14 мин.

3Б. Барон корта - Окончание

169

То как фон Крамм достойно вёл себя после поражения только лишь укрепило его репутацию главного джентльмена тенниса в эпоху когда джентльменство считалось главным достоинством. Но он в очередной раз прогневал фюрера, человека которому было недоступно понятия благородства при проигрыше. В то время барон не мог знать, что решение об его опале уже было принято.

Через месяц после матча Кубка Дэвиса фон Крамм и Генкель отправились во всемирное турне. Они выиграли чемпионат США в парном разряде в Лонгвудском клубе крикета в Бостоне. Затем барон проиграл Баджу в ещё одном пятисетовом матче в финале одиночного разряда Открытого чемпионата США в Форест Хиллс. Оттуда немецкие игроки отправились в Чикаго, а потом в Лос Анджелес на турнир Юго-западного тихоокеанского побережья.

Там едва удалось избежать потенциально некрасивого инцидента. Очевидно пребывая в неведении о стойкой оппозиции фон Крамма преследованию евреев Гитлером – первая жена барона Лиза фон Добенек – была еврейкой, около двухсот деятелей киноиндустрии, включая Граучо Маркса (знаменитый американский комедийный актёр - VK) задумали провести на турнире акцию протеста против нацизма. Участники акции намеревались дружно встать и покинуть стадион как только фон Крамм выйдет  на корт. Но когда барон появился участники протеста остались как привязанные сидеть на своих местах.  Впоследствии Граучо признался, что при виде фон Крамма «Мне стало стыдно то того, что я замыслил».

Из Лос Анджелеса фон Крамм и Генкель на борту японского судна Тайо Маро отплыли на Дальний Восток. Когда барона попросили произнести речь в Токио он умышленно не упомянул Гитлера. И в Австралии, где фон Крамм играл с Баджем в серии выставочных матчей в Сиднее и Мельбурне, он критически отозвался о нацистском правительстве. «Он был честный человек», говорит Бадж, «и высказал то, что по его мнению было конструктивной критикой».

Но, конечно же, такого понятия для тоталитарного режима не существовало. Слухи о предательстве фон Крамма дошли до Берлина - возможно от Генкеля, который к тому времени стал ярым нацистом.  Игроки вернулись в Германию 4 марта 1938 года где им сообщили, что приём в их честь был отменён. Вместо этого фон Крамм отправился к матери в семейный замок в Брюгген. На следующий вечер вошёл слуга и объявил, что «два господина из правительства» ждут у дверей чтобы поговорить с бароном.

«Два господина» были агентами Гестапо. Барона арестовали. Его отвезли в берлинскую тюрьму Моабит где предъявили обвинение в «сексуальных отклонениях», а именно в наличии гомосексуальной связи с неким Манассом Хербстом, евреем, двумя годами ранее бежавшим из Германии в Палестину. В дополнениие к этому фон Крамм был обвинён в пересылке денег Хербсту за пределы страны.

Ни значительные связи семьи барона ни даже вмешательство Геринга не смогло остановить нацисткое «правосудие» и, подписав признание, барон был заключен 18 мая в тюрьму Лертерштрассе сроком на один год. В контролируемых нацистами немецких газетах факт ареста барона не упоминался, но Нью Йорк Таймс напечатала об этом статью и вскоре история разошлась по миру. Бадж немедленно организовал акцию протеста и 25 спортсменов США, включая Джо Димаджио (знаменитый американский бейсболист - VK) подписали петицию с требованием освобождения барона. Она также не возымела действия. Готтфрид фон Крамм, звезда тенниса международного уровня, должен был отбыть тюремное заключение за гомосексуализм.

Гомосексуализм ни тогда ни сейчас не был чем-то вопиющим в теннисе и в международном сообществе.  И уж точно не был чем-то неординарным в самой нацистской партии. Бывший  соратник Гитлера ещё со времён провалившегося Пивного Путча в Мюнхене в 1923 году Эрнст Рём был гомосексуалистом. Но в 1934 году Геринг и Генрих Гиммлер убедили Гитлера, что Рём, командовавший в то время известными своей жестокостью штурмовиками, может попытаться свергнуть его и Гитлер приказал убить Рёма и его ближайшее окружение. После чего Гитлер объявил, что теперь ряды партии очищены от предателей - извращенцев.

Обвинения против фон Крамма были безусловно раздуты и за ними стояли политические мотивы, но в том, что барон состоял в связи с Хербстом, актёром, с которым он познакомился в берлинском ночном клубе, мало у кого вызывало сомнения. Другие теннисисты знали, что фон Крамм, как и до него Тилден, был гомосексуалистом. Однако в отличие от Тилдена фон Крамм это не афишировал. «Мы все знали, что барон был гомосексуалистом», говорит Фред Ковалески, американский игрок 50-х годов, «но я не могу припомнить ни одного неподобающего жеста с его стороны».

