Джордан Хендерсон: Я твердо верю, что моя игра в Саудовской Аравии — это положительный момент
Переход Джордана Хендерсона из «Ливерпуля» в клуб Про-лиги Саудовской Аравии «Аль-Иттифак» стал одной из самых противоречивых историй лета.
Капитан, выигравший Премьер-лигу и Лигу чемпионов, который долгое время был защитником прав ЛГБТК+, многими был подвергнут сомнению за то, что в июле переехал играть в страну, которая криминализирует гомосексуализм. Многие считали, что игрок сборной Англии поставил предлагаемые из Саудовской Аравии огромные суммы денег выше своей морали.
Хендерсон не говорил об этом переходе, но сегодня он впервые объясняет, что стоит за его решением, и отвечает на направленную на него критику. Он также обсуждает свой уход из «Ливерпуля».
Мы решили привести ниже стенограмму интервью (отредактированную в некоторых местах, чтобы избежать повторов), чтобы вы сами могли определить, что вы думаете о его ответах. И таким образом видно, как развивался разговор.
Как и во всех интервью Athletic, ни одна тема не была запрещена, и ни Хендерсону, ни его представителям, ни «Аль-Иттифаку» не было позволено проверить слова или заголовок перед публикацией.
Орнштейн: Вся ваша предсезонная подготовка, казалось, была сосредоточена на возвращении в «Ливерпуль» в Премьер-лиге...
Хендерсон: Именно так оно и было. В конце прошлого сезона у меня был разговор с тренером о предстоящем сезоне, игроках, которых мы хотели привлечь, и о его планах. Я уехал летом, и у меня был интенсивный период тренировок, дабы убедиться, что я буду в наилучшей форме, когда вернусь в Ливерпуль.
Орнштейн: Вы были капитаном «Ливерпуля», человеком, который поднял трофеи Премьер-лиги и Лиги чемпионов. Когда это начало меняться? Был ли к вам подход со стороны Саудовской Про-лиги? Юрген сказал, что вы не входите в его планы?
Хендерсон: Было несколько вещей, которые вызвали тревогу. У меня очень хорошие отношения с Юргеном. Он был очень честен со мной. Я не буду вдаваться в подробности разговора, потому что он частный, но менеджер поставил меня в положение, когда я знал, что не буду так же много играть. Я знал, что на мою позицию придут новые игроки.
И если я не играю, как все знают, особенно тренер, для меня это может быть довольно сложно, и особенно когда я так долго находился в клубе, я так долго был капитаном команды. Особенно, когда сборная Англии для меня очень важна. У нас Евро на носу. А потом «Аль-Иттифак» обратился в клуб, чтобы узнать, смогу ли я к ним перейти. Реакция клуба снова заключалась не в том, чтобы сказать «нет». В тот момент я почувствовал, что моя ценность или желание остаться с тренером и в клубе, возможно, изменились. Я знал, что в какой-то момент придет время. Я не думал, что оно наступит сейчас. И мне пришлось это принять.
У меня очень хорошие отношения с Юргеном, с владельцами клуба. Так будет всегда. То, чего мы достигли вместе за последние 12 лет, было чем-то невероятным. Но в то же время мне было тяжело это принять.
Крафтон: Может быть была часть вас, которая думала: «Я просто хочу, чтобы вы немного поборолись за меня», «боритесь чтобы я остался»?
Хендерсон: Если бы кто-то из этих людей сказал мне: «Мы хотим, чтобы ты остался», тогда у нас не было бы этого разговора. И вот я должен думать о том, что в моей карьере будет дальше. Это не значит, что они вынудили меня уйти из клуба или сказали, что хотят, чтобы я ушел, но я ни в коем случае не чувствовал, что клуб или кто-либо другой хотят, чтобы я остался.
Орнштейн: Почему вы выбрали саудовское предложение? Были ли у вас другие возможности? Потому что я думаю, что многие люди будут задаваться вопросом, что делал капитан «Ливерпуля» в связи с этим шагом.
Хендерсон: Я нахожусь на последнем этапе своей карьеры и хочу быть счастливым, играя в футбол. Я хочу играть. Я не хочу сидеть на скамейке запасных и выходить на поле на 10 минут. И я знал, что это повлияет на мои шансы играть за сборную Англии.
