Мауро Шампу одет в свой футбольный комплект формы. Он заканчивает разговор, откладывает телефон и ножницы в сторону и начинает пинать мяч в воздух. Он хочет показать мне, что, даже повесив бутсы на гвоздь, он не потерял хватку. Он умудряется жонглировать мячом на крошечном пространстве между своими клиентами, и при этом мяч не падает.

В свои лучшие годы Мауро Шампу был капитаном клуба «Ибис», выступавшего в первом дивизионе чемпионата штата Пернамбуку. В конце 1970-х годов «Ибис» три года не выигрывал ни одной игры. Команда стала известна как Худшая в мире. «Для меня было большой честью иметь такую репутацию, — говорит он. — У нас даже был фан-клуб в Португалии. Когда мы начали побеждать, они присылали нам гневные телеграммы».

Пока он был футболистом, Мауро продолжал работать парикмахером, отсюда и прозвище Шампунь. Это же вдохновило его называть жену Пенте Фино, или Зубной гребень, а детей — Крем-ополаскиватель, Секадор и Шампузиньо, или Сушилка и Маленький шампунь. Отойдя от игры, он управляет собственным салоном в Ресифи. Он является культовой фигурой среди местных футболистов, которые регулярно заглядывают к нему на стрижку и сушку.

Глупые прозвища достались не только худшим игрокам Бразилии. Десятки лучших были известны под абсурдными noms-de-plume [Псевдонимы (фр.)]. Привычка зародилась рано. В первом матче сборной, в 1914 году, участвовал нападающий по имени Формига, или Муравей. Нападение Бразилии на чемпионате мира 1930 года возглавлял Прегиньо, или Маленький Гвоздь. В последующие десятилетия за свою страну играли новые лица — Бигоде, Нариз и Бокинья (Усы, Нос и Маленький Рот). В самый неподходящий момент капитана сборной Бразилии, победившей на чемпионате мира 1994 года, стали называть Дунга. Это имя Простака в переводах «Белоснежки и семи гномов».

Бразильцы — одержимые любители прозвищ. Это отражает их неформальную, устную культуру. Есть город, где у многих людей есть прозвища, и в телефонном справочнике они именно так и указаны. В городе Клаудио, расположенном в штате Минас-Жерайс, проживает 22 000 человек. «Мы редко знаем людей по их настоящим именам, — объясняет редактор справочника. — Если бы у нас не было справочника прозвищ, люди вряд ли бы пользовались телефоном».

Прозвища могут использовать представители любой профессии, независимо от уровня. Бывшего губернатора штата Пиауи официально называют Мау Санта — Святая рука, а президента Федерации футбола Рио — Кайша Д’Агуа — Водяной резервуар. Луис Инасиу да Силва, кандидат в президенты от левых сил на последних трех всеобщих выборах, изменил свое имя, включив в него прозвище «Лула», чтобы в избирательных бюллетенях было ясно, кто он такой.

Однажды в апреле 2001 года я поднял брови, когда в спортивном бюллетене по телевизору объявили, что Каниджа и Марадона забили голы в домашних матчах. Я думал, что Каниджа играет в Шотландии, а Марадона завершил карьеру много лет назад. Тем не менее, Каниджа забил один мяч за «Рио Бранко» в чемпионате штата Парана, а Марадона — за «Ферровиарию» в Сеаре. Оба игрока — бразильские дубликаты, названные в честь аргентинцев за физическое сходство: Каниджа — потому что у него раньше были длинные волосы, а Марадона — потому что он коренастый и невысокий.

Футболистов часто называют в честь других футболистов. В этом есть смысл. Мальчика с выдающимися спортивными способностями скорее назовут Зико, чем, скажем, Заратустрой. В 1990 году Аргентина выбила Бразилию из розыгрыша Кубка мира. (Это был гол Каниджи с передачи Марадоны) В составе побежденной команды был Луис Антониу Корреа да Коста, чье профессиональное имя Мюллер. Его назвали в честь немецкого нападающего Герда Мюллера. Герд поиграл на двух чемпионатах мира — в 1970 и 1974 годах. Неплохо, но его однофамилец добился большего — он ездил в 1986, 1990 и 1994 годах.

