Филипп Оклер. «Кантона» 13. Худшая ночь в жизни Эрика
***
В ту ночь, когда все пошло не так в Галатасарае
***
«Меня не интересует то, как люди меня представляют. Например, когда я выхожу на подиум для Пако Рабана, у меня нет никаких скрытых мотивов, я просто доставляю удовольствие своему телу. Самое главное — чувствовать себя непринужденно внутри своего тела, не обманывая себя. Позировать для красивой фотографии — эгоистичное удовольствие, но в жизни нет ничего невинного. «Tout est égoïsme» [все есть эгоизм]».
Эрик вернулся в Манчестер из Парижа первым утренним рейсом за три дня до того, как BBC открыла свою вечернюю программу новостей фотографиями толпы, собравшейся на Пикадилли, чтобы отпраздновать титул чемпиона. В его голове все еще витали воспоминания о вчерашнем праздновании — Франция обыграла Швецию со счетом 2:1 на «Парк де Пренс» и, казалось, была готова пройти квалификацию на чемпионат мира 1994 года, в немалой степени благодаря ему. Незадолго до перерыва он забил пенальти, нивелировав первый гол Мартина Далина, первый пенальти, который ему доверили с момента его дебюта в составе Ле Блю почти шесть лет назад. Затем, когда до конца матча оставалось восемь минут, он кончиком бутсы подправил удар Жоселина Англома, сделав счет 2:1 в пользу французов. Из-за травмы Папена от него многого ожидали в роли единственного нападающего, и он великолепно отреагировал на эти ожидания. У него кружилась голова от шампанского, которое рекой лилось до двух часов ночи в ночном клубе на Елисейских полях, и он уже думал о том, что его ждет впереди, и он не сомневался, что это будет еще один праздник. Третий год подряд Эрик Кантона становится чемпионом страны. Ни один другой игрок никогда не добивался такого с тремя разными клубами. Он говорил — и скажет еще раз — как мало его волнует трофей, завоеванный под руководством Тапи и Гуталса с «Марселем» в 1991 году (хотя он сыграл решающую роль в создании платформы для его завоевания); но те, что были выиграны с «Лидсом» и, особенно, с «Манчестер Юнайтед», были совсем другим делом. Он, француз, когда-то изгой в своей стране, дважды за два года завоевывал титул чемпиона Англии в составе двух клубов. Этот подвиг был беспрецедентным и стал весомым доказательством того, что Англия не была местом назначения изгнанника, отчаянно искавшего новый дом. Ему там было самое место — и еще какое.
В то время как Альберт-сквер наполнялась песнями болельщиков, опьяненных от радости, он лежал на кровати в отеле Novotel, отвечая на один телефонный звонок за другим, несколько опасаясь (как он позже признался) приливной волны энтузиазма, которая захлестнула город — даже там, в пригороде Уорсли. Одним из звонивших Эрику был Стив Брюс, который сказал ему, что все игроки «Юнайтед» должны появиться в его доме в Брэмхолле этим вечером. Алекс Фергюсон благословил вечеринку. Последним из новоиспеченных чемпионов прибыл Андрей Канчельскис, приехавший в полночь, когда пиво и шампанское уже были выпиты в огромных количествах. Новый друг Эрика Бернар Морлино тоже был там, наблюдая за тем, как Марк Хьюз (в красной кепке француза) и Кантона имитируют запоминающиеся моменты игры из чемпионского сезона, поощряемые всей командой. Ранним утром принесли еще выпивки. Как выразился Гари Паллистер: «Мы все были в восторге».
Эрик любил эти пьянящие моменты алкогольной связи — не то чтобы он сам был заядлым алкоголиком. Он все еще выпивал свой первый бокал шампанского, в то время как другие не могли сосчитать, какую пинту пива они выдули. Несмотря на опасения Алекса Фергюсона и его усилия по искоренению культуры «класса выпивки» (что привело к тому, что «Юнайтед» избавился от талантливых, но неуправляемых персонажей, таких как Пол МакГрат), игроки «Юнайтед» по-прежнему проводили «тренировки», которые ставили в тупик неанглийских наблюдателей, таких как Анри Эмиль, который часто посещал Кантона в Англии, чтобы передать сообщения от Жерара Улье и, позже, — Эме Жаке. Несколько вечеров он проводил с семьей Эрика («Жены оказывают огромное влияние на игроков в футболе. Футболисты часто женятся, когда очень молоды, и я знал, что могу использовать это в качестве рычага в определенных областях — и я это делал»), другие — в компании товарищей Кантона по команде. «То, что я обнаружил в Англии, — сказал мне Эмиль, — это удовольствие, которое разделяют игроки. Эрик был в гуще событий. Он был катализатором группы. Он пользовался большим уважением. Англичане по-настоящему приняли его, даже когда дела шли немного безумно, как это бывает в Англии с пивом, сигарами и прочим». Это не значит, что французские профессионалы никогда не расслабляются; но их празднования, как правило, проводимые в гораздо более здоровой обстановке, чем в деревенских пабах, излюбленных игроками «Юнайтед», никогда не достигали такого размаха. Им также не хватало общинного измерения, которое так нравилось Эрику, что давало ему чувство принадлежности к другой семье, семье, объединенной любовью к футболу и радостью от успеха. Что-то вроде рая. Одному Богу известно, как игрокам с похмелья удалось собрать достаточно сил, чтобы обыграть «Блэкберн» со счетом 3:1 в тот же день, но они сделали это на глазах у 40 447 обезумевших зрителей, по крайней мере один из которых, студент, прошел пешком весь путь из Лондона, чтобы попасть туда. Особую пикантность этому событию придавало присутствие на трибунах Жерара Улье и Мишеля Платини. Эрик как никто другой знал, что во многом его радость была вызвана их неустанными усилиями в его интересах. У перекупщиков быстро закончились билеты, которые до начала матча переходили из рук в руки по цене до £150. Эрик, игравший со сломанным запястьем, услышал, как толпа на «Олд Траффорд» пропела его фамилию под мелодию «Марсельезы», и после финального свистка пронес трофей Премьер-лиги по полю, рука об руку с Петером Шмейхелем (героем его сына Рафаэля), держа трофей одной рукой на голове — самая подходящая корона для нового короля Манчестера.
Титул, первый для «Юнайтед» за двадцать шесть лет, также стал победой того, что пресса ошибочно назвала «4-2-4» Фергюсона. Но романтиков можно простить, поскольку этот триумф ознаменовал возрождение игры на флангах в английском футболе, спустя более четверти века после «бескрылых чудес» Рэмзи. Аналитик XXI века описал бы организацию «Юнайтед» в том сезоне 1992/93 как плавные 4-4-1-1, смертоносную контратакующую машину, в которой Марк Хьюз, одинокий фронтмен, держал мяч достаточно долго, чтобы Кантона, свободный нападающий, мог довести его до пространства на флангах, Гиггз и Канчельскис должны были прорываться вперед, и к тому времени расстановку команды действительно можно было назвать 4-2-4 — но эти 4-2-4 не имели никакого отношения к революционной тактической схеме, которой сборная Бразилии поразила мир на чемпионате мира 1958 года. Хотя большинство игроков «Юнайтед» чувствовали себя комфортно с мячом, их игра не была основана на удержании мяча, с терпеливым наращиванием и волнующими изменениями темпа, которые были отличительной чертой «селесао» [С порт.: Seleçao — Сборная, прозвище сборной Бразилии, прим.пер.] — во всяком случае, пока, как вскоре продемонстрировал ряд неудачных европейских кампаний. Чаще всего, когда «Юнайтед» сталкивался с континентальной обороной, более искусной в поддержании формы, чем их коллеги из Премьер-лиги, катушка «Юнайтед» не могла пружинить. Тем не менее, вклад Кантона в эволюцию английской игры в сторону более «современного» футбола, на мой взгляд, остается крайне недооцененным. Он был первым, кто продемонстрировал ценность так называемого «9 с половиной» — на практике «десятки» старого стиля, который позиционирует себя дальше по полю и сочетает в себе видение плеймейкера с завершением высококлассного нападающего — против классической британской четверки защитников в линию. Деннис Бергкамп, возможно, величайший представитель этой роли, был подписан «Арсеналом» только через два года после того, как «Юнайтед» снова стал чемпионом. Когда поднимается вопрос о величии Кантона, его роль первопроходца в определении новой игровой позиции (по крайней мере, в Англии) слишком часто упускается из виду. В этом смысле о нем можно говорить как об инноваторе, даже если им не двигало желание создать что-то радикально новое. Верно то, что он мог лучше всего выразить себя в этом преходящем и двусмысленном пространстве позади и в движении фронтмена, так сказать, между линиями. Ему очень повезло играть с таким тренером, как Алекс Фергюсон, который был прирожденным прагматиком в лучшем смысле этого слова, и поэтому был готов изменить форму своей команды, чтобы вместить исключительного таланта.
