«Низкий интеллектуальный уровень менеджеров». Помощница Прохорова в «Нетс» объяснила, почему НБА не нужно переоценивать

Ирина Павлова на протяжении семи лет представляла владельца «Бруклина» Михаила Прохорова на заседаниях совета управляющих НБА.

В интервью проекту «Взял мяч» она рассказала о:

• социалистических принципах на совете управляющих;

• письмах заключенных для Михаила Прохорова;

• звездных замашках Дерона Уильямса;

• проблемах в менеджменте клубов НБА;

• отличиях Билли Кинга и Шона Маркса;

• и общении с селебрити.

О заседаниях совета управляющих НБА («динозаврах» и «социализме»)

«Прохоров был единственным иностранным хозяином команды. Ежеквартально собираются 30 человек – хозяева команд – в Нью-Йорке. И было так, что это – 29 миллиардеров и я.

За мои семь лет был очень заметен раскол между старой гвардией и новой гвардией. Были люди, которые купили клуб в 1985 году за три копейки, и вот они сидят, ничего не хотят менять, только чтобы им капали деньги. И появляются новые люди: это Марк Кьюбан, ребята из Милуоки, которые говорят о киберспорте, об NFT... Очень интересно было наблюдать, как лига постепенно меняется. И, конечно, приход Адама Сильвера – это заслуга новой гвардии. Он более молодой по сравнению с Дэвидом Стерном (царствие ему небесное), думаю, что лига будет меняться еще больше, потому что динозавры постепенно отмирают, хотя они при это сопротивляются».

…  

«Меня и Михаила Дмитриевича на первом же заседании совета управляющих удивило то, что там немножко социализм. Прямо вот сразу повеяло «От каждого – по способностям, каждому – по потребностям».

Вся лига делится на команды с больших рынков (это фактически только Лос-Анджелес и Нью-Йорк) и команды с маленьких рынков. Схема выстроена так, что команды с больших рынков могут только отстегивать в копилку, дотации они никогда не получат, как бы у них ни шел бизнес. А команды с маленьких рынков должны получать дотации. Как-то мы голосовали, какой у них должен быть уровень дотаций: либо их выводить в ноль, либо – на 5 миллионов. Я подумала: «Вот классно. Можно ничего не делать, а в 5 млн тебя выведут». Бывшие пионеры и комсомолки – типа меня и Михаила Дмитриевича – этому очень возмутились. И он, и я сказали, что это вообще-то первый постулат коммунизма: «От каждого – по способностям, каждому – по потребностям». Дэвид Стерн тогда нам сказал: «Как? Как? Дайте-ка я это запишу».

О любви заключенных к Прохорову

«Когда Прохоров только купил команду, вышла передача «60 minutes», и мы очень переживали, какой он в ней получится – положительный или отрицательный. Он у них получился такой мачо – все время на яхте, он даже не знает, где у него яхта, потому что у него их слишком много, здесь он с автоматом Калашникова, здесь занимается тескао. И все прошло на ура, все в восторге – вот какой классный человек.

Оказывается, что эту передачу активно смотрели во всех американских тюрьмах. Посыпались письма от заключенных. А я принимала всю прохоровскую почту. Это было очень интересно – я ждала каждый понедельник, уже узнавала письма из мест не столь отдаленных по бумаге. Предложения в них были очень интересные. В основном писали, что готовы за него играть, пусть только оплатит адвоката: «А я тут типа первый парень на площадке в моем отсеке». Один написал классную фразу: «Дорогой мистер Прохоров, у нас с вами так много общего. Мы оба любим адреналин и приключения. Я отбываю пожизненный срок за убийство»… Но самый смешной был под впечатлением, что все русские друг друга знают. У него был воображаемый роман с Анной Курниковой, он ее увидел на каком-то чемпионате, она на него посмотрела, и он понял, что между ними проскочила искра. И он каждый раз присылал одно письмо Прохорову и другое – Анне Курниковой. И писал указание: «Господин Прохоров, пожалуйста, передайте Анне, пока Энрике не смотрит». Он писал достаточно долго».

«Кайри Ирвинг держит «Нетс» в заложниках»

«При Билли Кинге никто не хотел идти в «Бруклин». Дерона Уильямса нужно было уговаривать, «выгуливать» и так далее. А он еще и ломался.

Здесь же две суперзвезды – Дюрэнт и Ирвинг – сами сказали, что хотят прийти в «Бруклин». Считаю, что это большая заслуга Шона Маркса: он выстроил такую культуру у клуба, что эти люди сами хотели идти сюда играть.   