Разница в возрасте между Мюллерами означала, что они никогда друг с другом не сталкивались. В Бразилии футболисты играли против людей, которые вдохновили их на создание своих прозвищ. Рому так назвали, потому что он напоминал друзьям Ромарио, который старше его на 13 лет. В конце 2000 года они сыграли в одном матче, Рома за «Фламенго» и Ромарио за «Васко». Газеты отмечали, что младший из них больше похож на Ромарио, чем ветеран.

Порой прозвища характеризуют манеру игры футболиста, например, Мантейга, «Масло», чьи пасы были ловкими. Пе-де-Вальса, «Вальсирующая нога», танцевал за «Флуминенсе», а Наса, игравший за «Васко», управляет мячом, как ракетой. Прозвища также рисуют социальный портрет. В 1919 году, когда сборная Бразилии состояла исключительно из белых и мулатов, они играли с уругвайской командой, в составе которой был чернокожий игрок Градин. Он стал первым чернокожим спортсменом, сыгравшим в Рио. Вскоре после этого многие чернокожие бразильцы получили прозвище Градим (буква «м» — португальская транслитерация). К 1932 году Градим появился в составе сборной Бразилии.

Будучи выходцем из европейской культуры, очень чувствительной к расизму, я был очень поражен, когда впервые приехал в Бразилию, тем, насколько распространено и приемлемо обращение к человеку по цвету его кожи. Имена многих футболистов, будь они британцами, привлекли бы внимание Комиссии по расовому равенству. Когда-то был знаменитый игрок по имени Эскуриньо, или Черный.

Телефон был назван так потому, что телефоны всегда были черными. Ни Петролео, «Бензин», ни Меа Нойче, «Полночь», не оставляли сомнений в их цвете лица.

Претинья, что в переводе означает «Маленькая черная девочка», выступала за женскую сборную на Олимпийских играх 1996 года в Атланте. Ее имя умудряется оскорблять европейские чувства не только расового, но и гендерного характера. А что делать с ее подругой по команде Марилеей дос Сантос? Мисс дос Сантос зарегистрировалась в конкурсе под именем Майкл Джексон. Ее назвали в честь поп-звезды из-за музыкальной походки. Когда она вышла на замену в матче за третье место в плей-офф, она не стала выходить на поле лунной походкой. Однако когда объявили ее имя, толпа разразилась хохотом.

Обращение к человеку по его национальности — или по национальности, на которую указывают его физические особенности, — не является оскорбительным. Вы можете составить карту бразильской иммиграции, просто проследив за названиями международных прозвищ футболистов. Полака, Мексикано, Парагуайо, Чехо, Жапинья, Чинесиньо, Алемао, Сомалиа и Конго (поляк, мексиканец, парагваец, чех, маленький японец, маленький китаец, немец, сомалиец и конголезец) — все они были игроками. Вблизи уругвайской границы многих из них называют кастельяно, кастильцами, просто потому, что они говорят по-испански.

Помимо урока географии мира, имена также зарисовывают карту Бразилии. Многие игроки получают прозвище города или штата, из которого они родом. Бразилия — огромная страна, и внутренняя миграция очень велика. Часто родной город игрока — это самое очевидное, что отличает его от коллег. В последние годы принято различать двух игроков с одинаковыми именами, добавляя к ним название родного штата. Когда Жуниньо после игры в «Мидлсбро» был продан обратно в Бразилию, он стал известен как Жуниньо Паулиста — Жуниньо из Сан-Паулу, потому что в его команде был еще один Жуниньо, который стал Жуниньо Пернамбукано — Жуниньо из Пернамбуку. Предпочтение всегда отдается более неформальному прозвищу, а не — Боже упаси! — использованию фамилии Жуниньо.

Бразильцы — очень заботящиеся о своем теле люди. Если кого-то называют vaidoso, или тщеславным, это часто комплимент, поскольку он выполняет свой социальный долг быть красивым. К несчастью для Айртона Белезы, Айртона Красавчика, он получил свой титул за то, что был полной противоположностью. Марсиано, марсианин, был назван не по иронии судьбы. Как и Медоньо, Страшный. Тони Адамсу повезло, что он не бразилец. Иначе могли бы существовать два футболиста по имени Кара де Жегу, Ослиное лицо.

