Капитан и Джентльмен
Гений! Гений! Гений! Да-Да-Да-Да-Да! Гооооол! Гооооол! Я плачу! Боже святый, живите футболом! Диего!!! Марадона!!! Я плачу, простите меня…
Виктор Моралес
Буэнос-Айрес, 22 июня 1986 года. Дом семьи Дзанетти полон шума и гама. Моя мать, Виолета, не знает, как справиться с пятью неугомонными детьми, у каждого из которых на шее повязан шарф аргентинской сборной. Мы все выстроились перед телевизором словно футбольная команда. На диване сидела мама, (которая несмотря на всю свою внешнюю строгость, была взволнована больше всех), рядом отец – Родольфо Игнасио, пребывающий как будто в трансе (он всегда находился в подобном состоянии перед важным матчем) и мой брат Серхио (как старший ребенок в семье, он также заслужил места на диване). Перед ними на корточках или лежа на полу, расположились наши друзья детства, с которыми мы вместе росли и играли в футбол: Качо, Луис, Зурдо, Кристиан и я, одетый с ног до головы в biancazzurro. Игру должен был транслировать mondovisione, это был очень особенный матч. О нем, еще задолго до его начала, говорили везде: в барах, на площадях, во дворах, на рынке.
Все думали только об одном – победе над англичанами. Все остальное казалось маловажным и практически никого не интересовало. Матч Аргентина – Англия нес в себе определенную подоплеку: это был день расплаты, матч – реванш за позор, который претерпела аргентинская сборная ровно 4 года назад. К тому же все хорошо помнили о войне за Мальвийские острова (или Фолкленские острова, как называют их в Англии); эти воспоминания с бременем мертвых и абсурдных анахронизмов, до сих пор еще живы в нас. Англия представляла врага, но сегодня мы могли рассчитывать на коренастого с вьющимися волосами 10-го номера - Al Pibe de Oro (золотой мальчик), Диего Армандо Марадона - воплощение наших надежд.
«Вперед, Аргентина, вперед!» - хор из множества голосов каждого аргентинского дома становится громче, как только судья начинает матч. Вы не находите себе места, вы кричите, вы радуетесь. Это все равно, что стадион «Ацтека» в Мехико был бы заполнен миллионами аргентинцев. Мы прикованы к голубому экрану и жадно ловим каждое слово Виктора Моралеса – спортивного комментатора Selección. На перерыв команды уходят со счетом 0 : 0 , но уже на первых минутах второго тайма баланс нарушен. Те, кто говорят, что футбол – это всего лишь 22 человека, бегающих в шортах и пинающих друг другу мяч, вероятно никогда не видели этой июньской игры. Всего за 4 минуты (с 51-ой по 55-ую) Аргентина оказалась в раю. Мы взяли реванш; вся страна испытала чувство очищения, оздоровления и возвышения одновременно. Когда Диего обокрал легендарного английского голкипера Питера Шилтона, настигнув мяч своим левым кулаком и отправив его в ворота, наш кошмар закончился. Рука Бога: ужасное оскорбление для англичан, но для нас безжалостная месть за Мальвийские острова. 1 : 0 и мяч в центре поля. Нет времени, чтобы хоть немного успокоиться после бурного празднования гола и усадить себя снова на место; человек, который думает ногами, по определению писателя Освальдо Сориано, становится легендой. Он начинает с середины поля, проходит всю английскую оборону, обыгрывает Шилтона и счет 2 : 0. В моем доме все сходят с ума от счастья. Правда, некоторые до такой степени поражены случившимся, что просто молчат, чтобы хоть немного прийти в себя. Это самый красивый гол в истории футбола, настоящее произведение искусства и автор этого творения – Диего Марадона. Я сбился со счета, сколько раз я пересматривал этот матч, и каждый раз я мечтал, чтобы хоть немного приблизиться к гению: обхитрить всех игроков, обыграть вратаря и отправить мяч в ворота. «Кто остановил наступление англичан? Страна – сжатый кулак – Аргентина: Аргентина 2, Англия 0». Комментарий Моралеса стал саундтреком тех лет.
