Одно слово: одиночница! Катарина Витт
Ах, эта проклятая немка. Фигушки, в отсутствии конкуренции со стороны советских одиночниц, в моей семье начали болеть на социалистическую Катарину Витт. Никому она не нравилась. Не нравилась своей силой и возможностями, теми качествами, которые, обыкновенно раздражают людей, когда они видят, что обыграть великую, нет никакой возможности. Именно такие мысли, возможно, испытывают болельщики, когда раз за разом Мария Шарапова влетает Серене Уильямс. Нет возможности выиграть, так хоть поворчать относительно оной.
А мне нравилась. Я ведь с детства не совсем северной кровью обогащен, а потому в любвеобильности, как здесь уже многие догадываются, совершенно не обделен. Да и не верю я в эту «нелюбовь» масс. В глубинах своих душ, местные люди, я уверен, вполне себе наслаждались не только её катанием, но и бесспорно, симпатичной мордашкой, коей природа Катарину совершенно не обделила. Я рад, что хоть и будучи совсем ребенком, мне всё-таки удалось запечатлеть эту жгучую «Кармен» своими глазами.
А не так давно, я узрел Катариновскую обнаженку в сети, и с одной стороны обрадовался, что появилась возможность из того культа, который вырабатывала Витт на льду, увидеть еще кое-что, а с другой стороны, расстроился, потому что, ни что так не может огорчить мужчину, как развенчание его фантазий и мифов, той неизвестности, загадочности, которую несут в себе женщины.
Я нашел в сети очень интересную статью о жизни Катарины Витт и хотел бы вам её здесь процитировать.
"Эталонная улыбка и фигура, «визитная карточка» целой страны, канувшей в Лету, ГДР. Сегодня она — всемирная любимица. Но в личной жизни не так счастлива
Обычно детей в секцию фигурного катания приводят родители или родственники. Нередко силком. А вот пятилетняя Катарина сама затащила маму на каток. Впервые увидев фигуристов, она была потрясена. Скользить по льду, делать разные фигуры, восхищать людей — что может быть прекрасней! Кати полгода изводила маму просьбами отвести на каток, пока та не сдалась.
Там уже умолять пришлось маме. Строгий тренер сказал, что группа набрана и полгода вовсю занимается. Но, увидев, как девочка, впервые встав на коньки, решительно поковыляла в центр площадки, он все же дал ей испытательный срок: шесть месяцев. Всего в той группе занималось 100 ее ровесниц. Сто! Фигурное катание как раз входило в моду. Через шесть месяцев в группе осталась она одна. Девяносто девять по разным причинам отсеялись.
Дело было в Карл-Маркс-Штадте (прежде и ныне Хемнице) — городе насквозь промышленном и тусклом, служившем в социалистические времена кузницей парткадров для Берлина. Но мировую славу ему принесли мощные спортивные центры, откуда во времена ГДР вышло немало чемпионов мира и Олимпийских игр. Впрочем, в семье Катарины никто, кроме нее, к спорту отношения не имел. Папа Витт работал агрономом, мама — инструктором по лечебной гимнастике. Их старший сын Аксель тоже в спортсмены не рвался.
Зато когда Кати пошла в школу, для нее началась напряженная, совсем недетская жизнь. В 7 утра она являлась в школу. Сразу после занятий, обвешанная спортивным баулом и ранцем, спешила на тренировку. Сперва ее туда провожала мама. Потом Кати разрешили ездить самой.
Нагрузки у девочки росли с каждым годом, но одновременно росла и радость. Она настолько сроднилась с коньками, что летние каникулы тяготили ее. Без льда она скучала.
В одиннадцать лет Кати уже ездила на соревнования, а значит, подолгу отсутствовала в школе. Училась большей частью весной и летом. Ей шли навстречу, но спуску не давали. Всю зиму приходилось таскать за собой учебники и делать гору домашних заданий. При всем том Кати умудрялась получать хорошие отметки. Особенно по математике, английскому и русскому.
Вот чего она всегда терпеть не могла, так это тренировок за пределами ледовой коробки. Накачивать мышцы в тренажерном зале, бегать по лесу или даже по берегу моря, сгоняя вес, — мука мученическая! А с весом у нее всегда были проблемы. Очень уж сладкое любила. Совсем как Винни-Пух. Не было большего удовольствия для школьницы Кати, чем влететь в кондитерскую и заказать сразу два куска торта. Но это можно было позволить себе лишь после соревнований, а хотелось-то сладкого всегда! Кати даже придумала трюк. Во время традиционных ежедневных взвешиваний незаметно опиралась на стоящую за весами скамейку. Вес уменьшался минимум на килограмм. Потом этот трюк, конечно, раскусили. Ей здорово влетело, и надзор ужесточился.