С этим, по крайней мере, все согласились: Кантона сделал разницу, действительно, «он был разницей между этим сезоном [1992/93] и последним», как выразился Петер Шмейхель. «Английские нападающие предсказуемы, — сказал датский вратарь, — и Эрик привнес элемент неожиданности из французского футбола: дело не только в голах, которые он забивал сам, но и в том, как он создавал возможности для других игроков». Статистика подтверждает точку зрения Шмейхеля. После того как 9 мая «Юнайтед» завершил свою кампанию победой 2:1 в гостях у «Уимблдона», одержав седьмую победу в семи матчах, благодаря чему рекорд сезона 1992/93 сравнялся с рекордом знаменитой команды 1966/67 (24 победы и 12 ничьих), Эрик не только показал лучшее соотношение голов и игр в чемпионате (9 за 23, плюс 2 в Кубке Англии, по сравнению с 15 за 41 у Хьюза и 9 за 40 у Гиггза), но и возглавил таблицу результативных передач с совершенно феноменальными 13. Команда Фергюсона проиграла только один из матчей, в которых участвовал Кантона; и он сыграл решающую роль в 22 из 46 голов, забитых его командой за этот период. Это была ошеломляющая отдача от ничтожных инвестиций «Юнайтед» в размере £1,2 млн. чуть более пяти месяцев назад; но, несмотря на то, что говорит нам ретроспектива, тогда было еще слишком рано делать вывод из этого успеха, что Кантона наконец-то обрел постоянный дом.
Лоран Шасто, французский репортер из коммунистической газеты L'Humanité, навестил Эрика в середине апреля, когда «Юнайтед» опережал преследователей на четыре очка в турнирной таблице и за два матча до окончания сезона, Кантона был практически уверен, что получит свой второй подряд титул чемпиона Англии. Вот что было сказано журналисту: Все болельщики «Юнайтед» задаются вопросом, останусь ли я в клубе. Этот вопрос я тоже задаю себе. Мой единственный ключ к ответу — это, как всегда, удовольствие. В тот день, когда мне скучно ездить на тренировочную базу, я ухожу. Я прихожу, я ухожу, я только прохожу мимо». Как бы ни было заманчиво воспринимать подобные замечания как простой жест в адрес галереи, стоит иметь в виду, что Алекс Фергюсон отнесся к ним очень серьезно. В книге, которая была спешно напечатана сразу после получения чемпионства (с говорящим названием «Просто чемпион»), Фергюсон писал: «Я думаю, что если Эрик будет здесь сегодня, это будет потрясающе. Но если завтра его не станет, мы просто скажем: "Удачи, Эрик. Спасибо, что играл с нами. Ты был просто великолепен". Честно говоря, мы просто не знаем, что будет. Как мы справимся без Эрика? Отключившись и не ожидая ничего в ближайшие двадцать четыре часа». Или ожидание неожиданного, которое через некоторое время стало таким же предсказуемым, как наряд Эрика на гражданском ужине, организованном городом Манчестером в честь своей завоевавшей трофей команды: в то время как его товарищи по команде появились в клубных пиджаках и брюках в тон, Кантона вальсировал в дорогом дизайнерском шелковом пиджаке поверх футболки. Шутливые требования «Оштрафуйте его!» были встречены доброжелательной улыбкой менеджера. Казалось, дьяволу все сойдет с рук.
Отсутствие крупного турнира позволило Эрику и Изабель взять тем летом длительный перерыв, который они провели в гостях у своих семей во Франции и Испании и на тунисском пляжном курорте Джерба с одним из самых близких друзей Кантона по футболу, его бывшим товарищем по команде «Монпелье» и Эспуар Лораном Бланом. Снимки из той поездки показывают удивительно расслабленного Эрика, способного преодолеть свою застенчивость, взять микрофон и развлечь других гостей Club Méditerranée песней или парочкой. В настоящее время футболисты направляются в Дубай или Флориду; но Эрик остался равнодушен к своему богатству и предпочел не притворяться той элитной (но только справедливой) французской версией Батлинса, когда он мог позволить себе самые дорогие отели на планете. Возможно, это еще одно проявление того, что он достиг своего рода покоя.
Эта счастливая пауза была закрыта в середине июля, когда возобновился международный график; в случае с Эриком это означало отправиться в Клерфонтен, а не в Южную Африку, где его товарищи по «Юнайтед» проводили пару предсезонных игр. Это было сделано в рамках подготовки к товарищескому матчу против сборной России, который будет иметь серьезные последствия для его игры за «Юнайтед» в течение первого месяца нового внутреннего сезона. В матче, состоявшемся 28 июля на небольшом стадионе «Д'Орнано» в Кане, он впервые встретился со своим одноклубником Андреем Канчельскисом (одним из трех украинцев, которые после распада Советского Союза связали свое будущее с новой сборной России). Примечательно, что Кантона забил в пятый раз подряд за французов: он попадал в цель в каждом матче после фиаско на Евро-92, на этот раз ударом с рикошетом с пятнадцати метров. Но он также получил травму задней поверхности бедра, которая не позволила ему сыграть какую-либо роль в разминочных матчах «Юнайтед» против «Бенфики» и «Селтика», и именно наполовину здоровый Кантона 8 августа поднялся по тридцати девяти ступеням «Уэмбли», чтобы получить свою вторую подряд медаль победителя Чарити Шилд. Он сыграл важную роль в победе «Юнайтед» над «Арсеналом» в серии пенальти после того, как легко забывающаяся игра закончилась со счетом 1:1, что резко контрастировало с блестящим началом сезона в прошлом году. Уже на восьмой минуте его накидной пас замкнул Марк Хьюз. Однако «Юнайтед» испытывал трудности и ушел бы проигравшим, если бы Иан Райт, который ранее забил великолепный сравнявший счет гол, не промахнулся в серии пенальти. Но после того, как Брайан Робсон забил, а Петер Шмейхель отразил удар Дэвида Симэна, в коллекцию Эрика и «Юнайтед» был добавлен еще один трофей. Болельщики «Юнайтед», с которыми я разговаривал, запомнили эту победу на «Уэмбли» только потому, что в этом матче Рой Кин впервые надел футболку их клуба, после того, как его наконец-то увезли из «Ноттингем Форест» из-под носа у «Блэкберна» за £3,75 млн., что было британским трансферным рекордом на тот момент.
Выпустить Эрика на Чарити Шилд было рискованным, если не сказать опрометчивым решением, так как он продержался всего тридцать пять минут в следующей игре «Юнайтед» — товарищеском матче против датского «Брондбю» — прежде чем у него случился рецидив травмы задней поверхности бедра. Чемпионы (фавориты 15/8 на сохранение титула), тем не менее, неплохо справились с отсутствием своего талисмана, который был вынужден пропустить победы над «Норвичем» и «Шеффилд Юнайтед», а также 1:1 в матче с «Ньюкаслом»; когда Эрик вернулся в игру, он сыграл с Францией в Швеции, где ничья 1:1 позволила им приблизиться к выходу на чемпионат мира. Далее последует поездка в Финляндию, за которой последуют визиты в Израиль и Болгарию. Четыре очка, несомненно, позволят Ле Блю достичь искупления, о котором молилась вся страна. Между тем, «Юнайтед» столкнулся с напряженным графиком (четыре игры за восемь дней!), одержав драгоценную победу над «Астон Виллой» через два дня после того, как вернул очко на «Сент-Джеймс Парк». И только тогда Эрик присоединился к веселью, которое, несомненно, таковым и было.
