Для всех Лэнс Армстронг – главный мошенник планеты. А вы знали, как он победил рак?

Стас Купцов – о честной борьбе гонщика.

Мы знаем Лэнса Армстронга как подлейшего допингиста в истории: годами он применял запрещенные вещества, резко отвечал на подозрения и выигрывал – и на трассе, и в судах по делам о клевете.

Несколько лет назад американца раскрыли и аннулировали семь побед на «Тур де Франс»; вскоре он подробно рассказал, как обманывал весь мир. Возможно, того Лэнса – лживого, безжалостного, готового на все ради успеха – не было бы, не случись в его жизни главной победы. Над запущенной формой рака.

4 месяца борьбы – на этот раз честной – и Армстронг вернулся в гонки. Пожалуй, уже другим человеком. Стас Купцов – с подробностями о тяжелейшем периоде в жизни Лэнса.

***

В 1996-м победы на таких крутых велогонках, как «Классика Сан-Себастьян», «Тур Дюпон», «Флеш Валлонь», отправили Лэнса Армстронга в число избранных. Его пригласили в офис французской команды Cofidis, где он подписал двухлетний контракт на два миллиона долларов. Французская страховая компания с таким же названием озолотила американского мальчика, который был дерзок на пресс-конференциях, и еще более беспощаден на трассах.

Лэнс, купивший особняк на берегу реки, рассекал по американским дорогам на Porsche и имел семизначную сумму на счету в банке. Казалось, весь мир был у его ног. Парень со стальными яйцами готов был покорять новые вершины.

Вот только яйца оказались вовсе не стальными. Точнее, одно из них...         

Лэнс, стремившийся доминировать, вдруг сбавил обороты.

После победы на «Тур Дюпон» он финишировал не как триумфатор. Обычно он приветствовал фанатов «пистолетами», но в тот раз больше был похож на человека, который только что вылез из шахты после каторжной работы. Его глаза налились кровью, лицо раскраснелось. Лэнс почувствовал такую изнуряющую усталость, что взял трехнедельный отпуск, отправившись в Техас.

Проведя интенсивную тренировку перед «Туром Швейцарии», Лэнс сообщил о паузе в выступлениях. Это был сигнал: что-то, черт возьми, с ним происходит – а ведь альпийские соревнования были превью «Тур де Франс».

– Терпи, – говорил он себе. – Ты не имеешь права уставать. Ты обязан порвать всех во Франции, а потом стать олимпийским чемпионом в Атланте. Ради чего ты столько впахивал на тренировках?

Всего лишь пятый день французской «классики» стал для Лэнса и последним: подхватив бронхит и ангину, он сошел. А на Олимпиаде в Атланте показал только шестой результат в «индивидуалке», хотя вся страна ждала победы.

Лэнс был максималистом, не щадил себя, поэтому первые сигналы, свидетельствующие о неестественных процессах в организме, не смущали. Он, конечно, заметил, что его правое яичко опухло, но полагал, что это следствие постоянных трений о велосипедное седло. Еще у него заболели соски, потому что активизировался гормон ХГЧ, который обычно вырабатывается у беременных. Но Лэнс не обращал на это внимания.

После неудачной Олимпиады он отправился домой в Остин, где каждый день чувствовал себя сонным. Вялость стала его спутником, но он списывал это на тяжелый сезон.

В сентябре Лэнс пригласил друзей на вечеринку в честь своего 25-летия. К его особняку подкатила машина, полная «маргариты». К любимому и единственному сыну приехала из Плейно Линда (на фото в 2016 году).

– Мама, я счастлив, – сказал он ей посреди вечеринки, отведя в сторону. – Я встречаюсь с классной девушкой Лизой, подписал двухмиллионный контракт с французами, живу в особняке, который лично проектировал с архитекторами, тут неподалеку есть док, где ждут квадроцикл и моторная лодка – их я тоже купил на деньги, которые заработал.

Линда смотрела на сына глазами, полными любви – она видела состоявшегося мужчину. Но она еще не знала, что ее сын серьезно болен.

