Виктор Шустиков: «Стрельцов глотнул коньяку, снял тюремную телогрейку и запустил ее в овраг»

Двукратный чемпион СССР и вице-чемпион Евро-1964 назначает встречу «у стадиона – около Эдика». В Москве три памятника Эдуарду Стрельцову, два из них находятся у стадионов, но сегодня мне именно на Восточную улицу – это ясно и так. Болельщики московского «Торпедо» объявили в ноябре о сборе средств на выпуск книги про Виктора Шустикова в серии «Легенды футбола» – и будет жутко несправедливо, если их затея не обернется успехом. Просто потому, что – кто вообще тогда легенда, если не Шустиков? Все 16 лет своей взрослой карьеры он провел в «Торпедо», и четверть из них – с капитанской повязкой. То, что назовут потом великой историей автозаводского клуба, для Шустикова – жизнь. Молодая, интенсивная, противоречивая. Смешавшая действительно эпохальные победы и дикие испытания. Сын Шустикова играл в сборной СНГ и испанском «Расинге», помогал Слуцкому в «Москве» и «Крыльях», а теперь помогает в ЦСКА, внук же к двадцати трем годам заплутал во втором дивизионе. Мы достигаем с Виктором Шустиковым стены, украшенной его портретом, спускаемся к стадиону и садимся в судейской комнате. Диван, два стула, стол с включенной лампой и тренерские макеты с фишками, которые зачем-то нужны и судьям тоже.

– Внук играл за «Локомотив-2», но там сменилось руководство, которое привело новых игроков, – начинает Шустиков с насущного. – Сережку освободили. Говорю сыну: «Давай я с Игнатьевым пообщаюсь, чтоб в «Торпедо» его взял». Не захотел. В итоге внук вернулся в дзержинский «Химик», в котором прошлый год начинал. Он хороший защитник – даже голы забивает, представляешь? Я смотрел его игры за дубли «Москвы» и «Крыльев» – хорошо в обороне разбирался и регулярно забивал. Он наш, торпедовский воспитанник – как и отец.

В девяностые Шустиков и сам тренировал в торпедовской школе, где вырастил, например, Игнашевича. Сергей о работе с Шустиковым до сих пор вспоминает с теплотой: «В группу набрали около 30–40 человек, через несколько месяцев оставили 20 с небольшим, а из остальных создали отдельную команду. Основную группу называли «Торпедо»-школа, а нас – «Торпедо»-клуб. Зато нас тренировал сам Виктор Шустиков. Мы ведь ничего не понимали в футболе, слушали его с открытыми ртами. Доброй души человек, относились к нему как к своему дедушке. Он никогда нас не ругал, давал корректные и дельные советы. Тренировались только где попало: на гаревом или песчаном поле, на беговой дорожке, на асфальте, на баскетбольной площадке. Травяного поля мы, естественно, никогда не видели».

– Игнашевич здесь занимался на гаревом поле, – подтверждает Виктор Михайлович. – Если шел дождь, оно превращалось в такую грязь, что отмыть ее было невозможно. Чуть ли не смола в нем какая-то содержалась. Теперь там зеленое поле. В жару поливается, в холода – включается подогрев.

- А где воспитывались вы?


- Я начинал в детской школе рядом с домом, в районе Фили. У нас очень сильная детская команда подобралась. В начале пятидесятых вышли в финал первенства Москвы. Против нас играло «Торпедо» – с будущим знаменитым динамовцем Игорем Численко. Он мой ровесник, ему лет 12-13 было. Игорь нам забил, но мы победили. Знаешь, сколько народу на нас смотрело?

- Смотря, на каком стадионе играли.

– «Лужников» еще не было, встречались на «Динамо» – а оно тогда 50 с лишним тысяч вмещало. А так как наш финал приурочили к матчу «Спартак» – «Динамо» Киев, стадион был битком. 

- Ничего себе.

– Приз нам вручал Николай Тищенко. Он тогда как раз чемпионом стал в составе «Спартака», а через несколько лет привез золотую медаль с мельбурнской Олимпиады. Это Тищенко в Австралии со сломанной ключицей полуфинал доиграл и отдал голевой пас. Встреча с ним такое впечатление на меня произвела, что в тот день я твердо решил – буду защитником. Как он. Потом создали ФШМ, собиравшую способных ребят по всем школам Москвы. Позвали и меня. Там моим тренером стал Константин Бесков.

- Каким он был на четвертом десятке?

