«Московский Спартак. История народной команды в стране рабочих» / Часть 31-я: Большой террор в большом футболе
С началом Большого Террора свобода и жизнь основателей "Спартака" оказались под угрозой. О начале того, что впоследствии стало "делом братьев Старостиных" - в новой главке из книги Боба Эдельмана.
Андрей Старостин вспоминает о возвращении из Парижа в приподнятом настроении, однако вскоре вся радость рассеялась. По требованию спорткомитета, газета «Правда» опубликовала у себя статью «О насаждении в обществе «Спартак» буржуазных нравов». Схожие материалы появились и в собственном печатном спорткомитетском органе - «Красном спорте». В обеих фигурировало «открытие» - оказывается, «Спартак» «тайно» платил зарплату своим игрокам. На самом деле, Николай Старостин получил разрешение на выплаты от министра торговли, Анастаса Микояна, курировавшего, в частности, и Промкооперацию. Впрочем, Старостин был и не совсем искренен, когда писал, что дело ограничивалось ежемесячными стипендиями в 84 рубля. Учитывая проникновение профессионализма в футбол в течение нескольких последних лет, и в особенности свидетельства о том, что игроки получали по 800 рублей в месяц.
Другие обвинения фигурировали в «Комсомольской Правде», издании Комсомола, все еще контролировавшегося Косаревым. Газета вменяла в вину обществу «Спартак» контракт с Московским Региональным Страховым Союзом на подготовку восьми тысяч мужчин и женщин к сдаче норм ГТО. «Спартак» получил за свои услуги полтора миллиона рублей, однако лишь пятая часть от предполагаемого числа тренировавшихся сдала нормативы. Деньги, утверждала газета, пошли на бонусы официальным представителям «Спартака», включая 97 тысяч одним только братьям Старостиным. Здесь самое время задаться вопросом, почему комсомольская газета напала на команду, которую поддерживала ее собственная организация. Был ли Косарев, учитывая его близкие отношения со Старостиными, в курсе обвинений до их публикации? Или, может быть, «друзья «Динамо»» повлияли на появление в истории в газете, которая изначально очевидно была проспартаковской? Как минимум, отсутствие координации демонстрирует нам уровень хаоса и иррациональности, окружающих эту историю. Старостины обзавелись немалым числом врагов, которые не были довольны их успехом. Были и другие группы, преимущественно в ГБ, работающие над тем, чтобы обуздать «Спартак». И все же на этом этапе это все еще были отдельные недовольства и обвинения — большое дело было впереди.
Так или иначе, у братьев были основания для беспокойства. Начали арестовывать друзей. Виктор Прокофьев, когда-то игрок «Спартака», и бывший муж их сестры Клавдии, попал в тюрьму. Туда же отправился Виктор Рябоконь, глава общества «Локомотив». Затем глава Промкооперации, Казимир Василевский. Николая лишь отчасти мог утешить тот факт, что, сменивший Василевского на посту, Михаил Чудов был оголтелым фанатом «Спартака». Новый глава Промкооперации уделял команде заметную часть своего рабочего времени. Чудов удержался на своем посту полтора года, прежде чем его самого арестовали. В особенности Старостиных поразил арест их друга Владимира Стрепихеева, судившего второй матч между басками и «Динамо». Все это спровоцировало длинные семейные дискуссии, на которых друзья, вроде Яншина, успокаивали остальных, уверяя, что все будет хорошо. Братья совсем не были в этом уверены. К этому моменту они должны были осознать, что поведение, казавшееся им самим безобидным, могло выглядеть иначе в чужих глазах.
