15 мин.

Даниэла Вурбс: «Фанат не идиот и не преступник»

31

– Что представляет собой объединение Football Supporters Europe?

– Формально Европейское объединение болельщиков была образована в 2009, то есть, мы – организация молодая. Но процесс ее создания начался в еще в 2007-2008 годах. FSE представляет собой сеть болельщиков по всей Европе: частных лиц, локальных активных фан-групп,  общенациональный объединений фанатов. Мы объединены по демократическому принципу, и в настоящий момент представляем болельщиков из 36 стран, общей численностью более 2 000 000.

– Кто финансирует вашу организацию?

– УЕФА поддерживает нас и морально, и финансово. Но как общественная организация, зарегистрированная в Германии – наш штаб находится в Гамбурге – и существующая по немецким законам, мы абсолютно независимы от кого-либо. Все члены Европейского объединения болельщиков должны разделять наши принципы, центральным из которых является неприятие любых форм дискриминации, неважно – половой, расовой или в отношении инвалидов, на футбольных стадионах. Мы также отвергаем насилие, и поддерживаем принципы fair play и культуру массового футбольного боления. УЕФА поддерживает нас на основании общих принципов. Но они принимают, что в своих действиях мы должны быть совершенно независимыми.   

– Можно ли сказать, что FSE – это нечто, наподобие немецких фан-проектов, просто большего масштаба?

– Нет, мы не занимаемся социальной работой, которой занимаются фан-проекты. Они могут быть членами нашей организации, но все же большинство наших членов – собственно футбольные болельщики. Сотрудники фан-проектов работают с фанатами, но сами, в первую очередь, являются профессиональными социальными работниками. Они могут и сами быть болельщиками, я, например, работала в фан-проекте. Но одна из главных профессиональных черт социального работника – умение держать профессиональную дистанцию с теми, с кем ты в данный момент общаешься. Я изучала социальную работу в университете, получила степень по этой специальности, и могу сказать, что именно умение дистанцироваться было одним из ключевых моментов в нашем образовании.

– Теперь-то вам не приходится держать дистанцию?

– В качестве координатора FSE я должна оставаться максимально нейтральной, общаясь с представителями различных групп фанатов. У нас множество членов, принадлежащих к противоборствующим объединениям. Здесь в Гамбурге, например, среди них есть болельщики «Санкт-Паули», и HSV. Наша философия в том, чтобы, объединяясь с соперниками в вопросах, на которые мы смотрим одинаково, становиться сильнее. Это работает и на общеевропейском уровне, и на уровне национальных фан-движений.

– В чем заключается ежедневная работа вашей организации?

– В ней можно выделить четыре основные составляющие. Во-первых, мы предоставляем платформу для обмена экспертными мнениями опытом между самим болельщиками. Мы занимаемся организацией мероприятий, где они могут встретиться и обсудить какие-то общие моменты. Мы создаем совместные рабочие и mailing-группы. Во-вторых, мы проводим кампании, значимые для футбольных фанатов. Они могут быть направлены против дискриминации и насилия, сейчас мы проводим кампанию против завышенных цен на билеты, боролись с неудобным временем начала матчей. Обязательным условием для нас является то, что любой, поддерживающий какую-то из наших акций, должен разделять и наши базовые принципы. Сейчас мы готовим кампанию за сокращение числа полицейских вокруг стадионов. Фанаты знают, что само присутствие избыточного количества сил правопорядка может накалить ситуацию в день матча. Сейчас к похожим выводам пришел и Совет Европы, который консультируется с нами в вопросах подготовки полицейских кадров.

 Кроме того, мы занимаемся лоббированием интересов болельщиков. Много ездим по Европе, участвуем в конференциях, встречаемся с представителями УЕФА, Европейской ассоциации профессиональных футбольных лиг, Совета Европы, Европейской комиссии, национальных футбольных ассоциаций. По просьбам фанатов, иногда встречаемся и с сотрудниками определенных клубов. На любом мероприятии мы стараемся сделать так, чтобы голос болельщиков также был услышан. В феврале, например, мы будем на Спортивном форуме Евросоюза – главной европейской конференции по спорту. В декабре участвовали в конференции, посвященной вопросам безопасности.  

