Поглядывающий

В майском матче против «Ростова» Игорь Акинфеев разорвал крестообразные связки колена и на полгода перевел себя в категорию зрителя. Взглянув на российский футбол со стороны, первый вратарь страны не смог скрыть удивления. Корреспондент PROспорт Юрий Дудь встретился с поднакопившим впечатления Акинфеевым и записал его мысли о скоростях и деньгах, судьях и стадионах, соперниках и смысле жизни.

Российский футбол очень медленный. Это первое открытие, которое я сделал, превратившись в зрителя. Когда ты на поле, то находишься в другом пространстве – думаешь только о том, как бы тебе не забили. Когда ты на трибуне или у телевизора, за игрой наблюдаешь совершенно по-иному. Низкие скорости – главное наблюдение. Причем медленным наш футбол кажется и по телевизору, и вживую. Если не брать игры ЦСКА, то по пятибалльной шкале я поставлю нашему чемпионату тройку. Сейчас, правда, чемпионат я почти не смотрю. Только ЦСКА и большие матчи лидеров.

Трансляции у нас удручающего качества. Например, Владивосток: понятно, что там сигнал идет с небольшой задержкой. Но когда момент прошел, камера переключается, а потом снова возвращается на прежнее место – это не трансляция; я вообще не понимаю, что происходит. Или Ростов: там все снимают с одной камеры, поэтому основная часть моментов не видна. У нас говорят, что перед этим чемпионатом закупили камеры, и качество трансляций улучшается. Незаметно.

Уровень чемпионата не растет. Растут отдельные команды. Правда, не всегда понятно, во что они играют. Сначала проигрывают 0:3, а потом выигрывают 4:0 – каша какая-то.

У ЦСКА бывают плохие игры, но их очень мало. Впрочем, в вопросе зрелищности очень многое зависит от стадиона. «Динамо» – огромная чаша, почти всегда полупустая, а зрители сидят за 20 км от тебя. То еще зрелище! Самое удивительное, что не дают сносить стадион. «Лужники» тоже не самая удобная арена. У меня хорошее зрение, но половину моментов из «Лужников» я не вижу. Я в принципе не люблю стадионы, где есть беговая дорожка, – это не для футбола, это для легкой атлетики. Для меня лучше поиграть на стадиончике нашей базы в Ватутинках, чем в «Лужниках». Пусть там только одна маленькая трибуна, зато она будет полной и мы с болельщиками будем хорошо друг друга видеть.

ЦСКА сейчас строит даже не стадион, а дом. Мой дом – именно так я его и воспринимаю. Я с четырех лет в ЦСКА и очень жду момента, когда у нас будет большая и красивая арена. Ее появление – шаг в клубной истории. Когда стадион построят, болельщиков будет намного больше – они будут ходить не просто посмотреть футбол, а интересно провести время. Как на «Локомотив»: у них ведь болельщиков 5000–7000, но на матчи ходят по 15 000. А все потому, что стадион хороший.

До того как Кержаков уехал в Испанию, было видно, под каким прессом он находится в Петербурге. А тут приехал в «Севилью» и раскрепостился. Почему? Ему просто дали играть в футбол. У нас ведь команды играют как из- под палки. А там футболисты именно хотят играть. Это несложно делать, когда стадионы и поля хорошие, а болельщиков на трибунах битком.

В нашем футболе уже два с половиной года как новая власть, но никакого резкого развития нет. Как вообще футбол может развиваться, если у нас штампуют искусственные поля – даже в тех регионах, где летом 45° жары? Шанс на спасение один – чтобы ФИФА и УЕФА сжалились над Россией и отдали нам чемпионат мира или Европы и мы стали строить стадионы с натуральными полями.

Все радовались за Украину после того, как ей отдали Евро-2012. Плакать надо, а не радоваться! Потому что России теперь дадут такой крупный турнир не раньше, чем через 20 лет. Продвигать надо свою страну – и в футбольном плане, и в жизненном. Город, который принимает такой турнир, зарабатывает огромные деньги, хотя бы за счет футбольного туризма. У нас этого как будто не хотят.