Пирушку в Остине омрачила резкая головная боль, возникшая у Лэнса – и никакими таблетками заглушить ее не удалось. У парня подкосились колени, он обхватил голову руками, в ней будто заработала мозгодробилка. Но Лэнс посчитал, что боль спровоцировали алкогольные коктейли. И даже когда на следующее утро, готовя кофе на кухне, он заметил, что зрение стало странным, размытым по краям, то прежде всего задумался о покупке очков.

А через несколько дней, разговаривая по телефону с агентом Биллом Стэплтоном, он зашелся в приступе кашля. Когда кашель отступил, во рту появился странный металлический привкус. Лэнс побежал к ванной, склонился над раковиной – и вскоре она окрасилась в красный цвет, из-за потока крови, хлынувшей из горла. Игнорировать такое было уже нельзя. Он позвал своего врача и друга Рика, жившего по соседству, но в последний момент смыл кровь с раковины – лишь бы не расстраивать Рика. На самом деле в душе Лэнса нарастала паника. 

Спустя несколько дней Армстронг залез на скутер, но правое яичко вновь дало о себе знать, взорвавшись адской болью. Теперь Лэнс не мог нормально сидеть даже за обеденным столом. Когда яичко раздулось до размеров апельсина, он вместо звонка врачу устроил тренировку на велосипеде, но опять не сел на сиденье – поехал, стоя на педалях. 

Это было уже настолько необычно, что Лэнс все-таки поговорил с Риком, после чего оказался в кабинете ультразвуковой диагностики. Там его яичко час изучала лаборантка, потом ее сменил заведующий отделением. Лэнс еще надеялся, что яичко опухло из-за перекрутки, но после осмотра ему сказали, что нужен еще и снимок легких. Это показалось Лэнсу совсем странным, ведь в груди у него ничего не болело. Тогда он спросил, что с ним вообще происходит, и впервые услышал слово «рак». Снимок легких, представлявший собой практически белое пятно, стал еще одним свидетельством: у Лэнса рак яичка, причем с обширными метастазами в легких.

– Рак яичек – редкое заболевание, в США зарегистрировано всего 7 000 случаев, – говорил ему доктор Ривз, подтвердивший диагноз. – Обычно он встречается у пациентов от 18 до 25 лет, при этом прогнозы на лечение благоприятные, но только при ранней диагностике. Важно выяснить, насколько у вас запущенная стадия! Нужно, чтобы вы как можно быстрее встретились с хорошим онкологом и больше не медлили – теперь каждый день на счету…

Лэнс почти не слышал доктора, в этом момент вся его жизнь рушилась. Армстронга ждали не приятные размышления о том, как он наконец-то победит на «Тур де Франс». Впереди маячило что-то липкое, страшное.

Из клиники Лэнс ехал домой сам не свой, впервые в жизни он не топил до упора педаль газа. Инстинктивно он хотел замедлиться, не спешить, ведь у него теперь осталось не так много времени.

Все мысли сгрудились вокруг карьеры, это была последняя неуклюжая попытка огородить себя от самого страшного; масштаб трагедии был куда шире того факта, что придется уйти из велоспорта. Лишь постепенно, по цепочке, он пришел к самой ужасной мысли, которую прятал глубоко внутри: он обо всем расскажет маме, не заведет семью, ОН УМРЕТ.

По дороге Лэнс машинально позвонил агенту.

– У меня плохие новости, – сказал он глухим голосом. – Моей карьере конец. Я болен.

Звонок агенту – это легче всего, а ведь еще предстоял разговор с Линдой…

Но Лэнс недолго был слабым. Он перестал бояться и, напротив, сильно разозлился на недуг. Он все думал, почему нужно отказываться от всего, если можно бороться? Ведь организм был невероятным, сверхмощным. Теперь ему нужно было снова вскочить на велосипед и не дать смерти настигнуть его.

Он приготовился к очередной супергонке, вот только на кону стояла жизнь.

…

Вскоре Лэнс лег под скальпель – ему сделали большой разрез от паха до живота, чтобы удалить главную опухоль. Линда, конечно, была рядом, одно ее присутствие творило чудеса.