Наконец, четвертый аспект нашей работы, на который уходит очень много времени, работа с конкретными кейсами. Мы получаем множество писем с конкретными вопросами от фанатов и фанатских организаций по всей Европе.  Это может касаться проблем в отношениях с клубом или попыток наладить сотрудничество с ним. Мы консультируем по вопросам организации фан-проектов, программ обмена опытом между болельщиками.

Ну, и, кроме того, мы работаем с прессой и принимаем участие в научных исследованиях, имеющих отношения к фанатскому движению.

– Удается ли добиться чего-то путем участия в конференциях?

– В декабре 2010 года мы принимали участие в конференции евпропейских профессиональных футбольных лиг по вопросам безопасности футбольных матчей, проходившей в Афинах. До сих пор эти вопросы рассматривались только с одной точки зрения, и на фанатов всегда смотрели как на виновных в случае любых беспорядков. Тот факт, что условия, в которых людям приходится смотреть футбол, могут привести к насилию, обычно просто игнорировался. Мы постарались объяснить это и с помощью наших презентаций, и с помощью неформальных бесед с представителями лиг и клубов. Я много общалась с ними, и заметила, что их часто глубоко удивляет, что среди футбольных фанатов есть разумные люди. Кроме того, для них важно, что есть люди, к которым они могут обратиться, чтобы услышать мнение болельщиков. Думаю, они усвоили, что есть возможность контакта с людьми, которые озвучат мнение другой стороны, и расскажут об опыте других стран, помогут избежать проблем в будущем.

– Кто может вступить в вашу организацию? И кто может обратиться к вам за советом?

– Любой, кто подтвердит, что готов следовать нашим базовым принципам, может стать членом организации. Фан-группа, сделавшая то же самое, может рассчитывать на нашу консультацию и помощь в любом деле. Если мы видим возможность непосредственного вмешательства в локальную проблему, мы обязательно примем участие в ее решении непосредственно. Но очень часто бывает достаточно связать болельщиков, столкнувшихся с проблемой, с фанатами в другой стране, которые уже прошли через похожую ситуацию. Они могут помочь советом, и я знаю множество примеров того, как такие советы отлично срабатывали.

– Есть ли в Восточной Европе члены вашей организации?

– В Словакии, Польше, Латвии, довольно много Македонии и Хорватии, есть члены нашего объединения в Сербии, на Украине. Есть люди и в Росси.

– То есть, и другие российские фанатские организации могут вступить в FSE?

– Конечно. Если они к нам обратятся, мы рассмотрим этот вопрос. Единственное, что для нас важно – не принимать людей, которые не разделяют наших принципов. Поэтому сначала нам нужно будет выяснить, что это за организация.

– А если в ней всего пять человек?

– Вот это совершенно не важно. Если болельщику интересно, что происходит в фанатском движении в Европе, если он хочет принимать  участие в происходящем, мы будем рады видеть его среди своих членов! У нас существует индивидуальное членство, так что входить в какую-то официальную фан-группу для этого необязательно. У нас трехуровневая организация, наша структура напоминает структуру футбольной ассоциации. Но общенациональные объединения болельщиков есть не во всех странах. Например, если бы мы хотели общаться с фанатами только через такие объединения, мы бы вообще ничего не узнали о том, что думаю болельщики в Македонии. Если мы по каким-то причинам не можем работать с общенациональной организацией болельщиков, это также не значит, что мы не будем контактировать с фанатами из этой страны. Нужно помогать любым позитивным движениям, это дает шанс маргинализировтаь негативные явления. Если продвигать людей, которые пропагандируют отказ от дискриминации, это может сделать их группы более популярными, чем группы тех, кто этих идей не разделяет.

– Расистские и неонацистские группировки создают проблемы на европейских стадионах?

– Я не знаю ни одной страны, в которой не было бы проблем с неонацистами на стадионах. Я знаю страны, где ситуации гораздо менее или гораздо более напряженная. Я постоянно слышу, в первую очередь, от представителей власти, что в их стране этого нет. Во многом это отношение и создает саму проблему! Если мы делаем вид, что какого-то неприятного явления не существует – оно от этого только разрастается. Самое худшее, что можно сделать – притворяться, что неонацисты – это просто кучка идиотов. Для начала нужно признать, что они проблема. 

