10 мин.

Люди года. ЛеБрон Джеймс

1 k

Фото: REUTERS/Chris Keane

Еще год назад его так легко было ненавидеть.

Его так легко было ненавидеть, что в какой-то момент даже показалось: все логично, так и должно быть, этот так называемый Король, которого нам всем пытались навязать Дэвид Стерн и его пиар-машина, – просто статистическая пустышка, бессмысленная груда мускулов, искусственно созданная звезда. Те, кто еще недавно носил его на руках, замолкали перед бесконечными шутками большинства: ЛеБрон Джеймс оставался бесспорно лучшим, глобальным брэндом, одним из самых известных спортсменов в мире, но со времен Чемберлена в НБА не было игрока, который бы так феерил на площадке, а в ответ получал лишь снисходительные насмешки.

Когда-то он должен был стать мессией и олицетворением новой золотой эпохи баскетбола, теперь на него махнули рукой, записав в число звезд, которые получили безграничное внимание уже в юности, но затем лишь разочаровали и не оправдали авансов. Переезд в Майами, где его попытки выиграть чемпионат могли бы поддержать две другие звезды современности, окончательно оформил его превращение во врага народа. Последующее поражение от «Далласа» лишь добавило этому образу гротескные черточки, переведя Джеймса в немного иную плоскость: он словно стал огромным сказочным великаном со всеми его неотъемлемыми чертами – он казался большим и сильным, но при этом глупым, комичным и не внушал ни малейшего страха. Ему совершенно не хотелось сопереживать, и даже слезы после поражения в финале вызвали очередные приступы всеинтернетовского хохота. Было даже как-то странно думать, что когда-то в этой нелепой фигуре (внезапно появившиеся волосы на лбу тоже не остались без внимания) кто-то мог видеть героя, который даст нам всем возможность снова прикоснуться к магическому ореолу величайших спортсменов.

*****

ЛеБрон Джеймс испытал на себе все плюсы и во много их превосходящие минусы новой эпохи. Он стал первой суперзвездой НБА эры Интернета и оставался в центре внимания с детства: его вовсю продвигали по национальному телевидению, о нем писали главные спортивные журналы, на него приходили смотреть далеко не только родители и университетские скауты. Внимание было столь огромным, что даже тренировки пришлось перенести из школьного зала на арену местного университета; столь безжалостным, что любой неординарный факт биографии игрока становился достоянием всей страны; столь всепроникающим, что спастись от него можно было лишь с помощью косяка марихуаны.

Когда над образом Джеймса старательно работали, все шло хорошо: все скандалы (еще до драфта Джеймсу пришлось не раз доказывать, что он не получал ни от кого денег) были замяты, ЛеБрон прямо со школьной скамьи ушел в лежащий по соседству с родным Акроном Кливленд и подписал внушительный контракт с Nike. Дальше жизнь начала обгонять мечту: новичок сезона, первые рекорды, Матч всех звезд, игрок недели в течение трех недель подряд, все растущая статистика, первый выход в плей-офф, трипл-дабл в дебютном матче на вылет, второе место в гонке за MVP, 5-й матч финальной серии с «Пистонс» в 2007-м, первое место в гонке за MVP – таков был потрясающий фон.

Очень скоро, правда, выяснилось, что у этого внимания (с ним Джеймс научился кое-как справляться и без помощи наркотиков) есть и обратная сторона. Все чаще в сладкий сон из бесконечных хайлайтов, индивидуальных призов, мелькающих стастистических вех стали вторгаться чужеродные элементы: Джеймса холили и лелеяли, его команда становилась все мощнее, но побед все не было, а поражения становились обиднее. Переменчивая публика все чаще разочаровывалась в герое, прежде всего, потому, что он оказался неспособен удовлетворить ее заоблачные ожидания. Он должен был воплотить в себе трех лучших игроков последних тридцати лет и поднять весьма конкретную в баскетболе планку величия на новую высоту: должен был стать столь же привлекательным шоуменом, как Мэджик Джонсон, столь же страстным победителем, как Майкл Джордан, столь же признанным лидером, как Лэрри Берд.

Он сплоховал, и обратная сторона внимания Интернет-эпохи нанесла ему безжалостный удар в спину. На первый план все чаще начинали выходить недостатки Джеймса, в Интернет-лупе общественного мнения приобретавшие гаргантюанские масштабы. Среди них были и конкретно игровые – нестабильный бросок, отсутствие лидерских качеств, которые отличали героев прошлого, боязнь брать ответственность на себя в самые важные моменты, нежелание работать над собой и улучшать слабые аспекты своей игры; и исключительно индивидуальные – вздорный характер, плохое образование, бескультурье, надменное отношение к противнику, какое-то не характерное для спортсмена высокомерие.