«Готтфрид был очень закрытым человеком», говорил 83-летний Ладислав Гекхт, впервые сыгравший с фон Краммом в 1929 году когда они оба были юниорами. «Мы знали, что он был гомосексуалистом. Вокруг него всегда крутилось много молодых мужчин. Но никто из нас не предавал этому особого значения. Готтфрид был таким добрым человеком. Джентльменом в полном смысле этого слова».

Фон Крамм был настолько закрытым человеком, что Вольфганг Гофер, его друг на протяжении 40 лет и преемник на посту президента клуба Рот-Вайс даже не подозревал о его сексуальных предпочтениях. «Я впервые познаакомился с ним когда мне было 12 лет и он не дал мне ни одного повода считать его гомосексуалистом», говорит Гофер. «Позже я услышал сплетни и вокруг него всегда были мужчины, но были и женщины. Он был большим другом моей жены и крёстным отцом нашей дочери Мариан».

Берлин во времена свободных нравов Веймарской республики стал раем для геев до такой степени, что гомосексуальность лукаво называлась  «второй натурой немца» . Но фон Крамм никогда не был частью той жизни. Нацистам просто нужен был предлог для публичного наказания барона. Вполне возможно, что победи он тогда Баджа и принеси Германии Кубок Дэвиса, барон стал бы национальным героем и даже Гитлер не посмел бы тронуть его и пальцем. Бадж часто рассуждал о том как могла бы сложиться судьба его друга если бы тот победил в их знаменитом матче.

После пяти месяцев тюремного заключения барона досрочно освободили. Фон Крамм быстро принял приглашение своего друга – шведского короля Густава V жить в его стране и возобновил свою теннисеую карьеру под шведским флагом, делая вид что унижение, которое он перенёс в Германии, было просто мелким неудобством.

В июне 1939 года фон Крамм победил на соревновании в Квинс – разогревочном перед Уимблдоном турнире в Лондоне где в полуфинале легко обыграл восходящую американскую звезду Бобби Риггса 6-0, 6-1. Но, будучи бывшим заключённым, пусть даже осуждённым нацистским режимом, барону не позволили сыграть на Уимблдоне, на турнире где не принимал участия Бадж, перешедший годом ранее в профессионалы, и где фон Крамм был явным фаворитом на победу. Так и не суждено ему было победить на Уимблдне где он был финалистом три года подряд. Горькая ирония состояла и в том, что в 1939 году Уимблдон выиграл Бобби Риггс, которого накануне столь убедительно обыграл барон.

В сентябре того же года Гермения вторглась в Польшу и втянула Европу в кровавый конфликт. Пусть фон Крамм и не был нацистом, но он был немцем – патриотом и поэтому вернулся домой. В мае 1940 года, лишённый криминальным осуждением статуса офицера запаса, он был призван в армию рядовым. В январе 1942 года он в качестве пулемётчика участвовал в тяжёлой битве под Москвой (вряд ли этот факт биографии фон Крамма принесёт ему много поклонников в России, но из песни слова не выкинешь - VK). Если верить его немецкому биографу Егону Штайнкампу барон, уже будучи в звании сержанта, предвидя победу русских, убеждал своих сослуживцев из Восточной Германии искать прибежище в его замке Боденбург в западной Геррмании. (И когда русские захватили восточную Германию, как и предсказывал барон, многие из тех солдат действительно сумели добраться до Боденбурга)..

Той зимой в России фон Крамм обморозил себе обе ноги и был отправлен в госпиталь в Варшаву. Его наградили Железным Крестом за храбрость, а потом быстро демобилизовали из армии, что считалось бесчестьем. История неожиданной демобилизации фон Крамма окутана тайной. Его племянник, Бургард фон Крамм, считает, что Готтфрида отправили в запас по подозрению в заговоре с врагом.

«Мой дядя был в числе 500 аристократов, которые подверглись Гитлером бесчестной отставке в 1942 году», говорит Бургард, который  в настоящее время является бароном фон Краммом. «Не секрет, что он был противником нацистского режима. Было также известно, что он поддерживал  контакт с руководителями подполья. И существовали подозрения, что он находился по крайней мере на периферии группы, замыслявший заговор  с целью убийства Гитлера. Он знал о ряде покушений ещё до того момента когда они произошли. Я думаю, что его жизнь спасла только дружба с королём Швеции. Гитлер хотел наладить со Швецией деловые отношения, а дядя знал там всех важных людей».

Остаток войны фон Крамм провёл в разъездах между замком Боденбург и Швецией, где по словам его племянника общался с руководством подполья. Как-то раз в Боденбурге он спас американского лётчика, чей самолёт сбили неподалёку. «Почему вы мне помогаете?», спросил американец.

