Рональд Акунья мл.: я делаю это не со злым умыслом, клянусь
Дорогие болельщики Брейвз: Первое, что нужно знать обо мне, - это то, что в детстве, когда я рос в Ла-Сабане, Венесуэла, мне были нужны только две вещи: газета и скотч. С газетой все было просто. Бабушка или тетя всегда давали мне газету, которая вышла несколько дней назад. А вот другая часть... скотч? С этим было сложнее. Я всегда был бдителен. Я думал о скотче больше, чем вы можете себе представить. О том, как достать рулон скотча. И чаще всего я полагался на помощь мамы. Моя мама - трудолюбивая, целеустремленная женщина. Поскольку мой отец часто уезжал играть в бейсбол в США, ей приходилось многое делать, и когда я был маленьким, она работала продавцом лотерейных билетов для местной лотереи. Она ходила по улицам нашего города и продавала их. Но потом она открыла небольшое заведение возле нашего дома, где печатала и продавала билеты, так что ей не нужно было так много ходить, и это было хорошо для нее... но это также было хорошо и для меня. Мне было легко заходить к ней и просить мелочь. Это было что-то вроде: «Мам, можно мне немного денег? Пожалуйста! ПОЖАААЛУЙСТА!!! Мне нужно купить скотч». И ни разу она не спросила «Зачем?». Или «Почему скотч?» В этом не было никакой тайны.. Когда я был ребенком в Ла-Сабане, газеты и скотч вместе... это были наши бейсбольные мячи. Сминаешь кусок газеты в шар, склеиваешь его скотчем, и как бы он ни выходил, это и был твой бейсбольный мяч. Я делал 15 или 20 штук за раз. Иногда мы делали их все за день - мячи терялись в кустах, намокали и их приходилось менять, и мне приходилось бежать обратно в магазин, чтобы они дали мне еще один рулон в кредит. Но это был мой ежедневный ритуал. С газетой и хорошим рулоном скотча я чувствовал, что могу сделать все. Как будто я был королем мира.
И это первое. Однако следующее - это то, о чем я хочу в основном рассказать вам здесь. Это история моей жизни и того, как я стал игроком Атланта Брейвз - родной город, который я люблю, мой путь к МЛБ, взлеты и падения, темные времена и трудности, с которыми мне пришлось столкнуться. Я хочу, чтобы вы поняли всю картину. Я хочу, чтобы вы знали обо мне в целом и о том, что для меня важно. О том, о чем меня никогда не спрашивают репортеры. Не только о бейсболе. У меня есть много того, чем я хотел бы поделиться.
Хотите узнать то, о чем я никогда никому не рассказывал? Ни единой душе. Даже мои родители не знают. Я никогда не говорил об этом, но.... С самого детства, с самого раннего возраста, я просил Бога сделать меня знаменитым. Именно об этом я молился. И все это вращалось вокруг бейсбола. Я жил ради бейсбола. Мы с друзьями играли в него везде - на пляже, на огромной площадке за городской больницей, на улице, где угодно. Это было все, что мы хотели делать.
В будние дни я вставал и шел в школу в семь утра. Затем мы с друзьями, закончив занятия во второй половине дня, сразу же отправлялись на бейсбольное поле. В Ла-Сабане есть только одно поле. Оно не очень большое. Как и трибуны рядом с ним. Поле находится перед кладбищем. Могилы находятся прямо за центрфилдом. За кладбищем - деревья и океан. С одной стороны - дома, с другой - горы и джунгли, а в центре - бейсбольное поле. В нем не было ничего особенного, но... оно было нашим. Это был наш Yankee Stadium. А поскольку наша школа находилась прямо по соседству с полем, можно было просто выйти из школы, перепрыгнуть через стену и пойти играть в бейсбол.
Мы проводили там по два-три часа. Затем мы шли на баскетбольную площадку и некоторое время играли там. После этого мы снова возвращались к бейсболу, иногда играя до 10 вечера. Мы делали это каждый день. Мы играли до тех пор, пока наши мамы не выходили на улицу или на поле и не кричали на нас. Когда мама кричала на меня, я всегда старался играть дольше. Я закатывал истерику и говорил: «Я не хочу уходить! Я хочу быть здесь!!! Я не уйду!!!»
