7 мин.

Будущее. Часть III

2 k

Немного собрав мысли вместе после прилива гражданственности, продолжаю размышлять вслух о том, как спорт может измениться в будущем. Если кто-то еще не успел, советую прочитать первую часть, посвященную изменениям в потреблении трансляций, и вторую – о том, что меняется для клубов и игроков в условиях глобальной конкуренции. Сегодня мы (я в тексте, вы, надеюсь, в комментариях) будем говорить о более научно-фантастических вещах: в первую очередь, о том, как технологический прогресс может изменить самих спортсменов.

Усовершенствования человечества

Технологии бывают связаны между собой достаточно причудливым образом. Где-то неделю назад Владимир Стогниенко пригласил меня на свою передачу на «Радио Спорт» – поговорить немного по мотивам первых двух частей текста про будущее. Само существование радио в 2011 году кажется, конечно, несколько удивительным – гибель ему предрекали еще в 50-е, резонно полагая, что его полностью заменит телевидение. Технологический прогресс, разумеется, сказался на радио (скажем, закат крупных музыкальных каналов предопределен бумом мелких интернет-радио, которым, в свою очередь, тяжело будет выдержать конкуренцию с умными рекомендательными системами – в первую очередь, с LastFm), но аудитория у него осталась и даже воспроизводится. Но буквально на днях компания Google запатентовала наконец технологию, которая в перспективе, пусть пока и отдаленной, может аудиторию радио уменьшить драматически – машины, ездящие без водителя. Рано или поздно эта технология будет принята, по крайней мере, во всех крупных городах (она позволяет уменьшить пробки и количество аварий), и во время езды можно будет спокойно уставиться в экран своего iPad 14. 

Умные компьютерные технологии вряд ли сильно скажутся на большинстве видов спорта (хотя они и завели шахматы в кризис) – в конце концов, их использование всегда можно ограничить, как это делается в «Формуле-1». Скорее они помогут тем, кто занимается спортом для души: специальные линзы в стиле «Терминатора», используя технологии дополненной реальности, помогут отработать точный бросок в кольцо или скрасят бег по парку отображением соперников и каких-нибудь бонусов, которые нужно собирать, словно в компьютерной игре. Пожалуй, какие-то подобные технологии будут уместны на тренировках (скажем, боксер сможет спарринговать с виртуальной копией своего будущего соперника, а вратарь – отражать пенальти), но их применение представляется мне пока все-таки ограниченным. 

Отдельно можно вспомнить и об эволюции инвентаря (увеличение теннисных ракеток, появление гидрокостюмов и так далее) – впрочем, и здесь каких-то прорывов ждать сложно в первую очередь потому, что в лигах и федерациях осознали: традиционность привлекательна. Бейсболисты могли бы, возможно, бегать быстрее в обтягивающем и дышащем, но играют в форме, недалеко внешне ушедшей от той, что была 120 лет назад (на картинке снизу – эволюция униформы «Ред Сокс»). Металлические биты или биты с сердечниками могут быть принципиально мощнее, но в лиге по-прежнему разрешены лишь старомодные деревянные. Ну и вообще, главное – исключить неравномерность инвентаря; новые бутсы могут быть чем-то лучше старых, но главное, что они могут быть у всех.

Нет, спорт – это в первую очередь соревнование тел, а не инвентаря или умов; и главная опасность заключена не в технике, а в медицине и биоинженерии. История спорта говорит со всей четкостью: 1) часть спорстменов готова делать с собой что угодно ради победы; 2) бывают тренеры и родители, готовые делать что угодно ради того, чтобы улучшить результаты своего подопечного; 3) никакой контроль и никакие риски не могут предотвратить использование допинга полностью; 4) развитие медицинских технологий в спорте идет постоянно и в него вкладываются огромные деньги.

