Сербский орешек
Недавно «Црвена Звезда» стала первым сербским клубом, второй год подряд сделавшим дубль (национальные чемпионат и Кубок). Казалось бы, ее тренер Бошко Джуровски не должен беспокоиться за свой пост. Ан нет. Белградская молва судачит о том, что в самое ближайшее время ему на смену придет кумир болельщиков «Црвены» Синиша Михайлович. И пусть за его плечами год работы помощником Роберто Манчини в «Интере», это назначение выглядит весьма рискованным. И дело здесь не в отсутствии опыта самостоятельной работы, а в личности самого Михайловича.
Пример Роя Кина показывает, что успешно тренировать «Сандерленд» можно и с репутацией игрока-буяна; да и на поле от брутального ирландца страдали соперники, а не партнеры. И Кин, и Михайлович никогда не прощали обидчиков и совершали акт мести «здесь и сейчас». Но то, что натворил серб в матче Югославия – Словения на Евро-2000, бывшему хавбеку «Манчестер Юнайтед» никогда бы не простили. Однако удаление распоясавшегося Михайловича на исходе часа игры чудесным образом преобразило его команду, которая сумела отыграться с 0:3. Вы можете себе представить Михайловича-тренера, «пихающего» подопечному за низкую самоотдачу и при этом не чувствующего себя лицемером? Я – нет.
Тем не менее определенной харизмой он обладает – обаянием злодея, который в определенных случаях может вдохновить команду на подвиги. По мне, так он вообще очаровашка. Но это не значит, что я собираюсь его защищать; расист с великолепной левой от этого не становится меньшим расистом. Но, на мой взгляд, зацикливаться на печально известном оскорблении Патрика Виейра в матче Лиги чемпионов-2000 – значит относиться к гению-скандалисту слишком стереотипно. А футболистом он и впрямь был гениальным – рекордные для серии А 27 голов, забитых прямыми ударами со штрафных тому подтверждение.
Я не оспариваю справедливость наказания за выходку против Виейра. Больше того, считаю, что двухматчевой дисквалификации было недостаточно. Но если УЕФА действительно собирается выжигать расизм каленым железом, а не идти, как дрессированная собачка, на поводу у общественного мнения, то почему остались неуслышанными слова Михайловича о том, что его действия – лишь ответ на оскорбление француза, обозвавшего его цыганом? Есть и более свежий пример. Позапрошлый сезон, красная карточка Ненаду Йестровичу («Андерлехт») за оскорбление на расовой почве Мохамеда Сиссоко. Но какое право имел один из ведущих британских журналистов на полном серьезе утверждать: «Да он же серб, а они все расисты»? Это не смягчение вины Михайловича, а просто иллюстрация того, что расизм – гораздо более сложная штука, нежели нам порой кажется. В случае с Виейра серб, думается, восстанавливал попранную честь. А три года спустя, во время матча Лиги чемпионов-2003 «Лацио» – «Челси», ответил на подлую провокацию Адриана Муту плевком в ухо.
С таким характером он был обречен на неприятности. «В детстве мне часто приходилось участвовать в драках, из которых я не всегда выходил победителем, – говорит как на духу Михайлович. – Дрался и с теми, кто постарше, – и не боялся. Помню, как жившая с нами по соседству учительница постоянно не пускала меня на свои уроки – не хотела проблем. Между тем я всегда был успевающим учеником, одним из лучших в классе».
Однако, несмотря на озорное детство и репутацию взрослого сорвиголовы, есть факты, указывающие на ранимость Михайловича. По собственному признанию бывшего защитника «Ромы» и «Сампдории», во сне на него иногда нападают змеи. А еще он вспоминает, как перед выходом на четвертьфинал Кубка чемпионов-91 «Црвена Звезда» – «Динамо» (Дрезден), во время упражнения на растяжку, прислонился к стене тоннеля, ощутил дрожь бетона от шума трибун – и тут же захотел вернуться домой в Нови Сад.
Чтобы раскрыть образ Михайловича наиболее полно, необходимо обратиться к его биографии. Сын хорватки и серба родился на берегах Дуная – в хорватском городке Вуковар, что неподалеку от границы с Сербией. Тихое местечко с 50-тысячным населением, состоящим как из этнических хорватов и сербов, так и из многочисленной смешанной прослойки. Но детство и отрочество Михайловича прошло на окраине Вуковара, в селе Борово, в настолько деревенской атмосфере, что по прибытии в Нови Сад его стали называть не иначе как Тракторист. Именно в Борове в апреле 91-го, как раз между полуфинальными матчами Лиги чемпионов между «Црвеной» и «Баварией», прогремели первые залпы югославской войны: хорватские экстремисты выпустили по селу три ракеты класса Ambrust.
Подросток Михайлович часами пил кровь у соседей: допоздна что есть силы пинал мяч по железным воротам своего дома, отрабатывая штрафные удары. «Я быстро понял, что дриблинг – это не мое. Поэтому просто бил по мячу. Но я всегда хотел быть футболистом». А когда удар Синиши обрел известную мощь, отцу приходилось менять ворота каждый месяц.
О нежном периоде жизни Михайлович отзывается с трепетом, но осенью 91-го идиллия закончилась: Вуковар осадила просербски настроенная Югославская национальная армия. На протяжении нескольких недель тысячи горожан прятались в подвалах без воды и электричества, а тех, кто пытался улизнуть, снимали снайперы. 19 ноября лежавший в руинах Вуковар все же пал, а вместе с ним и несколько сотен хорват, погибших в кровавой резне во время эвакуации, организованной международным сообществом.
Оставшиеся в живых вернулись четыре года спустя, уже по окончании войны. Насколько свирепой была их месть, можно только догадываться. Но вуковарские сербы, не забывшие (об этом им постоянно напоминала белградская пропаганда) о зверствах 1941 года пронацистского хорватского режима усташей, определенно испытывали ужас. А, учитывая, что их сын считался идолом местных сербов, родителям Михайловича наверняка было еще страшнее. За несколько часов до вхождения в Борово хорватской армии их эвакуировали неизвестные. В Сербии небезосновательно полагают, что за этим актом доброй воли стоит полевой командир Аркан и его военизированные молодчики – «тигры», которые в то время проявляли чрезвычайную активность в регионе.
Михайлович вернулся в Борово шесть лет назад, но вместо села увидел стертую с лица земли Хиросиму. «Наш дом и школа, где я учился, превратились в развалины. Я нашел постер сборной Югославии, где напротив моего сердца зияла дырка от пули…» Вскоре после хорватского камбэка похожие кадры крутили на немецком телевидении: несколько фотографий Михайловича среди руин. На каждой из них были вырезаны глаза – привет от Анте Павелича, лидера усташей, каждое утро требовавшего свежую порцию глаз в качестве доказательства успешного геноцида сербов.
В январе 2000-го, две недели спустя после убийства Аркана, фанаты «Лацио» в честь него украсили баннерами «Стадио Олимпико» на матче против «Бари». Может быть, это было совпадение (ультрас римлян правый милитаризм Аркана по душе), но, скорее всего, – дань Михайловича человеку, спасшему его родителей.
Полагаю, вешать на Михайловича ярлык гадкого сербского националиста не стоит. Да, он не сахар. Но все же, пожалуй, заслуживает большего сочувствия. А получится из него хороший тренер или нет – это уже другой вопрос.
Перевод Андрея КАРНАУХОВА