Крафтон: «Ливерпуль» покупал полузащитников раньше, когда вы были в клубе. Тияго Алькантару. Наби Кейта. И вы всегда отвечали. Были времена, когда игроки приходили, и я думал: «Неужели у Джордана будут проблемы?» И тогда вы каждый раз возвращались еще сильнее. Было ли у вас искушение подумать: «Ладно, они не говорят, что отчаянно хотят, чтобы я остался, но я докажу, что они ошибаются, и вернусь в команду»?
Хендерсон: 100%. В этом и заключалась вся суть этого режима тренировок летом. Я так много работал, и люди видели, в какой форме я вернулся. Но когда я вернулся, все та же ситуация заставила меня задуматься: «На самом деле, на этот раз, имеет ли значение, что я делаю?»
Орнштейн: Рассматривали ли вы другие варианты или был вариант только «Аль-Иттифак»?
Хендерсон: Я думаю, что многие клубы знали, что я могу уйти, потому что летом об этом много говорили. Я хотел бы сидеть здесь и говорить, что каждый клуб на свете хотел меня. Но реальность заключалась в том, что это не так. Ливерпуль — это место, где родились мои дети, я многого там достиг. Я люблю клуб, я люблю болельщиков, и мысль о том, чтобы играть против них, была бы тем еще вызовом. И это было не то, что, по моему мнению, было для меня правильным.
Крафтон: Что, если бы это был «Брайтон» или «Брентфорд», клуб такого уровня, или ваше мнение было таковым: «Если я собираюсь остаться в европейском футболе, я хочу по-настоящему соревноваться на топ-уровне»?
Хендерсон: Я хотел что-то, что меня взволновало. И это не значит, что эти клубы меня не взволновали бы, потому что это великие клубы, и они действительно представляют другой вызов. Но это должно было быть что-то, что я чувствовал, где я могу добавить ценность, сделать и попробовать что-то новое, новый вызов и по другим причинам.
И эта возможность со Стиви (Джеррардом) в совершенно другой лиге и совершенно другой культуре была чем-то совершенно другим, что, возможно, взволновало бы нас с точки зрения проекта, который был поставлен перед нами, с точки зрения лиги и использования моего опыта, чтобы попытаться помочь с этим во многих различных областях и чувствовать, что люди это ценят. Приятно чувствовать себя желанным. Я знаю, что Стиви действительно хотел меня. Я знаю, что клуб действительно хотел, чтобы я пришел к ним, и они хотели, чтобы мы попытались построить что-то, что останется и станет одной из лучших лиг в мире.
Орнштейн: Распространяется ли эта ценность на денежные единицы? Потому что будет так много людей, которые услышат, как вы скажете: «Я хочу вызов, проект, Стиви и волнение», но они все равно скажут: «Он просто пошел за деньгами».
Хендерсон: Это было самое сложное. Люди увидят, что этот клуб приходит с кучей денег, а я просто такой: «Да, я ухожу». Хотя на самом деле это было совсем не так. Люди могут верить мне или нет, но в моей жизни и моей карьере деньги никогда не были мотивацией. Никогда. Не поймите меня неправильно, когда ты переезжаешь, деловая часть вопроса должна быть выгодной. У тебя должны быть финансы, ты должен чувствовать себя нужным, ты должен чувствовать, что тебя ценят. И деньги являются частью этого. Но это была не единственная причина. И эти возможности появились еще до того, как деньги вообще были упомянуты.
Крафтон: Довольно широко сообщалось о таких цифрах, как £700 тыс. в неделю или в четыре раза больше, чем вы зарабатывали в «Ливерпуле». Это верно?
Хендерсон: Нет. Хотелось бы, чтобы так и было (смеется). Нет, честно говоря, цифры просто не соответствуют действительности. Но, опять же, это должно было устроить нас и в финансовом плане. Я не говорю, что это не так, и я не говорю: «О, мне не положили хорошую зарплату», потому что это хорошая зарплата, и это была хорошая сделка, но это были совсем не те цифры, о которых писали. Нет.
Крафтон: То есть вы хотите сказать, что Стивен во всех ваших разговорах с ним никогда не упоминал о деньгах?