Сначала «Саутгемптон» был обыгран со счетом 3:1 на «Сент-Мэрис» 28 августа (величественный Кантона забил свой первый гол в Премьер-лиге в новом сезоне), после чего «Вест Хэм» проиграл 0:3 на «Олд Траффорд» (Эрик удвоил свой счет с пенальти). «Ливерпуль», который, по мнению большинства обозревателей, был самым сильным претендентом на титул чемпиона 1993/94, уже отставал от «Манчестер Юнайтед» на три очка. Это было слишком просто. Сезон и месяца не продлился, а букмекеры уже настолько снизили коэффициенты, что на чемпионов уже почти не ставили. Казалось, что Кантона просто обязан победить, будь то с клубом или со сборной.
8 сентября Франция выжала все силы из скромной сборной Финляндии в Тампере, забила пару безответных мячей и безмятежно ждала, когда месяц спустя израильтяне придут на «Парк де Пренс», поднимут белый флаг и предоставят им путевку в США-94. Одного очка было бы достаточно. О Франции уже говорили как о потенциальном победителе чемпионата мира. Они (как все думали) почти заняли первое место в одной из самых неуклюжих квалификационных групп, добавив значительный стиль к большому количеству содержания и доказав, что поколение игроков, на которое возлагалось столько надежд, когда они завоевали титул чемпиона Европы среди юношей до 21 года в 1988 году, обрело волю к победе, которая явно отсутствовала на их провале в Швеции шестью месяцами ранее. Наконец-то пришло их время, время Кантона.
Джаггернаут «Манчестер Юнайтед» был проверен на «Стэмфорд Бридж» через три дня после прогулки французов в Финляндии. При счете 0:0 Эрик едва не забил один из самых зрелищных голов за всю свою карьеру. Все началось с длинного паса-выноса мяча от Гари Паллистера. Если бы Рой Кин подобрал этот обнадеживающий мяч, ирландец оказался бы один на один с вратарем «Челси» Димитрием Харином. Россиянин, играя на позиции чистильщика, выскочил из ворот и смело головой отправил мяч обратно к средней линии. Опасность предотвращена? Нет. Мяч попал к Эрику, который, стоя спиной к воротам, развернулся и пробил с лета с 40 метров, в то время как Харин все еще отчаянно пытался вернуться на свою линию. Мяч приземлился в паре метров от ворот, отскочил от перекладины и оказался в руках у взволнованного вратаря. Комментатор BBC Джон Мотсон воскликнул: «Фантастика!... Ха! Да кому нужен Пеле?» Этот «гол», по его словам, «был бы выгравирован, я думаю, в истории «Стэмфорд Бридж»». Но это был матч «почти голов» для Эрика, которого постоянно преследовал Деннис Уайз и не давала покоя толпа. «Челси» вышел вперед благодаря Гэвину Пикоку в первом тайме и, казалось, был обречен удержать победу благодаря чистой решимости, когда великолепная комбинация с участием Брайана Робсона, Денниса Ирвина и Ли Шарпа должна была быть завершена ударом головой Кантона в прыжке, вместо этого мяч пролетел лишь в паре сантиметров от пустых ворот, и «Юнайтед» потерпел первое поражение с 9 марта. Но поскольку на следующий день «Ливерпуль» проиграл дома «Блэкберну», от этого можно было отмахнуться как от несущественной вспышки.
Приближалось гораздо более важное событие: возвращение «Юнайтед» в Кубок чемпионов, или, как его правильно называли в то время, в Кубок европейских чемпионов, трофей, который принес Джорджу Бесту Золотой мяч в 1968 году и помог похоронить призраков Мюнхена. «Манчестер Юнайтед», который стал первым клубом из Англии, выигравшим трофей в этом случае, был завистливым наблюдателем, когда их внутренние соперники «Ливерпуль», «Ноттингем Форест» и «Астон Вилла» сокрушали континентальные соревнования с 1977 по 1984 год, а «Гамбург» (в 1983 году) был единственной неанглийской командой, претендовавшей на титул в этот период. Самопровозглашенная цель Алекса Фергюсона состояла в том, чтобы «сбить "Ливерпуль" с их гребаного насеста» — желание, которое могло быть исполнено только в том случае, если бы европейский трофей (и более весомый, чем Кубок обладателей кубков, выигранный в 1991 году) был добавлен к почетному списку манкунианцев.
У Эрика тоже были незаконченные дела. В 1991 году, все еще будучи игроком «Марселя», по крайней мере, номинально, он был лишен финала своим менеджером Раймондом Гуталсом. Два года спустя тот же ОМ, наконец, выиграл трофей, который теперь называется Лигой чемпионов, и можно эвфемистически сказать, что Кантона не получил особого удовлетворения, увидев, как команда из его родного города принесла Франции первый успех в турнире, который французы придумали тридцать семь лет назад.
Английские представители неважно выступили на международных соревнованиях прошлого сезона [«Лидс» вылетел из Лиги чемпионов еще до группового этапа, «Манчестер Юнайтед» вылетел из Кубка УЕФА от московского «Торпедо» во втором раунде, «Шеффилд Уэнсдей» в третьем (от «Кайзерслаутерна»), «Ливерпуль» проиграл другой московской команде, «Спартаку», во втором матче Кубка обладателей кубков], и их неудача стала яркой иллюстрацией того, насколько сильно они отстали в связи с дисквалификацией после «Эйзела». Правила УЕФА, в которых указывалось, что одна команда не может выставлять более трех «иностранцев» и двух «ассимилированных» игроков (т.е. игроков, которые жили в стране в течение пяти лет и входили в состав молодежной команды этого клуба), оказывали непропорционально негативное влияние на английские клубы [Европейская комиссия отменила это постановление в 1996 году после знаменитого «правила Босмана» (arrêt Bosman) Европейского суда (15 декабря 1995 года), которое переопределило право игрока на передвижение в пределах Европейского Союза], поскольку ирландские, шотландские и валлийские «иностранцы», естественно, тяготели к более престижной (и более прибыльной) Премьер-лиге. Андрей Канчельскис сказал мне, что, если бы не введение этой квоты, он был убежден, что «мы бы дошли до полуфинала [в сезоне 1993/94], может быть, даже до финала». В стартовом составе «Манчестер Юнайтед» иногда было не менее восьми «иностранных» или «ассимилированных» игроков: Шмейхель (Дания), Канчельскис (Украина/Россия) [Уж не знаю, почему автор продолжает упоминать об Андрее как об украинском футболисте, ведь он родился в СССР и играл за эту сборную и ее правопреемника, сборную России, хотя мог выбирать между Украиной, Россией и Литвой (отец Андрея был литовцем по происхождению), прим.пер.], Кантона (Франция), а также Хьюз, Гиггз (оба валлийцы, по крайней мере, в том, что касается футбольной принадлежности), Ирвин, Кин (Ирландия) и Брайан МакКлер (Шотландия). В последующие месяцы Алексу Фергюсону предстояло сделать трудный выбор, начиная с первого матча «Юнайтед» в Кубке чемпионов за двадцать пять лет, по общему признанию, нетребовательного выезда к чемпионам Венгрии «Кишпешт Гонвед», которые были лишь отдаленным эхом своих великолепных прежних «я». Старый армейский клуб Ференца Пушкаша, Шандора Кочиша, Йожефа Божика и Золтана Чибора переживал возрождение в конце 1980-х годов, но их неспособность удержать своих лучших игроков помешала им заявить о себе на международной арене, как это было во внутренних соревнованиях.