Профессор Стокгольмского университета в области спортивной этики Клаудио Тамбуррини, о котором у меня как-то был небольшой текст, считает страшной угрозой «генетический допинг», приводя в пример великого финского лыжника Мянтюранту, в чьей семье четверть членов обладали мутацией, позволяющей эритроцитам переносить на 50% процентов больше кислорода. Допустим, я сумасшедший родитель, желающий вырастить сына-чемпиона (типа вот этого папаши) и обеспечить ему славу и безбедную жизнь. Если существует пусть даже нелегальная технология, гарантирующая, что будущий ребенок будет иметь мутацию Мянтюранты, разумеется, я попытаюсь ей воспользоваться. Генетический допинг принципиально невозможно доказать – да и непонятно, что делать, если он все-таки доказан. Более того, не исключено, что большинство великих спортсменов имеют какие-то генетические особенности – и желание всех уравнять приводит того же Тамбуррини к сложным размышлениям о том, справедливо ли соревнование между людьми с заведомо разной физиологией. Скажем, Лионель Месси вполне может обладать какой-то особенной мутацией, которая приводит к карликовости, но при этом улучшает выносливость, равновесие и так далее – использовав запрещенный для взрослых спортсменов гормон роста, «Барселона» нейтрализовала отрицательные проявления, сохранив положительные.

Но даже если не брать генетический допинг или считать его делом отдаленного будущего (даже улучшенным детям все-таки нужно вырасти), в спортивной медицине хватает и других сложных тем. На видео вы можете посмотреть, как безногий Оскар Писториус при помощи высокотехнологичных протезов опережает вполне себе здоровых соперников. Пока его результаты высоки, но все же не делают его победителем, проблемы нет (хотя в какой-то момент его отстраняли от соревнований, пока высший арбитраж не допустил его обратно до соревнований) - но что делать, если очередные протезы помогут ему бежать быстрее всех в мире? Это совершенно реально – новые протезы рук, скажем, сильнее и быстрее, чем настоящие руки.

Трудно представить, конечно, родителей, заменяющих детям ноги на протезы, или спортсменов, добровольно идущих на такую операцию. Но какие-то мягкие версии подобных усовершенствований вполне себе имеют место уже сейчас. Операция Томми Джона, восстанавливающая порванные связки локтя, широко распространена в бейсболе – рано или поздно локоть изнашивается у многих питчеров. Интересно, что многие после операции начинают бросать мяч сильнее, чем раньше – и несмотря на возражения врачей, находятся родители, которые оплачивают операцию юным сыновьям даже при отсутствии медицинских показаний. Возможно, природа сделала наши суставы достаточно разумно устроенными – но они не рассчитаны на бейсбольные броски, и если появится способ сделать их крепче за счет операции, им обязательно будут пользоваться.

Главной областью медицины вообще в ближайшем будущем станет противодействие старению – потому что люди живут все дольше и их средний возраст все увеличивается. Это, разумеется, коснется и спорта. Звезды должны играть вечно, если у них хватает на это желания – а желание во многом связано с тем, как быстро исчезают скорость и выносливость. Лигам, клубам и тренерам нужны долгосрочные контракты; да и болельщикам, наверное, тоже: разве плохо, когда ты можешь в 25 посмотреть наконец вживую на спортсмена, бывшего твоим кумиром в 10? Ностальгия и привычка – страшная сила. Уже сейчас из некоторых топ-клубов получается что-то типа «Нью-Йорк Янкиз», где на главных ролях сорокалетние с восьмизначными контрактами, и эта тенденция будет сохраняться: из больших талантов нужно выжимать максимум, и никому не интересно, когда состав меняется каждый год (см. предыдущий текст серии). Сорок лет – это новые тридцать, рассказывают нам физиологи (на фото ниже – Крис Челиос в 45, когда он еще играл, его сын и еще какой-то парень). Впрочем, если генетический допинг все же станет хоть сколько-нибудь популярным, соревноваться нынешним восходящим звездам через двадцать лет придется с очень, очень физически одаренными юношами (у некоторых из которых, возможно, будут силиконовые связки и что-нибудь вроде дополнительных мышц).

Разумеется, даже за эти двадцать лет может появиться что-то совершенно иное, неожиданное и полностью меняющее человеческую жизнь (как в романе Саймака «Город», где все люди улетели на Юпитер в поиске настоящих ощущений). Меня, в частности, особенно пугают неизвестностью последствий уже вполне реальные технологии интерфейса мозг-компьютер (позволяющего, в частности, хоть как-то коммуницировать с внешним миром полностью парализованным людям, а слепым – видеть); если когда-либо наличие прямой связи мозга с интернетом станет нормальным, наверняка и спортсмены найдут способ этим воспользоваться в своих целях – впрочем, общество может при этом измениться настолько, что спорт в его жизни станет занимать совсем другое место. 

logoтравмы
logoбизнес