Хендерсон: Стиви вообще не упоминал о деньгах. Все, о чем я говорил со Стиви — это футбол и проект. И он на самом деле сказал, что не хочет вмешиваться ни в какие денежные дела. Все дело было в том, что мы могли бы сделать вместе, чтобы достичь чего-то особенного и построить клуб и построить лигу.
Орнштейн: Это вызвало негативную реакцию со стороны фанатских групп, групп по защите прав ЛГБТК+, вокруг «Ливерпуля» и игры в целом. Вы видели много комментариев, абсолютно убийственных. Они убеждали вас не принимать предложение и надеялись, что вы поступите правильно в их глазах и отвергнете этот переход. Вы начали сомневаться? Разговаривали ли вы со своей женой, советниками и друзьями?
Хендерсон: Каждый день. Это было трудное время, однозначно. Не поймите меня неправильно, я не хочу, чтобы люди меня жалели. Просто было трудно принять такое решение. Я так долго был в клубе, который я люблю и очень уважаю болельщиков, владельцев, менеджера, моих товарищей по команде — уйти от моих товарищей по команде было большим событием. Но, в конце концов, я почувствовал, что это было правильно и для них.
Но со стороны и людей, которые меня не знают, понять это намного сложнее. Вокруг меня как человека может быть много критики, много негатива. И это было трудно принять. Но я просто чувствую, что, потому что я забочусь о разных делах, в которых участвую, и о разных сообществах... Мне не все равно. И то, что люди критикуют и говорят, что я отвернулся от них, очень, очень больно для меня.
Крафтон: Когда вы говорите, что у вас были все эти мысли, о чем они были?
Хендерсон: Обо всем. О ситуации с ЛГБТК+ сообществом и обо всем, о чем сообщают в Саудовской Аравии, моей семье, футбольных решениях, товарищах по команде. И опять же, я говорю это не только для того, чтобы люди подумали: «Да-да...» Я просто пытаюсь дать вам некоторое представление о том, на что это было похоже. Я разговаривал со многими разными людьми, которым я доверяю, которые знают меня, которые могут со мной поспорить.
Крафтон: Что же вас убедило? Что вас успокоило?
Хендерсон: Я думаю, что критика будет всегда, независимо от того, что я сделал, остался ли, ушел ли. Так что, по сути, я должен был принять решение о том, что будет лучше для меня и моей семьи. Так что футбол — это футбольная сторона. Так могу ли я поехать куда-нибудь, чтобы попробовать что-то новое, взастить игру, которую я люблю, в другой стране и превратить лигу в одну из лучших в мире? Это волнует меня, потому что я хочу развивать спорт во всем мире. И это действительно заставило меня двигаться дальше.
И, конечно же, сообщество ЛГБТК+. Я могу понять разочарование. Я могу понять гнев. Я понимаю. Все, что я могу сказать по этому поводу, это то, что мне жаль, что они так себя чувствуют. У меня никогда не было намерения причинить кому-либо боль. Мое намерение всегда состояло в том, чтобы помочь инициативам и сообществам, где я чувствовал, что они просят меня о помощи. Теперь, когда я принимал решение, то, как я пытался смотреть на это, было то, что я чувствовал, что в одиночку мы все можем прятать голову в песок и критиковать разные культуры и разные страны издалека. Но тогда ничего и не произойдет. Ничего не изменится.
Крафтон: Итак, вы говорите, что, переход и вовлечение приносит большую вероятность изменений в некотором роде?
Хендерсон: Я думаю, что люди знают, какими были мои взгляды и ценности до того, как я ушел, и до сих пор знают. И я думаю, что наличие кого-то с такими взглядами и ценностями в Саудовской Аравии — это только положительный момент.
Крафтон: Я бы все же надавил на вас по этому поводу, потому что нам сказали об этом во время чемпионата мира по футболу в Катаре. Вы переходите, вы вовлекаетесь. Но однажды я был там, в Катаре, шел по улице и увидел перечеркнутый флаг с перечеркнутым радужным символом со словами: «Не приветствуется в Катаре». Затем болельщики пытались пройти на стадионы, и с них снимали радужные футболки. Была история о том, как с одного человека охранник снял такую футболку. Поэтому я полагаю, что я бы спросил: вы действительно видели или слышали какие-либо доказательства этого изменения по этому конкретному вопросу?