После темных военных времен, когда было страшно даже выйти из дома, Аргентина встала на путь к новому счастью. Возвращение к демократии и избрание президентом Рауля Альфонсина в 1983 году, вернуло доверие к стране. И именно футбол сыграл ключевую роль в восстановлении Аргентинской Республики после мрачных лет тирании. В 1978 году, во время тоталитарного режима, сборная Аргентины добыла Кубок мира, и это стало настоящим благословением для всего народа. Я был маленьким, но хорошо помню, что несмотря на многочисленные проблемы, которые ежедневно душили нас, каждый из аргентинцев стал счастливее. Победа же 1986 года, стала своего рода возрождением, пиком радости. Аргентина вновь свободна, и объединил всю страну – Диего Марадона. Он стал символом новой жизни и нового мира, эмблемой целой нации, которой в течении долгих лет пришлось столкнуться с гонениями и страданиями, и вот наконец в темном туннеле несчастий появился луч света.
Празднование победы над англичанами длилось целую неделю. На следующий день никто не вышел на работу, начался всеобщий праздник. Даже большая газета «Еl País» была закрыта. Мы, аргентинцы, страстны и темпераментны, и были готовы на все ради будущего нашей страны. После триумфа 22 июня Буэнос-Айрес стал огромным потоком людей: течение аргентинцев, объединенное юношей с черными кудрявыми волосами, забившего два невероятных гола. Но главным матчем стал финал против сборной ФРГ с «моим» Маттеусом и решающим голом от лидера «Индепендьенте» Бурручага, закончившийся со счетом 3 : 2 в пользу бело – голубых. В тот вечер мы пошли праздновать к обелиску в Буэнос-Айресе: все аргентинцы были здесь. Дети, взрослые, старики, домохозяйки. Миллионы людей в настоящем безумии, автомобили, украшенные biancazzurro, тысячи футболок с 10-м номером, фейерверки, карусели. Это был больше, чем национальный праздник: это было танго освобождения, начало новой эры в Аргентине.
В течение нескольких недель радио, телевидение, газеты говорили и говорили только об этом, как будто время остановилось. Сила футбола. Я помню, что на улицах прохожие встречали друг друга радостным «Чемпионы!». Это была волна высшего восторга, которая накрыла абсолютно всех: богатых и бедных, сотрудников офисов и учителей, рабочих на заводах и в порту.
В ту ночь я мечтал. Я хотел стать Диего, пройти оборону противника, обыграть вратаря и отправить мяч в ворота, предаться безудержному ликованию и броситься в объятия толпы. Я мечтал об этом два года. А потом моя карьера встала на перепутье или скорее даже зашла в тупик. В свои 15 лет, после того, как я пробился в молодежную команду «Индепендьенте», своего любимого клуба, я оказался за чертой футбола. Я не попадал в заявку. На моем будущем футболиста практически стоял крест. Причина? «Парень слишком худой, слишком слабый, слишком мал». Я не играл год. Я не касался мяча даже просто для развлечения, чтобы сыграть с моими друзьями.
*****
Как и все дети, в футбол я начал играть у себя дома, разбивая лампы и сбивая все, что висит. Мама всячески пыталась прекратить мои «тренировки», но ей это так и не удалось сделать. Я заразился от своего брата Серхио: он потрясающе работал с мячом и творил настоящие чудеса для своего возраста. К сожалению, у нас не было постоянного и подходящего места для наших занятий. Мы могли либо попинать мяч дома, вопреки материнского запрета, либо на улице. В 1976 году началась военная диктатура, и жизнь стала тяжелой и практически безрадостной. Я рос в мрачной атмосфере среди страхов и проблем. Конечно, тогда я был слишком мал, чтобы все это понять, но я смотрел на окружающий мир и чувствовал что, что-то было не так. Матери боялись за своих детей и не отпускали на улицу. Это было время лишений и тревоги за свою жизнь. Я видел, как мои родители вылезают из кожи, чтобы дать нам все самое необходимое. Мы никогда не были богатыми, но мы никогда и не голодали. Мой отец вставал каждый день в 5 утра и шел на работу. Тогда он работал на стройке каменщиком: профессии, которой я мог посвятить себя, если бы слушал тех, кто предсказывал мне будущее без футбола. Кстати, какое-то время я действительно был каменщиком. Когда мне исполнилось 12, я стал помогать отцу: смешивал известь, подавал кирпичи, замазывал трещины.
Мне нравилась работа отца, особенно вдохновляла сама идея сделать что-то практичное и полезное. Строительство домов – это будущее для многих людей. Сам процесс строительства глубоко укоренился в моей жизненной философии: начать с самого низа, чтобы добраться до вершины. Мы закладываем фундамент, воздвигаем стены, все выше и выше, и наконец делаем крышу. Такой стала и идеология фонда Пупи, который спустя годы, я создал вместе со своей женой Паолой, для помощи бедным детям из Ланус, одного из самых неблагополучных городов провинции Буэнос-Айрес. Дети – наш фундамент, и если вы хотите построить крепкий дом, нужно начать с них.