Футболистов прозвали практически всем чем можно. Даже числами. Был игрок по имени 84, один по имени 109 и еще один по имени Дузентос, Двести. Животные — Пиольо, вши, Абелья, пчела, и Жакаре, аллигатор. (Жакаре примечателен не столько своим прозвищем — результат наследственного выступающего подбородка, — сколько тем, что был любимым футболистом теннисиста Густаво Куэртена. Когда Куэртен выиграл Открытый чемпионат Франции 1997 года, он хвалил Жакаре в интервью. По рекомендации футболист был продан из маленького клуба в родном городе Куэртена в большой клуб. В итоге он оказался в Португалии, но вскоре вернулся обратно. Куэртен — теннисист, а не скаут талантов).

Прозвища усиливают театральный аспект бразильского футбола. Они вносят свой вклад в его романтику. Пеле играл бы так же, если бы его знали под его настоящим именем — Эдсон Арантес. И все же слово «Пеле» содержит в себе часть его магии. Простота и детскость слова отражают чистоту его гения. Как Пеле мог быть настоящим, если у него не было настоящего имени? Пеле — это не столько прозвище, сколько значок его величия, имя мифа, а не человека.

У слова «Пеле» нет другого значения в португальском языке, что усиливает ощущение, что это придуманный международный бренд, как Kodak или Compaq. Этимологическое происхождение слова «Пеле» много обсуждается, но до сих пор остается неясным. Дома Эдсон был известен как Дико. Когда он присоединился к «Сантосу», его называли Газолина, бензин. Затем он стал «Пеле». Прозвища, как и вина, могут совершенствоваться со временем.

Использование прозвищ также передает идею затянувшегося детства — мужчины, который не повзрослел. Некоторые бразильцы считают, что это внутреннее, что создает низкое чувство собственного достоинства.

Писатель Луис Фернандо Вериссимо идет дальше. Он считает, что прозвища — это исторический пережиток времен рабства. «Прозвище футболиста было не столько «сценическим псевдонимом», сколько именем из рабских кварталов, способом осознать свое место и свои границы», — пишет он. По его мнению, вместо того чтобы демонстрировать равенство и инклюзивность, прозвища укрепляют культуру подчинения.

Представьте, что перед вами команда, состоящая из Пиколе, Вентиладора, Солтейро, Фуманчу, Ферругема, Гордо, Астронаута, Портуарио, Гаго, Геада и Санто-Кристо (Леденец, Вентилятор, Одинокий человек, Фу Манчу, Ржавый, Толстяк, Астронавт, Докер, Заика, Мороз и Святой Христос) — все они являются или являлись именами профессиональных игроков. Вы, вероятно, не восприняли бы их всерьез. Именно так, подумал радиокомментатор Эдсон Лейте.

После чемпионата мира 1962 года многие игроки были близки к завершению карьеры. Бразилия пересмотрела свой состав. Новая команда начала проигрывать. Чья это была вина? Эдсон Лейте обвинил прозвища. Они были в лучшем случае детскими, а в худшем — постыдными. Конечно, команда, которая звучала так, словно ее нашли на детской площадке, была бы потрясена в присутствии, например, Аргентины, у которой есть великие, почти напыщенно звучащие игроки по имени Марцолини, Раттин и Онега.

Некоторое время Эдсон Лейте вел кампанию, в ходе которой Пеле называли Эдсоном Арантесом, а Гарринчу — Мануэлем Франсиско. Она набрала приличный темп, но в конце концов потерпела неудачу. Был один существенный недостаток. Прозвища могут быть глупыми, но зачастую они звучат гораздо менее глупо, чем настоящие имена игроков.

Луис Густаво Виейра де Кастро заведует реестром в Бразильской конфедерации футбола. Когда я встречаюсь с ним, на его столе лежит стопка бумаг. Формы представляют собой заявки на вписание новых игроков. Он выбирает одну из них и читает ее вслух.

— Белзиран Жозе де Соуза.

— Бел. Зи. Ран, — повторяет он, делая ударение на каждом слоге.

— Элерубеш Диаш да Силва.

— Эле. Рубеш, — вздыхает он.

— Смотрите — только одно из первых семи имен нормальное.

— Белзиран? — спрашивает он, как будто речь идет об особенно редком виде амазонского жука. — Элерубеш?

Рот Луиса Густаво кривится, и он качает головой.

— Что случилось с Жозе? — спрашивает он. — Вот же хорошее имя.