Хендерсон: Во-первых, я не политик. Я никогда им не был и никогда не хотел им быть. Я никогда не пытался изменить законы или правила в Англии, не говоря уже о другой стране, где я не родился. Так что я не говорю, что еду туда, чтобы сделать это. Но я говорю о том, что люди знают, каковы мои ценности, и люди, которые знают меня, знают, каковы мои ценности. И мои ценности не меняются, потому что я еду в другую страну, где законы страны могут быть другими.
Так вот, я считаю это положительным моментом. Я вижу это, потому что со своей (саудовской) стороны они знали об этом до того, как подписали меня. Так что они знали, во что я верю. Они знали, какие дела и кампании я проводил в прошлом, и ни разу об этом не говорили. Они ни разу не сказали: «ты можешь сделать это, ты не можешь сделать то». И я думаю, что это может быть только положительным моментом, чтобы попытаться раскрыться, как в Катаре. В конце концов, в Катаре проведение чемпионата мира по футболу пролило свет на некоторые вопросы, и я думаю, что в конце концов я могу ошибаться, но они изменили некоторые правила и положения, чтобы иметь возможность проводить чемпионат мира, и я думаю, что это позитивно. Именно так ты и пытаешься создать позитивные изменения. И я не говорю, что могу это сделать. Я — один человек.
Крафтон: В «Ливерпуле» мелочь, которая много значила для многих людей, заключалась в том, что вы носили радужные шнурки и радужную капитанскую повязку. А во время акции «Радужные шнурки», когда большинство игроков подписывают заявление или цитаты для размещения на клубном сайте, вы были реально вовлечены в эту акцию. Вы создали ожидания, которым, по мнению людей, вы не соответствуете. Поэтому, когда вы говорите, что останетесь тем же человеком, будете ли вы по-прежнему носить радужные шнурки или сочтете это неуважением к саудовскому народу?
Хендерсон: Я бы этого не исключал. Но в то же время я бы не стал проявлять неуважение к религии и культуре в Саудовской Аравии. Если мы все говорим, что каждый может быть тем, кем он хочет быть, и каждый инклюзивен, то мы должны уважать это. Придется уважать всех. И делая что-то подобное, если это действительно неуважение к религии, то нет, я не буду этого делать. Но если появится возможность, когда я смогу это сделать, тогда да, потому что таковы мои ценности.
Крафтон: Это наносит удар в самое сердце напряженности здесь, поскольку в стране есть законы. Но в регионе Саудовской Аравии и Персидского залива почти наверняка есть мусульмане-геи, которые, возможно, являются самыми важными людьми в этой дискуссии и ощущают на себе всю тяжесть этой ситуации. Возвращаясь к словам, которые вы использовали в прошлом, каждый должен быть в состоянии быть самим собой. Вот где люди видят проблему.
Хендерсон: Да. Я не эксперт, я учусь этому, но то, кем я пытаюсь быть — это то, что я довольно позитивный человек. Поэтому мне нравится думать, что если я буду следовать своим убеждениям и ценностям, разве это не позитивно?
Крафтон: Я не знаю. Давайте возьмем то, что произошло, когда «Аль-Иттифак» объявил о вашем подписании. В социальных сетях появилось видео из клуба, где многим людям показалось, что на одной из фотографий ваша повязка, которая была радужной в оригинале, стала серой. И многие люди интерпретировали это так, что, возможно, они подвергли её цензуре или изменили её. Знаете, так ли это было?
Хендерсон: Я ничего не знал об этом, пока ролик не вышел. И мне трудно все знать и понимать, потому что это часть религии. Так что, если я ношу радужную повязку, если это неуважительно относится к их религии, то это тоже неправильно. Все должны уважать религию и культуру. Это то, за что, я думаю, мы все пытаемся бороться здесь с точки зрения инклюзивности и всего остального.
Вы знаете, много лет назад, например, женщины или дети, вероятно, не могли играть в футбол, но теперь я там, и там много женщин и девочек, играющих в футбол, так что постепенно все может измениться. Я не могу ничего обещать, но что я могу сделать, так это сидеть здесь и говорить, что у меня есть свои ценности и убеждения. И я твердо верю, что моя игра в Саудовской Аравии — это положительный момент.