Чаще всего ей приходилось посылать за мной дедушку. Он был посредником. Когда я приходил домой и мама ругала меня, бабушка приходила, помогала и была на моей стороне. Вот такая бабушкина любовь. Безусловная. А после она усаживала меня за стол и разговаривала со мной: «Твои мама и папа много работают. Они любят тебя. Ты должен их слушаться, даже если хочешь играть до утра». В конце концов она достучалась до меня, и по сей день, когда я нахожусь в США и играю в МЛБ, иногда, когда я остаюсь один и вспоминаю те разговоры с бабушкой, у меня наворачиваются слезы. Потому что моя семья, все они, они так сильно меня любят. И я люблю их.
Но да, чтобы вытащить меня с поля, почти всегда требовались командные усилия. Это было похоже на пьесу, где у каждого члена моей семьи была своя роль. И спектакль шел каждый вечер.
Когда я и мои друзья не играли в бейсбол, мы собирались вместе, сидели и разговаривали. Нас было около 25 человек, небольшая команда. Мы не говорили ни о деньгах, ни о каких-то заботах. Мы просто мечтали вместе. Это всегда было похоже на: «Когда я попаду в МЛБ, я куплю маме дом». Или: «Я куплю очень хорошую машину». Это было не так, как сегодня, когда у всех детей есть айпады и они хотят смотреть телевизор весь день. Мы просто разговаривали, или крутили волчки, или играли в шарики, или играли в классики, или катались на велосипедах так быстро, как только могли. (У меня был наполовину синий, наполовину белый Greco, с 20-дюймовыми колесами и подставками для ног, на которых могли ехать люди. Он был маленький, но очень быыыстрый. Это был мой Lamborghini!). И мы были счастливы. У нас не было многого, но мы были счастливы.
Вспоминая о том времени, о том, как я рос в Ла-Сабане, я думаю... это было волшебно. Это место, как будто Бог прикоснулся к нему. И не потому, что оно было шикарным или все в нем идеально. Это маленький городок, скромное место, где большинство домов были сделаны из бетонных блоков с цинковыми крышами, которые протекали, когда шли сильные дожди. (Мы ставили ведра на пол, чтобы собрать воду). Обычно в маленьких домах с маленькими комнатами жило много членов семьи. У нас бабушка жила внизу, а я, мама, сестра и брат - наверху. Никто не был богат. Но мы знали, как ценить каждую каплю, которая выливается из стакана. Это было лучшее место, где я мог бы вырасти. И все же... дети, мы все мечтали о чем-то большем.
Каждый раз, когда я забегал к маме в магазин и просил одолжить денег на скотч, это всегда было одно и то же. Я помню это, как будто это было вчера. Что я ей говорил. «Мама, я обещаю тебе, что когда я попаду в МЛБ и у меня будут свои деньги, тебе больше не придется работать». Иногда, услышав это, она плакала. Может быть, потому что думала, что это невозможно. Или что я мечтаю и никогда этого не достигну. Но я был серьезен. Я не шутил. И она всегда приносила мелочь на скотч.
В какой-то момент, когда мне было 16, я почти потерял путь к осуществлению своей мечты. Или позволил ей угаснуть. Больше всего на свете я хотел стать профессиональным бейсболистом. И к 15 годам или около того я ходил на пробы в разные команды, надеясь, что меня подпишут. Через некоторое время это стало очень раздражать, потому что каждый раз все было одинаково. Я хорошо бил, хорошо бросал, быстро бегал, а потом мне говорили: «Продолжай усердно работать. Продолжай становиться лучше, и получишь от нас сообщение. Мы позвоним тебе!» А потом они так и не звонили.
Я тоже становился лучше. Так что я не понимал. Я и куча моих друзей играли в бейсбольной школе моего двоюродного брата Кельвима Эскобара, и мы ездили по всей стране, чтобы играть с лучшими командами страны. Я играл в Баркисимето, Окумаре-дель-Туй, везде. И мы попали на национальные соревнования. Меня повысили до такой степени, что у меня был свой шкафчик, свои перчатки, даже своя форма с моим именем на спине. И с тех пор, как я увидел свое имя на джерси, я понял: «Я не хочу заниматься ничем другим, кроме этого». Я фотографировал эти джерси. Много фотографий. (Я делаю это и по сей день. Просто есть что-то такое в том, чтобы видеть свое имя на форме, понимаете, о чем я?) Все, о чем я мог думать, - это получить следующую джерси и играть профессионально. Но через некоторое время отказы команд утомили меня. Я устал от того, что мне говорили одно и то же, а телефон не звонил. Помню, в какой-то момент я сказал маме, что не хочу больше участвовать в скаутских пробах. Это было уже слишком.