Но врачи делали тесты и расстраивали звездного пациента. При первой стадии рака яичка прогнозы самые благоприятные, так как недуг не распространяется, при второй стадии аномальные клетки переходят в брюшные лимфатические узлы, при третьей, какую поставили Лэнсу, рак появляется в жизненно важных органах – например, в легких. Врачи обнаружили три раковых очага в организме Лэнса. Для многих это звучало бы как приговор, но Лэнс объявил смертельной болезни войну.

Через неделю после операции ему вставили крупные катетеры в грудь, чтобы он прошел курс агрессивной химиотерапии – эта пытка длилась три месяца. Перед химиотерапией он отправился в банк спермы, чтобы сохранить шанс на создание семьи; хотя на тот момент в его жизни не было человека, с которым он хотел бы завести детей. У него была только близкая подруга Лиза, с которой он строил отношения чуть дольше, чем обычно – с предыдущими девушками у Лэнса все было совсем несерьезно.

На пресс-конференции Армстронг сообщил миру о переменах в жизни.

– Я намерен бороться, – сказал он, вглядываясь в ошеломленные лица. – И я смогу победить!

А потом он ушел на химиотерапию – ему вводили настолько токсичные вещества, что медсестры надевали на себя защиту от радиоактивности. На процедурах Лэнс видел других пациентов – некоторые не выдерживали химиотерапии, их выворачивало наизнанку.

Первые сеансы Армтронг перенес стойко; крепкий организм, привыкший к регулярным проверкам на прочность, реагировал на лечение толерантно. Но аппетит пропал. Линда готовила сыну то, что не вызывало у него отвращения, и он старался есть. Еще он знал, что сила – в движении, и часто ходил пешком, катался на велосипеде. Любые мелочи могли сыграть роль в борьбе с болезнью.

– Если бы вы жили 20 лет назад, то стали бы покойником уже через полгода, – сказал Лэнсу его лечащий онколог. – Ваши же шансы я бы оценил в 60-65 процентов.

Ему специально называли такие цифры, чтобы не убивать тягу к жизни. Лэнс узнал, что такой же недуг был у звезды американского футбола Брайана Пикколо, которому сначала диагностировали рак легких, но потом выяснилось, что все началось в другом органе – парень умер в 26 лет. Но врачи рассказывали Лэнсу, конечно же, и о тех, кто выжил, вдохновляя его.

Линда делала все, чтобы выглядеть бодро; она боялась задеть его чем-то, заставляла друзей Лэнса вести себя максимально тактично, подбирать слова. То, что происходило с сыном, отнимало у нее все силы, и иногда он слышал, как мама тихо плакала в другой комнате.

Дерзкого техасца сменил сосредоточенный на выздоровлении человек, который больше не имел права на нетерпимость – вместе с врачами они взвешивали каждый шаг, оставаясь хладнокровными. Лэнс лечился без медицинской страховки – контракт с Motorola истек, французы не платили за лечение. Нуждавшийся в деньгах Лэнс продал Porsche, антиквариат и другую роскошь.

Зато Лэнса поддерживали тысячи людей, ему на почту ежедневно присылали кучу писем – и некоторые из них приносили пользу. Однажды ему написал доктор Стивен Вольф, который был большим фанатом велогонок. Лэнс получил в его лице человека с еще одной компетентной точкой зрения. Доктор Вольф автоматически встал для него в один ряд с урологом Ривзом и онкологом Юманом.

– Расскажи, какой у тебя уровень хорионического гонадотропина – обычно он стимулирует женские яичники, и в здоровом мужском организме его не должно быть, – спросил его Вольф, когда они обменялись телефонами и перешли на личное общение. – Это маркер крови, мне нужно знать твои показатели.

Лэнс рылся в бумагах, пока не нашел цифру – 109.

– Что ж, это много. Но ничего экстраординарного, – обрадовался Вольф. Лэнс улыбнулся, еще раз посмотрел на цифру и заметил рядом с ней букву «K».

– Это что-то значит? – спросил Лэнс. Вольф некоторое время молчал.