Орнштейн: Считаете ли вы, что ваши убеждения вызывают уважение у саудовцев и людей, которые вас нанимают? Будут ли они недовольны, услышав эти слова?
Хендерсон: Я никогда не слышал в свой адрес упоминаний о том, что «Ты можешь говорить это, или не можешь говорить то». По сути, это трактуется так: «У тебя есть свои ценности и убеждения, которые мы будем уважать, но ты уважаешь наши ценности и наши убеждения», и, конечно, так и должно быть.
Крафтон: Это то, что мы много слышали во время чемпионата мира по футболу в Катаре, о необходимости уважать культуру. Когда мы говорим о культуре, я думаю о еде, музыке, спорте, искусстве. И тогда я думаю о том, чтобы быть геем, а это не так, что вы однажды проснулись и решили, что хотите им быть. Это то, кем вы родились. Вы не можете изменить это. Поэтому, когда люди описывают гомосексуализм как культуру, я думаю, что геи действительно борются с этим, потому что вам в основном говорят, что вы должны просто смириться с жизнью, в которой вы — вне закона.
Хендерсон: (Долгая пауза) Так вот, я это полностью понимаю. И я не мог себе представить, каково это. И именно поэтому я испытываю такое сочувствие, и последнее, что я хочу сделать, это расстроить вас или любого, кто является частью сообщества ЛГБТК+. Все, что я когда-либо пытался сделать, это помочь. И когда меня просили о помощи, я делал все возможное, чтобы помочь. Я носил шнурки. Я носил повязку. Я разговаривал с людьми в этом сообществе, чтобы попытаться использовать свое положение, чтобы помочь им. Это все, что я когда-либо пытался сделать. Я не собираюсь сидеть здесь и говорить: «Почему они меня критикуют?» Я их понимаю. Я только об этом и думал, и мне не все равно. Когда я слышу что-то вроде: «ты повернулся к нам спиной», мне больно. Мне не все равно. У меня есть семья и друзья в сообществе ЛГБТК+.
Крафтон: Что они вам сказали?
Хендерсон: Они знают меня, так что это не проблема. Это были люди, с которыми я разговаривал до того, как принял решение. Мне комфортно точно знать, кто я и за что именно выступаю. Но я понимаю и могу принять, что не все это поймут. Вот почему я могу извиниться перед этими людьми только в том случае, если они так себя чувствуют.
Крафтон: Что бы вы сказали тем людям, которые просто говорят, что вы были совершенно искренними, с точки зрения вашего участия и того, что вы сделали, чтобы поддержать ЛГБТК+ людей, но тогда, как это может быть в случае со множеством людей, есть просто момент, когда приходит сумма денег, когда просто слишком трудно сказать «нет». Самый честный ответ здесь: «Я был действительно искренен, но на самом деле на столе есть предложение, и, возможно, большинство людей в этой ситуауции сделали бы то же самое»?
Хендерсон: Мне было бы намного проще именно так и сказать. Но это не так. Это не так, потому что о деньгах заговорили только после события. Я мог бы остаться в «Ливерпуле» и заработать много денег, и если люди не верят в это, то я ничего не могу с этим поделать.
Крафтон: Я не хочу долго останавливаться на этой теме, потому что сейчас я чувствую ее интенсивность. Но на самом деле, вопрос, на который нужно ответить «да» или «нет»: в рамках вашего соглашения будете ли вы получать платежи за какие-либо посты в социальных сетях, рекламирующие Королевство Саудовская Аравия?
Хендерсон: Нет. Все, что предусмотрено контрактом, было связано с футболом. Но есть много вещей, о которых сообщается в средствах массовой информации и в социальных сетях. И за эти годы я понял, что ты не знаешь, что правда, а что нет. Так что ты должен пойти и испытать это на себе. Так что моя (заявленная) заработная плата, например, не соответствует действительности. Я вижу многое обо мне, что просто не соответствуют действительности. Там много всего. Неужели мы сидим в Великобритании и просто критикуем все, что происходит на Ближнем Востоке, когда на самом деле, когда ты там, это не совсем так. И за последние несколько недель я обнаружил, что восприятие, которое я видел в средствах массовой информации, не совпадает с реальностью.
