22 марта 2017, 12:41 13 мин.

«Для меня это было честью»

Автор

225

Уже сегодня вечером Лукас Подольски последний раз выйдет на газон в бело-черной форме, сыграет свой последний матч за сборную Германии, и наша Летняя Сказка окончательно останется позади. В преддверие вечера предлагаем вам перевод статьи издания «11Freunde» о том, кем был для бундестим Польди, и почему он, будоража многие критичные умы, вызывался Йоги Левом в сборную до самого конца.

Три человека пролетели почти две тысячи километров, чтобы встретиться с первым игроком национальной сборной со времен Уве Зеелера, который объединил всех. В ожидании они обменивались историями, теплыми воспоминаниями, смешными случаями. Наконец засигналил один из мобильных телефонов: пришло новое сообщение.

«У нас проблема, – пишет Лукас Подольски. – Я потерял ключи от машины». И эмодзи с обезьянкой, закрывающей себе глаза. Вспыхивает паника. Отправить, что ли, такси на помощь застрявшему посреди восьмого по величине города мира футболисту? Или перенести встречу? Уже стоит бронировать билет на обратный самолет? Телефон снова сигналит.

«Я в пути», – пишет Подольски. И следом цифровая версия жеста, по которому его хорошо знают: поднятые вверх большие пальцы. Ну слава богу. Он что, забыл ключи в салоне машины? Или над ним подшутил кто-то из товарищей по команде? Или он просто разыгрывает своих посетителей? Все три варианта подходят для человека, который как никто другой повлиял на превращение национальной сборной из кучки упертых зануд в команду классных вызывающих симпатию парней. Филипп Лам был мозгом сборной, Бастиан Швайнштайгер – ее лицом, Пер Мертезакер – чистой совестью, но сердцем и душой команды всегда был именно Польди. Когда он выйдет 22 марта на свою прощальную игру на поле дортмундского «Вестфаленштадиона», многим на трибунах и у телевизора покажется, что с этим днем что-то безвозвратно ушло. Для кого-то это будет детство, для кого-то – юность, но для всех – футбол между Rumpelfüßler [«ворчащие кривоножки», плохо переводимый термин, изобретенный Францем Беккенбауэром после вылета Германии с Евро-2000 – прим. перев.] и тренерами с модными гаджетами наперевес. Футбол без точных расчетов, живущий весельем и эмоциями.

«Может быть, я так сильно нравлюсь людям из-за моего духа уличного футболиста», – говорит Подольски через пару минут после того, как войдя, он стянул с себя повернутую козырьком назад бейсболку, швырнул ее на стол и положил рядом многострадальные ключи от машины. «Я начинал на дворовой площадке, играл без конца с товарищами, и это все еще внутри меня».

Отчасти это правда. Но на самом деле все было немного по-другому. Со стороны часто кажется, что Подольски вечно говорит все, что ему приходит в голову, но это не так. Он тщательно подбирает, что хочет сказать, и старается исключить все, что указывало бы на упорядоченность, анализ и точный расчет. Если, к примеру, спросить его о самом красивом голе или наиболее повлиявшем на него достижении на своем пути в сборной, он легко выкрутится. «Конечно же, самая первая игра, первый гол, это всегда что-то особенное, – начнет он, но только чтобы продолжить, – но так же все говорят, верно? Я не хотел бы выделять что-то особенное, потому что это снова растащат на газетные заголовки: “Польди сказал, что тот или иной гол стал важным поворотным моментом его карьеры”. Я не из тех, кто может выбрать какой-то один-единственный момент и сказать: “Это событие перевернуло с ног на голову всю мою жизнь или мою карьеру”».

Но спустя всего десять минут таких обыденных и уклончивых ответов, одних из вопросов приводит Подольски, по его меркам, почти в ярость. Разговор заходит о широко распространеном мнении, что его прощальная игра запоздала на два года. Может, было бы лучше навсегда оставить майку сборной на полке после чемпионата мира в Бразилии, по примеру Лама, Мертезакера и Мирослава Клозе? Зачем ему было ехать на чемпионат Европы просиживать штаны на лавке? Те, кто задает подобные вопросы, так и не постигли феномен Польди.

«Я даже и не думал о том, чтобы закончить карьеру в 2014-м, – говорит он. – Мне хотелось играть дальше. У меня это в крови. И меня всегда тянуло в сборную – не важно, буду ли я на поле или только на лавке». Подольски больше не ухмыляется, его взгляд потух. Сейчас бы пригодилась эмодзи с румянцем на щеках. Он продолжает объяснять свои причины.