Да, сейчас Кайри держит в заложниках Шона Маркса и Джозефа Цая. Как их спасать, непонятно.

 А как иначе? Сейчас любой игрок такой величины может сказать: «Я хочу, чтобы меня обменяли», «Сегодня у меня болит голова, я не буду тренироваться», «Завтра я поеду в Майами»… У них такие рычаги давления на менеджмент команды, что очень сложно найти баланс. Я очень сочувствую Стиву Нэшу, потому что ему приходится общаться с такими эго каждый день и говорить им: «Давай 20 раз отожмись» или «Останься на час после тренировки»… Да они пошлют тебя.

Один человек – Кевин Дюрэнт или Леброн Джеймс – все равно ничего не решает, нужна команда. В этом проблема. Кроме того, что все пошло наперекосяк с Кайри и с Харденом, у них не было команды, все же необходим год, чтобы сыграться. Какими бы талантливыми они ни были, все равно нужен год, чтобы сыграться.

В американском обществе произошли социальные изменения (Black Lives Matter и все вот это), у игроков появился гораздо более сильный голос. Они же это хорошо понимают: тот же Бен Симмонс или Харден перестают ходить на тренировки, и все…

Возможно, в НБА нет столько таланта, чтобы отказываться от них (даже в такой ситуации).

Подозреваю, что генеральный менеджер в таких ситуациях садится с хозяином и обсуждает плюсы и минусы. Раз Ирвинг пришел с Дюрэнтом, то, возможно, и они и уйдут вдвоем. Ты готов потерять Кевина Дюрэнта, если уходит Ирвинг? В любом случае, если они уходят, то нужно начинать сначала и взрывать команду.

Я все это наблюдала на примере Дерона Уильямса, пусть это была и не такая величина. Он был примадонной. Иногда поздоровается, а иногда – нет. У него были перепады настроения. Так как он был единственной звездой, то всем приходилось его облизывать».

«Низкий интеллектуальный уровень менеджмента»

«Меня поразил очень низкий интеллектуальный уровень менеджмента команд. Я раньше думала, что если люди принимают решения, которые мне непонятны, это потому, что я чего-то не понимаю, а они знают больше. Когда же узнаешь кухню, то понимаешь: да не, они просто принимают дурацкие решения.

Такой пример.

В какой-то момент мы решаем, что команде нужен шеф-повар, чтобы готовить здоровую еду, чтобы игроки не обжирались в Макдональдсе. Одному человеку поручается найти шеф-повара. Он находит шеф-повара за 100 тысяч долларов в год, а нужно понимать, что это человек, который будет готовить омлеты и резать салаты два раза в день примерно 100 дней в году. Думаю, что мишленовские шефы получают не намного больше. Я ему говорю: «Не понимаю, откуда эти цифры. Обоснуй, как ты пришел к такой зарплате». Он мне звонит: «Я поговорил с «Никс», у них вообще три повара». Я тоже звоню в «Никс», спрашиваю: «У вас серьезно три повара?» Они объясняют: «У нас действительно три человека, каждый получает по 30 тысяч, но они обслуживают три команды: «Никс», «Либерти» и «Рейнджерс». Вот такие вещи: нельзя было доверять людям, чтобы они провели нормальный анализ и обосновали свое решение. 

То же самое и с игроками. Как-то мы взяли игрока на 10 дней. Оказалось, что у него больная спина и он просидел на скамейке 10 дней, за которые мы ему заплатили. Генеральный менеджер же сказал: «Медосмотр ему не нужен, нам он понадобится уже завтра. Поэтому доктора распишитесь вот там, и все окей». Ну как, если наш генеральный менеджер (имеется в виду Билли Кинг – прим. ред.) все время говорил врачам: «Не волнуйтесь, все нормально»?

Шон Маркс – абсолютно другая лига. Это было даже видно в комнате во время драфта: при Билли была гробовая тишина, он мог решать что-то с Димой (Дмитрием Разумовым, гендиректором «Группы ОНЭКСИМ» – прим. ред.) и Михаилом Дмитриевичем. Все остальные молчат. Когда пришел Шон, все было иначе, все могли кричать: «В твиттере написали вот это», «Там написали вот это»… Шон говорил: «Если у кого есть что сказать, говорите сейчас». Все начинают кричать что-то, вне зависимости от того, кто они – интерны или еще кто. Ему нравится, что все принимают участие в обсуждении. Итоговое решение принимает все равно он сам, но ему нравится, что с ним не соглашаются. Билли не нравилось, когда с ним не соглашались, и он таких людей зачищал. Абсолютно другая психология.