Орнштейн: Перед этим интервью я прочитал статью, в которой говорилось, что вас используют — не только вас, но и других — чтобы помочь развитию этой лиги, и это часть попытки улучшить имидж страны. Неужели никогда не доходило до того, что вы слушаете людей, с которыми разговаривали раньше, включая членов сообщества ЛГБТК+, и думаете: «Я не могу этого сделать»?
Хендерсон: Трудно понять, что на самом деле, а что нет. Потому что ты слышишь о вещах и думаешь: «Это правда?» Но когда ты разговариваешь с людьми, которые близки мне и имели опыт в Саудовской Аравии или на Ближнем Востоке, это похоже на: «Ну, на самом деле, это не то же самое».
Прекрасным примером может служить Катар. У нас была встреча с ФА о правах человека, о проблемах, связанных со стадионами. Я думаю, что это вроде как Amnesty, которые прислали фотографии и все такое. А затем, через полчаса, я прихожу на пресс-конференцию или в какое-то СМИ и комментирую эту ситуацию. Я сказал: «Ну, это было очень шокирующе и ужасно», и нам было очень тяжело это видеть. Но когда я поехал в Катар и у нас был опыт, который мы получили на чемпионате мира по футболу, я познакомился с рабочими, и это было совершенно иначе.
Крафтон: Я полагаю, что люди просто скажут вам, что то, что вам представили в Катаре как высококлассному футболисту, всегда будет другим, срежиссированным, причесанным восприятием...
Хендерсон: Я не говорю, что это было неправдой. Все это могло бы быть. Но когда ты едешь туда и испытываешь это на себе, то все совершенно иначе. Теперь я бы сказал, что если, скажем, все эти вещи верны, разве не хорошо, что это высвечивает проблемы, и мы пытаемся медленно вносить позитивные изменения? Вы знаете, Катар внес изменения в правила и регламенты ради проведения чемпионата мира по футболу. Разве это не положительный момент? Разве это не то, чего мы хотим? В противном случае, если там не будет чемпионата мира и никто туда не поедет, то для людей, которые там живут, ничего не изменится.
Как вы упомянули ранее, если в этих странах есть мусульмане-геи, ничего не меняется. Даже глядя на эту страну, я уверен, что однополые браки 9, 10 лет назад не были законными, но со временем все меняется, все развивается, все открывается. И я надеюсь, что так будет везде. Это то, чего я хочу.
Крафтон: По мере того, как инфраструктура саудовской лиги начинает расти, что вас впечатлило, а что еще можно улучшить?
Хендерсон: Я думаю, что многое еще предстоит сделать для улучшения — с точки зрения инфраструктуры, объектов — но работы ведутся. Я вижу разные тренировочные площадки, спортивные залы... всякое такое, что можно еще довести до уровня, на котором они должны быть. Я вижу, как они работают над этим сейчас, и это хорошо.
Орнштейн: Я уверен, что это было бы сложно для вас и многих других поначалу — акклиматизироваться к погоде, к объектам, когда вы приехали с вершины Премьер-лиги. Но довольны ли вы, что поехали? Будет ли это чем-то масштабным?
Хендерсон: Я пытаюсь принять это. Все совершенно другое с точки зрения культуры, жизни, ночных тренировок, позднего отхода ко сну, пробуждения днем...
Крафтон: Вас узнают?
Хендерсон: Да, немного! Я думал, что окажусь незамеченным, но люди подходят. Иногда они даже не просят сфотографироваться; а просто говорят: «Добро пожаловать в Саудовскую Аравию. Надеюсь, вам здесь понравится». У меня много подобного опыта, и он был для меня очень положительным. Честно говоря, и я говорю это не просто так, люди до сих пор были потрясающими.
Крафтон: Если бы вы вернулись на «Энфилд», учитывая все, что произошло за последние пару месяцев, были бы у вас какие-либо опасения с точки зрения негативной реакции?
