакора» со счетом 3:0. Может, эта история и дала нам такой эмоциональный заряд.
– Что же изменилось после чемпионства?
– Садырин изменился, немного поймал «звездняк». На каждом углу ему пели дифирамбы, тут сложно было устоять, и он потерял контакт с командой. После чего мы написали письмо с требованием снять тренера. Сейчас, анализируя ту ситуацию, мы понимаем, что были неправы. Мы и сами тогда были в небольшой эйфории и думали, что нам все по плечу. Надо было всем перетерпеть эту ситуацию и найти общий язык.
– Как раз на следующий год вы оконфузились в Кубке чемпионов. О поражении от финского «Куусюси» вспоминают до сих пор.
– Да, тогда мы уверенно прошли норвежцев – клуб «Волеренга». Дальше нам достались эти финны. Самое интересное, что год назад мы с ними встречались в товарищеском матче и отгружали им по десять голов. Дома мы их победили 2:1, причем играли в меньшинстве после удаления Веденеева. На выезде играли в тяжелых условиях – поле было ужасное. «Катались», а не играли. А скандинавам такой силовой футбол был только на руку. При этом в первом тайме мы должны были забивать несколько голов, но мяч упорно не шел в ворота. И нас в итоге наказали, забив во втором тайме пару голов, а в дополнительное время и третий, решающий. Мы все были, конечно, опустошены, ведь вполне могли тогда высоко забраться. Эти финны потом играли со «Стяуа» и по сумме двух встреч румыны выиграли всего 1:0. В итоге «Стяуа» стала победителем Кубка чемпионов.
– После Садырина «Зенит» тренировали Голубев и Завидонов, и команда начала свое стремительное падение…
– Тяжело им было работать после детских школ. Пришли и начали объяснять опытным футболистам какие-то детские вещи. Конечно, это сразу вызвало негатив. В итоге «Зенит» покинули я, Желудков, Дмитриев, Саленко. Команда медленно опускалась в первый дивизион.
«Президент разочаровался в футболе и ушел в председатели колхоза…»
– И вы оказались в Грузии?
– Я попал в «Гурию» из Ланчхути, по приглашению Михаил Ивановича Фоменко, который сейчас довольно успешно работает со сборной Украины. Команда боролась за выход в высший дивизион. Условия были очень хорошие, и о том сезоне у меня остались только приятные воспоминания. Мы поехали туда всей семьей, жили на берегу моря. Команду там буквально на руках носили.
– Чем особенно запомнилось то время?
– Болельщиками. Так тепло они меня встретили. Бывает, откроешь дверь в доме, а там на пороге уже лежит мясо, зелень, вино. Несли чуть ли не каждый день. Ловили машину до ближайшего городка Поти, и как только таксист узнавал в нас футболистов «Гурии», сам предлагал деньги за то, что нас подвез. Приходишь на рынок, если никто не узнает, то можешь опять заговорить про футбол, и продавцы тебе все отдают бесплатно. Настолько там любили футбол и свою команду.
– Расскажите о том, как вы вернулись в «Зенит» в начале 90-х.
– Клуб барахтался в первом дивизионе. Финансирование было на низком уровне, сначала появились какие-то итальянские спонсоры, но они, свозив нас на сбор на Аппенины, потом отказались от команды. В итоге в 92-м году я уехал в Финляндию. Но отыграл там немного.
– Что не понравилось в Финляндии?
– Отношения не сложились с коллективом. Не повезло мне с командой, люди какие-то неприветливые, не здоровались даже. После игры собирались вечером пива попить, а они на меня ноль внимания, полный игнор. В таких условиях играть было тяжело. И второй круг я провел в «Зените» у Вячеслава Мельникова, который тогда уже начал сильно омолаживать состав.
– А как возник вариант с «Асмаралом»?