«В Германии 80 миллионов человек, но за сборную приглашают играть только 22 или 23. Если я могу быть одним из них, я должен жаловаться? Люди ожидают, что те, кто не выходят на поле, будут обижаться и брюзжать. Я отношусь к этому гораздо проще. Мне было два года, когда родители приехали в Германию. Мы жили в однокомнатной квартире, я пинал мячик на улице. А теперь у меня почти 130 игр за национальную сборную! Я держал в руках Кубок мира! Отчего бы мне хмуриться? Я и по сей день наслаждаюсь каждой минутой на футбольном поле, во время игр или на тренировках. И я наслаждался каждой минутой в сборной». Вот за это его и любят: он один из тех, кто на ярмарке тщеславия не берет на себя практически ничего важного. Может быть, он такой один.

Но он был важным. Очень важным. Многие забывают, пожалуй, что первые из многих минут, которыми он так наслаждался в национальной сборной, выпали на один из самых тяжелых периодов в длинной истории немецкой команды. В начале 2004 года тренер сборной Руди Феллер стремился прежде всего к тому, чтобы хорошо показать себя на грядущем чемпионате Европы в Португалии, в то время как большинство экспертов вокруг беспокоились только о предстоящем домашнем чемпионате мира. С какого момента нужно наконец начинать строить команду для этого турнира? Открытое давление было столь сильно, что Феллер принял решение вызвать лишь двух юниоров: Подольски и его друга Бастиана Швайнштайгера.

«Хорошо помню, как мы сидели в отеле в Майнце, – вспоминает Подольски. – Мы как раз только что вылетели с группового этапа чемпионата Европы U-21. К нам подошел Ули Штилике, тогдашний тренер юношеской сборной. Он сказал нам, что ему позвонил Руди Феллер, чтобы позвать нас на сборы основной команды. Мы сразу же сели в машину, выехали и уже вечером встретились со сборной. С тех пор и не расставались».

Многие тысячи раз в описаниях резкого взлета карьеры Подольски встречалось слово «беззаботность» – но оно на самом деле не далеко от реальности. Среди гулкого воя и клацания зубами, в которых потонул тогда немецкий футбол, во времена, полные трудностей и обид, когда даже такие, как Оливер Кан, едва ли могли хоть фразу сказать без слова «давление», извечный оптимизм и веселый настрой Подольски пришлись к месту. «Знаю, тогда было тяжелое время для национальной сборной, – оглядывается он в назад. – Но я быстро закрыл глаза на всякие мелочи и просто радовался, будучи восемнадцатилетним парнем, возможности встретиться с футболистами, которые тогда еще были действующими вице-чемпионами мира. Мне было очень весело тренироваться со всеми известными игроками – Михаэлем Баллаком, Оливером Каном, Берндом Шнайдером. Это было наградой за все, от чего я отказался ради футбола. Когда я был маленьким, у меня были только школа, тренировки, ужин, сон».

Ему всегда было важно найти подтверждение того, что сделал правильный выбор, решив носить футболку с черным орлом, а не с белым. «У меня польские корни и польское сердце. Когда я как-то приехал в Польшу, их футбольный союз назначил мне встречу. Мне вручили майку с номером 10 и фамилией Подольски и сказали, что были бы очень рады, если бы я выступал за Польшу. Мне как-то даже звонил тренер сборной. Но я с 15 лет играл за немецкие юношеские сборные и уже не хотел ничего менять. И на тот момент еще действовало правило, что ты уже считался заигранным, если выступал за U-21. С того момента об этом и речи быть не могло. Может быть, все пошло бы совсем по-другому, если бы со мной вышли на связь чуть раньше, но кто знает? Я видел, что у меня есть шанс играть за основную сборную в Германии. Моя карьера развивалась шаг за шагом, от одной юношеской сборной к другой. И до основы оставался всего один шаг».

За 12 лет карьеры в сборной Подольски дважды играл в очень важных матчах против своей родины. Один из них – незабываемая, полная нервов дуэль во время «Летней сказки» (именно Подольски ушел с поля, когда выходил автор победного гола Оливер Нойвилль), а второй – в самом начале чемпионата Европы 2008 года, где он забил оба гола. Невольно задаешься вопросом, как ему удавалось не поддаться хаосу эмоций, которые должны были в нем кипеть.

Ему и правда не хочется выбирать какой-нибудь «особый момент». Пока речь не заходит о чемпионате мира 2006 года.

«У меня за плечами немало больших турниров, но такой атмосферы, как тогда в Германии, такой эйфории я никогда больше не чувствовал. Погода была безупречной, стадионы – полными, никаких происшествий, по всей стране фантастическая атмосфера. С первого и до последнего дня это был отличный чемпионат мира». Вспоминая о «Летней сказке», Подольски будто бы забывает о своем первоначальном умысле не выделять какие-то отдельные сцены или ситуации из прошедших двенадцати лет. «Может быть, на самом деле, это был путь от центрального круга до одиннадцатиметровой отметки в матче против Аргентины, – произносит он. – Не абы какая игра: четвертьфинал на домашнем чемпионате мира перед 70 тысячами болельщиков на «Олимпиаштадионе» в Берлине. Мне был всего 21 год, немногие могут похвастаться подобным. Этот путь был очень длинным. Я старался ни о чем не думать, кроме того, чтобы просто попасть мячом в ворота. Помню то огромное чувство облегчения, когда мяч коснулся сетки. Чудесное ощущение».