Хендерсон: Честно говоря, Адам, негативная реакция, я думаю, во многом в социальных сетях и в средствах массовой информации, с которыми я не связан. Когда я виделся с людьми вживую, все они желали мне всего наилучшего. Даже болельщики «Ливерпуля». Я посвятил клубу 12 лет. Я отдал им все. И я бы сделал все это снова, если бы мог вернуться. Я думаю, что они это знают, они это ценят. Я бы не беспокоился, если бы у меня была такая возможность или если бы они приняли меня обратно, чтобы попрощаться. Потому что мне немного больно, что я не смог попрощаться с болельщиками должным образом.
Крафтон: У вас не было прощального матча?
Хендерсон: Нет. Но если бы у меня была возможность что-то сделать — будь то прощальный матч или просто вернуться, чтобы сказать «пока», — я думаю, что это было бы хорошо и мне было бы приятно, потому что отсутствие этого причиняет боль.
Орнштейн: Английская фан-группа ЛГБТК+ в последние 24 часа была довольно громкой, заявляя, что больше не будет аплодисментов, больше не будет баннеров с вашим лицом. Они призывают свою группу повернуться спиной к полю, поскольку они чувствуют, что вы отвернулись от защиты прав человека...
Хендерсон: Больно это слышать. Мне не все равно. Я не из тех людей, которые идут домой, забывают обо всем и просто говорят: «Со мной все в порядке, с моей семьей все в порядке, просто живи дальше». Я много думаю о разном. Но в то же время я знал, что люди могут смотреть на это так, и они имеют право на свое мнение, они имеют право так себя чувствовать. Все, что я могу сказать, это то, что я прошу прощения, мне жаль, что я заставил их так себя чувствовать. Но я не изменился как личность.
Крафтон: Вы разговаривали с Гаретом (Саутгейтом, менеджером сборной Англии) во время решения о трансфере, чтобы узнать ваше положение в сборной? Вы сказали, что беспокоились о том, как пребывание на скамейке запасных в «Ливерпуле» может повлиять на ваши шансы в сборной Англии. Некоторые люди могут сказать, что поездка в Саудовскую Аравию представляет собой ту же проблему.
Хендерсон: Я поговорил с менеджером, и он был очень хорош. Мы не так уж много общались, потому что я знал, что на самом деле не хочу ставить его в положение, когда он гарантирует мне место в сборной Англии. Он не может этого сделать. В конечном счете, я поддерживал себя в плане физической подготовки, в плане желания и поддержания себя в нужной форме.
Орнштейн: Есть ли что-то еще, что вы хотите сказать людям, читающим это интервью?
Хендерсон: Нет, просто спасибо, что нашли время. Я не хочу, чтобы меня утешающе похлопывали по спине или что-то в этом роде, но я мог бы легко ничего не делать. Я мог бы пойти к другим журналистам (Адам является частью сообщества ЛГБТК+), с которым у меня могут быть отношения, и я был бы защищен больше. Но я чувствовал, что это правильно. Потому что я тоже хочу учиться. Потому что мне тяжело слышать некоторые вещи, которые я слышал, и я хочу узнать, почему это так и как я могу помочь в дальнейшем. Люди могут сами принимать решения.
Хотите поддержать автора донатом? Это можно сделать в комментариях к посту!
Приглашаю в свой телеграм-канал — переводы статей о футболе и порой просто новости и пр.
Новый контракт Хендо - дань уважения к нему, как к капитану, который выиграл все, что только можно с клубом.
Вообще - история Хендерсона в Ливерпуле - это история наемника. Сколько было с ним проблем вначале, пятки, травмы, плохая игра. Но его ставили, при хорошей игре впереди он тоже выдавал неплохие матчи, но сейчас... У клуба перестройка полузащиты, ушли и так в неукомплектованной линии Милнер, Окс, Кейта, Фабиньо, почти уходит Тиаго, ранее были проблемы из-за ухода Вейналдума, в клубе не заиграли Артур и Карвальо... Из старого состава есть только Джонс молодой и подающий надежды и Элиотт (который вообще изначально замена Салаха)... Ты - капитан, ты - имеешь вес, тебе всего лишь 33. Нет - Саудовская Аравия, потому что нет гарантий места в основе.