«Потому что», ответил барон, «я когда-то играл в теннис с Доном Баджем».

«А», сказал лётчик, «тогда вы должно быть Готтфрид фон Крамм».

По окончанию войны фон Крамм вернулся в Берлин где вместе с Гофером, побывавшем в плену у русских, занялся восстановлением разрушенного клуба Рот-Вайс. «Мы начали с нуля», говорит Гофер Хофер. «Готтфрид меня потряс. Казалось его абсолютно не затронула война. Он никогда не говорил об ужасах русской зимы. Никогда не упоминал о своём тюремном заключении. Это просто противоречило его характеру. Он просто усердно трудился над восстановлением клуба. Точнее он говорил мне: ‘Вольфганг, занимайся работой. А я найду деньги.’ И  знаете, он мог найти деньги. У него были обширные связи». Не прошло и трёх лет как в клубе снова начали проводиться соревнования.

В апреле 1951 года фон Крамм удивил многих своих друзей, найдя себе работу. До и после войны он так часто играл в теннис в Египте и приобрёл там так много связей, что некий египетский хлопковый магнат убедил его создать компанию в Гамбурге импортировавшую египетский хлопок. «То что он сделал в теннисе», говорит Гофер, «он впоследствии сделал и в бизнесе».

В игре

Но фон Крамм продолжал играть и на турнирах, победив на чемпионатах Германии в 1948 и 1949 годах. В 1951 в возрасте 42 лет начинающий деловой магнат впервые за 14 лет вернулся на Уимблдон. Вполне понятно его волнение, да и годы были уже не те. В первом круге он в трёх сетах уступил финалисту 1949 года Ярославу Дробны (тоже любопытный персонаж, но всему своё время - VK), однако в первом сете борьба была весьма упорная: 9-7

И всё же фон Крамм сумел произвести фурор на Уимблдоне не сколько красотой свонго тенниса сколько своей спутницей: наследницей Уолуорт (большая британская сеть магазинов - VK) Барбарой Хаттон. Барон и «бедная маленькая богатая девушка» дружили с 1937 года и хотя он сторонился интимной близости, Хаттон «с ума по нему сходила», говорит Бадж. «Она не могла успокоиться пока не получила желанное».

«Ей нравилось когда её сопровождал привлекательный мужчина», говорит Талберт. «И кто лучше Готтфрида выглядел в вечернем костюме? Он был прекрасный танцор. И к тому же международная знаменитость. Он идеально подходил на роль эскорта». Хаттон имела слабость к алкоголю и наркотикам и многие из её друзей говорили фон Крамму, что только он может её спасти. «Я полюбила тебя с первого взгляда», писала она ему. Фон Крамм обсуждал Хаттон со своими друзьями, что было для него нехарактерно. «Он не хотел на ней жениться», говорит Гофер Хофер «но хотел ей помочь».

С Барбарой Хаттон

«Готтфрид был сущим ангелом», говорит Гофер. «Он хотел помочь всем своим друзьям. Когда Кай Люнд вернулся с фронта без руки и ноги, Готтфрид купил ему небольшой отель неподалёку от Баден - Бадена. Барон постоянно давал деньги бывшим слугам и помогал им открыть свой бизнес. Он пустил в свой замок тех восточных немцев. Думаю, что он считал, что сможет помочь Барбаре Хаттон, женившись на ней. Говорят, что он женился на ней ради денег, но это неправда».

Фон Крамм стал шестым мужем Хаттон 8 ноября 1955 года.  Он был её  первым бароном после двух принцев, графа, Кэри Гранта и печально известного доминиканского плейбоя Порфирио Рубироса. (На очереди был ещё один принц, её седьмой муж Рэймонд Доан Вин из Лаоса).

Заполучив барона, как она и хотела, Хаттон конечно же быстро к нему охладела. Она развелась с ним в январе 1960 года, оставив 600 000 американских долларов в виде прощального подарка. Фон Крамму не особенно было нужно состоянме Хаттон. Его бизнес процветал и он постоянно путешествовал между своим офисом в Гамбурге и поставщиками в Каире и Александрии. Он играл в теннис в Каире в роскошном клубе  Гезира,  часто с Ковалески, который работал там на компанию по производству безалкогольных напитков. К тому времени барон обзавёлся брюшком,  но всё равно оставался на корте яркой фигурой.

«Когда ему было за 40 он играл просто невероятно», говорит Дик Савитт, чемпион Уимблдона и Австралии 1951 года, игравший весной 1951 года против фон Крамма на турнире в Каире, «и так хорошо одевался, что мне очень не нравилась мысль выходить вместе с ним на корт. К тому же я еврей и не знал как он отреагирует на моё присутствие. Беспокойство оказалось напрасным - он был сама любезность. Он даже послал мне телеграмму когда я победил на Уимблдоне. Барона не волновало происхождение других людей. Его только заботили их поступки».