Но потом, слава Богу, как раз в это время со мной связался скаут Атланты Брейвз по имени Роландо Пети. Он сказал: «Приезжай в Каракас. Я собираюсь подписать с тобой контракт». И я помню, как услышал это... Я не поверил. «Роландо, я устал от людей, которые мне что-то говорят. Никто меня не подписывал. Никто никогда не звонит, когда говорит, что собирается». «Просто приходи», - сказал он. «Вот увидишь». Так что... Думаю, еще один раз меня не убьет, и я появился на поле и хорошо отбил мяч. Как всегда. Когда мы закончили, днем, Роландо сказал мне: «Приходи вечером. Мы подпишем с тобой контракт здесь, в Каракасе». Я все еще сомневался. Но я поехал домой в Ла-Сабану на несколько часов, потом сел в общественный транспорт, чтобы вернуться в Каракас с несколькими моими двоюродными братьями, и в следующее мгновение я уже был профессиональным бейсболистом.
Когда я вернулся домой поздно вечером, мама была так счастлива. Как только она увидела меня, то сразу же расплакалась. Там были мои тети, и они тоже плакали. Тогда и я начал плакать. Единственный, кто не плакал, был мой папа. Он не такой сентиментальный, как все мы. А вот моя мама плакала так, что хватило бы на двоих. «Продолжай усердно работать», - помню, как она сказала мне в тот вечер. Потому что мы хотим увидеть тебя в МЛБ. Я хочу увидеть тебя там, сынок. Так что продолжай работать». Это заставило меня плакать еще сильнее. «Я буду, мама», - сказал я. «Я обещаю».
И вот я здесь. Шестнадцать лет. Я подписал контракт с Брейвз. И хотя мой отец играл в профессиональный бейсбол, я понятия не имел, что произойдет дальше. Мой подписной бонус составлял 100 000 долларов, что... не так уж и много, когда у тебя есть семья, которую нужно поддерживать, и тебе нужны деньги на то, чтобы уехать в Америку и начать играть. И вся эта часть приезда в Соединенные Штаты - отъезд из родного города, отъезд от мамы - оказалась сложнее, чем я себе представлял. Хотите верьте, хотите нет, но я не знал, как долго буду вдали от семьи и друзей. Я не знал, что это будет происходить с января по сентябрь. Когда я был маленьким, папа рассказывал мне истории о том, как, когда он уезжал в Штаты, все были такими грустными и плакали. И тогда я не мог в это поверить: «Как ты можешь плакать, когда едешь играть в бейсбол? Разве ты не будешь счастлив?» Для меня это не имело смысла.
Потом, конечно, когда настала моя очередь пройти через этот опыт..... Да. Я помню, как я был в аэропорту и обернулся в последний раз, когда моя семья и все мои друзья остались вдалеке. Все мое тело покрылось мурашками. Я не расплакался сразу, но когда я прошел иммиграционную службу... слезы полились ручьем. То же самое было и в самолете. Мне было так грустно. Я уже по всем скучаю. И, не скрою, это чувство длилось около трех или четырех месяцев. Буквально каждый раз, когда я оставался где-то один и думал о родителях или видел их на фотографии, у меня наворачивались слезы.
Другой большой проблемой для меня в то время была еда. Поскольку я не говорил по-английски, просто получить еду было сложно. Иногда я мог попросить партнера по команде сделать заказ за меня, но если нет, я просто пытался запомнить, что сказал тот, кто был передо мной, и сказать то же самое. Например: «Что бы ты ни заказал, мне все равно, что это, просто закажи мне то же самое». Это было нехорошо. К тому же было всего два варианта: 1) Pollo Tropical, который находился перед отелем Fairfield, где мы останавливались на домашние матчи, или 2) шведский стол в китайской забегаловке сбоку от отеля. Это было одно или другое. Каждый день. В Pollo Tropical, если вы заказывали по телефону, обычно можно было найти кого-то, кто говорил по-испански. Но если нет, я просил кого-нибудь из товарищей по команде рассказать мне, как сказать то, что я хочу, по-английски, а потом много раз пробовал, прежде чем звонить.
Одну курицу с рисом, пожалуйста. Одну курицу с рисом, пожалуйста. Одну курицу с рисом, пожалуйста. И затем … Я бы все равно все испортил. Со шведского стола я ел кальмаров, омаров, тонны риса и макарон. Так что все было в порядке. Но происходило буквально так: китайский шведский стол в понедельник, Pollo Tropical во вторник. Китайский шведский стол в среду, Pollo Tropical в четверг. Иногда, когда мне не хотелось ни того, ни другого, я просто брал еду со стадиона, кидал ее в сумку и ел в отеле в одиночестве. Какое-то время мне было очень одиноко. Мне было нелегко вписаться в коллектив.