– Юра Гаврилов активно звал в эту команду, я согласился. Президентом клуба была женщина, жена хозяина Аль-Халиди. Сначала все было хорошо, на первых играх могли подкинуть сверху еще по 100 долларов. Но через пару месяцев запал иссяк, и деньги платить перестали. Оказалось, что самому Аль-Халиди команда вообще была не нужна. Обещал одни деньги – платил совсем другие. Постепенно команда стала распадаться, к концу сезона остались только молодые ребята. Кстати, как раз тогда в «Асмарале» начинал играть совсем молодой Семак.
– После «Асмарала» вы стали чемпионом Эстонии, но потом почему-то вашу команду дисквалифицировали…
– Меня, Долгополова и Бирюкова не пустили даже на последний выезд команды, обвинив в связях с мафией. Типа приехал в Эстонию «бандитский Петербург». Даже тренер клуба «Тэвалтэ» подошел к нам в конце сезона и извинялся, говорил, что на него оказывается большое давление и нашей троице необходимо уехать из страны.
– В итоге на закате карьеры вас занесло аж в Китай?
– Да, китайцы приехали в Питер и посмотрели одну нашу товарищескую игру, в которой я умудрился забить 4 или 5 голов. Мне тут же предложили контракт, и я уехал в «Тяньцзынь». В целом все было неплохо, но я попал в такой город, где было совсем скучно. А сами китайцы – хорошие ребята. Относились ко мне с симпатией, помогали во всем. Мне даже не развлечения нужны были, а какое-то разнообразие – просто надоедало в четырех стенах сидеть. А еще там совершенно негде было восстанавливаться после игр, даже сауны в городе не было. Один раз с приятелем нашли бассейн в городе, пришли туда и видим радостных китайцев, купающихся в воде желтого цвета. Залезать туда не решились.
– Команда, кстати, по-китайски называлась «Локомотив». На следующий год меня опять туда звали, но я отказался. Все-таки в таком возрасте там уже тяжело. Думал завязывать с футболом, но тут последовал звонок из Семипалатинска с предложением поиграть за местный «Елимай». Но мы не только поиграли, а еще и чемпионами Казахстана сумели стать.
– Как вас после окончания карьеры занесло в судейство?
– Посудил я немного. Была неприятная ситуация в матче «Факел» – «Сокол», где я по всем правилам назначил свободный удар в ворота «Факела», который был реализован. Но потом поднялась непонятная шумиха. В итоге в РФС вынесли странное решение: сначала поставили мне хорошую оценку, а через месяц неожиданно ее снизили. Оказалось, что когда принималось решение, представителей «Факела» в Москве было больше, чем представителей «Сокола». Это и сыграло решающую роль.
– Вообще судейство – неблагодарное дело?
– Сейчас это нормально, а тогда вокруг тебя крутились различные структуры, могли оказать давление. Бывало, судьям звонили и просто запугивали, угрожая семьям. О каком нормальном судействе можно было говорить?
– Заметно, что теперь на тренерском мостике вы всегда ведете себя корректно по отношению к арбитрам.
– Я к ним отношусь с пониманием, прекрасно знаю их работу изнутри. Судить – это все-таки довольно непростое дело.
– А тренировать как начали?
– Саша Бубнов позвонил и спросил, не хочу ли я поработать в Арзамасе. Согласился и уехал в команду города Саров. Ну и начал тренировать потихоньку. Все было неплохо, но затем в городе стали больше внимания уделять хоккею, и вскоре пришлось оттуда уехать. Потом тренировал команду из Великих Лук, но и там президент, который был очень эмоциональный, разочаровался в футболе и ушел в председатели колхоза. Ему оказалось по душе свиней выращивать. Затем немного отработал со «Спартаком» Луховицы и помощником тренера в «Петротресте». После чего потренировал несколько городских команд, а сейчас работаю в компании «Петербургтеплоэнерго» и одновременно тренирую их корпоративную команду.
sporting-spb.ru