– Спокойный, уравновешенный. Ему хватало взгляда, чтобы определить, какое применение нужно найти футболисту. Разжевывал нам любой элемент досконально, потом повторно объяснял на собственном примере. Если бежали кросс, то первым несся Бесков. Он хоть и был еще молодым тренером, но до ФШМ уже успел поработать вторым тренером сборной и старшим тренером «Торпедо». Работа в детских школах тогда считалась довольно престижной. Детские тренеры получали почти столько же, сколько и в командах мастеров.

- Серьезную команду Бесков вырастил?

– Не то слово. Логофет, Володя Федотов, тот же Численко, а еще Гешка Гусаров и Коля Маношин, с которыми мы спустя годы стали чемпионами в составе «Торпедо». Капитаном Бесков назначил меня.

- Правда, что вы могли оказаться не в «Торпедо», а в «Спартаке»?

– Я тогда и ушам-то не поверил. Сыграл за ФШМ против «Спартака», подходит сам Николай Петрович Старостин и спрашивает: «Хотели бы играть в «Спартаке»?» А «Спартак» тогда три раза за пять лет чемпионом стал, составил костяк сборной, которая в Мельбурне победила. Отвечаю: «Хочу, конечно». А он мне великие слова сказал: «Подумайте как следует. Команду нужно выбирать одну и на всю жизнь». Пообещал за мной дальше следить, но через какое-то время меня отдали в «Динамо».

- Кто отдал?


- ФШМ. Бесков посчитал, что у меня может получиться еще и в хоккее, и посоветовал меня Аркадию Ивановичу Чернышеву. Меня и еще двух ребят из ФШМ – Чиненова и Короленкова – оформили в «Динамо». Но Якушин с футбольной командой тогда находились где-то за границей, поэтому мы тренировались без них. Даже деньги какие-то получали. А потом к нам пришел торпедовский тренер Соломатин и предложил мне играть за его команду. С родителями пообщался, экскурсию на ЗИЛ устроил. Я возьми и согласись. Когда Якушин вернулся, скандал закатил, хотели меня даже от футбола отстранить, но в итоге оставили в «Торпедо».

- И как все начиналось?


- 28 декабря 1957-го написал заявление о приеме в «Торпедо», но ставить в основной состав меня начали только через год. В свою первую зиму играл за «Торпедо» в хоккей с шайбой. Эдик Стрельцов – правый нападающий, я в защите. На лед выходила вся футбольная команда, но на коньках хорошо стояли не все. Славка Метревели, например, катался так: одной рукой держал клюшку, а другой – хватался за борт. Так и ездил по льду. Тренировал нас, как и в футболе, Виктор Маслов.


- Это же именно он инициировал ваш переход в «Торпедо»?

– Конечно. Маслов ведь тоже пару лет работал в ФШМ и присмотрел там большую часть чемпионского состава «Торпедо» 1960 года: меня, Гусарова с Маношиным, Медакина, Сергеева, многих. Маслов очень въедливо работал – помогал игрокам в каких-то бытовых вопросах, даже с родителями нашими общался, в гости приходил, да и сам к себе звал. Каждому какие-то уменьшительно-ласкательные прозвища придумывал.

- На тренировках-то не нянчился?

– Изматывал кроссами – но я справлялся нормально: вторым прибегал. Снимали поле на границе Сочи и Грузии. Отвезут нас на автобусе далеко-далеко по шоссе – а назад бежим кросс вдоль моря. Помню, просыпаюсь я на своем первом сборе. За окном: жутчайший ливень. Ощущение, что на подводной лодке нахожусь. Думаю: ну точно тренировку отменят, и сплю дальше. А Маслов с улицы кричит: «Не задерживайтесь! Я здесь уже душ принимаю!» Еще Виктор Александрович устраивал гимнастические состязания – там Валерка Воронин побеждал.

- Как выглядела база в Мячково полвека назад?


- Жилой корпус – вроде дачи. До тренировочного поля шли метров пятьдесят через лес. Валентин Иванов и Гешка Гусаров все свободное время в бильярд играли, но я в эти дела не лез. Помню, поздней осенью мы вместо зарядки расчищали снег на тренировочном поле. В Мячково часто отдыхали работники зиловского завода и регулярно приходили на наши тренировки. После занятий всегда общались с ними. Так что встречи с болельщиками у нас происходили не раз в год, перед сезоном, а еженедельно.

- Что особенно запомнилось из первого чемпионского сезона – за пределами матчей и тренировок?


- В тот год мы особенно часто играли с московским «Динамо» – и в Кубке, и в чемпионате, который разыгрывался в два этапа. Причем всегда выигрывали. И вот, после очередной нашей победы над «Динамо» к нам в раздевалку зашел Якушин. Мы аж онемели. «Берегите ваше «Торпедо», – говорит, – благодаря вам у нас появилась прекрасная команда».

- Вы же в тот год еще и Кубок взяли?

