5 мин.

Дэвид Пис. «Проклятый Юнайтед»: День пятый

Первая расплата

Вторая расплата

Третья расплата

Четвертая расплата

Пятая расплата

Шестая расплата

Седьмая и последняя расплата

Источники/Благодарности/Об авторе

***

Воскресенье для главного тренера футбольного клуба — самый одинокий чертов день гребаной недели. Кабинет главного тренера в чертово воскресное утро, самое одинокое гребаное место на земле, если накануне вы проиграли —

«Лидс» выиграл вчера — вот так, благодаря Майклу Бейтсу — но я все еще единственный, кто сегодня здесь, в этом пустом кабинете, в этом пустом коридоре, под этой пустой трибуной —

Сегодня здесь никого нет, кроме меня. Здесь никого нет, кроме меня. Никого, кроме меня —

На этом пустом стадионе, в этом пустом городе, на этой пустой земле —

Ни жены. Ни детей. Ни Питера Тейлора —

Ни, хрен его дери, Тейлора. Никакого Иуды —

Только я и призрак беспокойного Дона —

За каждой дверью. Дальше по каждому коридору. За каждым углом.

Я ухожу из кабинета. Его кабинета. Иду по коридорам. Его коридорам. Поворачиваю за углы. Его углы. Вниз по туннелю. Его туннелю. Наружу на свет и дальше на поле —

Я беру свои сигареты, я беру свое бухло. Поперек кромки поля, поперек линий —

Эта сигарета, которая сдирает кожу с моей губы. Это бухло, которое притупляет жало. Каждая травинка имеет значение, каждая меловая линия — имеет влияние —

На пустом, пустынном поле под пустыми, покинутыми трибунами —

Это поле, где я играл и только выигрывал, где я управлял и только проигрывал, под этими трибунами, где я слышал, как они насмехались и слышали, как они ругались, слышал, как они свистели и слышал, как они освистывали.

Оно начинает плеваться. Чтобы снова все испортить. Я беру свои сигареты. Беру свое бухло. Покидаю это поле. Покидаю те трибуны. Я иду обратно по коридорам. Огибаю углы и через двери. В кабинет —

В его гребаный кабинет.

Я должен быть дома с женой и детьми, резать жаркое и копать огород, выгуливать собаку и мыть машину —

Не сидеть здесь, в этом кабинете, в моем новеньком кресле за моим новеньким столом, вставая, затем снова садясь, беря трубку и кладя ее обратно, думая о только что прошедшей неделе и о предстоящей, планируя и замышляя, строя планы и мечтая; каждый стадион в стране, каждый главный тренер, все одно и то же —

Реклама 18+

Не дома с женой. Не дома с детьми —

Потому что, когда ты там, ты хотел бы не быть там…

Ни воскресного жаркого. Ни английского сада —

Потому что, когда тебя там нет, ты хотел бы быть там…

Просто жирная собака и грязная машина —

Потому что меня там никогда не бывает. Я всегда здесь —

Здесь, в моем новеньком кресле за моим новеньким столом, я разговариваю по телефону с Десом Андерсоном, ассистентом главного тренера «Дерби Каунти». Я знаю, что они все еще недовольны, тамошние игроки. Вообще ни разу с тех пор, как мы уехали. Я знаю, что они все ухватились бы за возможность снова сыграть за меня —

Сначала Джон Макговерн. Потом вся первая команда, если бы у меня был свой путь —

Мой Путь, на самом деле.

— Сколько? — я спрашиваю Деса.

— £150 тыс.

— Пошел ты, — я отвечаю ему. — Он у тебя на чертовом трансферном листе и играет в гребаном резерве.

— Дейву нужны деньги, — говорит он. — Все очень просто.

— На что? — я cпрашиваю его. — Я оставил ему лучшую гребаную команду во всей чертовой Европе.

Дес вздыхает. Дес говорит: «Он хочет Дункана Маккензи».

— Кого?

— Того парня из «Форест». Двадцать восемь голов в прошлом сезоне. Сейчас бастует.

— По поводу чего?

— Хочет перейти в лучший клуб, — смеется Дес.

Я вешаю трубку —

Кто, черт возьми, такой Дункан Маккензи? Тейлор знал бы, знал бы о нем все. Особенно о парне из Ноттингема. Имел бы точное представление. Но его, черт возьми, здесь нет —

Гребаный Тейлор. Иуда хренов.

И его также не будет на «Голдстоун Граунд». Не в воскресенье. Не Тейлора. Поэтому я звоню ему домой, в его совершенно новую гребаную квартиру на берегу моря. Не отвечает —

Гребаный Тейлор. Иуда хренов.

Майк Бамбер пригласит их всех на шикарный воскресный обед в свой отель. Отель «Кортлендс». Тейлор и его семья. Бамбер и его —

Устрицы и копченый лосось. Шампанское и икра —

Дора Брайан за соседним столиком. Брюс, сука, Форсайт.

Я наливаю себе еще один большой «Мартелл». Имя на моей пачке сигарет —

Дункан Маккензи.

Кем бы, черт дери, ни был этот Маккензи, Дейв Маккей хочет, чтобы он был в «Дерби Каунти», и если Дейв Маккей хочет, чтобы он был в «Дерби Каунти», я хочу, чтобы он был в «Лидсе» —

В моем «Лидсе». В моем новом «Лидсе».

Я достаю свою записную книжку. Наливаю еще один «Мартелл», закуриваю еще одну сигарету и снова беру трубку. Делаю несколько звонков. Отвлекаю людей от их жаркого и из их садов —

От их собак и их машин.

Он популярный парень, этот Дункан Маккензи. Чертов «Тоттенхэм» тоже хочет его заполучить. На замену Мартину Чиверсу. Гребаный «Бирмингем» тоже. Очень популярен для парня, который покончил с футболом месяц назад и тренировался только со своей местной любительской командой. Достаточно популярен, чтобы Дейв Маккей уже предложил за него Алану Брауну £200 тыс. Достаточно популярен, чтобы Алан Браун отверг его и все такое —

Достаточно популярен для Брайана Клафа и моего нового «Лидс Юнайтед».

Я возвращаюсь в Дерби на пустой желудок и по пустой автостраде. Я показываюсь в отеле «Мидленд», а затем в отеле «Кедлстон Холл», где одно ведет к другому, один напиток к другому, и я знаю, что снова опоздаю домой, к еще одному подгоревшему жаркому, к еще одному заросшему саду, к еще одной жирной собаке к еще одной грязной машине —

Не сын своим родителям. Не муж своей жене. Не отец своим детям —

Но ты никогда не сможешь довести это до сознания —

Никогда. Никогда. Никогда —

Доведи это до сознания —

Хоть когда-нибудь.

***

Приглашаю вас в свой телеграм-канал — переводы книг о футболе, статей и порой просто новости.