Разговор во вторник
Разговор во Вторник.
«Иван, не помнящий родства» .
Именно эта фраза мудрого и вечного как сам «Спорт-Экспресс» Льва Россошика стала преамбулой к интереснейшей ретроспекции маэстро в прекрасное далеко. А заодно и канвой, на которую нанизывались воспоминания , аллегории , мысли.
Лучшей фразы для начала беседы придумать было сложно.
Отразить вечность сквозь призму сиюминутности и выразить что-то безмерно важное через простоту злободневности - искусство , присущее лишь истинным мэтрам.
Сама по себе фраза недвусмысленно отсылала к истории экс-спартаковской звездочки, пылающей ныне в зените чужого небосклона. И вместе с тем она была бесконечно далека от набившей оскомину дзюболиады.
Междустрочье взывало к осознанию куда более важного.
Например того , что хорошим журналистом и большим человеком нас делают очень простые вещи. Растворенные нынче, увы , в многоголосной суете повседневности, а потому и чуть подзабытые.
Память и верность. Верность традициям , своему прошлому , самим себе. Понимание того, что пока постоянство памяти освещает нас изнутри путеводным маяком , что-то в этом мире не прервется…
Эти два часа беседы уносили в уютное зазеркалье. Мелькали имена корифеев жанра , которые для каждого из нас -грезящих большими свершениями -обязаны быть вечно недостижимым пунктиром на вершине личных Эверестов. Чьи-то фамилии узнавались легко. Чьи-то , к огромному стыду , не очень.
В те минуты безумно хотелось прильнуть к давно прочитанным книжкам Александра Нилина, растормошить старую подшивку еженедельника «Футбол» , пересмотреть фильм «Растоптанный голос» , переслушивать трансляции Маслаченко.
Монолог Россошика исподволь открывал в тебе заново самое важное. Нащупывал незримым камертоном в непостижимых глубинах те самые нотки , которые и привели тебя в профессию. Между строк будто крутилась бобина старого проектора, где в калейдоскопе картинок 25-ым кадром присутствовал ты сам. Со стороны и изнутри одновременно. Это была настоящая магия , прикосновение к которой несло в себе Глубину. Ту самую, без которой немыслима наша профессия. Без которой невозможны мы сами.
Это не было сказкой о потерянном времени. Скорее летописью преданности своему делу. Своей мечте. Невероятная история становления «Спорт-Экспресса» во времена столь смутные и отчаянные , что только очень мудрый и сильный штурман мог удержать на плаву эту махину , дрейфовавшую в океане Путчей , катаклизмов , смен правящей верхушки , на грани откровенного коллапса целой страны.
И он удержал.
Факты красноречивее слов. Глядя на то , как детище Россошика и его верных сподвижников несет мысль, знание и свет сквозь пучину ужасно непростых десятилетий , ты осознаешь наконец , какой титанический труд стоит за тем , чтобы каждое утро мы могли за чашкой чая привычно зашуршать свежим разворотом со столь полюбившимся оттиском на заглавной странице. Дабы прочитать , быть может , всего одну статью- а то и вовсе небрежно глянуть впопыхах турнирную таблицу- а потом закрыть и забыть. Забросить куда-то на антресоли. Многим ведь кажется , что газета живет один день. Этот разговор подарил всем нам иной взгляд. Иное откровение.
Газета живет всю нашу жизнь.
И прикасаться день за днем к каждой новой жизни - честь и привилегия для тех , кому , надеюсь , в скором будущем суждено будет подхватить эстафетную палочку из рук и уст мэтра.
Таков был этот разговор , который чертовски хотелось продолжить. Вооружившись новым знанием и порцией совсем иной глубины. Говорить и слушать. Не о забитом и пропущенном , а о забытом и упущенном.
Чтобы впредь уж не забывать никогда.
* * *
Нет ничего прекраснее гармонии. Баланса. Игры граней.
И в этом смысле переход от дебюта к миттеншпилю виделся едва ли не идеальным. Автостоп по необъятной галактике «Спорт-Экспресса» очаровывал игрой колоритов. От альфы к омеге. От первооткрывателя к нынешнему шеф-редактору. От классика к современнику. От Россошика к Симонову.
Это не тот случай , когда колется написать «от прошлого к будущему». Совсем нет. «Спорт-Экспресс» , словно магическая музыкальная шкатулка , играет на струнках каждого к ней прикоснувшегося свой неповторимый этюд. Музыка - она ведь вне времени. Со всей своей метафизикой и волшебством. Рапсодии тут часто дополняет гранж , а симфонии сменяются панк-роком. Каждому свое.