– Это значит, что на самом деле показатель – 109 000, – наконец заговорил он. – Этого не должно быть даже у пациента, у которого рак добрался до легких. Такой показатель означает, что прогнозы у тебя наименее благоприятные. Возможно, лечение должно быть более агрессивное.

Вольф (на фото) также спросил, есть ли среди лекарств, которые вводят Лэнсу, блеомицин.

– Тебе нужны здоровые, объемные легкие – от них в велоспорте зависит почти столько же, сколько и от ног. Поэтому если тебе продолжат давать блеомицин, то твоей карьере конец. Давай подумаем, чем лучше его заменить…

Лэнс понял, насколько неправильным было первое решение – доверить здоровье всего паре врачей, пусть и квалифицированных.

Он выслушал рекомендации Вольфа, а затем попросил контакты других специалистов. Линда отправила им на почту все медицинские сводки по болезни. На следующий день раздался звонок, и у Линды спросили, почему никто не назначил ее сыну МРТ головного мозга – эксперт, просмотрев данные, предположил, что болезнь распространяется.

– Я как раз назначил тебе МРТ, ты записан, – сказал Лэнсу его онколог, когда американец связался с ним после разговора. Снимки показали, что опухоли действительно есть. Об этом Лэнс узнал всего через неделю после того, как ему поставили диагноз.

Врачи по-прежнему завышали Лэнсу шансы на выживание в личных беседах, но разговаривая друг с другом, некоторые уже качали головой. Его шансы были мизерными, всего 3 процента.

В поисках консультаций Армстронг столкнулся с радикальным мнением: ему предложили пройти очень агрессивный курс лечения, в который был включен блеомицин. Врач из Хьюстона, куда Лэнс поехал на консультацию, говорил, что только это может спасти его; но тот же врач рассказал и о последствиях – никаких шансов на детей и продолжение карьеры.

 Лэнс взял паузу, во время которой встретился уже с другим врачом, Крейгом Николсом, знавшим все о раке яичка. И тот предложил альтернативное лечение.

– Ты не будешь принимать блеомицин, но те вещества, которые мы введем в твой организм, окажут краткосрочное, зато сильнейшее воздействие. Тебе будет очень плохо, зато легким мы не повредим, и ты снова сможешь стать крутым велосипедистом.

– Вы не можете убить меня, ударьте по болезни изо всех орудий, что у вас есть, – ответил Лэнс Армстронг. – Что бы вы ни давали другим пациентам, дайте мне в два раза больше! Я хочу убедиться, что вы используете все, что у вас есть – давайте-ка убьем эту чертову хрень.

– А пока из срочных мер я предлагаю операцию на головном мозге, – продолжил Николс. – Обычно в таких случаях мы выбираем радиацию в качестве лечения, но люди, которые проходят ее, становятся другими, они начинают хуже соображать, а главное, у них возникают проблемы с координацией, что плохо для велосипедиста. Что скажешь?

Лэнс согласился. Перед операцией ему сказали, что одна опухоль в зоне контроля зрения, а другая – на участке мозга, который отвечает за координацию.

– Любая ошибка приведет к потере зрения, моторики – ты должен знать, какие будут риски, – сказал ему молодой нейрохирург Шапиро. – Но не бойся, в операциях я так же хорош, как ты – на трассе.

Шестичасовая операция показала, что клетки в опухолях – мертвые; это была одна из редких хороших новостей, которые услышал Армстронг с тех пор, как ему поставили диагноз. Его кости черепа были скреплены титаном, на коже головы появились следы от операции, но главное – он выдержал очередное испытание.

Впереди его ждал ад химиотерапии.

…

Химия разрушала Лэнса: по его венам будто потекла вовсе не кровь, а обжигающая кислота. Из недр легких вместе с кашлем высвобождалась ужасная на вид черная субстанция. Желудок опорожнялся постоянно – Лэнсу казалось, все, что у него было внутри, выходило наружу, не оставляя ни одной капли в пустом организме.