Вне бейсбольного поля я очень застенчивый человек - это как будто два разных человека. Иногда я слишком сдержан, чтобы впервые заговорить с людьми или высказать свое мнение. Я был таким всю свою жизнь. Это вызов для меня, и я все еще работаю над этим. Но особенно тогда, когда я только приехал в Америку, я был очень застенчив и сдержан, и мне просто пришлось постепенно искать свой путь. Мне было очень трудно общаться. Я не знаю, понимают ли люди, насколько сильно языковой барьер влияет на игроков из других стран. Это делает все намного сложнее - знать, что делать на поле, заводить друзей, покупать кроссовки, всё. Даже в тот момент, когда меня вызвали в Высшую лигу, незнание английского сыграло большую роль в том, как все прошло. Это было 24 апреля 2018 года, около 11 часов утра. Я находился в гостиничном номере, который делил с партнером по команде из Кубы, и вдруг раздался громкий стук в дверь.
Бам! Бам! Бам! С этого момента между нами началась битва. «Asere, contesta la puerta.» (Ассере, открой дверь) «No, hazlo tu.» (Нет, сделай это сам) «Te dije que no voy a contestar la puerta. No hablo ingles y no entenderé lo que dicen.» (Я же сказал тебе, что не буду открывать дверь. Я не говорю по-английски и не пойму, что они говорят) «Yo tamopoco!!!!!!!» (непереводимая игра слов) И так туда-сюда. Снова и снова. «Я не говорю по-английски. Ты иди! ... Нет, ты! Я не пойму! Я тоже не пойму!!!» Мы продолжали и продолжали. Тем временем никто не открывает дверь. Затем, снова.... Бам! Бам! Бам! Кто-то из нас должен был что-то сделать. Я приподнялся на цыпочки и посмотрел в глазок. За дверью стоял наш тренер.
¡Ay no! Я подумал, что кто-то из нас попал в беду. Я не знал, что делать. Поэтому я позвал своего товарища по команде и... придумал что-нибудь, чтобы он открыл дверь. На испанском я сказал: «Эй, эй, поторопись. Это менеджер. Он ищет тебя. Он зовет тебя. Он сейчас за дверью». И вот этот парень вскакивает со стула и бежит открывать дверь. И когда он открывает ее, наш тренер стоит там и просто смотрит на него. Сначала не было сказано ни слова. Потом: «Где Акунья?». Как только я это услышал, я закричал: «Я здесь! Я здесь!» Он заходит и без прелюдий заявляет. «Собирай свои вещи. Ты отправляешься в МЛБ». Я понимал его слова, но все равно как будто: «Что?» «Рейс отправляется в пять. Поторопись и собирайся». Сказав это, он вышел из комнаты, и как только дверь захлопнулась, я позвонил маме. Не отвечает. Тогда я позвонил отцу. Не отвечает. Вы издеваетесь?!?!?
В итоге мне пришлось написать отцу: «Папа, я еду играть в МЛБ. Завтра я стану игроком Высшей лиги. Я исполню свою мечту!!!!». Когда он получил это сообщение, оба родителя позвонили мне, а затем они устроили огромную вечеринку в Ла-Сабане.
Я знаю, что многие люди не верят в чудеса или в то, что мечты сбываются, но я - человек, который является живым доказательством обратного. То, о чем я мечтал, когда был маленьким ребенком, о чем молился, - именно это и происходит сейчас. Но в моих молитвах было нечто большее, чем просто стать знаменитым. Что-то еще, что я всегда говорил Богу. Когда я просил его сделать меня знаменитым, я добавлял, что, надеюсь, он даст мне это, когда я буду готов к этому, когда у меня будет достаточно опыта, чтобы справиться с этим и знать, как действовать.
И эта часть, ну... не совсем так все было. Бог дал мне славу очень быстро, очень рано. Это было похоже на.... «Итак, ты хочешь славы???? ... ну вот. Держи. Получи свою славу». Бум! Слава. Бум! Еще больше славы. Бум! «Бери. Бери. Это то, что ты хочешь? Вот!» Мне было 17 лет. И все, о чем я когда-либо мечтал, начало сбываться. «Говоришь, хочешь славы? Так пойди и добейся ее!» И я не жалуюсь, поверьте мне. Я безмерно благодарен за все, что мне было дано. Но это было очень много. Особенно в таком юном возрасте. Честно говоря, я не был готов. Я не был полностью готов. Для меня это было как: Что теперь? Как все это работает?