Сладкоежка Кати оказалась неисправимой нарушительницей. Более того — заводилой. Однажды во время группового кросса она буквально-таки сбила ребят с пути — затащила в хорошо ей известную деревенскую булочную, где все «оттянулись» по полной. Наелись сдобных плюшек и напились лимонада. Кати знала, как можно вдвое срезать дистанцию. Перед самой лесной опушкой, где их поджидали, она пустила в ход свое «ноу-хау» — тюбик финалгона. Эту мазь обычно используют при травмах для прогрева мышечной ткани. Кати заставила всех втереть понемногу в лицо, отчего оно горело маковым цветом, а на лбу появлялись бусинки пота. Оставшиеся сто метров все неслись как угорелые, изображая безумную усталость и тяжело дыша… Эти забеги в булочную-кондитерскую повторялись под ее руководством не раз…
В 1974 году на девятилетнюю Кати обратила внимание легендарный тренер Ютта Мюллер. Эта миловидная женщина со стальной волей заставила всех говорить о себе в конце 60-х, когда на льду блистала ее дочь и воспитанница Габи Зайферт. После этого у нее не прерывалась эстафета гэдээровских одиночниц-чемпионок. В пору взросления Кати такой умницей-чемпионкой была Аннет Пётч. Отношения между двумя звездами — угасающей и восходящей — не сложились. Обычная история для спорта, да и вообще для жизни. Юная Витт считала, что она сама уже созрела для славы и хватит ей донашивать за Аннет ее костюмы для выступлений, которые сохраняла бережливая фрау Мюллер.
Впрочем, как только смена поколений произойдет, их отношения наладятся. Аннет станет хорошей подругой и доброй советчицей Кати. Более того, она породнится с ней — выйдет замуж за Катиного брата и вскоре сделает ее тетушкой…
А Ютта Мюллер долгих двадцать лет была единственным тренером и наставником Катарины. И все это время она обращалась с ней так, словно та не растет и не взрослеет, не превращается из гадкого утенка в прекрасного лебедя, не завоевывает кучу золотых медалей. Ничего этого нет. Есть только несмышленыш Кати, вечный новичок, которого надлежит дрессировать и всякий раз заново учить уму-разуму. Их отношения складывались мучительно тяжело. Кати пыталась дерзить, действовать наперекор, скандалить, рыдать. Ничего не помогало. Мюллер держала ее в ежовых рукавицах, игнорируя все эскапады.
Пример. Во время исполнения произвольной программы улыбка просто необходима. Даже самые сложные прыжки надо делать, широко улыбаясь. Это Кати прекрасно понимала. Но Мюллер терроризирует ее на каждой тренировке противной четырехкратно повторяемой гласной: «Улы-ы-ы-ыбка!» Кати это просто бесило. «Ну кому это нужно на тренировке! — возмущалась она. — Железобетонным конструкциям?!» Мюллер оставалась непреклонной: «Где улы-ы-ы-ыбка?!»
Но эта тренерская железобетонность и даже беспощадность себя оправдали. Чем дальше, тем яснее Кати Витт сознавала: без этой женщины, из которой можно «гвозди делать», она ни за что не добралась бы до вершин мастерства и славы. Не случайно под конец ледовой карьеры их отношения заметно потеплели. А сегодня они и вовсе перезваниваются как подруги. (Кстати, в «Зал славы» Мирового музея фигурного катания Ютта Мюллер, разменявшая в прошлом году девятый десяток, была принята на год раньше Катарины, что конечно же справедливо). За долгую карьеру у них было много ярких композиций. Но исторической, культовой, знаковой стала «Кармен» Визе. Тому было много причин.
