Намоленное место

Андрей Кобелев очень точно назовет победную встречу с «Томью» похожей на товарищеский матч. Так обычно бывает, когда из футбола провожают хорошего игрока. Только в данном случае провожали целый стадион.

Представить любой другой исход встречи, кроме победы москвичей, было невозможно. Праздник ведь все-таки, фейерверк заготовлен, трибуны почти заполнены. Оттого «Динамо» давило, а «Томь» усердно, но обреченно сопротивлялась – и так весь матч. 2:0 по этой игре представлялись самым логичным счетом. Не забил бы два гола Кержаков – это сделал бы кто-нибудь другой.

Сибиряки, чтобы не чувствовать себя совсем лишними, в двух эпизодах полезли в драку. В первом случае это было оправдано. Фернандес чуть не вырвал ноги Тарасову – и, когда томич упал, Леандро склонился над ним и произнес какие-то живительные слова. Корчившийся от боли Тарасов мигом вскочил и едва не влепил динамовцу затрещину. Только Петтай удержал. А затем Александру Ширко в столкновении в центре поля сломали нос. Перед тем как уйти с поля, Ширко зачем-то толкнул Дмитрия Хохлова. Хохлов дождался момента, когда Александр наклонился за упавшей перчаткой, – и носком бутсы отшвырнул ее подальше.

– По поводу испорченного праздника, – смущенно заговорил после матча исполняющий обязанности главного тренера «Томи» Василий Баскаков. – Ну, немного потолкались. Какая свадьба без драки... А Ширко – ему нос сломали. Правда, судья сказал: «У него нос всегда ломается». Что на это скажешь?

Ощущение испорченности праздника было только у Баскакова. Он, конечно, зря каялся. Его «Томь», никем не замеченная, добрела до раздевалки – и никто на трибунах больше не вспоминал ни Тарасова (его ближе к концу матча удалили за фол на Фернандесе), ни Ширко. Все смотрели на беговую дорожку, по которой динамовцы в жутком дыму от пиротехники, под грохот фейерверков бежали свой круг почета. К ним попыталась было прорваться группка ребят с западной трибуны, но над головами болельщиков тут же замелькали резиновые дубинки. Такой уж был тур, что без драк – никак.

По мнению Андрея Кобелева, новый стадион необходим как раз для болельщиков:

– С одной стороны – да, тяжело расставаться с исторической ареной. С другой – нужен комфортный стадион прежде всего для болельщиков. Я видел новую арену в проекте. И мне она нравится.

– А что на память заберете со старого «Динамо» – кресло? Кирпичик?

– Да я бы газон взял, только стелить некуда. Хотя на даче можно было бы.

Дмитрий Хохлов после матча вышел в легкой куртке, надетой на рубашку с расстегнутым воротом. Холод, от которого дрожали все вокруг, был ему нипочем. Ожидалось, что выйдет Дмитрий, держа в руках бриллиант, которым его наградили динамовские спонсоры за сезон. Но камень он никому не показал.

– Не потеряй бриллиант, – негромко, но так, чтобы можно было расслышать, говорили ему. Хохлов кивал, давая понять, что считает совет ценным.

Люди с камерами и микрофонами обступили футболиста – и задали ему килограмма полтора вопросов. Об игре, о будущем сезоне. Выглядело это примерно так:

– Андрей Кобелев сказал, что «Динамо» необходимо усиление по двум-трем позициям. А журналисты сказали, что по шести.

– Андрею Николаевичу, наверное, все же лучше знать, – отвечал Хохлов.

– Вам уже рассказали, какие условия создадут в Химках, где теперь «Динамо» играть будет?

– Ребят, да этот сезон только-только закончился.

Наедине с корреспондентом Sports.ru (насколько это «наедине» возможно на улице) Хохлов говорил о динамовской истории.

– Когда ты на «Динамо», то чувствуешь, насколько здесь все пропитано историей. Правильнее сказать – здесь намолено, чувствуешь? Это даже на выходе из метро ощущается. Расставаться жаль, но это жизнь. Новый стадион должен хороший получиться.

Тут зашла речь о том баннере в Санкт-Петербурге. Хохлов заново пережил момент, когда наутро после игры прочитал в газете об этой выходке. Он говорил с тем выражением лица, с которым обычно произносят слова вроде: «Они идиоты, что ли?»

– Люди? Да это нелюди. Я когда узнал об этом – слова не мог вымолвить. Увидел, что там было написано, и ка-а-ак нахлынуло...

За спиной Хохлова чернела застывшая в воздухе фигура Льва Яшина. Памятник вратарю утопал в цветах.