– Как же бороться с неонацистскими идеями в среде фанатов? И должны ли этим заниматься футбольные чиновники и клубы?

– Примерно 20 лет назад, когда в Германии были большие проблемы с проявлениями расизма на трибунах, футбольные власти предпочитали называть это бедой общества, а государственные чиновники заявляли, что все дело в футболе. То есть, ответственность никто на себя брать не хотел, и ничего не происходило.  Затем правительство заказало ученым исследования насилия среди зрителей, которое во многом определило нынешние европейские стандарты. Социологи заключили, что факторов, которые могут привести к вспышкам насилия на трибунах, очень и очень много.

Футбол всегда отражает проблемы общества. Но, тем не менее, существует масса действий, которые можно предпринять для того, чтобы разрешить сложные ситуации на трибунах. Что-то должны сделать и футбольные власти, и клубы. Полиция должна сконцентрироваться на предотвращении эскалации насилия, а не на коллективных репрессиях. Они должны быть готовы к жестким мерам, но не пытаться наказать всех болельщиков разом. Футбольным властям нужно активнее включаться в кампании против дискриминации, а при необходимости добиваться запрета на посещение матчей для определенных фанатов или групп.

– Вы считаете запрет на посещение стадиона правильной мерой?

– Это вопрос противоречивый. Это мера наказания вполне может работать, если она относится к людям, которые этого заслуживают, причем сама процедура должна быть прозрачной. В разных странах они работают совсем по-разному, в большинстве государств  их применяют с нарушением  принципа презумпции невиновности. И я знаю примеры, когда шестнадцатилетним подросткам запретили посещать стадион в течении трех лет за расклеивание стикеров. Такие истории ведут только к радикализации фан-движения.

– Сама мера применяется во многих странах?

– Да. Во многих странах это считается мерой наказания. В Германии это называют воспитательной мерой, что особенно не нравится фанатам. В Англии запрет на посещение стадиона применяют в очень жестких формах, не допускают никакого обсуждения ситуации на месте, но решение о запрете выносит суд. В Германии это прерогатива футбольных властей. Во Франции это нечто среднее. Что я могу сказать точно, ни в одной стране болельщики не довольны тем, как эта мера применяется. Слишком часто страдают невиновные.

– Можно ли считать неонацистов на трибунах отдельной проблемой? Обычно европейские футбольные менеджеры говорят, что для них не имеет значения, правые или левые экстремисты пытаются пробраться на стадион…

– Я считаю, что противостояние дискриминации не является политикой. Это связано только с борьбой за основные права человека. Любой желающий должен иметь возможность смотреть футбол на стадионе, независимо от цвета кожи, состояния здоровья или сексуальной ориентации. И сами фанаты должны быть заинтересованы в том, чтобы на их стадионе была дружеская и теплая атмосфера. Такова позиция FSE. Нацистские группы проповедуют идеологию, частью которой является  дискриминация. Мы убеждены, что с этим нужно бороться. И, если некоторые клубы считают такую борьбу политической и пытаются не допустить антифашистских лозунгов на стадионах, они фактически признают, что призывы не пускать на трибуны чернокожих – допустимы.

– Что же может сделать клуб для поддержки «правильных» фанатов?

– Я верю в диалог. Даже, если какая-то группа фанатов ведет себя неадекватно, нужно постараться понять, в чем причины такого поведения. Возможно, клубу или футбольным чиновникам удастся убедить болельщиков в том, что это недопустимо. В случае с неонацистами, конечно, может оказаться, что на стадионе действуют политические группы со сформировавшейся идеологией. Вряд ли с ними можно договориться. Тогда клубу остается четко озвучить, что этих людей на стадионе не ждут, и им здесь не рады. Большинство болельщиков с клубом наверняка согласится. Люди, демонстрирующие поддержку идей дискриминации, например, растягивающие соответствующие баннеры, должны быть удалены со стадиона. Против подобного поведения нужно проводить кампании, а фанатам нужно давать больше возможностей внутреннего контроля и саморегулирования.

– Возможно, клуб может сделать многое с помощью официального фан-клуба?