Кармен из Карл-Маркс-Штадта
1987 год, преддверие Олимпиады. У Катарины — кризис на личном фронте: она разрывалась между двумя мужчинами. С каждым из них пыталась прекратить отношения, но расстаться никак не могла. При этом она понимала, что будущего у нее нет ни с тем, ни с другим. Один женат, другой живет далеко и слишком поглощен своим делом. И вот, размышляя, какую музыку ей выбрать для произвольной программы, она остановилась на «Кармен». Острая любовная коллизия, испанские страсти, трагический финал. По нескольку раз в день слушала Кати оперу и все больше понимала: это именно то, что нужно. И вот настало время говорить с Юттой Мюллер. Какова же была ее радость, когда тренер сама ей сказала: «А не взяться ли нам за «Кармен»?»
Накануне Олимпийских игр в Калгари основной конкуренткой Кати считалась атлетичная американка Деби Томас. В олимпийском сезоне она решила удивить всех артистизмом. И… тоже начала готовить «Кармен» на музыку Визе. А в хореографы себе пригласила, помимо тренера, великого русского танцовщика Михаила Барышникова.
Стоит ли говорить, какой пир (и пиар) устроила из этого совпадения североамериканская пресса! В ее изложении олимпийские соревнования по фигурному катанию свелись к дуэли Томас и Витт. Тут уж ни одна деталь не осталась без внимания. К примеру, о костюме Кати журналисты писали: «Он начинается снизу очень поздно и заканчивается сверху очень рано!» (какая наивность, на самом деле сверху глубокий клиновидный вырез-декольте был задрапирован тканью телесного цвета, ну а снизу… да, ноги были настоящие). Витт уверенно победила. На ее пресс-конференцию пришло более шестисот журналистов: случай небывалый в истории фигурного катания. Она первой из немецких спортсменов попала на обложку журнала «Тайм», а некоторые телеканалы зафиксировали во время ее выступления рекордные рейтинги зрительского интереса.
Конечно же такая женщина, как Катарина Витт, не могла жить без любви. Еще в юности рядом с ней оказался джазовый ударник по имени Инго. Он поразил Кати необычными суждениями и манерами, независимостью и внутренней свободой. Инго был на семь лет старше и совершенно не комплексовал, что имеет дело с олимпийской чемпионкой, гэдээровской да и в общем-то всемирной знаменитостью.
Их отношения продолжались с перерывами несколько лет. Спортивная несвобода (тренировки, сборы, соревнования, турне, короткий отпуск — и все по новой) Кати трудно совмещалась с джазовой свободой Инго. К тому же ее родители запрещали Инго ночевать в их доме. Приезжая в Карл-Маркс-Штадт, он снимал гостиницу. Отец вообще требовал, чтобы Кати являлась домой не позже 23 часов вечера, хотя ей уже шел двадцатый год. На сборах, само собой, дисциплина была железная, и молодой человек пробирался к ней в номер черными ходами, уходя тем же путем на рассвете. Вскоре эта партизанщина ей надоела и они расстались.
О чем Кати не догадывалась и узнала гораздо позже, из своего досье в гэдээровской спецслужбе «Штази» (тележки с 27 увесистыми томами, содержащими более трех тысяч страниц!), так это о том, что расстаться с Инго ей помогли доблестные органы. С точки зрения государственных интересов они расценивали их связь как «фактор риска». Была разработана целая программа, включающая распространение порочащих Инго слухов и агентурную обработку Кати. Один втершийся в доверие коллега проводил с ней разъяснительные беседы в нужном направлении: дескать, в сложившихся обстоятельствах у вас с Инго нет будущего. В итоге мятущаяся, доверчивая Кати «сама» склонилась к разрыву.
После этого самым реальным, «крупнокалиберным» претендентом на ее руку и сердце был Ричард Дин Андерсон. Еще задолго до встречи с ним Кати Витт восхищалась мужественным героем мегасериала «Макгивер», который крутили в Старом и Новом Свете без малого десять лет. В нем актер в роли агента спецназа спасал мир от всевозможных негодяев, орудуя одним лишь фирменным швейцарским ножом. К ее изумлению, он оказался фанатом коньков, и в частности, фигурного катания. Более того, он болел именно за нее! Ларчик открывался просто: Андерсон родился в хоккейном крае Миннесоте и с детства бредил хоккеем. Лишь переломав обе руки, он бросил спорт и подался в актеры. И уже став суперзнаменитостью, снова вернулся на лед в качестве капитана актерской хоккейной сборной Америки… Это была взаимная любовь с первого взгляда. Увы, любовная лодка вскоре пошла ко дну. Причина не только в частых разлуках, но и в них самих: оба оказались «одинокими волками», не способными на жертвы ради семьи (оба до сих пор так ее и не имеют).