В «Зените» Кержаков находился под прессом, а в «Севилье» ему просто дали играть в футбол. У нас же играют как из-под палки

Я сторонник того, чтобы пренебрегать красотой игры ради победы. Если ты занимаешь первое или второе место даже при плохой игре, ты уже в Лиге чемпионов. Можно играть красиво и проиграть 0:1. Или играть плохо, но выиграть 1:0. Я выбираю второй вариант: эти три очка нам пригодятся в борьбе за чемпионство в конце сезона. Понимаю: болельщикам важно, чтобы были пасики, красивые голы. Но это не балет, это футбол. В этой игре всем нужен результат.

Все знают, что в европейском футболе я больше других люблю «Валенсию». Там играет мой любимый вратарь Сантьяго Канисарес. Этим летом ему взяли сменщика – Хильдебранда из «Штутгарта». Так вот Хильдебранд, да и вся немецкая манера игры, мне не нравится. Все эти прыжки, перевороты, игра на публику… Зачем прыгать за мячом, если можно сделать шаг и поймать его руками? Ну можно прыгнуть на нижний мяч, чтобы тебе похлопали. Но если ударили с 40 м и ты ждешь, когда мяч приблизится, чтобы отбить его в прыжке, – этого я не понимаю. Наверное, тут сказывается мое общение с Сергеем Овчинниковым, который за счет этого подхода играл долго и уверенно.

Канисареса я люблю за стабильность. Человеку 37 лет, но он по-прежнему бодрый, бегает-прыгает, весь из себя задорный. За те семь лет, что я за ним слежу, это самый стабильный вратарь в мировом футболе. Первый раз я его увидел в финале Лиги чемпионов против «Реала». Как сейчас помню момент, когда после удара Рауля мяч летел в девятку. Большинство других вратарей прыгнули бы и нарисовались бы в картинке. Канисарес за счет ног добежал и поймал мяч руками. У меня такая же философия.

Примером зрелищной игры вратаря считается удар скорпиона (на видео), который как-то сделал колумбиец Рене Игита. Я, когда это увидел, покрутил пальцем у виска. Хорошо, что он позвоночник себе не сломал.

В жизни я стараюсь учиться на своих ошибках. Если прокололся – не повторять. Главное – прожить жизнь правильно: она одна, и всего можно не успеть. Кинешься что-то менять годам к 50, а время-то уже ушло.

В этом сезоне все с какой-то озлобленностью относятся к «Зениту» из-за размеров их бюджета. Мое мнение: если у людей есть деньги, почему они не могут ими распоряжаться? Они хотят создать команду европейского уровня. В жизни ведь главное не то, богатый человек или бедный. Если в голове хорошие мысли, Господь тебе в любом случае будет помогать. А если нет – даже с деньгами ничего не получится.

Меня деньги не портят, это я могу сказать точно. Я не из тех, кто в конце каждого месяца звонит в банк и узнает, сколько в этот раз перевели на мой счет. Да, это хорошо, что я не бедствую и многое могу себе позволить. Но деньги на втором плане. Моя цель – прожить правильную жизнь. Что значит «правильная»? В жизни есть много недоброжелателей. Огораживать себя и своих близких от них и есть правильная жизнь.

Это не дело, когда журналисты или болельщики считают чужие деньги. Каждый должен смотреть в свой огород и не подвергать сомнению то, чего другие добивались годами. Если простой человек отбегает хотя бы один предсезонный сбор, домой он не приедет. У футболистов таких сборов как минимум три в году, и на них они потом и кровью зарабатывают свои деньги. Свой первый контракт я подписал в 2003 году. Сумма была маленькой, даже смешной по сравнению с той, которую сейчас платят молодежи. Сначала я собирал деньги на машину – такую, чтобы не стыдно приехать на базу. Потом стал откладывать на квартиру. Через год ее купил. Так что все эти годы я жил как и многие представители среднего класса. На меня не обрушивались миллионы, я шел ко всему шаг за шагом.