– Их может быть и несколько. И с ними нужно общаться. В первую очередь с теми, в ком клуб видит союзников в борьбе с неонацистскими лозунгами и насилием на стадионе.  Ведь именно у них могут быть самые лучшие идеи – они ведь знают болельщиков лучше, чем кто-либо еще. И у обеих сторон есть общая цель – улучшить атмосферу на трибунах.

– Мне приходилось читать вашу работу, посвященную хартиям болельщиков, не могли бы вы рассказать об этом?

– Руководство по созданию хартий болельщиков группе авторов, среди которых была и я, заказал Совет Европы. Это один из способов развития долгосрочного сотрудничества между клубом и его болельщиками, который позволяет вступить в переговоры с представителями фан-движений.  Хартия болельщиков – документ, в котором должны быть обозначены права и обязательства каждой из сторон: фанатов и клуба. Это контракт, который подписывается публично. При этом клуб должен быть готов к тому, что фанаты, обещая отказаться от определенных форм поведения на трибунах, тоже потребуют что-то для себя. Например, помещения для хранения флагов и баннеров. Или обещания не работать с определенными спонсорами. Менеджерам может показаться, что более нелепых требований они не слышали в жизни, но обсуждать их нужно! Необходимо искать компромисс. Я знаю случаи, когда огромные группы фанатов покидали стадионы из-за того, что клуб подписал контракт с кем-то из спонсоров. Иногда такие истории вели и к вспышкам насилия. Этого можно избежать, просто обсудив все заранее.

– Клубные менеджеры идут на подписание подобных документов?

– Такие хартии подписали некоторые клубы в Германии, Франции, Голландии. И со стороны клубов переговоры с фанатами вели высокопоставленные представители. Важно понимать и то, что такие документы время от времени необходимо пересматривать. Например, наша организация ежегодно встречается с Мишелем Платини и руководителями департаментов УЕФА. Эти встречи длятся по несколько часов, и они находят время на это. 

– Как вы считаете, кто и каким образом должен проверять фанатские баннеры в день матча?

– Во-первых, мы выступаем за то, чтобы в чаше стадиона работали подготовленные стюарды, а не полиция. Все-таки между фанатами и полицейскими исторически сложились враждебные отношения, и напряжение может расти просто от того, что они находятся по близости друг от друга. Полиция может входить на сектор только в самом крайнем случае, причем по вызову стюардов. Конечно, стюарды должны проходить определенную подготовку.

Баннеры, конечно, проверять нужно. Везде, где есть правила поведения на стадионе, баннеры, пропагандирующие дискриминацию, запрещены. Их запрещают и правила клубов, и законы самих государств. Обеспечение того, чтобы на стадионе не появлялись неофашистские баннеры, или баннеры схожего содержания, должно ложиться на плечи клубов. Далее все будет зависеть от уровня подготовки стюардов – смогут ли они понять, что вот этого лозунга здесь быть не должно.

– Мне казалось, что полиция не работает внутри чаши стадиона уже практически ни в одной стране…

– Я помню, как в Турции фанатов на входе обыскивали даже не полицейские, а военные. Довольно жуткое зрелище. Все зависит от страны. Хотя действительно все больше и больше стран, где за безопасность матчей отвечают стюарды. Здесь на первый план выходят проблемы их подготовки и набора. Где-то им ничего не объясняют, где-то в жилетках на секторе появляются местные футбольные хулиганы.

–  Неужели кто-то действительно занимается подготовкой стюардов?

– В Германии и вообще в большинстве стран, с которыми я хорошо знакома, стюардам платят за каждый матч. Но они проходят специальную подготовку, причем довольно интенсивную. Это также является частью их работы. Очень важно, чтобы супервайзеры стюардов четко знали, что они должны делать в определенных случаях. Думаю, клубам стоит идти на то, чтобы платить стюардам адекватные деньги, иначе у них не будет стимула хорошо выполнять свою работу. 

Но менеджерам нельзя забывать и о том, что, если клуб не поддерживает культуру боления, не понимает ее, то фанаты с большей долей вероятности могут повести себя агрессивно.

– Что вы думаете об использовании пиротехники?