Для огромного количества фанатов это тоже стало очень запоминающимся и эмоциональным моментом – когда Подольски привычным мощным ударом левой ногой забил пенальти в ворота аргентинцев, фаворитов той встречи. По правде говоря, его отец Вальдемар – правоногий. Как и его сын Луис. Подольски спрашивает: «Почему я левоногий? Одному богу известно».

«Летняя сказка» на самом деле была турниром больших чувств и большого футбола. Четыре года спустя все было по-другому. Но если заговорить с Подольски о чемпионате мира в Южной Африке, складывается впечатление, что этот турнир, возможно, занимает даже большее место в его сердце, чем волшебные недели 2006 года, пусть он и не желает в этом признаваться. Впрочем, у него находится объяснение: «В Южной Африке мы играли почти в лучший наш футбол из возможных. Мы проводили практически безупречные контратаки, и нам постоянно удавалось обходить защиту противников. Это был по-настоящему веселый футбол. На двух предыдущих турнирах, как многим возможно казалось, нам слишком везло, или же мы проскальзывали дальше по турнирной сетке почти по воле случая, но в Южной Африке все увидели, что Германии снова есть место на самом верху. Только представьте себе, мы вышвырнули со стадионов Англию и Аргентину!»

Воспоминания о грандиозном 4:1 против англичан пробуждают во взгляде Подольски отблеск футбола, который можно описать так: играм не нужен анализ, когда у них есть результат. Ему был прекрасно виден тот удар Фрэнка Лэмпарда в перекладину при счете 2:1. «Мне, стоявшему слева по центру поля, казалось, что мяч все-таки пересек линию. Поэтому я просто ждал, когда прозвучит свисток, и мы сможем вернуться на нашу половину. Но этого не произошло. Иногда так бывает в футболе. Может, тогда бы игра пошла совсем по-другому. А может и нет, никто ведь не знает. Бессмысленно говорить о том, что не произошло».

Английская сборная, приходящаяся очень к месту для прощальной игры Подольски, в 2010-м была безупречно укомплектована, но практически не работала как единый механизм. Под руководством Юргена Клинсманна и позже Йоахима Лева эта проблема никогда не возникала, в том числе и по сей день, так как оба всегда делали ставку на таких членов команды, как Подольски. «Я знаю, что Йоги часто критикуют из-за того, что он порой слишком сильно держится за каких-то определенных игроков, даже когда они не форме или недостаточно здоровы, – говорит Подольски. – Но по-другому и быть не должно. У национальной сборной должен быть свой стержень, ядро из 10-12 игроков. Мы поэтому столького добились: у нас всегда была отличная атмосфера и мощный командный дух. Главная причина – наличие узнаваемой основы. Всегда есть завистники, которые могут сказать: “Он за десять игр ни гола не забил, почему Лев его вызвал?”. Но это люди, чье мнение меня не интересует. Да и нашего тренера, по правде говоря, тоже».

В последние годы в сборной Подольски был одним из тех, кто вызывал целый шквал критики. «Многие пытаются рассуждать, что нужно, чтобы выиграть тот или иной турнир, – возражает он. – Но суть ведь не только в том, что происходит на поле. Очень важна окружающая обстановка, атмосфера в команде, работа тренерского штаба, сервис, даже еда. Люди видят нас в течение 90 минут по телевизору, но на самом деле должно сойтись много факторов». Именно поэтому Подольски считает чемпионат мира в Бразилии высшей точкой своей карьеры, несмотря на то что он сыграл всего 53 минуты. «Нет ничего большего, чем стать чемпиона мира, поэтому 2014 год был венцом всего. Я и правда играл совсем немного, но, как я уже объяснил, крупный турнир – это не только то, что происходит на поле и что видно по телевизору».

Карьера Подольски близится к закату. Для игрока его уровня клубных титулов у него довольно мало, но лишь два футболиста чаще играли за Германию, чем он (Лотар Маттеус и Мирослав Клозе), и всего двое забили больше голов (Клозе и Герд Мюллер). И что бы он ни делал после завершения карьеры, он есть и останется чемпионом мира.

«Не знаю, чем я займусь, когда закончу играть в футбол. Но в любом случае я просто буду наслаждаться буднями. Зайти с утра в булочную, потом отвести детей в школу – просто обычная жизнь».

Возможно, Лукас Подольски – единственный, кто по-настоящему понял, что футбол – это самая важная вещь на свете, которая в то же время не имеет никакого смысла. И эти факты прекрасно сочетаются. Но в одном он все же не прав.

«Я никогда не предавал самого себя, я всегда оставался верен себе. Это было самым важным для меня. Моя совесть чиста перед самим собой, и я горжусь тем, чего добился в сборной. Это было для меня честью».

Нет, Польди. Так не пойдет. Это было честью для нас.