Первый урок дал мне отец. Во время тоталитарного режима, когда мы были школьниками, мы могли лишь мечтать о футбольном поле в нашем южном доке. Но голодные по футболу, мы дали волю нашему воображению, и вот уже организуем игровую площадку на пустыре рядом с домом. Эта идея пришла отцу, и вскоре все было сделано. С большим терпением и решимостью, сильный и с опытом каменщика, папа с помощью других родителей реализовал нашу мечту - новое футбольное поле в двух шагах от дома. Наконец-то нам было, где играть.
И здесь, среди травы и песка, все началось...
Большая часть нашего детства прошла здесь. Каждый день, весь день. Бесконечные матчи с головокружительной скоростью. Мы создали нашу первую команду с основным составом из детворы южного дока и назвали ее «Диснейленд». Марадона рос, играя за «Лос Себоллитас» [подростковая команда в Аргентине, в переводе с испанского «лук»]; мы, аргентинцы, умеем давать названия. Многие дети с улицы присоединились к нам, и наш район стал более сплоченным. Каждая игра становилась небольшим праздником: мамы приходили посмотреть, как играют их сыновья и приносили с собой альфахор – традиционную местную выпечку. Весь мир крутился для нас вокруг этого поля – стартовой площадки нашей мечты.
Одно из самых ярких воспоминаний того времени похоже на историю из книги Cuore [детская книга, в переводе с итальянского «сердце, душа»]. За неделю до финала, который должен был принести нам победу в местном чемпионате, мои футбольные ботинки порвались. Это не была маленькая дырочка, которую можно легко залатать, подошва полностью стерлась. Ежедневный футбол и столкновения с другими игроками сделали свое дело, и мои бутсы стали похожи на тапочки с шипами. Ботинки не подлежали ремонту. Излишне говорить, что дома не было денег на новую пару. Я был в отчаянии. Для меня эта долгожданная игра значила все. Но без бутс играть невозможно. Я уже смирился со своей участью, ни у кого не было лишних ботинок, чтобы одолжить мне, в то время это было настоящей роскошью, и даже те немногие счастливчики - обладатели запасной пары, берегли ее для себя. А потом произошло чудо. Я пришел домой, и мой отец встречал меня, держа в руках ботинки. Мои ботинки, но с одним важнейшим отличием – огромная дырень на подошве исчезла. Папа починил их иголкой и ниткой, жертвуя своим рабочим временем.
Приключение с «Диснейлендом» длилось недолго. У меня хорошо получалось, и в один прекрасный день в мою дверь постучал представитель «Индепендьенте». «Ты бы хотел играть за нас?» Играть за красных дьяволов? Я мечтал об этом. Следующие семь лет я горячо защищал, отдавая всего себя, футболку «Индепендьенте». Я занимался футболом, учился и иногда помогал отцу. И все это я делал от чистого сердца. Именно в это время, в 1983 году, я получил крещение на Doble Visera [бывшее название стадиона ФК «Индепендьенте»], который расположен всего в нескольких сотнях метров от арены «Расинг», но это абсолютно разные миры.
Моим первым матчем стал вызов на Кубок Либертадорес против «Олимпии» (Парагвай) – красивая игра, закончившаяся нашей победой. Меня переполняла гордость, что за нас играл El Bocha - Рикардо Бочини – мой кумир. Но несмотря на все мои старания и преданность своему делу, я столкнулся с одной из самых больших неудач в моей карьере. Тренерский штаб решил, что я не подхожу их клубу. Мне было 15. Мечты о будущей славе были разрушены, все надежды рухнули. В футбол я не играл целый год, этот вид спорта перестал существовать для меня. Я был разочарован, сбит с толку, переживая каждый день чувство утраты.
Я учился и работал, но в глубине души продолжал надеяться, что когда-нибудь вновь окажусь на футбольном поле – это была мечта, в которой я боялся признаться самому себе. И снова помог отец. Мы шли с работы на обеденный перерыв и, как обычно, разговаривали о том, о сем, пока он прямо не спросил меня: «Хавьер, кем ты хочешь стать? Ты действительно решил покончить с футболом? Послушай людей, которые говорят, что ты сможешь. Не получилось с «Индепендьенте», но почему бы не попробовать в другом месте?»
Эти слова несколько недель не выходили у меня из головы. И в конце концов я принял решение. Буэнос-Айрес – огромный город, в котором есть не только «Индепендьенте». Я найду другую команду....