– Мы выступаем за ее легализацию. Примеры Норвегии и Австрии показывают, что фанаты вполне могут взять на себя такую ответственность. Необходимо выработать принципы использования пиротехники, оборудовать специальные площадки на трибуне, доступ на которые будут иметь только некоторые болельщики. Клубы должны заранее иметь информацию о том, сколько фаеров и петард будет на матче. Мы выступаем против фейерверков, которые считаем опасными. Не все члены нашей организации любят пиротехнику, но мы в целом признаем, что есть болельщики, для которых ее использование являются частью культуры боления и важным элементом поддержки команды.

Мы рассматривали примеры стран, где использование пиротехники на стадионах запрещено. Чем больше случаев ее незаконного и безответственного использования, тем более сурово власти наказывают за это клубы и фанатов. Но чем сильнее их наказывают, тем больше пиротехнических средств проносится на секторы. При этом, невозможно обеспечить их безопасное использование. В прошлом году один из немецких фанатов, нелегально пронесший на стадион магниевый  порошок, лишился ноги.

Кроме того, болельщики не понимают, почему им запрещают использовать пиротехнику, если на поле ее применяют перед каким-то презентациями. А за его пределами на праздниках. Фанатам кажется, что их считают слишком глупыми. И я их понимаю. Мне не хочется, чтобы на стадионе со мной обращались либо как с преступником, либо как с идиотом, способным только покупать себе пиво.

– Где проходит граница между работой с болельщиками и маркетингом?

– Такую границу как раз может провести договор, подписанный между клубом и его фанатами. Например, в Германии существует правило, что ни реклама, ни музыка не должны звучать за 5-10 минут до начала матча. Фанаты должны иметь возможность распеться, настроиться на игру. Отказ от звуковой рекламы в этот момент демонстрирует уважение клуба к болельщикам. Не нужно нас постоянно бомбардировать коммерческими предложениями. Еще один момент – продажа названий стадионов. Фанатам это, конечно, не нравится. Я признаю, что бывают моменты, когда клубу очень нужны деньги, и большинство болельщиков понимает, в каком мире мы живем. Но иногда и здесь можно найти компромисс, сохранив оригинальное название арены, добавив к нему название компании-спонсора. Например, «Парк Стэдиум - Easy Credit». Главное, чтобы клуб интересовался мнением фанатов. Именно так можно избежать многих проблем.

– Может ли клуб пожертвовать частью активных фанатов ради привлечения большего количества более состоятельных?

– Клуб в этом случае рискует продать сам дух игры. На какое-то время менеджерам, возможно, удастся увеличить доход, привлекая зрителей. На стадион могут прийти люди, которым пообещали интересное зрелище. Они за это заплатят и проблем создавать не будут – для них это просто еще одно интересное мероприятие.  Но ведь приходят они не только посмотреть на поле. Любой зритель хочет видеть баннеры, хочет слышать пение, ощущать эмоции! Быть частью движения болельщиков. Если этого нет – лучше смотреть футбол по телевизору.

Менеджеры по маркетингу часто игнорируют желания самых преданных болельщиков клуба, людей, для которых клуб является важной частью жизни. И в Англии можно увидеть, что бывает в таких случаях. Фанаты уходят со стадионов. А за ними уходят и зрители. Некому рисовать баннеры, некому петь – зрелище перестает быть интересным. И в Премьер-лиге есть клубы, которые больше не продают такого количества абонементов, и вообще собирают аудиторию, куда меньшую, чем раньше. Многие болельщики там ощутили себя проданными и больше не могут ассоциировать себя с когда-то любимым клубом. В результате они уходят смотреть футбол в низших дивизионах. А стадионы, где можно комфортно сидеть, есть и пить, остаются незаполненными.

– Ну, с топ-клубами такая политика, наверное, может сработать? На них всегда придут?

– Да, скорее всего. Но традиционные клубы, чуть меньших масштабов должны понимать, насколько они зависимы от преданных болельщиков. Нужно быть готовыми к компромиссам. Я болею за «Санкт-Паули», клуб вся репутация которого базируется на репутации и истории его фан-движения. В какой-то момент его руководство решило пойти по стандартному пути, привлекая спонсоров, которые не нравились болельщикам, увеличивая количество более дорогих мест. Фанаты были очень недовольны, многие не ходили на стадион в течение всего сезона. А к концу сезона опустели и дорогие места. Футбол перестал быть зрелищем, и идти на стадион стало не за чем.

Источник:

nfpm.ru/article/301/