Две тысячи болельщиков «Манчестер Юнайтед» — более пятой части от общего числа зрителей — заняли свои места на стадионе «Божик» и стали свидетелями неопрятной игры своей команды, которая могла поблагодарить Роя Кина за победу со счетом 3:2. Двадцатитрехлетний полузащитник оформил дубль, в то время как Кантона забил один гол в касание. Это был не совсем тот славный футбольный вечер, на который надеялись, но победы со счетом 3:2 на выезде, безусловно, было достаточно, чтобы обеспечить себе выход в следующий раунд. Как бы то ни было, времени на размышления не было, прежде чем они встретились лицом к лицу с информкомандой Премьер-лиги, обновленным «Арсеналом», который выдал серию из пяти побед и ничьей с тех пор, как в день открытия сезона уступил дома «Ковентри» со счетом 0:3. Канониры [Прозвище «Арсенала», прим.пер.] Джорджа Грэма теперь шли сразу за «Юнайтед» на вершине турнирной таблицы.
Была гарантирована напряженная встреча, в которой количество фолов значительно превысило количество моментов, и неудивительно, что исход игры решил единственный гол. Но что это был за гол: удар с 28 метров, нанесенный Эриком со свободного штрафного удара, на который ему откатил Пол Инс. Свирепость удара — ни поворота, ни изгиба, только ракета мяча — привела Дэвида Симэна в замешательство. Но брутальная красота этого гола была не единственным, что поразило меня, когда я снова и снова смотрел его на своем видео. Рука Кантона была забинтована, напоминая о переломе запястья, который все еще причинял ему боль. И может ли такое быть?... Да, воротник был поднят, в первый раз.
«Это произошло случайно, — сказал он журналу L'Équipe в 2007 году. — Однажды я надел футболку, и воротник остался поднятым. Игра, должно быть, была достойной. Но я не могу вспомнить, когда это произошло». Было ли это 19 сентября 1993 года? Очень может быть, даже если снимки матчей, которые были сделаны сразу после этого, окажутся неубедительными. Иногда он поднимается, иногда нет, возможно, из-за ветра или из-за недостаточно жесткого материала. Только после манчестерского дерби, которое состоялось восемь недель спустя, воротник демонстративно остался поднятым навсегда. Как сказал Кантона своему другу Бернару Морлино: «Природа сделала меня жестким. Моя шея и поясница часто причиняют мне боль. Но с тех пор, как я начал играть с вертикальным воротником, у меня не было таких сильных болей в шее».
Его футболка «Юнайтед», на которой все еще красовался номер 12, в то время как Брайан Робсон, ушибленный полутора десятилетиями самоотверженной жертвы ради клуба и страны, был готов играть, теперь была частью регалий короля Эрика. «Это стало суеверием, — сказал он в том же интервью. — Это не было частью маркетингового хода или для того, чтобы выделиться среди других. Многие задавались вопросом, зачем я это делаю. Некоторые говорили: "Он притворяется королем, он думает, что он Элвис Пресли". Однажды игрок "Ливерпуля" даже попытался спровоцировать меня, посмеяться надо мной: Нил Раддок. Он поднял воротник и сделал танцевальный шаг à la Элвис. Но он был единственным, кому это показалось смешным».
Некоторые фанаты «Юнайтед» до сих пор считают, что на самом деле Кантона так себя вел, чтобы камеры зафиксировали спонсорскую «запятую», которая была вышита на задней стороне его воротника (ошибочно: Umbro, а не Nike, были производителями формы «Юнайтед» в то время. Другие распространяли озорные слухи о том, что у Эрика на шее была татуировка «Я ЛЮБЛЮ ЛИДС» и по понятным причинам он хотел скрыть её (на самом деле, единственный раз, когда Кантона посетил студию татуировщика, чтобы нарисовать над своей левой грудью голову индейского вождя). Просматривая учебники по истории, трудно вспомнить других игроков, которые заявляли о том, что часть их экипировки является продолжением их индивидуальности (а Эрик наверняка знал, что так оно и есть), и превращали кастомизацию части экипировки в торговую марку. Йоханн Кройфф дразнил защитников видом своих голеней без щитков и со скатанными вниз гетрами, принимая подкат, который он мог бы пропустить, как тореро, но то же самое делал великий форвард и плеймейкер Юве Омар Сивори задолго до него. Джордж Бест позволял своей красной футболке свисать поверх шорт в эпоху, когда правильным было носить ее аккуратно заправленной, но многие игроки 1920-х и 1930-х годов делали именно так, и никто этого не замечал. Денис Лоу, первый «Король» «Манчестер Юнайтед» [Пит Бойл, неофициальный «бард «Манчестер Юнайтед» (и самый страстный болельщик Кантона), напомнил мне, что его самое известное творение «Éric the King» [Король Эрик] (которое до сих пор поют на «Олд Траффорд»), было основано на более ранней песне «Denis the King» [Король Денис]. Оба позаимствовали свою мелодию из песни «Lily the Pink» группы The Scaffold, ставшей хитом зимой 1968/69 годов], перед выходом на поле обязательно застегивал манжеты футболки и сжимал их средними пальцами, когда поднимал руку в знак торжества. («Не знаю, почему я так поступал», — сказал он мне через несколько дней после того, как Криштиану Роналду получил Золотой мяч в декабре 2008 года. «Я ненавидел играть с короткими рукавами, вот и все»). Но другие, менее известные футболисты его эпохи разделяли это жеманство: именно гений Лоу на поле привлек внимание к этой эксцентричности — в то время как Эрик присвоил себе одну из самых знаковых футболок мирового футбола самым простым жестом, который был знаком blousons noirs (обтянутые кожей «черные куртки») его и моего поколения, мгновенно идентифицируя вас как «плохого парня» во Франции. В культовом вздернутом воротнике было больше неповиновения, чем казалось на первый взгляд. Кантона также, скорее по счастливой случайности, чем по замыслу, добавил золотой кирпич к стене, которую его спонсоры усердно возводили вокруг него.
Эрик, однако, утверждал, что не является одним из тех футболистов, которые являются рабами того, что вратарь сборной Англии Дэвид Джеймс назвал «ментальным механизмом» подготовки — таких игроков, как Джон Терри, который в течение десяти лет вставлял в гетры одни и те же потрепанные щитки, прежде чем потерять их на «Камп Ноу» («Челси» в тот вечер потерпел поражение). Но, если Кантона не придерживался навязчивой рутины (за исключением, может быть, обмена пасами со Стивом Брюсом на разминке, что он делал неизменно), у него развилась квазимистическая близость к номеру, напечатанному на его футболке. У него были веские причины для этого, так как это число — 7, конечно же, — имело уникальный резонанс в истории «Манчестер Юнайтед». Его ношение наделяло получателя беспрецедентным чувством ответственности: в случае Эрика оно представляло собой передачу эстафеты от одного великого №7 — Брайана Робсона — к нему самому. По правде говоря, Кантона, вероятно, сделал больше, чем кто-либо другой, чтобы придать волшебную ауру этому номеру на «Олд Траффорд».
Эрик выбрал идеальное время, так как в том сезоне — 1993/94 — в «Манчестер Юнайтед» были введены номера команд. До этого позиция игрока на поле определяла, какой номер ему дадут, в соответствии со строгими правилами, которые действовали со времен старой схемы 2-3-5 и пережили отказ от этой системы в пользу расстановки WM в 1930-х годах. Это объясняет, почему, к большому недоумению континенталов, №6 в Англии ассоциируется с центральными защитниками вроде Бобби Мура и Тони Адамса, а во Франции и Италии вызывает образы жестких полузащитников и предшественников «роли Макелеле». У англичан №7 играл на правом фланге, а затем и в полузащите, когда было высказано предположение, что правый вингер опустился с передней линии в машинное отделение команды — одно из самых любопытных наследий Альфа Рэмзи, изменившего английскую игру. Это делает еще более удивительным тот факт, что Джордж Бест может считаться основателем квазибиблейской генеалогии «Юнайтед» седьмых номеров: Бест породил Робсона, который породил Кантона, который породил Бекхэма, который породил Криштиану Роналду. На самом деле, Бест, который носил эту футболку в течение первых пяти лет своей карьеры на «Олд Траффорд», передал ее Вилли Моргану в 1968 году и сыграл две трети своих матчей за «Юнайтед» в футболке с №11 — как и подобает левому вингеру. Почти забыто, что Стив Коппелл, выдающийся обладатель №7 в период с 1975 по 1984 год, носил номер, который он унаследовал от Моргана, 236 раз в матчах лиги, более чем в два раза чаще, чем ирландец, и что сам Кантона занимает лишь одиннадцатую позицию в списке выступлений за всю историю «Юнайтед» под №7 (143 игры). И кто помнит, что в начале 1990-х годов Андрею Канчельскису выпала честь двадцать пять раз надевать легендарную футболку? Легенда была создана апостериори, как только Кантона наделил священный номер аурой, которая только усилилась после завершения им карьеры, до такой степени, что она приобрела фетишистские качества для его преемников Дэвида Бекхэма и Криштиану Роналду, которые татуировали, гравировали, маркировали и вышивали ее везде, где только можно, на своей коже, журнальных столиках, подушках и линиях готовой одежды. Их одержимость можно понимать как желание поселиться в мифе в так называемом «Театре мечты», но в первую очередь она остается, сознательно или нет, оммажем самому мифотворцу — Эрику Кантона.