Луис Густаво говорит, что имена бразильцев становятся все более витиеватыми. Это его огорчает. Он считает, что это свидетельствует о недостатке образования. Выдуманные имена — это позор не только для бедной души, но и для страны. Он показывает мне список из примерно 200 профессиональных футболистов, которые доказывают его правоту. Перекличка идет от Адероилтона и Амистердана к Вандермилсону и Веллийону.

Независимо от того, является ли бразильская культура наименований результатом невежества или нет, она, безусловно, является продолжением творческого подхода, применяемого в других областях. Если Бразилия и изменила футбол, то только за счет разрушения ортодоксальных традиций и переписывания правил с игривой, эластичной броскостью. В результате того же процесса был создан Тосперикажержа.

В 1970 году родился вышеупомянутый ребенок. Он включает в себя первый слог более чем половины команды, выигравшей в том году чемпионат мира: Тостао, Пеле, Ривелино, Карлос Альберто, Жерсон и Жаирзиньо. Еще одним ребенком 1970 года стал Жюль Риме де Соуза Круз Соарес, названный в честь трофея Кубка мира. Жюль Риме оказался достоин этой чести — он стал профессиональным футболистом, в амазонском штате Рорайма.

Чемпионаты мира по футболу оставляют за собой след из ономастических опустошений. В честь победы в 1962 году ребенку дали имя Гол Сантана Силва. Возможно, Гоооооол Сантана Силва был бы более точным. Когда его мать кричала на него, прохожие, должно быть, думали: «Кто забил?» Во время полуфинальной серии пенальти на чемпионате мира 1998 года с Голландией каждый раз, когда он совершал сейв, ребенка называли Таффарелом. Независимо от его пола. Первый, Бруна Таффарел де Карвальо родилась в Бразилиа. Через несколько минут, когда сейв кипера выиграл матч, в Белу-Оризонти родился Игорь Таффарел Маркес.

Зикоменго и Фламозер звучат как два техасских полицейских из малобюджетного телешоу. Это не менее гламурные братья, которые объединяют «Фламенго» с двумя его звездами 1980-х годов — Зико и Мозером. Это была идея Франсиско Него душ Сантуша, ночного сторожа, живущего более чем в 1600 километрах от Рио. Даже его дочь, Фламена, не смогла избежать его страсти. Когда Франсиско привел своих детей на встречу с Зико, он был глубоко разочарован. С горечью сказал он потом: «Зико обращался со мной, как с умственно отсталым».

Традиционный бразильский способ назвать ребенка — создать гибридное слово из имен матери и отца — как будто имя является метафорой физического союза. Например, Жилмар — это соединение Жилберто и Марии. Жилмар дос Сантос Невеш родился в 1930 году. Жилмар вырос и стал самым успешным вратарем Бразилии, выиграв чемпионаты мира 1958 и 1962 годов.

Жилмар Луис Ринальди, родившийся в 1959 году, был одним из нескольких детей, названных в его честь. Как и следовало ожидать, юный Жилмар стал заложником своего тезки. «Когда бы я ни играл в футбол, меня всегда ставили в ворота, — говорит он. — Никто не разрешал мне играть на другой позиции». Но Жилмар обнаружил, что у него есть талант. В конце концов он стал профессионалом и был призван в национальную сборную. В 1994 году он выиграл медаль победителя Кубка мира в качестве запасного Таффарела. Имя определяло характер. Жилмар стал его тезкой.

В бразильском футболе имена и фамилии имеют особое значение, поскольку именно так, наряду с прозвищами, обычно называют футболистов. Бразилия и Португалия, бывшая колониальная держава, — единственные страны, в которых это так, причем в Португалии в меньшей степени, поскольку это более традиционное, церемониальное общество. Фамилии футболистов — отражение неформальности бразильской жизни. «Бразильский вклад в цивилизацию — это сердечность, мы подарили миру сердечного человека», — писал историк Сержио Буарке де Оланда. Вы можете называть человека по имени или прозвищу даже в самых официальных ситуациях. К политикам, врачам, адвокатам и учителям обращаются так же, как к близкому другу. В бразильском музыкальном магазине Джордж Бенсон, Джордж Харрисон и Джордж Майкл указаны вместе, в разделе Дж. (Бразильцы также неустанно используют суффиксы «-иньо» и «-ао», означающие «маленький» и «большой», что усиливает впечатление о чрезмерной интимности и преувеличенности страны. В 1990-х годах многие Роналдо выступали за национальную сборную. Первых трех было легко назвать: Роналдау, Роналдиньо и Роналдо, Большой, Маленький и Обычный Роналдо. Легко. Но в 1999 году появился другой Рональдиньо. Что осталось? Будет ли он носить прозвище Рональдиньозиньо или Даже еще более маленький Роналдо? Нет. Сначала его называли Роналдиньо Гаушо, маленький Роналдо из Рио-Гранде-ду-Сул. Потом, когда он был уже не таким маленьким, первый Рональдиньо превратился в Роналдо (первого Роналдо уже не было в команде), и так Роналдиньо Гаушо стал Роналдиньо).