Химия безжалостно убивала не только больные клетки, но и здоровые, атакуя костный мозг, внутренние органы. Она наносила вред волосам, ресницам, ногтям, зубам, которые быстро портились, становились безжизненными, ломкими. Некогда мускулистый, поджарый супергонщик, от которого сходили с ума женщины, постепенно становился подобием человека. У Армстронга закровоточили десна, иммунитет больше не сопротивлялся инфекциям, тело превращалось в скелет, обтянутый кожей.

Единственная еда, не вызывавшая у Лэнса отторжения, – это яблочные оладьи с джемом, которые подавали в больничной столовой. Они почему-то благотворно воздействовали на желудок, ставший капризным ребенком.

И вот, посреди этого ада, к американцу заявился представитель команды Cofidis; по сути, шпион, которому поручили посмотреть, Армстронг жив или мертв? Француз любезно поговорил с Лэнсом, внимательно осматривая его и замечая все те ужасы, что сотворили с организмом сеансы химиотерапии. Сделав выводы, шпион заверил Лэнса в самых светлых чувствах, а потом сообщил агенту Биллу Стэмплтону, что французы пересмотрят условия контракта. А если парень из Техаса против, то они воспользуются лазейкой в соглашении, позволяющей расторгнуть его – Лэнс обязан был проходить медицинский осмотр по требованию представителей Cofidis.

– Будьте благоразумны, во Франции просто не поймут, как можно платить столько денег человеку, если он не работает? – развел руки в стороны менеджер, а потом удивленно воззрел на Стэмплтона, когда тот послал его.

– Говнюк, ты можешь звать сюда врача, прям в палату, чтобы тот осмотрел ракового больного, проверил, насколько тот здоров, а я позабочусь о телевидении. Камеры выхватят озабоченное рыло вашего лекаря, когда тот стукнет молоточком по колену моего клиента и заметит, что его рефлексы не вполне в порядке, – рявкнул Билл, после чего они разошлись.

Вскоре французы выплатили треть от суммы, положенной по контракту, при этом стороны договорились не продлевать его после 1998 года. Лэнс получил удар во время самых болезненных процедур, когда он не всегда мог даже поговорить по телефону – любое действие причиняло ему страдания. И в этой ситуации партнер, казавшийся надежным, не постеснялся психологически надавить, чтобы избежать финансовых потерь.

Получалось, Армтронгу еще повезло, что Nike и другие спонсоры не отвернулись от него. Несмотря на козни Cofidis, Лэнс не потерял веру в людей, а главное, в себя – болезнь начала поддаваться лечению, показатели онкомаркеров обнадеживали лечащих врачей. Так, уровень хорионического гонадотропина снизился со 109 000 до 9 000, а потом и вовсе до 96. К концу 1996-го болезнь практически отступила – были еще остаточные ненормальные показатели в крови, но Лэнс понимал, что скоро его ждет выписка, а после нее решающим станет первый год. Болезнь либо вернется, либо нет.

Наконец, настал момент, когда Лэнс вышел из больницы. Его тело было легким как перышко, от былой стати не осталось и следа. На левой груди, прямо у сердца остался уродливый шрам – в то место ему вставляли катетер. Под шортами скрывалась красная линия, что осталась после глубокого разреза, от правой стороны паха до верхней части бедра. А на голове, все еще лысой, сохранились два шрама в виде полумесяцев, словно его лягнула копытом лошадь – последствия операции на мозге.

Да, на пороге больницы появилась иссохшая мумия, но это был человек, победивший главного врага, с горящими глазами, полными надежд, и гулко стучавшим сердцем. Бывший пациент намеревался поскорее вернуться в мир живых. Лэнс готов был ради этого пойти на все.

Но вскоре пришло понимание, что сил попросту не хватает. Сев на велосипед, Лэнс покатил на подъем вместе с тучной, пожилой женщиной. И очень быстро выдохся, наблюдая, как широкая спина женщины удаляется, а с ней тают и надежды на триумфальное возвращение.

Ему предстояло придумать, как снова стать чемпионом.

…

Лэнс еще не был до конца уверен, что враг повержен – начиналась ремиссия, страшное время, когда человек, вроде бы одержавший победу, все еще мог проиграть. Химия либо дарит жизнь, либо дает отсрочку.