После победы над «Арсеналом» Кантона мог проецировать себя на четыре недели вперед, до 13 октября, даты визита Израиля в Париж, так как расписание «Юнайтед» в основном состояло из матчей, которые они должны были выиграть с некоторой легкостью: «Гонвед» никогда не угрожал остановить выход «Юнайтед» в следующий раунд Кубка чемпионов, несмотря на разочаровывающее выступление на «Олд Траффорд», в котором Стив Брюс забил оба гола в победе со счетом 2:1.
Когда 2 октября «Шеффилд Уэнсдей» был обыгран на «Хиллсборо» со счетом 3:2, «Арсенал» отставал на пять очков, и большинство букмекеров считали «Юнайтед» фаворитом на сохранение титула, и все больше игроков делали ставку на требл внутри страны. Главный тренер «Юнайтед» Тревор Фрэнсис зашел так далеко, что сказал, что «Юнайтед» был лучшей командой в Европе после того, как увидел, как Эрик забил второй и третий голы гостей с помощью идеально отданных передач. Такая гипербола не имела никакого оправдания, кроме доминирования «Юнайтед» в английском футболе, и, оглядываясь назад, кажется немного нелепой; но в то время многие чувствовали, что Алекс Фергюсон — в немалой степени благодаря Эрику Кантона — все ближе подошел к решению этой головоломки: как примирить изощренность континентальной игры с интенсивностью и физической силой, которыми славился английский футбол. «Юнайтед» все чаще предлагал образец для других амбициозных клубов Премьер-лиги, которым неделя за неделей показывали, что не только возможно, но и желательно привить артистизм Кантона ко все еще крепкому костяку из преимущественно британских команд.
Эрик, первопроходец, присоединился к своим французским товарищам по команде на второй неделе октября. За две игры до конца отборочного турнира Франция выглядела неплохо: одной ничьей было бы достаточно, чтобы гарантировать ей безопасный проход в США. Оба их соперника, Израиль и Болгария, должны были приехать на «Парк де Пренс», где Ле Блю не проигрывали в официальных матчах с ноября 1987 года. Квалификация казалась формальностью настолько, что недолго просуществовавший французский еженедельник под названием Le Sport, не желая пропускать вечеринку, решил проигнорировать самое основное правило репортажа (т.е. подождать, пока что-то произойдет, прежде чем писать об этом) и разослал десятки тысяч экземпляров с заголовком «КВАЛИФИЦИРОВАНЫ!» в газетные киоски по всей стране рано утром в четверг 14 октября.
Единственная проблема заключалась в том, что Франция умудрилась предыдущим вечером проиграть.
Но как кто-то мог это предсказать? За семь месяцев до этого Израиль был разгромлен со счетом 4:0 в Тель-Авиве, и парижская публика была в восторге от начала того, что должно было стать шествием. Даже первый гол Ронена Харази на 21-й минуте не смог заставить их замолчать. Франция создавала момент за моментом, удары сыпались на ворота «Бони» Гинзбурга, и полузащитнику «Аталанты» Франку Созе понадобилось всего восемь минут, чтобы сравнять счет. За шесть минут до перерыва Давид Жинола вывел французов вперед потрясающим ударом из левого угла штрафной, и празднование началось не на шутку. Затем Кантона отдал на Папена, уклонившись от нескольких подкатов, но нападающий «Милана» пробил мимо ворот. Сам Эрик был близок к тому, чтобы вывести Францию вперед со счетом 3:1, пробив мимо головой на дальней штанге. Как они пожалеют об упущенных шансах. Израиль, который играл горячо и с мастерством на протяжении всего матча, сравнял счет за семь минут до конца. Игрок «Ливерпуля» Рони Розенталь прошел через серию подкатов и заставил Бернара Лама совершить потрясающий сейв, но мяч отскочил к 21-летнему Эялю Берковичу, который отправил мяч в сетку внешней стороной правой ноги, несмотря на вмешательство Марселя Десайи. Это не помогло. Семь минут до конца плюс добавленное время без пропущенных мячей, и команда Улье вышла бы в плей-офф.
У долговязого израильского №10 Реувена Атара были другие планы. За несколько секунд до финального свистка он пробил с полулета после чудесного прострела Розенталя, и Франция была обыграна.
Такой драматический разворот должен был иметь объяснение. Вскрытие, проведенное французскими СМИ, показало, что Ле Блю пережили катастрофическую коллективную потерю концентрации. Точно так же, как игроки «Милана» пели победные песни в перерыве финала Лиги чемпионов 2005 года, а затем провалились, упустив преимущество 3:0 против явно потрепанного «Ливерпуля», Кантона и его товарищи по сборной уже мысленно находились в самолете в США, выходя на парижское поле. После того, как Жинола вывел их вперед со счетом 2:1, они были убеждены, что благополучно приземлились. И когда их выбил из колеи гол израильтян в концовке матча, началась паника. Такое объяснение не способствовало ни способности руководящего состава держать команду на ногах, ни тренерству Улье, термину, который французы используют для обозначения тактических изменений, вносимых менеджером в реальном времени по ходу игры. Тем не менее, если это шокирующее поражение сделало квалификацию на чемпионат мира 1994 года более проблематичной, Франция, конечно, не могла потерять позиции, которые она завоевала после катастрофы Евро-92, поскольку ей предстояло сыграть решающий матч дома против Болгарии. Разделения очков в этой игре было бы достаточно.
Англия была бы не против оказаться в таком положении. В то время как французы сожалели об упущенных возможностях и клялись себе, что это больше не повторится, команда Грэма Тейлора проиграла со счетом 0:2 в Нидерландах, гарантируя, что товарищи Эрика по «Юнайтед» Пол Инс и Гари Паллистер будут отдыхать, когда в Америке будет проходить чемпионат мира 1994 года.
Три дня спустя некая нормализация возобновилась, когда «Юнайтед» и их побежденные игроки сборных заставили «Тоттенхэм» заплатить за свое разочарование. Шпоры почти позорно увяли в матче с чемпионами. Окончательный счет 2:1 был достигнут галопом; Кантона почти не вспотел. После одиннадцати матчей его команда увеличила свое преимущество в Премьер-лиге до семи очков, и это при том, что игроки намеревались сохранить как можно больше энергии перед следующим еврокубковым матчем против чемпиона Турции «Галатасарая».
Недостаток европейского опыта у Красных дьяволов был жестоко продемонстрирован, когда турки обыграли наивный «Юнайтед» во втором тайме. За девять минут до финального свистка Кантона забил с лета c нескольких метров от линии ворот, чтобы спасти ничью 3:3 и спасти «Юнайтед» от первого домашнего поражения в еврокубках. Тем не менее, это была захватывающая игра, в которой Эрик, хотя был и не в лучшей форме, тем не менее, выстоял против прекрасного континентального соперника — оглядываясь назад, можно сказать, что это одно из немногих выступлений, которые можно предложить в его защиту, когда критики ставят под сомнение его, по общему признанию, плохие результаты в Европе.