После этого кого только не приписывала пресса ей в избранники — любого мужчину, оказавшегося рядом. Стоило ей по приглашению Бориса Беккера приехать в Уимблдон на его финальную игру, как британская, а за ней и немецкая пресса взорвались фейерверком домыслов, выдаваемых за чистую монету: «Восточная немка и западный немец провели ночь вместе! Очевидно, они на свой лад испробовали крепость немецко-немецких связей», «Борис и Кати — идеальная пара нации!», «Какое же будет у них потомство!». Кати тогда была в отчаянии — воспитанница социалистической ГДР, она еще не привыкла к таким атакам массмедиа. Слава богу, через три недели пресса нашла для Беккера новую пассию.
А далее… Не успела Витт слетать в Мюнхен на прием к европейской знаменитости, главному футбольному врачу «Баварии» и сборной ФРГ д-ру Мюллер-Вольфарту, как желтая пресса немедленно разродилась новой сенсацией: «Двукратная олимпийская чемпионка по фигурному катанию доверила свое левое колено самому симпатичному врачу бундеслиги. Его магические пассы руками околдовали сердце Кати!» Сплетня прожила недолго, но Кати была в ужасе от того, что мог подумать сам доктор, его жена и двое их детей, увидев материал в «желтой» газете «Бильд».
Не меньше, чем от бульварных щелкоперов, Кати доставалось от так называемых болельщиков, порой действительно больных на всю голову. Один подобный фанат (если так можно сказать о пятидесятилетнем мужчине), некто Гарри Вельтман из Калифорнии, буквально терроризировал ее. У этого безработного находились деньги прилетать на турниры с ее участием даже в Европу. Хуже того, он наведывался в Берлин и днями напролет нес вахту под ее забором, подбрасывая в почтовый ящик записочки с любовными признаниями. А когда она вежливо попросила не беспокоить ее, ответил, что беспокоить и не станет, просто будет убеждать в своей любви до тех пор, пока она не согласится выйти за него замуж.
В шестидесятой (!) по счету записке Вельтман прямо заявил: «В своем доме у тебя никаких гарантий безопасности. Я мог бы высадить окно и изнасиловать тебя прежде, чем ты позвонишь в полицию. Ты скорее умрешь, нежели станешь жить без меня. Кто не подчиняется моим приказам, должен умереть». Полиция — что немецкая, что американская — долго не могла разглядеть «состава преступления» в его действиях, даже когда он в Денвере швырнул копии своих писем к Катарине прямо на лед, прямо ей под коньки. А ведь это могло закончиться для нее тяжелой травмой!
Судебный процесс в конце концов все же состоялся. Рассмотрев десятки переданных Кати Витт фото, где Вельтман снят в чем мать родила, а также письма с угрозами физической расправы, суд отправил «секс-монстра» Гарри (так его прозвала немецкая пресса) в закрытую психлечебницу…
А во время показательных выступлений в Токио ей передали букет с ее портретом, сделанным по фотографии, и письмецом, где сообщалось, что его автор пару лет назад убил в Париже свою подружку, расчленил, упаковал в холодильник, а затем съел ее. Сам он длительное время находился в лечебном учреждении, но сейчас снова на свободе. Этот «японец» еще не раз напоминал ей о себе и в других странах, посылая письма точно в тот отель, где Кати останавливалась. В одном письмеце уточнил: Кати очень похожа на ту его укокошенную подругу. После этого при Витт долгое время неотлучно находились два агента ФБР…
Хеллоу, Америка
Почти до самого «закрытия» ГДР Кати не разрешали выступать в ледовых шоу на Западе. Хотя, как выяснилось позднее, за нее хлопотал, например, Арманд Хаммер, небескорыстный друг Советского Союза, присосавшийся к нему еще с ленинских времен. Хаммер лично просил «товарища Хонеккера», председателя госсовета ГДР, разрешить фрейлейн Витт заключить выгоднейший контракт с ведущим американским продюсерским агентством. Хаммеру через посла вежливо ответили, что Катарина Витт проинформирована, однако она не может принять предложение: ее график расписан на годы вперед.
И все же Кати своего добилась! После второго олимпийского золота, добытого в 1988 году, ей утвердили полугодовой контракт со знаменитой американской фирмой «Холидей он айс». Так началась ее двадцатилетняя профессиональная карьера, закончившаяся всего лишь год назад — в марте 2008 года.