В НБА есть ошибочное мнение, особенно на фоне BLM и социального движения, что раз в лиге в основном афроамериканские игроки, то руководящий персонал тоже должен быть афроамериканским и выходить из игроков. Одно с другим ничего общего не имеет. Можно быть прекрасным игроком и никаким менеджером. Если бы здесь была закономерность, то «Шарлотт», наверное, выиграл бы все чемпионаты под руководством Майкла Джордана. Но что-то пока никак. У игроков, которые становятся менеджерами или тренерами, необязательно есть интеллектуальные задатки, дисциплина и какая-то база, чтобы чем-то руководить. В Америке все начинается с колледжа: фактически спортсмены только играют в баскетбол, ни в какой колледж они не ходят, им просто ставят оценки, зачеты, и все. Это люди, у которых нет никакого образования, у них с 13 лет есть агент, который за них все решает, и тут они приходят в генеральные менеджеры, получают 200 миллионов на траты и должны что-то определять сами. Да он не умеет вообще ничего.

Американские игроки – часто из неблагополучных семей и районов. Там часто папы в семье нет, мама, возможно, сидела, их воспитывает бабушка. Баскетбол для них – это очень часто единственный шанс выбраться из, скажем честно, иногда нищеты. Поэтому, когда эти люди продвигаются в менеджеры, а с чего им быть прекрасными менеджерами? Они проходят абсолютно другой путь.

Плюс они не берут людей из других индустрий. Одни и те же люди по кругу периодически меняются и занимают эти 30 рабочих мест.

«Женщины – аутсайдеры»

«У нас была ситуация, когда мы взяли Джейсона Коллинза, первого баскетболиста, признавшегося в том, что он гей. Когда он это сделал, все сказали: «Да, это так классно, мы тебя поддерживаем». Но никто ему работу не предлагал, пока его не взяли мы. На словах все красивые: «Мы за женщин, за эмансипацию», а когда доходит до дела, всегда найдется что-нибудь… По большому счету НБА – это мужской клуб, женщин очень мало, они аутсайдеры. Не могу сказать, что меня это удивило.

С другой стороны, когда Бекки Хэммон с самого начала стала проходить собеседования, я волновалась, потому что, если у первой женщины-главного тренера не получится, то сразу начнется: «Вот, посмотрите, это потому, что женщины ничего не могут, ничего не умеют». Обидно, что не сложилось, но надеюсь, что все к лучшему для Бекки.

Конечно, я тоже это чувствовала. Не от всех – на уровне НБА гораздо меньше, чем на уровне команды. Но опять же все зависит от человека: с некоторыми тренерами у меня были прекрасные отношения, с некоторыми – нет. Не хочу вдаваться в подробности.

Знаю, что если кто-то из команды Билли Кинга общался со мной напрямую, по-дружески, это считалось предательством. Меня считали шпионом – говорили, что я шпионю, чтобы доложить Прохорову. Но простите, вообще-то это моя работа, меня сюда взяли для того, чтобы я это делала вполне открыто: если я что-то прошу мне показать, рассказать, это не шпионская деятельность, а мне за это вообще-то зарплату платят.

На самом деле, я сама не всегда понимала, зачем меня туда взяли. Оглядываясь назад, я вообще в шоке, что я там проторчала семь лет: просто всегда адреналин, всегда кажется, что сейчас вот оно будет лучше. Было тяжело. В первую очередь потому, что когда приходишь в организацию, то нужно чистить всех, сразу, пока ты ни с кем не подружился, не вошел в доверие. Я попала в команду, которая была лояльна предыдущему хозяину, он был у нас тогда миноритарием. У нас были мелкие саботажники, а некоторые даже не мелкие. Они никогда не были лояльны мне и новому руководству, потому что больше работали на Брюса Ратнера. Я это видела и докладывала, но на это никто внимания не обращал.

У меня не было полномочий никого увольнять. Я за семь лет я взяла лишь себе ассистентку. Я не могла взять ни одного человека, который был бы «мой» – по психологии, по ведению бизнеса, по лояльности. Для себя я сделала заметку, что если еще будет такая ситуация, то надо это обговаривать с самого начала и набирать свою команду. Так получилось, что семь лет я работала с людьми, с которыми мне было абсолютно не по пути».  