Ушибы и синяки, которые «Юнайтед» нанесли своему самолюбию в поединке с «Галатасараем», можно было смягчить бальзамом, который из недели в неделю наносился в Англии, где у соперников выработалась приятная привычка переигрывать. «Эвертон» (1:0 на «Гудисоне»), «Лестер Сити» (разгромлен 5:1 в Кубке Лиги, Эрик отддыхал) и КПР (2:1) быстро помог им во второй половине октября. Превосходство «Юнайтед» в то время было таким, что, когда Лес Фердинанд открыл счет в третьем из этих матчей, им нужно было всего пару раз ускориться, чтобы восстановить естественный порядок вещей. Сначала Кантона пробежал 40 метров и обыграл чешского вратаря Яна Стейскала и сравнял счет, а Марк Хьюз забил второй гол с углового, утвердив победу, в которой никогда не было серьезных сомнений. Поскольку «Норвич» и «Арсенал» в тот же день добились лишь ничьей, чемпионы теперь лидировали в лиге с огромным отрывом: 11 очков — после всего 13 игр.
К сожалению, «Галатасарай» отказался следовать сценарию, написанному английскими командами, когда 3 ноября игрался ответный матч. Атмосфера, в которой проходила игра, была шокирующей даже для игроков, привыкших к «мюнхенским самолетам», которые тошнотворно разбивались на трибунах «Энфилда» и «Элланд Роуд». По прибытии в аэропорт Стамбула команду «Юнайтед» встретили плакатами с надписями «Добро пожаловать в ад» и «Вы умрете». Посыльный, работавший в роскошном отеле, где остановился «Юнайтед», хмуро посмотрел на Гари Паллистера и провел пальцем по горлу. В автобус команды, когда он пересекал Босфор, летели кирпичи. Сама игра была даже хуже. Кантона упустил лучший шанс «Юнайтед» на 55-й минуте, когда Паркер забросил мяч в штрафную. Дважды он подхватывал мяч, дважды ему не удавалось должным образом пробить по нему. Гнев и тревога взяли над ним верх. Затем, на 77-й минуте, разгневанный тем, что Бюлент симулировал травму, он убежал с поля через периметр и выбил мяч из перчаток Незихи, в завязавшейся потасовке ударил локтем вратаря по ребрам, и его пришлось спасать от толпы турецких игроков, и арбитр, проявив удивительную снисходительность, решил не делать ему предупреждения. И это еще не все. После того, как игра закончилась со счетом 0:0, отправив турок дальше по правилу выездного гола, когда на игроков «Юнайтед» посыпались всевозможные снаряды, Кантона подошел к арбитру, пожал ему руку и сказал несколько отборных слов на французском языке, который г-н Ротлисбергер учил, чтобы зарабатывать на жизнь, когда УЕФА не нуждался в его услугах [В 1997 году УЕФА полностью избавился от Ротлисбергера, приговорив его к пожизненной дисквалификации, когда было установлено, что в 1996 году он обратился к цюрихскому «Грассхопперу» с предложением «продать» им арбитра предстоящего европейского матча против «Осера». Судья, о котором идет речь, Вадим Жук, оказался его другом, и цена составит 100 000 швейцарских франков. Дисквалификация была оставлена в силе после апелляции. Выступление Ротлисбергера в ночь удаления Кантона стало предметом ряда слухов сразу после игры]. В руках рефери появилась карточка, и она была красной.
«Он сорвался, психологически», — так позже Райан Гиггз описал поведение Эрика в тот вечер на стадионе «Али Сами Йен». В туннеле Кантона подвергся нападению со стороны полицейского и сорвался; полицейский ударил его дубинкой по затылку. Брайан Робсон, пытаясь разрядить обстановку, получил удар щитом, и ему пришлось наложить два шва. Последовал хаос, когда вся команда «Юнайтед», похоже, присоединилась к схватке, прежде чем их собственные охранники, наконец, сумели провести их в раздевалку. Нераскаявшийся Кантона обратился к прессе со следующими словами: «Сегодня был скандал. Полицейский ударил меня кулаком по затылку. Мне плевать на красную карточку. Я просто подошел к судье и сказал ему, что он плохой рефери». Но он также раскрыл истинную причину своего разочарования, добавив: «"Галатасарай" — маленькая команда. Такая же, как и "Манчестер Юнайтед" сегодня вечером».
Он позаботится о том, чтобы в следующий раз, когда они будут играть на «Мейн Роуд», они снова были великими.
«Манчестер Сити» был одной из «счастливых» команд Эрика на протяжении всей его карьеры. Он забил в каждом из семи манчестерских дерби, в которых принимал участие (всего восемь голов), и ни разу не закончил матч на стороне проигравших, хотя 7 ноября 1993 года едва не сделал это. «Юнайтед» уступал со счетом 0:2. Затем Эрик с поднятым воротником ожил вскоре после паузы и почти в одиночку спас проигранный матч. Не туда направленный удар Вонка головой открыл чистый путь к воротам: 1:2. Затем Гиггз, который был одним из самых разочаровывающих игроков «Юнайтед» в Стамбуле, вышел со скамейки запасных и сделал идеальный навес на Эрика. Два-два. Кин совершил своего рода искупление, забив победный гол. Расстроенный Кантона был опасным животным, в чем убедился «Сити» — и, несомненно, также должна была убедиться сборная Болгарии. Но, нет.
Никто не ожидал, что такое произойдет. На первой полосе L'Équipe было написано одно слово: «INQUALIFIABLE», что означало: «неспособные квалифицироваться», но также «неподдающееся описанию» и «позорно». Любой помощник редактора гордился бы этим остроумным примером Schadenfreude [С нем.: злорадства], обращенному к самому себе. Позор заключался в том, что для иллюстрации французского футбольного Ватерлоо была выбрана фотография Эрика Кантона, и что France Football последовал их примеру несколько дней спустя. Он определенно не заслуживал того, чтобы его сделали символом неудачи. Кантона вывел Францию вперед, забив шестой гол в отборочном турнире. На 32-й минуте, получив пас от Папена он пробил с шести метров и открыл счет, и 48 402 зрителя забронировали поездку в Америку. У них все еще были билеты на руках, когда пять минут спустя Эмиль Костадинов сравнял счет после плохой игры на угловом. Франция контролировала игру, и ничьей было достаточно. Но за двадцать три секунды до конца после штрафного удара, который был назначен в пользу Франции (!) на расстоянии касания от болгарского правого углового флажка, Давид Жинола решил послать дикий, глубокий прострел на то, что французы называют «третьей штангой», который пролетел над Кантона — единственным французским игроком, присутствовавшим в то время в штрафной соперника — приземлился на другом фланге и быстро и красиво отправлен дальше в поле. Через три паса тот же Костадинов оказался на острие, побежал к воротам Бернара Лама и, несмотря на отчаянный выпад Лорана Блана, нанес великолепный удар под перекладину, настолько выразительный, что чуть не закричал: «МЫ НА ЧЕМПИОНАТЕ МИРА!» на весь молчащий стадион. Сила удара была такова, что у Бернарда Лама не было шансов. Франция выбыла. Улье, опустив подбородок и засунув руки в карманы, сделал несколько беспорядочных шагов по бровке, где его помощник Эме Жаке поддерживал свою голову руками. Этого не может быть. Но так все и было.
Французский тренер разорвал Жинола на куски на послематчевой пресс-конференции. «Он запустил "Экзосет" [Французская противокорабельная ракета, прим.пер.] в самое сердце французского футбола, — сказал он. — Он совершил преступление против команды, я повторяю: преступление против команды». Улье, очень эмоциональный человек, конечно, был фактически прав. Если бы вингер ПСЖ не потерял мяч в последние минуты игры, Франция прошла бы на ЧМ, а Болгария никогда бы не вышла в полуфинал США '94. Но чего Улье не упомянул, так это статичной реакции французской полузащиты и обороны на болгарскую контратаку. Дидье Дешам, Рейнальд Педрос и Эммануэль Пети отключились, бежав трусцой, когда должны были бежать, спасая свою жизнь, и увидели, как мяч за девятнадцать секунд перелетел с другого конца поля в их ворота. Бывший тренер сборной также не объяснил, почему именно Педрос (173 см), а не, скажем, Созе (188 см) или даже Кантона (188 см) были поставлены на линию ворот для углового удара, который привел к тому, что Костадинов сравнял счет головой. Все знали, кто первым проиграет в этой игре «если» и «но». Улье принес себя в жертву, и его заменил Жаке.