– Финал невероятный получился. Три раза выходили вперед, три! И каждый раз «Динамо» Тбилиси сравнивало. Пришлось играть дополнительное время. Конец октября, холодина, а на трибунах -102 тысячи. Выпили чай в раздевалке, перебинтовали кого надо и уже собираемся возвращаться на поле. Вдруг Маслов всех останавливает и начинает рассказывать историю 1937 года.

- Что ж за история?

– Последний матч чемпионата. «Спартаку» хватает ничьей с киевским «Динамо», чтобы стать первым. На исходе последней минуты при счете 1:1 спартаковский вратарь Анатолий Акимов выбивает мяч в середину поля и уже начинает радоваться чемпионству. Мяч прилетает к кому-то из киевлян и тот в одно касание бьет по воротам. 1:2. Чемпион – «Динамо» Москва.

- Прямо басня.

– Маслов нам напоследок и добавляет: «А теперь в бой! Бейтесь до конца». Пошли на поле. Последняя минута дополнительного времени. Иванов бьет с неудобного угла – и мяч от штанги залетает в ворота Котрикадзе. Так мы через несколько недель после победы в чемпионате выиграли и Кубок. Через год заняли второе место, и Маслова сняли. Команда распалась. Четверых призвали в армию, Слава Метревели уехал в Тбилиси, где жили его родители.

- Чемпионство вы снова завоевали уже со Стрельцовым. Как прошли шесть лет без него?


- В тюрьму к Эдику я ездил раза по три в месяц. Скидывались командой на продукты, и я вез их на зону. Отыграем, на следующий день – выходной: кто в баню, кто куда, а мы с администратором Валентинычем [Георгием Каменским] и матерью Эдика едем его навещать. Я тогда как раз «Москвич-407» купил. Прав еще не было, но это нас не останавливало.

- Где он сидел?

– Поначалу где-то под Москвой. Кажется, в Электростали. Но туда болельщики, зиловцы, повадились толпами мотаться. Бывает, приедешь в колонию – а там столько зиловских машин, что встать негде. Все ехали к Стрельцову. Увидело МВД такие паломничества и переправило Эдика в Тульскую область. Туда уж без специального пропуска было не попасть.

- И это вас тоже не остановило?

– Выкрутились. Оказалось, что тогдашний глава тульской милиции – чуть ли не лучший друг нашего Валентиныча. Он и выписывал нам пропуска. Приехали как-то, выхожу из машины, глядь: на территории тюрьмы – дорога, по обе стороны огороженная колючей проволокой. А на ней Эдик с другими зеками в футбол гоняет, представляешь?

- Как вы общались?

– Садились за дли-и-иный стол. По одну сторону мы, по другую – Эдик. Никакой прозрачной стены или решетки, как в фильмах, между нами не было. Эдик допытывался – кого взяли в команду, как сыграли. Однажды попросил Валентиныча привезти новые кеды и майку. Потом мы с администратором уходили, и они оставались наедине с матерью. Час могли говорить. По времени нас не ограничивали.

- Помните день освобождения?

– Приехали его забирать той же компанией – администратор Валентиныч и мать Софья Фроловна. Эдик расписался в тюремной ведомости, показался на улице. Мы с Валентинычем кинулись к нему, мать не смогла, разволновалась – дождалась в машине. Уселись, Эдик глотнул коньяку. Только отъезжаем – он просит притормозить. Вышел, снял телогрейку и запустил ее в овраг. До сих пор у меня в глазах, как тюремная телогрейка летит вниз. В общем, поехали мы в его квартиру у метро «Автозаводская».

- От освобождения до возвращения в футбол тоже прошло время?

– Поначалу ему не разрешали играть даже на первенство города, а, когда позволили выходить хотя бы за дубль, на его матчах стал собираться полный стадион. Позже ему разрешили сопровождать нас, основной состав «Торпедо», на выездных матчах. Отправились как-то в Харьков. Стрельцов смотрел матч с трибуны – так ребята харьковские после игры обвели мелом то место, где сидел Эдик. А уж когда его окончательно амнистировали, мы сразу стали чемпионами, а Эдика вернули в сборную. Потом его дважды признавали лучшим игроком страны. До сих пор храню фотографию, где Эдик с торпедовской детворой играет.

- В «Торпедо» был и еще один уникальный человек. Поражались интеллигентности Валерия Воронина?


- Валерка шустрый. Повсюду ездил с учебником английского. Изучал язык, собирался работать журналистом-международником. Поехали как-то в Британию и даже переводчика брать не стали – все Валерка переводил. Он водил дружбу со знаменитыми советскими актерами, поэтами, драматургами. Тогда ведь «Торпедо» было страшно популярно, за нас болела вся богема – Ширвиндт, Даль, Арканов, поэт Дементьев. Олег Даль как-то позвал игроков в «Современник» и прямо во время спектакля спросил, какого числа у «Торпедо» следующий матч.

