7 мин.

Смертин объясняет, почему завидовать – полезно. Он восхищался партнером, который делал его игру умнее, научил материться и чуть не затащил в казино

29

Новый текст легенды.

В моем внутреннем министерстве спорта есть награды. 

Первую я уже вручил – отцу. 

А следующие обязан дать брату Жене и Сергею Кормильцеву (лучше всего известен по играм за московское «Торпедо» с 2000-го по 2006-й, провел один матч за сборную России и 15 за сборную Украины – Sports.ru).

Объясню, почему они так важны для меня. Я всегда стремился делить успех с кем-то еще – это позволяло спокойнее принимать достижения и оставаться на земле. Нельзя жить с ощущением собственной важности, лучше свести его до минимума. И в этом мне очень помогли брат и Кормильцев. 

Начну с Кормильцева, потому что вы можете удивиться его фамилии в списке. 

Я пришел в барнаульское «Динамо» в восемь лет, познакомился с Серегой – и у нас сразу образовалась связка на поле. Мне кажется, я был одним из немногих, кто понимал его задумки. Кормильцев опередил время, играл очень тонко и даже в детско-юношеском футболе принимал решения до принятия мяча. По игровому мышлению его можно сравнить, например, с Егором Титовым или Андреем Аршавиным. Кормильцев заставлял партнеров действовать, потому что каждый из нас понимал: Серега идеально видит поле и в любой момент может отдать пас – нельзя выключаться. 

Я завидовал Кормильцеву. Меня поражал его интеллект. Шопенгауэр писал, что сильнее всего человек завидует не богатству и даже не здоровью, а интеллекту. Так и было. Кормильцев стал моим раздражителем. Я тянулся и превозмогал себя, чтобы хоть немного приблизиться к его уровню. Помню, как мы играли против команды из Павлодара, и он забивал один гол за другим. Меня это так сильно злило, что когда мы вышли вдвоем на вратаря, я не отдал пас на пустые ворота, а пробил. Мяч свалился с ноги, попал Сереге в голову – и залетел в ворота. Просто мистика. Кажется, мы выиграли 8:2. Кормильцев забил пять, а я ноль. 

В основу барнаульского «Динамо» мы пришли на одну ставку на двоих – 25 тысяч. То есть каждый получал 12,5 тысяч в месяц. Жили в одном номере, но из-за конкуренции никогда не были друзьями.

Я завидовал Сереге не только на поле. У него был уникальный юмор, какая-то невероятная коммуникабельность. Знаете таких людей, которые всегда в центре внимания? Которые всем нравятся, все их слушают? Кормильцев был именно таким. Видя его популярность, я понимал, что очень косноязычен, и не могу так же располагать к себе людей. 

Вне футбольного мира Кормильцев находил совершенно разных приятелей. Например, дружил с приблатненными ребятами, которых называли малиновыми пиджаками. Приезжал на тренировки в машинах с тонированными стеклами и выглядел человеком, который способен через знакомых решить любой вопрос. 

Я же был очень спокойным, всегда соблюдал режим – чего не скажешь о Кормильцеве. Когда мы играли в «Заре» из Ленинска-Кузнецкого, футболисты увлекались казино. Но была одна трудность: ближайшее находилось в Кемерово. Как-то ночью в нашей с женой квартире раздался звонок в дверь: на пороге стояли Кормильцев, Гена Тумилович и Сергей Топоров, один из лучших бомбардиров Первой лиги и звезда «Зари». Они меня позвали в кемеровское казино. Наверное, я бы и поехал, но в дверях встала жена и сурово сказала, что про казино можно забыть. Я послушал ее. После этого меня прозвали подкаблучником, мне было очень неловко. Но сейчас я благодарен ей, что не поддался соблазну, который загубил многих футболистов. 

Забавно, что именно Кормильцев научил меня материться. Я был очень правильный и до 20 лет не произнес почти ни одного плохого слова. Серега постоянно меня подкалывал и как-то придумал шутку: «Скажешь ##### [блин] – дам конфетку». Я любил сладости, поэтому сказал. С тех пор иногда матерюсь.  