Когда-то Джеймс должен был стать тем самым образцом для подражания – изменить стереотипное отношение к чернокожим (а конкретно то, что они все насильники и убийцы – что не удалось Кобе), стать их безупречным представителем, новым Мартином Лютером Кингом. Но и здесь он провалился едва ли не полностью. Вернее, Джеймс все же выступил символом афроамериканской культуры, но только во всех ее непривлекательных проявлениях (с которыми так упорно всегда боролся Дэвид Стерн). Он уволил агента и окружил себя своими друзьями детства, которые стали в «Кливленде» командой внутри команды и летали вместе с «Кэвс» на самолете Дэна Гилберта. В противовес комиссионеру он отстаивал уличный стиль одежды. И, главное, он принес культуру улиц на площадку. Танцы на скамейке запасных, унижающее оппонентов празднование, звериные данки, красноречивое понимание своего статуса, которое проявлялось и в отношениях с судьями, с тренером, с противниками – раньше из суперзвезд так себя вел только Шон Кемп (парня никто не воспитывал, потому что его выгнали с первого курса за воровство). Откуда-то отсюда вырвались все нелепые ситуации, в которые когда-либо попадал Джеймс – та самая пресс-конференция «мы в университетах не обучались», глуповатые стычки с ДеШоуном Стивенсоном и прочими «волшебниками», дебильный смех над Дирком Новицки, удручающее невежество, когда он отказался подписывать петицию против китайского вмешательства в Дарфуре, нежелание пожимать руки игрокам «Мэджик» после поражения в плей-офф и смешная история про то, как он пришел на матч «Янкис» в Кливленде в бейсболке нью-йоркского клуба и честно сказал местным болельщикам, что они могут не рассчитывать на его извинения.

Катастрофа, к которой долго шел ЛеБрон, произошла в серии с «Бостоном». Здесь против Джеймса пошли уже болельщики собственной команды, которые принялись освистывать лидера за невыразительную игру, а он сам, как кажется, именно тогда понял, что пришел момент что-то поменять. В «Кливленде» ничего не получилось: пресса, которая когда-то носила его на руках и снисходительно относилась к его огрехам, не стеснялась называть вещи своими именами – ЛеБрон бросил играть, ушел в тень, не смог взвалить бремя, проявить чрезмерное желание, не смог доказать, что достоин титула. Он был ужасен, он так и не вырос, так и не поумнел, так ничего и не понял. От Джеймса отворачивались один за другим.

И он принял решение – уехал в «Майами», чтобы начать все с чистого листа. Правда, так это выглядело исключительно для него. Остальные увидели в этом революционном поступке попытку построить «Империю зла»: три молодые супервезды сговорились объединить усилия и покорить НБА вместе, раз уж это не получилось в одиночку. Да и своим небаскетбольным привычкам Джеймс не изменил: победу в чемпионате «Хит» отпраздновали еще тем летом заранее, пообещав выиграть не одно, не два, не три... Дальше – особенно после поражения от «Далласа» – падать уже было некогда. «Хит» стали самой ненавистной командой лиги, и их лидер вновь и вновь оказывался объектом язвительных замечаний.

Зато появился и плюс: он уже никому ничего не был должен.

*****

Это все было еще год назад. Его так легко было ненавидеть.

Спортивная мифология, восприятие спортсменов и их место в истории – явление невероятно сложное и непостижимое, но в случае с Джеймсом у нас появилась возможность вникнуть в саму ее суть, ибо мифотворчество происходит у нас на глазах. Вчера его ненавидели, сегодня он встал в один ряд с десятью лучшими игроками всех времен и пробивает себе путь все выше. И важно понимать, что суть происходящего не сводится исключительно к тому, что игра ЛеБрона и его награды отодвинули на второй план проблемы его личности. Нечто подобное было в 93-м с Чарльзом Баркли, когда приз MVP чемпионата закрыл, наконец, разговоры про «образец для подражания» и заставил забыть о злополучном плевке в маленькую девочку. Но казус Джеймса принципиально иной.

У каждого баскетбольного болельщика есть список 100/200/500 лучших баскетболистов всех времен/поколения/детства. Так устроена эта игра: правила радикально изменились, разные эпохи отличались совершенно разными тенденциями, изменилось количество команд, плотность лиги, появились сначала афроамериканцы, затем иностранцы, тренеров с семью комбинациями в блокноте сменили 20 помощников, просчитывающих любое полезное действие – но статистика, обмеряющая основные показатели, вместе с неизменным перечнем достижений и общим пониманием все равно создает иллюзорность исторической общности, а значит, возможность субъективного ранжирования (к слову, именно это один из главных доводов противников того, чтобы укоротить регулярный чемпионат). У каждого может быть свое видение, свои приоритеты, свои критерии, но это не отменяет обязательное наличие списка.