Использование имен и фамилий стало одним из первых способов, которым бразильцы в начале прошлого века изменили футбольные условности. Поначалу они подражали английским экспатам, чьи команды были перечислены по фамилиям. Но это не помогло. Как можно различить двух братьев? Путаница разрешилась бразильским способом. Когда в командах были европейцы и бразильцы, стиль названия определял национальность. Сидни Пуллен был известен как Сидни, потому что он был бразильцем, хотя и английского происхождения. Его товарищ по команде Гарри Уэлфэр, родившийся в Ливерпуле, всегда был Уэлфэром.

Бразильский футбол является международной рекламой радушия бразильской жизни благодаря именам игроков. Обращение к человеку по имени — это демонстрация близости, а обращение по прозвищу — тем более. Бразилия — это как команда близких друзей, приятелей с самого детства. Она вызывает такую любовь, какую не вызывает ни одна другая сборная. Фанат персонализирует свои отношения с Роналдо, используя его имя, чего не происходит, когда вы называете кого-то Беккенбауэром, Кройффом или Киганом.

Поскольку футболисты известны по именам, а бразильцы обладают богатым воображением, игроки — это отличное окно для изучения национальных проблем. Одно из самых распространенных имен для футболистов — Донизете. В 2000 году в первом бразильском дивизионе было три «Донизете». Это не традиционное имя. Пятьдесят лет назад не было никаких Донизетов. Однако два века назад жил итальянский оперный композитор по имени Доницетти. Бразильский меломан назвал своих сыновей Шопен, Моцарт, Беллини, Верди и Доницетти. Последний стал священником, который в 1950-х годах в Сан-Паулу превратился в знаменитого чудотворца. Это породило целую волну Донизетов. По одной из оценок, их число превышает миллион человек.

Американская культура является сильным источником вдохновения для детских имен, особенно Голливуд. Не только кинозвезды, но и само место. В 1990-х годах Олеуде был сильным игроком клуба. Однако его предпочитали называть по прозвищу Capitão, или Капитан. Поскольку он часто бывал капитаном, это было очень удобно. Как скоро бразильский футбол полностью откажется от имен собственных?

Ален Делон, французский актер, однажды сказал: «Быть футболистом гораздо интереснее, чем кинозвездой. Честно говоря, это именно то, что я хотел сделать». Должно быть, его щекочет успех, если не орфография, его южноамериканского тезки. В 2001 году Алланн Делон стал лучшим бомбардиром бразильской лиги. «Может, у меня и нет актерских глаз, но я харизматичен и всегда пользуюсь успехом у дам», — шутит 21-летний мулат с густыми бровями и матово-черными волосами. Его чуть было не назвали Кристофером Ривзом, но его мать передумала, поменяв одного киноидола с ошибкой в написании имени на другого. «Представляете, как странно будет звучать «Кристофер Ривз бьет в угол ворот, — говорит он. — Алланн Делон намного лучше».

Список актеров Бразильского футбола: В состав команды также входит Майкон, выступавший за молодежную сборную Бразилии. Его отец отдал дань уважения Кирку Дугласу, назвав сына Майконом Дугласом, в честь сына Кирка — Майкла. Человек в ЗАГСе записал его неправильно.

Среди других знаменитостей в футбольных бутсах — Роберто Карлос, левый защитник-ветеран, которого так назвали потому, что его матери нравился настоящий Роберто Карлос, который является бразильским аналогом Фрэнка Синатры. Дань уважения получилась особенно трогательной, ведь в юности певец попал под поезд. Иными словами, футболист с одним из самых желанных ударов в игре был назван в честь человека с больной ногой.