«Он любил Египет», говорит Ковалески. «Знал всех в Каире, всех самых богатых людей и всех самых важных дипломатов. Он был там иностранцем, которого все любили».

«На самом деле», говорит Савитт, «не думаю, что мне доводилось встречать человека, которого так уважали в чужой стране как барона в Египте»

Казалось, что фон Крамм не чувствителен к боли: к физической равно как и к эмоциальной. Но он терпеть не мог больницы. «Не помню, чтобы он когда-либо болел, разве что только на войне», говорит Гофер. «Как-то он сказал мне, что не боится получить травму или даже умереть. А потом сказал: ‘Но Вольфганг, я не умру в больнице’».

И он действительно там не умер. 9 ноября 1976 года фон Крамм организовал машину с водителем, чтобы его отвезли из Каира в Александрию по делам. Он собирался уехать в час дня, но в 11:30 утра приехал другой водитель и предложил свои услуги. Барон согласился уехать пораньше  и, как он делал обычно, сел рядом с водителем на переднее сиденье. Он считал сидение сзади признаком высокомерия. К тому же любил поговорить с водителем.

«Двухполосное шоссе», говоритт Ковалески, «было прямое как стрела и на нём было очень мало перекрёстков».  И практически не было машин – можно было в одиночесте проехать не один километр. Но в тот день военный грузовик, шедший навстречу, неожиданно выскочил на чужую полосу. Водитель грузовика пропустил заправочную станцию и, пытаясь развернуться, столкнулся с автомобилем фон Крамма. Водитель барона погиб на месте. Фон Крамм, как и хотел, умер не в больнице, а в машине «скорой помощи» по пути туда.

«Его смерть», говорит племянник барона, «стала для всей семьи тяжёлым ударом».

В наши дни мало кто помнит некогда знаменитого «теннисного барона». Когда Борис Беккер выиграл свой первый Уимблдон он заявил в невежественной невинности своего семнадцатилетнего возраста, что возможно его победа даст толчок к развитию тенниса в его стране, потому что «в Германии у нас никогда ещё нее было теннисного кумира». Беккер победил 17 июля 1985 года,  в день когда фон Крамму исполнилось бы 76 лет.

И кодекс спортивного джентльменства, который так тщательно соблюдал барон, уже не актуален для современного тенниса так же как и деревянные ракетки и длинные брюки. «Готтфрид был бы шокирован, узнав как ведут себя некоторые из этих животных», говорил Талберт.

«Мы были гораздо более дисциплиннированы», говорил Перри. «Но в то же время нам было весело. Мы не были одиночками».

«В те времена мы были одной большой международной семьёй», говорил Остин. «Мы все дружили. Боюсь, что сегодня это не так. И это грустно».

Но есть место где память фон Крамма свято чтят.

Клуб

Клуб Рот-Вайс, полностью реставрированный до своего предвоенного величия, расположен в сени деревьев престижного берлинского района Грюнвальд Груневальд (дословно Зелёный лес) на берегу озера Гундеркель Хундеркеле (дословно Собачья глотка). По большей части клуб обязан своей восстановленной красоте решимости фон Крамма возродить его из руин Второй Мировой войны. Барон любил это место и даже после смерти там ощущается его присутствие. На стенах клубного домика развешаны его фотографии. И память о нём хранится в этих стенах. Табличка, посвящённая памятному матчу между Германией и Великобританией в клубе Рот-Вайс в 1932 году подарена Перри. Короткая улица, ведущая к центральному входу в клуб называется проезд Готтфрида фон Крамма.

Президент клуба Гофер Хофер, являющийся верным последователем фон Крамма, намерен сберечь его имя от забвения. В своём офисе 68-летний Гофер Хофер указывает на фотографию фон Крамма, наносящего широкий бекхенд. «Он не был для меня как отец», говорит Гофер Хофер, «хотя и был старше. И не был братом. Кем же он был? Наверное настоящим другом, тем кто всегда старается помочь по мере возможности. Настоящий друг. Сколько таких вам доведётся повстречать в своей жизни?»

Гофер Хофер  встаёт из-за стола, чтобы взглянуть на центральный корт Рот-Вайс, где барона когда-то приветствовали соотечественники. «Здесь мы чтим его имя», говорит он. «Понимаете, это клуб Готтфрида. И он таковым останется навсегда».

Вы о них читали

Готтфрид фон Крамм, шведский король Густав V, герр Кляйншрот и Генрих Генкель на территории клуба Рот-Вайс

------------------------------------------------------------------------------------

Другие материалы из серии 3Б

Итальянцы

Барон корта - Начало

Король, который любил теннис

Английский «кролик»

logoГотфрид фон Крамм