Так вот, если у вас есть список, то за последний год Джеймс проделал в нем колоссальный путь наверх и дал понять, что может забраться на самую вершину, если уже не сделал это. Он, наконец-то, превзошел самые смелые ожидания: ЛеБрон сочетает в себе дикий натиск летящего к кольцу «товарняком» Джулиуса Ирвинга, гармоничное владение телом, характерное для Джордана, расчетливость Айзейи Томаса, приобретенное прошлым летом умение играть спиной (приобретенное у Оладжувона), обретший стабильность бросок – он действительно превратился в гораздо более атлетичную версию Мэджика Джонсона, с которым так любит сравнивать себя сам. И добавил к этому отличавший любого из величайших игроков инстинкт победителя: ведь героями могут называться только те, кто делают что надо когда надо. И здесь речь идет не только о броске на последних секундах, а об умении тащить свою команду, несмотря ни на что. Примерно так, как это делал вернувшийся после страшноватого падения Берд в том самом матче с «Индианой».

Его игра не заставила забыть обо всех недостатках, но принять их как неотъемлемую часть их обладателя: они перестали что-либо значить, как только ЛеБрон переступил порог баскетбольного Олимпа и стал одним из его заслуженных обитателей. Вы можете знать о болезненной склонности Джордана к азартным играм, о любвеобильности символизирующего Голливуд Мэджика, о проблемном характере Айзейи Томаса, о мрачном, склонном к кулачным историям Кариме, о помешанном на собственном «я» Уилте, но эти знания лишь говорят о вашем любопытстве и желании проникнуть туда, где, в общем-то, вам делать нечего. Шон Кемп навсегда останется в истории НБА как взбалмошный наркоман, Аллен Айверсон – как клинический единоличник, а Рик Бэрри – как полный придурок, но исключительно потому, что их персональные проблемы помешали им раскрыть свой потенциал на паркете. Недостатки великих не преуменьшают их величие, а, скорее, лишь подчеркивают их индивидуальность.

Именно это постепенно происходит с Джеймсом.

Самое обидное – с точки зрения спортивной мифологии – то, что не понятно, когда именно случилось переключение рубильника в режим величия.

Это могла быть серия с «Индианой», когда Джеймс перевернул даже самые смелые представления о своей универсальности и защищался против «больших «Пэйсерс».

Это могла быть шестая игра с «Бостоном», где Джеймс почти не промахивался, выставил на посмешище Пола Пирса и своими 45 очками превратил ключевой матч в театр одного актера.

Это мог быть финал лондонской Олимпиады, когда американцы почти до самого конца не могли оторваться от команды Испании, и исход встречи, за которой многим уже стало боязно, решился лишь с драматичным появлением на площадке лидера – вожака, признанного лучшими баскетболистами мира.

Это мог быть даже сам факт, что кому-то – спустя ровно 20 лет – удалось повторить наивысшее достижение, которое только возможно в современном баскетболе: за один сезон выиграть титул чемпиона, золотую медаль Олимпиады, призы MPV регулярного чемпионата и финальной серии.

Об этом мы лишь можем догадываться. Не менее важно еще и то, что этот год стал в каком-то смысле переломным: команды старой формации «Сан-Антонио» и «Бостон» уступили вершину носителям новых ценностей («Майами» и «Оклахоме»), и это, как кажется, не случайно совпало с коронацией Джеймса, мессии нового сверхатлетичного баскетбола, «Избранного быть первым». Это год официально поставил крест на умирающей позиции центрового (амплуа исчезло из голосования на Матч всех звезд) и завершил постепенную эволюцию игры. Современный баскетбол все больше начинает напоминать бесконтактный американский футбол с «большими», защищающими квотербека, свинменами, превратившимися исключительно в ресивиров, и собственно разыгрывающими/квотербеками, полностью определяющими игру. Пойнтфорвард Джеймс, чья футбольная карьера не состоялась из-за травмы, стал олицетворением этой игры и оказался на самой вершине ровно тогда, когда официально наступила новая эпоха.

Когда-то Пол Сайлас подыскивал ему роль в команде, пробуя и в качестве разыгрывающего, и в качестве атакующего защитника, но для первого у него не хватало скорости, для второго – стабильного броска. Эрик Споэльстра признался, что поражение в финале заставило его принципиально пересмотреть систему: он предоставил Джеймсу максимальную свободу, поняв, что в таком баскетболе его лидера не смогут остановить, так как нет никого, кто был бы в нем более органичен. Трехкратный обладатель приза MVP, чемпион и «мировая икона» больше не борется за признание: ЛеБрон – по-королевски – возвышается над современниками и понимает, что, каждый день выходя против них, он делает нечто большее – ведет спор с вечностью.

Еще год назад его было так легко ненавидеть. Сейчас это уже не имеет никакого значения: ваши чувства остаются исключительно при вас – ЛеБрон Джеймс на равных разговаривает с величайшими.

Люди года. Фабрис Муамба