На этом пути у меня было немало промахов, с которыми я не справлялся должным образом. (Они случаются и сегодня, хотя, надеюсь, их стало меньше). Мне не всегда хватало зрелости и опыта. В начале моей профессиональной карьеры у меня были проблемы, потому что некоторым тренерам и игрокам соперников не нравилось, как я играю. Они считали, что я слишком много о себе возомнил или был недостаточно серьезен. А иногда, если у меня была плохая игра или я выбивал поп-апы, то я не старался как положено. За это меня бенчили. Это был процесс обучения для меня, и я не идеален. Я все еще пытаюсь стать лучше. Я сильно повзрослел и возмужал. Но даже в Высшей лиге случаются промахи. В 2019 году было две игры, в которых я был недостаточно агрессивен в беге по базам. В одном случае меня отправили на скамейку запасных. Как и должно было быть. В другом случае мы проиграли с разницей в одно очко. Все были расстроены из-за моей игры. Это было ужасно. Когда это случилось, я извинился и сказал тренеру, что это была моя вина, и - слава Богу - с тех пор я не делал ничего подобного. Это было в 2019 году, а сейчас мы находимся в 2024-м. Так что я считаю, что здесь есть определенный прогресс.
Теперь... когда дело доходит до празднования хоум-ранов. Это немного другое, я думаю. Я никогда не менял этого, потому что... это я. Радость, с которой я играю, веселье, которое я испытываю, - вот кто я. Когда я играю, это не по сценарию. Некоторым людям это не нравится. И я понимаю. Иногда тренеру соперника не нравится, если я бью далекий хоум-ран и вскидываю руки вверх или стою и смотрю, как мяч улетает в небо. Для них это выглядело грубо. После того как это случилось несколько раз в низших лигах, я помню, как мама позвонила меня и отругала. «Прекрати», - сказала она. «Будь скромнее. Не участвуй в подобных шоу». То есть мама говорила мне, что это уже слишком. Типа... Успокойся, сынок. И я услышал ее. «О.К. Виноват. Я больше не буду этого делать».
Но я не знаю, что вам сказать. Просто во мне есть что-то, что заставляет меня реагировать в такие моменты. Если у меня получается хоум-ран... то трудно сдержать эмоции, понимаете, о чем я? Даже в моей второй игре за Брейвз после вызова в команду, когда я выбил далекий хоум-ран, я не мог не смотреть, как он летит, и праздновать. И опять же, тренеры и некоторые игроки были такие: «Ты только что приехал, парень! Что ты делаешь? Ты здесь пять минут, сделал один хоум-ран и уже делаешь это?». И я сказал: «Виноват. Мне жаль. Я понял». Но.... Хахаха. Что я могу сказать? Это исходит изнутри меня. Я делаю это не со злым умыслом, клянусь. Я просто хочу делать людей счастливыми и выигрывать много матчей.
Этот год - важный. Для нашей команды. И для меня лично. У меня так много незаконченных дел с Атлантой Брейвз, и я готов сделать все, что в моих силах, чтобы помочь нам выиграть еще одну Мировую серию. На этот раз я хочу быть важной частью этого события. Тот год, когда я порвал ACL (прим. передняя крестообразная связка колена), 2021-й... это было для меня кошмаром во многих отношениях. И я хочу сделать все возможное, чтобы оставить это в прошлом. Тогда я долгое время, несколько месяцев, не мог ходить. Я чувствовал себя беспомощным. И совсем впал в депрессию. В то время я постоянно спрашивал своих друзей: «Как вы думаете, я снова буду играть? Верите ли вы, что я вернусь тем же игроком?». И все они говорили мне, что все будет хорошо. Но ничего из этого не помогало. Я был очень подавлен.
Я хотел играть. Я не мог смириться с тем, что меня нет на поле. Так продолжалось около трех или четырех месяцев, и в конце концов мне пришлось обратиться к психотерапевту. Я действительно страдал, и мне нужно было выкарабкаться из этого состояния. Поначалу я не хотел идти. Я никогда не видел себя в такой ситуации, так что поначалу я вроде как бунтовал. Но потом я понял: я должен это сделать... потому что если я не сделаю свою часть работы здесь, я никогда не смогу полностью восстановиться. Возможно, я больше никогда не буду играть.