Музыка Роберто Карлоса тонко чувствуется в другом футболисте: Одване, выступавшем за национальную сборную в 1998 году. Его матери так понравилась песня O Divã, «Диван», что она увековечила ее на его свидетельстве о рождении.

Орфографические ошибки, связанные с транслитерацией, часто являются результатом незнания, но не всегда. Бразильцы спокойно относятся к правописанию. Это часто используется как средство индивидуализации имен, а не как конвенция, которой нужно подчиняться. Менее образованные родители предпочитают эстетику букв «w», «k» и «y», которые не являются частью португальского алфавита, а также любят соединять две согласные вместе. Отец Алланна Делона не мог вспомнить, как пишется имя француза, поэтому добавил к нему буквы «л» и «н». Регистраторы обязаны записать имя, которое диктует родитель. В 2000 году один из журналов сообщил, что имя «Стефани» было настолько популярным, что регистратор в Сан-Паулу перечислил семнадцать вариантов написания (от Стефани до Стефанни) и попросил родителей выбирать по номеру.

Несоответствие орфографии не было одним из главных поводов для футбольных расследований Конгресса. Но могло бы быть. И на мгновение показалось, что так оно и есть. В начале дачи показаний бывшего тренера сборной Вандерлея Лушембургу сенатор Джералдо Альтхофф спросил его: «Как вы будете подписывать свое имя?»

Сенатор был похож на измученного директора, ругающего непослушного ученика. Он сказал: «Нужно использовать W и Y или V и I?»

Это был простой вопрос, несмотря на обвинительный тон и унизительные обстоятельства допроса, но Лушембургу не смог дать на него прямой ответ.

Он ответил, что его подпись «Уандерлей», а в документах — «Вандерлеи». У Альтхоффа было раздраженное выражение лица человека, находящегося на пределе своих сил. Как он мог поверить хоть одному слову этого человека, если тот сам сомневался в своей личности?

Вопросительное написание, похоже, входит в обязанности национального тренера. Предшественник Лушембургу, Марио Загалло, почти 50 лет неправильно произносил свое имя.

Загалло родился 9 августа 1931 года. В 1940-х годах он стал футболистом Загало. Загало выступал за «Фламенго», «Ботафого» и за национальную сборную. Загало завоевал четыре медали победителей Кубка мира. Будучи всегда Загало. И никакой не Загалло.

Однажды, примерно в 1995 году, ветеран выступал с докладом в одной из газет Сан-Паулу. Репортер поинтересовался его фамилией. Он ответил, что в его свидетельстве о рождении стоит двойная буква «л». На следующий день газета напечатала Загалло.

Постепенно его примеру последовали другие газеты и телеканалы. Были переписаны его достижения под «правильным» именем. Стремление к орфографической строгости обернулось самопротиворечивой неразберихой. Некоторое время Загалло продолжал подписывать газетную колонку «Загало», хотя та же газета в других статьях писала его по-другому. Возможно, «Загало» был ошибкой, но, тем не менее, это была его футбольная идентичность. Он был обречен на то, чтобы быть вычеркнутым из истории.

Этот эпизод — не столько победа тщательности над неточностью или пунктуальности над здравым смыслом, сколько демонстрация того, что Бразилия — это культура, в которой сильно развито устное творчество. Какая разница Лушембургу, Уандерлей он или Вандерлеи, или Загалло, с одним «л» или с двумя? Оба имени звучат одинаково.

Имя Загалло выделяется еще одним образом. Он единственный бразильский нападающий, выигравший финал Кубка мира, которого знают по фамилии. И что? Это многое объясняет. Переворот в бразильских обычаях именования заключается в том, что вы часто можете определить позицию футболиста в зависимости от того, как его называют. Вратари обычно известны по фамилиям и именам, нападающие — по прозвищам. Загалло — исключение, которое подтверждает правило.

Я составил краткий список лучших бомбардиров сборной Бразилии всех времен. Семь из первой десятки известны под своими прозвищами. На самом деле, единственной фамилией из 25 лучших является Ривелино — но это не должно учитываться. Во-первых, она звучит как прозвище. Во-вторых, Ривелино действительно является прозвищем — его настоящая фамилия Ривеллино. Часть артистизма бразильского бомбардира заключается в том, чтобы иметь имя, которое блефует.

Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где переводы книг о футболе, спорте и не только!