О своей огромной популярности в Америке Витт даже не подозревала. Лишь приехав туда, узнала, что американцы прониклись к ней симпатией еще в 1984 году, после ее первого триумфа на Олимпиаде. В ней усмотрели разительное сходство с Брук Шилдс, звездой Голливуда. Американская пресса муссировали эту тему, печатая рядом снимки обеих красавиц с комментариями. «Сестры по прессе» впервые столкнулись в 90-м году в курортном городке Сан-Вэлли и спонтанно бросились друг другу в объятия. «Самое красивое лицо социализма встретилось с самым красивым лицом капитализма», — писала пресса. Они действительно вполне могли сойти за двойняшек.
Забавно, но такая звезда, как Витт, сохранившая в себе некоторую провинциальную закомплексованность, слегка смущалась при встрече с мировыми знаменитостями. И это при том, что многие из них оказывались ее поклонниками. Именно таким было знакомство с «царем моды» Карлом Лагерфельдом. Проговорив минут пять, она сделала ему как ей казалось, очень вежливый и уместный комплимент: «Вы фантастически говорите по-немецки!» У собеседника глаза на лоб полезли: «Это не странно. Я, в общемто, немец…» Извиняющаяся Кати была в шоке от своей неосведомленности, ведь Лагерфельд означал для нее совсем иное: Париж, Шанель, высокая мода.
А после объединения двух Германий для Витт настали тяжелые времена. Столько подметных писем с гнуснейшими, даже нецензурными оскорблениями, сколько она получила после воссоединения Германии, вряд ли получал кто-либо из спортсменов. Как ее только не обзывали: «хонеккеровская прихехешница», «красная шлюха ГДР», годящаяся лишь «для танцев перед Кремлем». Один из злобных пасквилей был подписан… Борисом Беккером. Недоразумение вскоре прояснилось: фальшивка, хоть и весьма искусная. К счастью, это безумие вскоре рассеялось, и Витт снова стала всеобщей любимицей…
Годы бегут. Кати себе не изменяет. Она по-прежнему без устали мотается по свету, занимается благотворительностью, скучает без льда, обожает сладкое, скорость и розыгрыши. На горизонте у нее засветилась рубежная цифра: 45. Однако место спутника ее жизни по-прежнему вакантно и нет детей.
Одно слово: одиночница!"
Можно ещё чут-чуть. Очень классно она исполняла качающиеся либелу
Спасибо автору за тёплые слова о фигуристке и возможность поделиться воспоминаниями
Ибо фройляйн Витт неоспоримый секс-символ того времени. Спасибо за пост.
Я фигуристку Debi Thomas, тоже очень любила, она стоила того:
Debi Thomas 1986 Worlds EX
http://www.youtube.com/watch?v=3Mm3Fud7Jmo
Конечно я допускаю мысль, что в те давние годы созерцание симпатичной немецкой фигуристки вызывало у части населения Союза определённое желание. Всё это как бы естественно )).
Почему -то вспомнился эпизод из повести Астафьева " Печальный детектив", где деревенская бабка объясняет своим соседкам, почему её дед смотрит женское фигурное катание. С её слов он ждёт "кавды у них резинка лопнет и трусы слетят " ) А досужие бабки замечают в ответ что " нонче резинка синтетическа, небось не лопнет "
Посему допускаю мысль, что многие желали чтобы именно у Катарины лопнула та самая резинка )).
Она была неплоха внешне, спору нет. Но этого мало как-то, поскольку в классе,в котором я учился в то время, были девочки и покрасивее. От фигуристов я ждал какого-то нового ощущения. Например, Джон Карри это предоставлял. Юрий Овчинников. Позже появилась Денис Бильман. Не взирая на флаги и гимны, нравились эти фигуристы безусловно.
Катарина Витт каталась и каталась, побеждала, но эмоций никаких не вызывала. Просто сидишь и ждешь следующую участницу. И в этом никто не виноват - ни Катарина, ни мы тогдашние телезрители. Мы были просто не нужны друг другу.
А Хемниц... у меня там папа служил. На тот момент, даже гдровский Карл-Маркс-Штадт выделялся немецким порядком:) хотя, я абсолютно четко знаю, какой контраст между Западной и Восточной Германией даже сейчас.
------------------------------------------
Совершенно верно!
спасибо за комментарий:)