Клопп же конечно за лето без ошибок сможет построить новую полузащиту и бороться за высокие места... Время же на перестройку ему не нужно и Собослаи с Маккалистером же идеально как влитые за 1-2 тренировки поймут как играть с Салахом и Жотой в этой системе. А вообще - если бы Ливерпуль обладал ресурсами Сити, а на бровке стоял бы Гвардиола, то Хендо заменили бы после первой предсезонки, отправив его в аренду в его же Сандерленд (ну или в Торино как харта).
А потеря игрового времени в 33 года в топ-клубе при необходимости перестройки линии полузащиты это нечто само собой разумеющееся.
Ну а по ЛГБТ - чувак реально думает, что сумеет продвигать повесточку в мусульманской стране с помощью футбола?
Хендо - капитан, но по его карьере было полно моментов, когда ему спокойно могли указать с вещами на дверь и этому было бы банальное оправдание - усиление состава.
В топ-клубах, когда звезды бегут, игроки среднего уровня тоже показывают топ футбол. Но в Ливерпуле, когда игра не клеилась Хендерсон не факт что решал.
Я помню его голы Сити в 2015, Челси в 2016-ом, и Саутгемптону в 2019-ом. Помню некоторые разрезающие передачи (числом как у Трента за 1 сезон) иии все. Зато на КампНоу он не попал 100%-ый момент при счете 1-0 в начале 2 тайма, он удалился перед тем самым матчем с Челси в 2013-ом, не оставив шанса Роджерсу не поставить на игру Джеррарда с больной спиной...
И с таким бэкграундом можно было присесть на лавку ради клуба, который дал тебе столько кредитов что не счесть. Я уверен, что если бы Ливерпуль был бы мешком денег, как Сити, то Хендерсон бы трофеи c капитанской повязкой не поднимал, а играл в клубе второго эшелона в АПЛ (не говоря уже о том, что его списал САФ году в 2010-ом).
Сако не даст соврать)
оказавшись перед Клоппом в следующий раз что ты ему скажешь? В чем сила? Беллингем красавчик? Джеррард или Лэмпард? Джеррард или Собослай? Джеррард или Трент?
Он плохой.
А про заработок он сказал четко — в Ливерпуле он нормально зарабатывал, но ему нужно играть, а не сидеть под Собо или еще кем-то, вот он и решил уехать
по поводу повестки, он пишет, что с уважением относится к культуре и религии и ничего такого делать не будет...
Хендо красавец, спокойно выдержал все нелепые нападки и разложил по полочкам.
Вовремя и спокойно ушёл, не стал тянуть лямку на себя за счёт регалий.. Уважение Джордану, помню сам злился когда он вначале эры Клоппа только и мог пасовать назад, но потом он действительно раскрылся как лидер и хороший игрок.
Щас бы тянуть очень среднего игрока из очень посредственного чемпионата в сборную, хотя это же Саутгейт 🤷♂️
До сих пор непонятно, зачем этому бездарю новый контракт дали. После вбросов о его возможном переходе в ПСЖ и Атлетико через карманных журналистов его нужно было слать на три весёлых буквы. Лицемерсон и капитанлгбт.
Труфаны, дефающие одного из самых бездарных полузащитников ЛФК за последние 10 лет, Я вас жду в комментариях.
И да, совсем не красит... Я тоже никогда никого не уговаривал остаться. Так как считаю, что если взрослый человек принял решение, то оно окончательное.
Сам именно так и поступал.
Кстати, следующей компании так и скажу. )) Надо запомнить. Я не чувствую вашей любви.)))
Всем удачи.)
Честно как то даже обидно за Хендо.
Никогда не понимал этого, ну выбрал ты деньги, в конце концов мы все так или иначе работаем за вознаграждение. Ну будь ты честен.
К примеру Серёжа Рамос, точно выбрал футбол. Модрич выбрал футбол, Ибра выбрал футбол. Им что, место гарантировано было или есть? Ну кроме Луки.))
Так они и молчат кстати, интервью не дают, о том что их выбор правильный.
Так и здесь. Я хочу заработать. Всё, все поймут и примут эттот выбор.
Нуу и забудут конечно.
Лично мне например не интересен чемп СА. Банально время жаль тратить. Англия и Ливерпуль в частности часть отведённую на футбол съедают на 85%. Ещё 10% Маур с Ромой и 5% на интриги/скандалы/расследования.)