Они написали Сталину и Молотову, «лучшим друзьям советских физкультурников», что молодое спартаковское общество действительно допустило некоторые «ошибки». Также братья отметили, что их команда защищала честь Советского Союза на футбольных полях по всему миру в течение уже 15 лет, подтверждая свой патриотизм и лояльность. Обвинения, по их словам, были следствием зависти со стороны конкурентов. Враги из спорткомитета вменяли им в вину следующее:
жизнь не по средствам
покупку «подарков» за границей сверх всякой меры
получение в пользование дач и квартир от общества «Спартак»
учреждение дополнительных бонусов для мотивации своих спортсменов
насаждение буржуазных нравов в советском спорте
Братья, безусловно, осознавали, что эти обвинения были небеспочвенны. Более важным был вопрос, являются ли подобные действия преступлением в контексте Большого Террора.
Александр Косарев
Старостины понимали, что предстоит работа для Косарева, и написали ему письмо в сентябре, после того, как отослали свое послание вождям. Косарев принял братьев в своем кабинете и заверил в том, что все проблемы будут решены. В тот момент комсомольский вожак был на пике своей власти. Он был близким другом главы тайной полиции, Николая Ежова, возглавившего оргию из непрерывных обвинений, раскочегаривших террор. Стоит упомянуть, что в нескольких своих мемуарах Старостины неизменно с теплотой отзывались о Косареве, несмотря на то, что комсомольский лидер безоговорочно поддерживал самые ужасные дела времен массовых чисток. Несколько дней спустя, «Известия» напечатали заметку о прекращении дела против братьев Старостиных.
Но слухи о теневых финансовых махинациях в «Спартаке» не исчезли. По мнению некоторых, Старостины просто жили слишком широко. Александр Вайнштейн говорил об этом так: «В конце 30-х — начале 40-х Николай Старостин уже был легендой... Он уже тогда казался мамонтом, человеком из другой эпохи». Выдающийся советский спортивный публицист и преданный болельщик «Спартака» Лев Филатов вспоминал, как в конце 30-х у ворот стадиона «Динамо» видел Николая в шерстяном пальто, вылезающим из своего гигантского пакардовского лимузина. Братья не отдавали себе отчета в том, что «преступления», упоминавшиеся в прессе были лишь верхушкой айсберга. Более серьезные обвинения все еще вынашивались. Старостины узнают о них позднее, в значительно более трудных обстоятельствах.
Тем временем, футбольный сезон возобновился в начале августа. «Спартак» вернулся из своих успешных заграничных поездок только 13-го числа. Утомленные шестью проведенными матчами за 10 дней (ночные посиделки не в счет), Старостины попросили о переносе игры с киевским «Динамо» с 17-го августа на более поздний срок. К сожалению, не все на высшем уровне были в восторге от спартаковской работы по укреплению престижа советского футбола за рубежом. Просьба была отклонена. После возвращения в Тарасовку тренировки и игровые проблемы отодвинули все внешние угрозы на второй план. Временный кризис был преодолен, но предчувствие скорой беды вторглось в их жизнь и стало оказывать влияние на выступления «Спартака» на футбольном поле.
в ожидании продолжения
Что касаемо футбольных людей,то Большой террор кое-кого и затронул. Но футбол для тех людей был уже давно перевернутой страницей жизни. Так мы можем и самого Лаврентия Палыча записать в жертвы-футболисты. Ведь он играл когда-то за сборную Батума и бился в поле против самого Мартына Мержанова))
С улицы во исполнение 447го приказа никого не брали. Брали по спискам. И кому был на фиг нужен какой-нибудь Кустылкин или Степанов? Они же в оппозиции не участвовали, под кулацкую операцию не пошли, а мирно жрали водку)) Щегоцкого по-моему взяли чуть позже, если он благополучно досидел до бериевских времен. При Николае Ивановиче показания вышибали очень быстро. И так же быстро ставили к стенке))
По Рябоконю и Стрепихееву нужно смотреть конкретные даты арестов. И уже после этого высказывать предположения. Имхо конечно))
2 Сергей Бондаренко
Естественно попутал. Второй Прокофьев реально в футбол на серьезном уровне вообще не играл.