Симонов волею неведомого хроникера символизировал переход от Ренессанса к Постмодернизму. При этом картина вовсе не утрачивала глубины. Просто сама палитра стала чуть иной. Изменилась композиция. Игра оттенков и теней, в которых и крылась вся соль и красота. Полутона завораживали пестротой. В едва уловимых мазках мелькали призраки Джоконды. Дьявол затаился в деталях. Только и успевай подмечать.
Зарисовки Симонова давали фору целым томам по прикладной психологии. Чтобы не затеряться во всех нюансах и кажущихся мелочах , требовались компас , сталкер , а то и целый маяк. Но хватало лишь мастерства самого рассказчика.
Поиск «связующего звена» между журналистом и клубом , особенности обращения с информацией ,легитимность и своевременность ее применения , тонкие психологические гамбиты- вот лишь самые яркие штрихи на завораживающем полотне. Канвой же – как это всегда и бывает в случае с высококлассным журналистом и просто порядочным человеком - становились простые истины : умение видеть в собеседнике Личность , способность быть отличным психологом , а главное- честность , поставленная во главу угла. Честность перед коллегами , игроками и тренерами , своей работой и самим собой.
А еще талант держать в голове мириады привычек и суеверий нашего футбольного люда , перед тем как вальяжно бухнуться на первое приглянувшееся место в клубном автобусе , отправиться на базу армейцев в красно-белой кофте или отмахнуться от результатов команды в тех играх , где ты , находясь с ней рядом , был ее неотъемлемой частью .
А еще быть абсолютно естественным. Не позволяя себе излишнего панибратства , но и не замыкаясь при этом в нарочитой отстраненности.
А еще балансировать на острой ,как лезвие бритвы, грани , отделяющей личное от профессионального. Где-то на неуловимой черте быть не бесстрастным , но беспристрастным. Не заискивая , но и не обижая.
А еще. А еще. А еще…
А еще неуловимое после беседы ощущение , что всему этому ты обязательно научишься. Непременно в полевых условиях. Как блестяще научился сам мастер , постаравшийся передать нам всю суть и тонкость вопроса за пару оборотов часовой стрелки. А главное – давший всем нам осознать одну очень важную и вместе с тем простую истину. Та самая гармония , что позволит нам проскочить меж Сциллой и Харибдой , оставаясь честными перед самим собой- гораздо ближе , чем казалось мне до встречи. Она - в нас самих. И более нигде.
И обладая сакральностью этого знания , мы просто не имеем права подвести ни наставника , ни самих себя.
* * *
«У Рабинера случается иногда писать очень хорошее интервью», - говорил Кружков. Еще он похвалил Андрея Максимова из «Культуры», два раза вспомнил интервью Дзичковского с Толстых, признался , что после вопросов любопытного Марселя Пруста , Познеру не хватает театральной паузы. А может и журналистской. О том , что это может быть не упущение ведущего , а задумка самого Пруста , я подумал уже по дороге домой. Получается - дело вкуса.
Я хотел напомнить ему про Соломона , как в ту же секунду забыл его фамилию. Перебрал пару вариантов , но финишный вариант получался не тот. А потом я вспомнил и саркастически удивился. Его фамилия - Волков. Это же так легко - просто Волков. Теперь точно не забуду. Известный «американский» журналист , который записал беседы с Шостаковичем , Бродским , Евтушенко. Это , наверное , как выиграть чемпионат мира. Даже может и круче. Опять же -дело вкуса.
Он рассказал нам , как сбылась одна его мечта. Встреча с Вахтангом Кикабидзе. Тот разговор с «Мимино» он вспоминал с особой теплотой и мальчишеским волнением. Хронометраж душил , а сверх украденные десять минут беседы прошли как будто за секунду. Он многое не успел спросить , из того что собирался. Шестьдесят минут времени - слишком мало для долгожданной встречи. У человека сбывалась мечта , а менеджер принял его за очередного интервьюера.
(а теперь позвольте прочесть пассаж , где весь вопрос , как мне кажется ,будет разъяснен с необходимой полнотой)
Я стараюсь припомнить теперь каждую черту этих последних мгновений , этого достопамятного вечера, насыщенного мощнейшим футболом и абсолютной искренностью. Истории , рассказанные за круглым столом , живым словом отпечатаются в сердцах рыцарей современной журналистики. А его советы , как дурная привычка будут необходимы в повседневном прикладном использовании. Казалось , он будто какой-то чудак и однако же все у нас находили потом его манеры весьма приличными , а разговор идущим к делу.
Микаелян Ваагн.
Якубович Александр.