Юмор Майкла Джордана

«Тридцать человек сидят за большим круглым столом. Первое время все сидели по алфавиту по названию команды, и я сидела между «Мэверикс» и «Наггетс», а потом нас рассадили по городам, и я сидела между Бостоном и Шарлотт. Справа от меня сидел Майкл Джордан. И как-то была интересная дискуссия о фолах вне мяча. Все упиралось, что обычно такие нарушения используют против игроков, которые не умеют бросать штрафные. Насколько я поняла, Марк Кьюбан выступал за это: если они не умеют бросать, то это их проблемы. А Майкл Джордан говорил, что вообще-то это противоречит духу игры, это только портит игру. И они долго спорили вдвоем. А все слушали.

И тут я Майклу говорю:

«Майкл, вызови его на партию в HORSE».

«Ты же понимаешь, этот дуралей уверен, что победит он».

Даже не помню, что мы решили в итоге.

О киберспорте

 «Для меня было абсолютно дико, что люди готовы платить деньги, чтобы смотреть, как другие люди играют в видеоигры. Для меня это загадка.

Я попала на одно мероприятие: темная арена, там сидят 10 человек и в течение 12 часов играют в Call of Duty. Это был прекрасный уикенд в апреле, солнце, птички поют. И все сидят и на это смотрят. Для меня это странно: это все же не живая игра, а видео. Для меня это было откровением. Но это больше поколенческий вопрос».

О ДжейЗи, Бейонс, принце Уильяме, марихуане и попкорне

«Селебрити хотят билеты только бесплатно. Я попала в такую ловушку: когда мы построили новую арену, то на совете директоров было сказано, что мы никому бесплатные билеты не даем, сколько бы ни просили. И я, как дура, у всех просила кредитку. Джон Макинрой, Макаревич, кто-то еще – у всех просила кредитку… А все остальные раздавали билеты направо и налево. И я получилась одна такая идиотка.

Никто платить за билеты не любит, особенно если могут себе это позволить. Обычно они считают, что места у корта – это резерв хозяев клуба, поэтому туда можно всех сажать.

ДжейЗи был у нас в совете директоров и приходил на игры. Периодически он приводил Бейонсе, но достаточно редко. И тут они приходят на игру, она с ним, я подхожу с ними поздороваться и не вполне понимаю, как ее называть – «Бейонсе», «Миссис Картер»... А он меня опередил, сам подводит меня к ней и спрашивает: «Ирина, ты помнишь Бейонсе?»

…

Когда мы только строили арену, наш застройщик и миноритарий Брюс Ратнер – а ему за 70 –  категорически отказывался от концертов электронной музыки, потому что там наркотики, нужно вызывать скорую помощь, ужасная статистика… «Если кого-то поймаем с наркотиками, то мы их включим в черный список, и на арену никогда не пустим». Тут же сидит ДжейЗи и спрашивает: «И что, марихуану тоже нельзя?» «Джей, ты можешь делать все, что хочешь. Не волнуйся». Надо сказать, что столько марихуаны, как на концерте ДжеяЗи, я никогда не видела.

…  

Как-то принц Уильям и Кейт Миддлтон приехали в Нью-Йорк, захотели пойти на игру. К сожалению, мы в тот день играли с «Кливлендом», Леброн нас размазал по стене. Причем первую половину мы их развлекали, команды шли ровно. А потом на вторую половину мы спустились вниз, рассадили их, и Леброн тут включился. Получилось, что они пришли на шоу Леброна. Они были очень милые, поблагодарили 50 раз за все (чего нельзя сказать о других селебрити, которым достаются бесплатные билеты). И еще было смешно. Я сидела рядом с Уильямом, и в самом конце он говорит: «Так вкусно пахнет попкорном, хочется попкорна». Я ему говорю: «У нас вот здесь есть под сиденьем, но давайте я вам новый принесу». «Не, не, боюсь, что у меня в зубах застрянет». Я говорю: «Вы уже со всеми отфотографировались, можно не волноваться». «Ну ладно, давай». Берет, предлагает мне. А я такая: «Ой, нет, спасибо, боюсь, что у меня в зубах застрянет».

И на следующий день появилась фотография, как Уильям предлагает попкорн, а Дикембе Мутомбо погружает свою огромную руку в этот громадный пакет. Это могла быть моя отманикюренная рука».   

«Удав, к которому липнут деньги». Америке уже не хватает Михаила Прохорова, злодея из фильмов о Бонде

Прохоров продал «Бруклин» за $2,35 млрд (мировой рекорд). Но еще больше заработал на продаже стадиона

Над Михаилом Прохоровым угорали три года. Но он все же построил клуб, о котором мечтал

Фото: Gettyimages.ru/Andy Katz/Pacific Press/LightRocket, James Devaney, Al Bello, Tim Nwachukwu