- Когда Воронин отыграл за сборную Европы в Лондоне, Королева Англии вручила ему приз как самому элегантному игроку. Как он изменился после аварии?

– Не только лица было не узнать, но и внутренне стал другим – ушел в себя. Там ведь жуть, что было. Заснул, попал под МАЗ, перевернулся раза четыре и опять встал на колеса. Экспертиза не нашла алкоголя. Просто переутомился. Удар пришелся в голову, но и ребра все переломал и конечности. Первым в больницу Иванов примчался. Рассказывал, что Валера был весь перебинтован, как мумия, и дышал через трубку.

- И после этого он вернулся в футбол.

– Даже забил пару мячей. Но, к сожалению, ухудшились отношения с алкоголем. Развелся с женой Валей. Валеру часто клали в психиатрическую клинику и всякий раз он возвращался оттуда бодрым, посвежевшим. Очень хотел работать тренером, но в «Торпедо» его брать опасались. Числился инструктором физкультуры на ЗИЛе. Потом каким-то утром Валеру нашли с пробитой головой в кустах у Варшавских бань. Эх...

- В 1964-м France Football включил Воронина в десятку лучших игроков мира. Поражение в финале Евро-1964 – главное разочарование в вашей карьере?

– Мы тогда очень уверенно шли. Валерка забил решающий гол шведам в четвертьфинале, потом первый гол датчанам – в полуфинале на «Камп Ноу». Но в финале мы вышли на испанцев и играть предстояло на «Бернабеу». А как мы можем проиграть Франко, да еще и у него дома? Сопровождавший нас член ЦК буквально приказал Бескову играть от обороны. А Константин Иванович сам ведь нападающим был, оборонительная тактика ему претила. Мне пришлось играть на непривычной позиции, мы пропустили в самом начале и проиграли. А Бескова уволили за второе место на Кубке Европы.

- Какая зарубежная поездка вышла самой насыщенной?

– Во время мексиканского турне в 64-м нас позвали на родео. Уж больно нас это зрелище развеселило: как ковбои извивались на быках и лошадях – словами не передать. Когда представление закончилось, нашу команду повели знакомиться с наездниками. Начальником нашей команды был Андрей Петрович Старостин, с детства обожавший лошадей и сам занимавшийся верховой ездой. Ну и мы, естественно, чуть ли не силком запихнули его на эту мексиканскую лошадь.

- Насколько его хватило?

– На секунду. Думали, он мастерство продемонстрирует – а лошадь ка-а-ак вздыбится, ка-а-ак отбросит Андрея Петровича на несколько метров. Оказалось, обращаться с мексиканскими лошадьми нужно было иначе, чем с советскими.

- Как еще коротали досуг за границей?

– Отыграли как-то за «Торпедо» товарищеский матч с немцами. После игры, как обычно, банкет. Сидим-сидим, а немцев нет. Ну, мы и решили: чего ждать, поедем в отель. Отпросились у Маслова и зашли в гостиничное кафе – жахнуть немножко. Заходим: все чай пьют, а мы у официанта просим бутылку. Он: «Уже поздно, в это время запрещено алкоголь продавать». Мы естественно начинаем громко возмущаться. Официант ни в какую.

- Я уже понял, что вас сложно остановить?

– Официант-то этого не понимал. Вызвал полицию. Это нас и спасло. Приехал полицейский, узнал в нас футболистов и сказал: «Да продай ты им бутылку». И уехал.


- Самая серьезная травма за 16 лет выступлений в «Торпедо»?

– Играли с ростовским СКА. Подача углового. Мы выпрыгнули одновременно с ростовским защитником, но я в мяч сыграл, а он головой заехал мне в нос. Ну, я и отключился на секунду. Потом здоровенным пинцетом выправляли мне новосую перегородку. Ерунда, быстро оклемался.

Фото: torpedo.ru, zatorpedo.narod.ru

Валерий Шмаров: «Надо переодеваться на игру со «Спартаком», а на стадион не пускают: «Мальчик, иди отсюда»

Валерий Маслов: «Смородская в футболе сечет – ее же Газзаев два года натаскивал»

Сергей Бунтман: «Заорал: «Карлито, мочи!» – а потом три дня говорил, как Дон Корлеоне»

Эдгарс Гаурачс: «В русском шоу-бизнесе нравится только Иван Ургант»

Алексей Парамонов: «Летом «Спартак» тренировался на аэродроме, зимой – в бывшей конюшне»