Гнев Жерара не утих, когда пятнадцать лет спустя мы вновь переживали этот катастрофический момент. «Было очень приятно видеть Кантона в вашей команде, — сказал он мне. — Он был жемчужиной, верным человеком, игроком, который отдал все. Но Жинола?... Я никогда не скажу ничего хорошего о Жинола». Он ломал свой хлеб, как «Тигр» О'Рейли ломал спичку, когда его спросили, как он оценивает Дона Брэдмана. «Как игрок в крикет? Лучше всех. Как мужчина? Он того не стоит», — сказал лег-спиннер, щелкая битой в своих мощных пальцах.. Чего Улье никогда не мог простить, так это не столько временного момента безумия, сколько того, что ему предшествовало: Жинола публично усомнился в правильности решения своего тренера отдать предпочтение Папену и Кантона, а не ему самому в стартовом составе, и намекнул, что Папен и Кантона могут делать все, что им заблагорассудится, во французском составе, что они заставили своего тренера пойти на уступки. В матче с Израилем именно он, Жинола, отдал голевую передачу на первый гол Созе и забил великолепный второй гол; но Улье держал его на скамейке запасных до 69-й минуты матча с Болгарией, когда счет все еще был равным 1:1. Он, конечно, жалел, что там его и не оставил.
На следующее утро, когда Франция проснулась в состоянии шока, небритый Кантона, одетый в ослепительно белый костюм, был последним, кто сел на шаттл Air France, который доставил пассажиров самого раннего рейса Париж-Манчестер к их самолету. По чистой случайности мой коллега по France Football Жан-Мишель Брошен, работавший в то время в L'Équipe, сидел прямо за Кантона в Airbus. Его миссия состояла в том, чтобы извлечь один или два перла из зажатой звезды униженной сборной. Жан-Мишель, впервые встретившийся с Кантона в ту ночь, когда он побрился наголо в Бресте шестью годами ранее, знал, что безопаснее всего не поддаваться искушению похлопать Эрика по плечу. Когда самолет приземлился, футболист и журналист обменялись вежливым приветствием, не более того («Нет, я не общаюсь [с прессой]», — такими были напутственные слова Эрика), и разошлись, вот правда их пункт назначения был одним и тем же: выездной дом Эрика, отель Novotel в Уорсли, где франкоговорящий персонал (который обожал Кантона) привык приветствовать самых разных журналистов, приехавших с другой стороны Ла-Манша. То, что последовало за этим в течение следующих нескольких дней, вряд ли было впечатляющим, но все же довольно комичным и подчеркнуло определенную черту невинности в характере Эрика, о которой, как мне кажется, стоит здесь упомянуть.
Каждое утро Жан-Мишель в сопровождении другого французского журналиста, Жоффруа Гаритье из Le Journal du Dimanche, спускался в комнату для завтрака, где каждое утро можно было найти Эрика Кантона, сидящего за миской с хлопьями. И каждое утро один и тот же обмен репликами: «Доброе утро» — «Доброе утро» — «Эрик, не могли бы мы с тобой поговорить?» — «Нет. Я не разговариваю». Затем каждое утро два репортера ехали в Клиф, ветхую группу зданий и примитивных полей, которую нельзя было назвать «тренировочным комплексом». Охрана была слабой, состоящей из горстки пожилых стюардов, которые, вероятно, заваривали чай еще для Дункана Эдвардса, и не возражали против незнакомцев, бродивших по автостоянке. Как же все изменилось. В течение четырех дней, каждый день, Жан-Мишель и Жоффруа клали листки бумаги под стеклоочиститель Audi Кантона («Эрик, мы можем поговорим позже?»), добавляя номер своего номера скорее в надежде, чем в ожидании. На следующее утро во время завтрака Эрик появлялся в ресторане отеля, подходил к столику журналистов, пожимал им руки, говорил привычное «Ça va?», а когда они неизбежно спрашивали: «Можем ли мы поговорить с тобой позже?» — так же неизбежно получая ответ:
«Нет. Я не разговариваю».
Эта игра в кошки-мышки продолжалась все время всего пребывания Жана-Мишеля; и, на самом деле, еще дальше. Год спустя он снова был в Клифе. Эрик сохранил свой номер в Уорсли, но также снимал дом, который до него занимал Марк Хьюз. На лобовом стекле лежали новые листки бумаги, листок за листком — рутина, ставшая уморительной для самого журналиста. Тем не менее, однажды он забрел в главное здание тренировочной базы, где добрая душа направила его в кабинет Алекса Фергюсона. Менеджер, франкофил, как мы видели, случайно натолкнулся на него на лестнице и спросил, не хочет ли он поболтать. Как изменились времена. Жан-Мишель был погружен в разговор с Фергюсоном («Я бы заплатил, чтобы посмотреть, как играет Кантона» была одной из самых ярких цитат тренера), когда раздался стук в дверь. Это был застенчивый Эрик, который пришел извиниться за опоздание на тренировку (кажется, не в первый раз). Он провел ночь в своем доме в Лидсе и попал в непреодолимую пробку по пути из Йоркшира. Фергюсон мягко упрекнул его и порекомендовал альтернативный путь. Жан-Мишель задал обычный вопрос («Эрик, можем ли мы поговорить позже?»), и, как вы уже догадались, получил обычный ответ.
«Нет. Я не разговариваю».
Комично? Конечно. В упорном отказе Кантона говорить никогда не было никакой враждебности, только почти детское — на самом деле довольно милое — желание не сдаваться перед лицом поражения. Вечер той игры с Болгарией был «худшим в моей жизни», сказал он — и он был серьезен. Дисциплинарные проблемы помешали ему помочь сборной Франции выйти на мундиаль 1990 года. Евро-92 стал свидетелем коллективного коллапса, прецедента которого никто не мог припомнить. Чемпионат мира 1994 года, к которому он был так близок, отвернулся, как женщина, подставившая губы, а затем захлопнувшая дверь своей спальни без объяснения причин.
Но Кантона был еще и храбрым человеком. Некоторые из его несчастных (или виновных) товарищей по команде сдались. Лоран Блан, Жан-Пьер Папен и Франк Созе, уничтоженные провалом Ле Блю, объявили о своем уходе из сборной с немедленным вступлением в силу. К счастью для Франции, только Созе в конце концов сдержал свое слово. Папен вернулся в сборную в марте 1994 года, Блан — два месяца спустя, а Жинола продолжал играть как ни в чем не бывало, несмотря на то, что Эрик прямо встал на сторону уволенного тренера. «Кто такой Жинола? — спросил он. — Он пять раз играл за сборную Франции и три раза проиграл. Я зол на него, потому что он манипулировал людьми, потому что он говорил чушь журналистам, чтобы их читатели ему поверили. [...] Если он общается с прессой, а не с нами, то это потому, что у него нет яиц. Черт возьми, если бы я выбирал команду, мы бы играли с двенадцатью нападающими!» Когда его интервьюер, Жан Иссартель из France Football, выразил некоторое удивление по поводу выбора слов Кантона, Эрик позаботился о том, чтобы его послание будущей модели ПСЖ было как можно более недвусмысленным: «У него есть технические способности. Но должна быть голова. Так и запишите. Если ты позволяешь, чтобы на тебя так влияли, ты — осел. Голова не поспевает. У него есть все качества, кроме этого. Он слишком слаб».
Самого Кантона нельзя было обвинить в слабости. Несмотря на то, что он был пригвожден к позорному столбу, он приложил все усилия, чтобы спасти как можно больше. Анри Эмиль, к тому времени доверенный член тренерского штаба сборной Франции, был привилегированным свидетелем этого акта бунта, ибо это был акт бунта, но самоотверженный, за который Эрик так и не получил заслуженной похвалы. «Эме Жаке взял на себя инициативу на временной основе», — сказал мне Эмиль.