Нас с детства учат, что здоровье – это самое-самое главное. Что любая ссадинка – это плохо. Настоящую цену здоровью понимаешь, только получая серьезные травмы вроде моей нынешней. Хотя даже сейчас я готов сказать, что в жизни есть вещи, которые дороже здоровья. Родители, например.

Все радовались за Украину, когда ей отдали Евро-2012. А о себе не подумали. Плакать надо, а не радоваться!

За то время, что я играю и выигрываю с ЦСКА, я ничуть не испортился. Наоборот, я стал лучше. Спокойнее. В 17–18 лет ты играешь и хочешь всем доказать: я такой хороший, все отбиваю, а если что не так, то это судья неправ. Потом я понял: в жизни все могут допустить ошибку – сегодня это сделает арбитр, завтра я. Переломным моментом был матч в Самаре в 2004 году, когда меня удалили за стычку с Короманом. Никто весь момент не видел, записи хорошей не было, зато все сфотографировали: Акинфеев ударил Коромана. Посмотрел бы я на тех, в кого зарядили с двух метров и попали мячом в голову, прямо рядом с виском! Короман – игрок, у которого нет человеческих качеств. Убеждался в этом каждый раз, когда играл против него. Все знают, как он провоцирует соперников на поле. Тем не менее после того матча у нас был достаточно жесткий разговор с отцом. После этого у меня есть четкая грань в голове. Даже когда ситуация нервная, организм вскипает, я стараюсь держать себя в руках.

Конкуренция считается очень хорошим понятием, но я ее не приветствую. Я ни с кем не конкурирую, я играю как могу. Сумасшествие, которое постигает вратарей из-за повышенной конкуренции, – это миф. Чтобы его доказать, приводят факты о вратарях, которые были склонны к одиночеству и ни с кем в команде не общались. Я вот считаю себя очень открытым и веселым человеком.

В России каждый арбитр судит как умеет. Умеют немногие. Из полутора десятков человек, которые работают на наших матчах, есть шесть-семь судей, способных провести игру на высоком уровне. При этом я особенно много внимания на судей не обращаю. Да, обидно, когда тебя засуживают, когда лишают голов. Но жизнь все расставит на места. Вот Де Сантис в апрельском дерби 2006 года удалил меня с поля за то, что я якобы сыграл рукой вне пределов штрафной. Потом его обвинили в коррупции и отстранили от судейства на четыре года. Пусть это будет ответом спартаковским болельщикам, которые по-прежнему кричат, что в том матче у меня была рука. Никакой руки там не было в помине!

До того как Хиддинк приехал в Россию, мне было очень интересно, что это за человек. Когда познакомились, понял – человек хороший. Он открыт и честен: все недовольство выскажет в лицо и не будет говорить что-то за спиной. Меня он полностью устраивает.

Федун как-то сказал, что роль тренера в команде равна 10%. Мне кажется, человек слукавил. На мой взгляд, разделение равное – 50 на 50. Тренер выбирает состав, наигрывает схемы, штрафные, стандарты. Он придумывает – мы воплощаем. В итоге получаются те самые половинки, которые дополняют друг друга.

Наши европерспективы зависят от игры с Англией, это всем понятно. Сейчас Англия – непонятная команда: вроде бы такая же классная, но может потерять очки на своем поле в игре с Македонией. Все будет зависеть от нашего настроя. В игре с Хорватией он был не тем, что нужно, – мы чего-то испугались. За полтора часа ни разу не подошли к воротам, единственный полумомент создали после дальнего удара.

Я с Англией не сыграю. И в начале Лиги чемпионов – тоже. У нас была беседа с Валерием Георгиевичем, и он сказал: лечись столько, сколько будет нужно. Это не шишка, которая рассосется за пару дней. Это серьезная травма, и лечить ее надо тщательно. Так что ближайшие матчи сборной я буду смотреть с трибуны, а сыграю за нее на чемпионате Европы.