Я играл с Кормильцевым в трех клубах. Из барнаульского «Динамо» он перешел в «Зарю» – и я за ним.

Потом он уехал в «Уралан» – и я туда же. Мне хотелось и дальше развивать нашу связку, и продолжать прогрессировать, смотря на него. Наши пути разошлись, только когда мы с «Ураланом» пробились в Высшую лигу. Серега пошел к Лобановскому в киевское «Динамо», а я к Семину в «Локомотив». 

Мое отношение к Кормильцеву – тот случай, когда зависть превратилась из негативного качества в положительное и заставляло учиться новому.

Брат помогал мне немного иначе. Он с детства был примером – осязаемым примером. Не человеком с плаката, Марадоной или Платини, а парнем, с которым я жил в одной комнате. Женя старше меня на шесть лет. Он заиграл на высоком уровне раньше, прошел почти все сборные, но не сыграл за главную. А я ни разу не вызывался в молодежные и юношеские, но попал в главную. Так часто бывает – кому-то удается чуть больше в одном отрезке, кому-то – в другом. Мы никогда не соперничали, я просто тихо им восхищался. 

Когда Женя играл за московское «Динамо», разница во времени достигала 4-6 часов. Отец не пропускал ни одного матча и будил меня даже ночью. Мама возмущалась, но папа не слушал ее. В нашей с Женей комнате с одной стороны висел бело-голубой флаг «Динамо», а с другой – икона. Как я выяснил позже, перед каждой игрой брата отец ходил в церковь. Видимо, поэтому я вставал на колени возле иконы и молился, чтобы Женька выигрывал. Сейчас эта история вызывает у меня улыбку, но тогда я искренне верил и болел за его команду. Отец включал радио «Маяк», и мы слушали трансляцию.

Интересно, что брат никогда не давал мне советов. Да мне и не нужно было что-то объяснять, потому что все его идеи я фиксировал сетчаткой глаза и пытался подражать. Даже свою подпись слизал у него. 

Женя никогда обо мне не забывал. Когда он начал ездить за юношескую сборную, привез мне электронные часы. Благодаря ему я один из первых пришел в школу в джинсах. Помню, в 14 лет вел дневник и писал нечто похожее: «Сегодня Женя подарил мне свитер. Какой же он классный, ни у кого в школе такого нет». В дневнике я постоянно упоминал Женю. А однажды он подарил мне кроссовки adidas – представляете, какой это был клад в то время? Но в первый же день у меня их украли. Я пришел на тренировку, разулся и почему-то даже не подумал, что раздевалки остаются открытыми. Вернулся с тренировки – а кроссовок нет. Очень красивые, новые. Я плакал. Даже не плакал, а жутко рыдал. 

Я восхищался, что брат стал футболистом, попал в московское «Динамо». Его пример не позволял мне бурно радоваться своим успехам. 

Для меня не было самоцелью добиться большего, чем те, на кого я ориентировался. Я просто стремился – и все. Возможно, если бы я об этом думал, то прекратил бы расти. Но я не думал. Мне вообще кажется, что цели надо ставить поэтапно – все-таки мало кому даются семимильные шаги. А переживать провал глобальной задачи намного сложнее. 

Я хочу поблагодарить брата Женю и Серегу Кормильцева. Больше я так сильно никем не восхищался. И никому не завидовал. 

Первый текст Смертина – об отце, который сбегал с завода ради его тренировок и укладывал спать с мячом

Подписывайтесь на инстаграм легенды

Фото: личный архив Алексея Смертина; sovsport.ru/Руслан Карманов; globallookpress.com/Alexander Wilf; gazeta.a42.ru; Gettyimages.ru/Steve Mitchell/EMPICS, Dmitry Korotayev/Pressphotos

logoЕвгений Смертин
logoСергей Кормильцев
logoЗаря
logoДинамо Москва
logoАлексей Смертин
logoУралан