Лэнс выбрался из ада, не забывая ни на секунду, что может туда вернуться. Но он боялся не только за себя. Понимая, как страшен рак, он первым делом основал The Lance Armstrong Foundation, фонд по борьбе с раком, в который со временем вложил 7 миллионов долларов. Через несколько лет он доверил фонд Дугу Ульману – человеку, с которым у него было много общего. В 1996 году, когда Армстронг боролся с болезнью, Ульман (на фото) узнал, что у него хондросаркома – рак кости, который развивается в хрящах.

19-летний парень, игравший в колледже в футбол и не знавший, что такое боль, начал отчаянную борьбу за жизнь. Когда с хондросаркомой было покончено, врачи нашли у него на груди меланому, всего через три месяца после того, как он посчитал, что полностью вылечился. Но он справился и с этим. Врачи сказали, что меланома может вернуться, если он будет проводить много времени на солнце – ему до сих пор приходится жить с ограничениями. Именно такой человек, знавший о раке все, и должен был руководить фондом Армстронга. 

После выздоровления Лэнс провел немало бесед с онкобольными, рассказывая, как поборол рак, и его личный пример вдохновил многих. Он отвечал на тысячу писем, звонков, часто и сам ездил к тяжелым пациентам. Однажды он приехал в чикагскую больницу, где посетил умирающего, которого как могла успокаивала в палате жена, а дочери-близняшки, не в силах смотреть на агонию отца, ждали, обливаясь слезами, снаружи.

– Что же мне делать? – спросил Лэнса отчаявшийся пациент. – Что же делать, с женой, дочками?

– Мужик, прямо сейчас тебе нужно думать о себе, – ответил Лэнс. – Тебе придется. Посмотри на жену. Она стоит прямо перед тобой. Видишь ее? Она здорова. Пусть она будет беспокоиться о себе и детях, а ты используй для себя каждую крупицу оставшихся сил. Потому что если ты этого не сделаешь, тебя уже не будет с ними.

Вскоре после выписки Лэнс созвал пресс-конференцию, на которой объявил об учреждении двух фондов: The Lance Armstrong Foundation и Ride for the Roses – благотворительной организации, проводившей гонки, выручка с которых шла на исследование рака.

Там, среди восхищенных журналистов, была кареглазая пиарщица Кристин Ричард, с длинными волосами и улыбкой, от которой мужчины сходили с ума. Она увидела абсолютно лысого, даже без ресниц, парня с жуткими шрамами, но, услышав его историю, была ошеломлена. Блондинка решила помочь Лэнсу с фондом, и поначалу их общение по работе больше напоминало драку двух петухов. Во время их первого долгого разговора дерзкая Кик (так ее звали друзья) нахамила Лэнсу, а под конец беседы… предложила обсудить разногласия за пинтой пива.

Лэнс почувствовал, что в Кик есть частица родного Техаса. С ней они долго колесили по Италии, Франции, Испании. А потом Лэнс привез возлюбленную на этап «Тур де Франс», и девушка впервые увидела, как тысячи людей, выстроившись вдоль дороги, приветствуют гонщиков.

Вскоре Лэнс и Кик станут мужем и женой, их судьбы настолько переплетутся, что блондинка невольно станет соучастницей самого грандиозного преступления в истории велоспорта.

Конечно, Лэнс не забыл о главной страсти в жизни, возобновив интенсивные тренировки. Он ездил из Остина в ближайшие сельские поселения. Иногда его хватало на час, иногда на четыре, но после одной такой тренировки он сильно заболел, нащупав в животе странный узел, а последующий медосмотр показал, что у него действительно появилось подозрительное пятно в брюшной полости.

Врач рекомендовал Лэнсу воздержаться от серьезных занятий спортом до конца 1997-го, и он внял совету – слишком велик был страх, что рак вернется. Но со временем стало понятно, что болезнь не возвращается, и Лэнс обратился к французам из Cofidis с предложением о гонке – те позвали его агента во Францию, только чтобы сообщить, что хотят окончательно разорвать контракт. После унизительных переговоров Лэнсу предложили поучаствовать в гонках за мизерную сумму в 150 000 долларов. Тогда Билл Стэмплтон, агент Лэнса, обзвонил крупные команды, сообщая, что Лэнс возвращается в большой спорт и хочет выступать за 500 000 долларов, но ему говорили: «Это ставка для чемпиона, большого мастера», намекая, что Лэнс уже не тот.