Все было очень сложно. В самом начале кто-то должен был поддерживать меня за ногу, чтобы я мог что-то сделать, - мои родители или один из моих хороших друзей дома, Леонард. Кто-то должен был нести меня, или поднимать, или помогать мне одеваться, кто-то должен был купать меня. Это отнимало силы. Я видел, как друзья веселятся и выходят на улицу, а я оставался один. Оставался в слезах. Они не видели, как я плачу. И это угнетало меня. Иногда я плакал от ярости. Я взял костыли, которые мне дали, и бросил их на землю, слезы текли по моему лицу. И, стыдно признаться, тогда я наговорил много плохих слов. Я не произносил их вслух. Но я говорил их себе, внутри себя. Это было как, простите за слово: Черт возьми! Почему я здесь?
После травмы я не очень следил за игрой команды, потому что от этого мне становилось еще грустнее. Я начал смотреть снова в плей-офф, и мне было приятно осознавать, что ребята играют так хорошо. Но если быть честным, когда мы выиграли Мировую серию... Я был счастлив, но... не могу сказать, что мне это понравилось на 100 %. Я хотел внести свой вклад. Я тоже хотел войти в историю.
Так что этот год - именно для этого. И у нас определенно есть команда, которая может выиграть. В ней хорошо сочетаются молодые игроки и ветераны. Ветераны - это рабочие лошадки. Благодаря им все идет своим чередом и они делятся своим опытом игры с остальными игроками.. Но они не делают это подло. В этой команде нет эго. Мы все равны. Будь ты здесь 20 лет или один день, ко всем относятся одинаково. И наши ветераны помогают нам чувствовать себя комфортно и уверенно - Чарли, Трэвис д'Арно, Арсия, Райзел, все эти ребята. Никогда не бывает такого: «Эй, просто помни, что я здесь уже давно, а ты - новичок». Нет! В нашем клубе такого не бывает. Наши ветераны не запугивают молодых игроков, они помогают нам стать лучше. Конечно, они следят за тем, чтобы мы все делали правильно, но это всегда делается в форме поддержки. Они хотят, чтобы мы стали настолько великими, насколько это возможно. Все мы. Потому что именно так мы снова выиграем Мировую серию.
Итак, прежде чем я уйду, позвольте мне поделиться с вами своей мечтой на этот сезон. Вот на что я надеюсь. Когда я закрываю глаза, я вижу именно это. Мы дома, на нашем стадионе, с нашими болельщиками, на последней игре, завершающей Мировую серию. На этот раз она должна быть у нас, в Труисте. И в этот раз она должна быть со мной. Так должно быть. Я должен играть, быть настоящей частью этого. Стадион переполнен. Болельщики сходят с ума. Я вижу в голове финальный удар по мячу. Я слышу, как мяч ударяется о биту, а потом вижу, как он взлетает в воздух. Затем он приземляется в мою перчатку и... история.
В моем сне это самое лучшее чувство в мире. Все празднуют этот финальный аут. Кричат, вопят, прыгают. А потом, в следующее мгновение, все оказываются на поле. И я имею в виду всех! Все болельщики стекаются на траву и превращаются в одну гигантскую вечеринку. Вот что я вижу. Это то, что мне нужно, чтобы мы воплотили в жизнь. Я не перестану работать, пока эта мечта не исполнится. Я должен сделать это. И я верю, что сделаю это. Я такой, какой я есть, потому что требую от себя многого и верю, что смогу сделать все, что задумаю. Если в одном сезоне я выбью 40 хоум-ранов, то в следующем году их должно быть 50. Если этого не произойдет, то в следующем году я попробую снова, но я не из тех, кто сдается. Я всегда голоден. Я благодарен, но никогда не удовлетворен.
Так что благодаря Богу, который поддерживает мое здоровье, я смог выиграть MVP в прошлом году. Но теперь я надеюсь, с Божьей помощью, выиграть еще один. И если я выиграю его в этом году, то в следующем году я тоже захочу его получить. Я буду делать еще больше, чтобы помочь команде выиграть трофей. И чтобы все мои родные и друзья в Ла-Сабане гордились мной. Каждый день я благодарю Бога за то, что он привел меня на эту Землю в то место, где я родился. Я очень горжусь тем, что я оттуда, и ни на что не променяю это место. Если бы у меня была возможность родиться заново, я бы хотел родиться именно в этом месте. И я надеюсь, что теперь, прочитав это, вы поймете, почему.
Оригинал: https://projects.theplayerstribune.com/ronald-acuna-jr-atlanta-braves-mlb-baseball/p/1