Жерар Улье и президент федерации ушли, но весь технический персонал остался на своих местах. Мы с Эме провели переговоры со старшими игроками, чтобы выяснить, у кого есть желание продолжать. Их разочарование было огромным. Почему? Потому что чемпионат мира в Америке стал бы чем-то грандиозным для игроков, которые приближались к концу своей карьеры. Они могли бы найти для себя новую сцену в США, так как мы думали, что чемпионат мира вызовет там взрыв профессиональной игры. А две сборные, которые финишировали выше нас [Болгария и Швеция], дошли до полуфинала. Мы и сами могли бы дойти до него. Эме хотел выяснить, у кого из этих возрастных игроков будет мотивация, чтобы принять вызов и пройти квалификацию на Евро-96. И первый, кто сказал: «Мы поедем на чемпионат Европы», — был Эрик, которого сразу же выбрали капитаном сборной Франции. Почему? Из-за его обаяния и из-за того, что он был первым, кто принял вызов квалификации. Нам нужны были мужественные люди.
В поразительном поражении Франции от Израиля было нечто большее, чем было обнародовано в то время. Неловкие слухи ходили в течение некоторого времени в Клерфонтене и его окрестностях, великолепном поместье, которое пять лет назад стало штаб-квартирой национальной сборной. Они были обоснованы, но так и остались шепотом в высших кругах спортивной прессы и, насколько мне известно, впервые появляются в печати здесь. В команде Улье было немало ярких персонажей, для которых стало привычным выскальзывать из тренировочного лагеря под покровом ночи и встречаться в Chez Adam, ВИП-клубе, расположенном недалеко от Елисейских полей, владелец которого был одним из самых успешных производителей порнографических видео во Франции. Футболисты составляли значительную часть клиентуры Chez Adam, и стало своего рода традицией устраивать там послематчевые вечеринки, которые игроки называли «dégagements», довольно забавный термин, как оказалось, поскольку его можно перевести как «выпустить пар», так и «вынос вратарем мяча». Эти dégagements обычно происходили после матчей, и в этом случае неписаный кодекс поведения, похоже, был нарушен. Говорят, что некоторые из игроков сборной вели себя так, как будто Израиль уже был побежден, и посещали Chez Adam не одну, а несколько ночей подряд перед матчем. Они не ожидали, что им откажут на самом пороге. Критерии приема были одновременно расплывчатыми и строгими, но помочь футболисту придерживаться энергосберегающего образа жизни не входило в их число. Тебе не нужно быть знаменитым, чтобы попасть туда, но ты должен знать нужных людей или быть в сопровождении одного из них. Конфиденциальность была гарантирована. Девушки, с которыми в итоге познакомились большинство (но не все) игроков, не были заинтересованы в сборе материала для историй о поцелуях и рассказах, которые можно было бы продать газетам — французские законы о неприкосновенности частной жизни позаботились об этом. Более того, журналисты тоже были постоянными посетителями тускло освещенных салонов и апартаментов клуба, и вряд ли рисковали бы своим браком или карьерой, чтобы оказаться не на той стороне иска о клевете.
По чистой случайности я разговаривал с парой бывших покровителей Chez Adam во время работы над этой книгой. Я завтракал с марсельским ресторатором, который, как мне сказали, мог бы познакомить меня с парой друзей Эрика. Его глаза загорелись при упоминании о «хороших временах», которые он провел в их компании. За этим последовало множество историй, и все они не поддавались печати.
— Не поймите меня превратно, — сказал он. — Никакого насилия не было, никого не заставляли делать что-либо против их воли, и уж точно девочек. Если вы говорите о Chez Adam, будьте уверены в одном: никому не было причинено вреда. Это были молодые, здоровые, успешные люди, которые наслаждались жизнью, смеялись, пили, шутили и, да, чего уж, иногда брали одну из девушек наверх... Но что было интересно, так это то, что ты видел этих парней [игроков] в ситуациях, когда они ослабляли всю свою защиту. Такой-то — был старым ворчуном. Другой — просто фантастически весельчаком...
— А Эрик? — Спросил я. — Вы его там видели?
— Да, один раз. Он был другим. Люди делали самые возмутительные вещи на первом этаже, но ему было все равно. Он оставался самим собой. Властным, знаете ли, грудь такая, прямая, очень величавым. То, что он делал, он делал с классом... Или, скорее, он вел себя так, как будто хотел, чтобы люди говорили: «Ха, у него есть этот класс!» — видите ли, есть разница.
Британские таблоиды заплатили бы целое состояние, чтобы найти очевидца происходящего в Chez Adam. На самом деле, один из них узнал о слухах во время фиктивного романа Эрика с женой Ли Чепмена, Лесли Эш, и обратился к моему журналисту, который отклонил их предложение в £5 тыс. за подробный отчет о визитах Кантона в клуб. То, что Эрик, как и его отец, «Блондин», присматривался к дамам, вряд ли было секретом. Он оставался самим собой, придерживаясь своего часто декларируемого «принципа» идти туда, куда ему подсказывали его импульсы, чего бы это ни стоило ему самому и другим. В видео «Король Эрик», которое «Манчестер Юнайтед» выпустил в ноябре 1993 года, он сказал: «Во мне есть своего рода огонь, который требует того, чтобы его выпустили наружу, и его высвобождение — это то, что подпитывает мой успех. Я не мог бы разжечь этот огонь, не приняв тот факт, что иногда он хочет вырваться наружу, чтобы причинить вред. Он вреден. Я причиняю себе вред. Я осознаю, что причиняю вред себе и другим». Эти цитаты всплыли позже, после момента его безумия на «Селхерст Парк». Но Эрик говорил не только о футболе. Это было признанием эгоиста malgré lui [вопреки себе], который обнаружил, что единственный способ жить со своими неистовыми желаниями и, да, контролировать их, — это дать им выход. То, что это заставило его почувствовать угрызения совести, не подлежит сомнению. Эрик был по-настоящему щедрым человеком, который получал огромное удовольствие от того, что радовал тех, кого любил, «хорошим человеком», о котором мне говорили многие из тех, кто знал его лучше всех. Его спонтанность освобождала его от простой черствости — до тех пор, пока он не использовал ее в качестве оправдания неоправданного. Здесь, как и во многих других аспектах своей личности, человек, который видел мир в черно-белом цвете, превратился в серое пятно.
И именно поэтому то, что Кантона делал или не делал в Chez Adam, не имеет значения. Что гораздо важнее, так это то, что это дало мне еще одно доказательство того, что, вопреки тому, что Эрик так часто утверждал, он не мог жить без футбольной среды, которую он презирал, или без игроков, о которых он не мог сказать ничего хорошего. Возможно, ему это не нравилось, но он был одним из них. Многие товарищи по команде — Райан Гиггз, Рой Кин, Гари МакАллистер — выражали удивление при мысли о том, что «настоящий» Кантона был каким-то отчаянным человеком, который чувствовал себя непринужденно только вдали от толпы, со своими собаками, мольбертом или дробовиком на плечах. Он был главарем осерских проказников. Он организовывал охотничьи вечеринки с игроками ОМ. Он угощал своих товарищей по «Монпелье» ужином в честь дня рождения и до поздней ночи праздновал их триумф в Кубке Франции. Он спустился в сточную канаву, чтобы провести ночь в городе Дублина с товарищем по «Лидс Юнайтед». Он присоединился к питейному клубу «Манчестер Юнайтед» (на своих условиях: шампанское, а не пиво). В Chez Adam он вел себя как сеньор. Одинокий и общительный, всепрощающий и неумолимый, то верный, то жестокий по отношению к своим друзьям, он почти не изменился от маленького мальчика, который наблюдал за «Аяксом», сидя на плечах Альбера. Он все еще жаждал успокоения и тепла и жаждал единения, которое футбол, несмотря на его недостатки и лицемерие, дал ему с тех пор, как он научился ходить. Когда он публично отверг его, он также признал двойную неудачу. Он не мог найти баланс вне игры. И он не мог заставить себя признаться в этом. Он должен был убить футболиста, чтобы стать мужчиной, и он имел полное право бояться этой перспективы. Чем и кем мог быть этот человек?
***
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
Если хотите поддержать проект донатом — это можно сделать в секции комментариев!