И они были правы. Лэнс по-прежнему был чертовски далек от прежней формы, но его злило, что его перестали уважать, что все будто позабыли, каким он был крутым, как побеждал самого Индурайна.

Лэнс стал еще тверже в своем намерении вернуться в большие гонки. Чего бы это ему ни стоило. И в этот решающий момент его агент вышел на американскую команду US Postal Service, где американцу согласились платить 215 000 долларов, стандартную зарплату, плюс надбавку за бонусные очки. Райские условия для человека, который только что прошел период ремиссии, а физические возможности были полной загадкой даже для него самого.

Но, вероятно, ответ на вопрос, какого черта эти ребята, опытные бизнесмены, пошли на такие условия, даст характеристика, которой наградило US Postal Service Антидопинговое агентство США (USADA): «Это команда, составившая самую сложную, высокопрофессиональную и успешную допинговую программу, которую видел спорт».

…

Поначалу Лэнс показывал совсем не те результаты, к каким привык до болезни. Во время одной из гонок, проходивших под дождем, все вообще пошло наперекосяк – у лидера команды Джорджа Хинкепи сдуло шину, что вызвало заминку на трассе, а ливень стал таким сильным, что сбивал с тела одежду. Лэнс психанул и отказался продолжать гонку, отправившись прямиком домой.

Ради него Кик бросила работу, сдала в аренду дом и уехала во Францию, где поселилась американская команда. И поэтому когда он огорошил ее заявлением, что намерен завершить карьеру, девушка не сдержала слез, ведь она уже привыкла к новому месту и даже нашла себе работу, подучив французский. Но Кик перестала быть собой – если когда-то она могла легко поставить Лэнса на место, то теперь соглашалась делать все, что он ей прикажет.

А в Америке Лэнс вдруг снова поменял решение. У него резко улучшились результаты на одной из горных дорог, где он вновь попробовал свои силы. На радостях, что бросать велоспорт не придется, он женился на Кик в Санта-Барбаре, а затем они купили домик в Ницце.

Лэнс Армстронг, еще недавно желавший все бросить, вдруг стал попадать на подиумы. А четвертый результат на «Вуэльте» был чрезмерным даже для Лэнса, выступавшего до болезни – обычно он был хорош в коротких гонках, а это была одна из трех самых престижных, и, соответственно, сложных веломногодневок. Победитель, испанец Абрахам Олано, обошел американца всего на 2 минуты 18 секунд. При этом Лэнс почти выиграл сложнейший горный этап, где штормовой ветер едва не снес гонщиков с трассы. Лэнс объяснял улучшение результатов тем, что он стал сухопарым, гораздо более легким. Он сбросил балласт, но сила, по его словам, никуда не пропала.

Ошеломительные успехи заставили Лэнса совершить еще один прорыв. Он решил стать отцом, а сделать это можно было только искусственным способом – рекомендация врача создать резерв в банке спермы оказалась верной. Больше всего предстояло сделать Кик. Ей пришлось пройти немало процедур, порой болезненных, чтобы приготовить организм к деторождению. В конце концов из нее извлекли яйцеклетки, чтобы соединить с семенем мужа, а потом вернули их на место.

Лэнс одержал очередную победу – Кик забеременела...

Полная версия текста Стаса Купцова: проблемы Армстронга с отцами, любовь, допинг и новая жизнь 

Фото: Gettyimages.ru/Pascal Rondeau, Mike Powell (2,4,5,7,11); facebook.com/linda.armstrong.5059601; Gettyimages.ru/Chris Hondros; obits.tennessean.com; gastronom.ru; Gettyimages.ru/Doug Pensinger, Cooper Neill; globallookpress.com/Yorick Jansens/Belga; Gettyimages.ru/ Doug Pensinger/Allsport, Chris Weeks/Liaison