Шарапова – первая звезда тенниса, у которой нашли допинг. Вспоминаем в деталях
Во второй половине 2024-го главным словом в теннисе стало слово «допинг». На котором сначала попался Янник Синнер, а потом – Ига Швентек.
Они оба – молодые лидеры и лица своих туров, в 2024-м выигравшие «Большие шлемы» и возглавлявшие рейтинге. Обоих наказали очень мягко – Синнер дисквалификации вообще практически избежал, Швентек получила символический месяц.
Отсюда возникает мнение, что теннис так бережет своих главных звезд, что даже допинг им фактически прощается.
Тем интереснее сейчас вспоминать 2016-й, когда за допинг серьезно дисквалифицировали одну из самых звездных теннисисток в истории – Марию Шарапову.
***
Март 2016-го. Мария Шарапова, начавшая сезон с четвертьфинала Australian Open и поражения от Серены Уильямс, внезапно снялась с турнира в Индиан-Уэллс из-за травмы руки. А 6 марта вообще объявила, что на следующий день проведет пресс-конференцию в Лос-Анджелесе, на которой сообщит какие-то важные новости.
С тортом в честь 600-й победы, одержанной во время Australian Open-2016, и директором турнира Крэйгом Тайли
Ее агент Макс Айзенбад отказывался назвать тему мероприятия, поэтому все активно гадали, о чем же таком объявит Шарапова?
Из-за травм она берет перерыв в выступлениях?
Она уходит из тенниса?
Она беременна?
Может, такая таинственность – трюк? И она просто объявил о каком-нибудь спонсорском контракте?
The Guardian, например, писала: «И хотя вероятность изменений в ее планах на игровую карьеру точно существует, Шарапова в прошлом устраивала пресс-конференции на такие темы, как запуск ее кондитерского бренда».
Букмекеры даже принимали ставки на то, какое объявление сделает Шарапова. Коэффициент на то, что она полетит в космос, составлял 250/1.
На оскаровской вечеринке незадолго до получения письма о проваленном тесте
Трансляцию пресс-конференции проводили на сайте теннисистки, в ее соцсетях и на ютубе. Пока все ждали выхода Шараповой, в твиттере и комментариях обсуждали ковер, постеленный в конференц-зале.
А потом вышла Мария и, очевидно нервничая, удивила всех:
«Хотела сообщить, что несколько дней назад получила письмо от ITF, что я провалила допинг-тест на Australian Open. Я действительно его провалила и беру на себя полную ответственность.
Последние 10 лет врач давал мне лекарство под названием «Милдронат». И несколько дней назад после письма от ITF я узнала, что у него есть другое название – мельдоний. Я об этом не знала.
Вам очень важно понимать, что 10 лет это лекарство не было в списке запрещенных ВАДА и я принимала его законно. Но 1 января правила изменились, мельдоний стал запрещенным веществом. Я об этом не знала.
Врач давал мне это лекарство из-за нескольких проблем со здоровьем, которые у меня возникли еще в 2006-м. Я постоянно болела, раз в пару месяцев у меня был грипп, я регулярно делала ЭКГ. Еще были указания на диабет – в моей семье он встречается.
Для меня очень важно выйти и рассказать все это. По ходу долгой карьеры я открыто и честно говорила о разных вещах. Я отношусь к своей работе профессионально и ответственно. Но я допустила огромную ошибку. Я подвела моих болельщиков, подвела спорт, которым занимаюсь с 4 лет и который очень люблю.
Знаю, что меня ждут последствия. И я не хочу так завершать карьеру. Надеюсь, мне дадут еще один шанс.
Многие из вас думали, что я объявлю о завершении карьеры. Но если я когда-нибудь это и сделаю, то не в гостинице в Лос-Анджелесе на довольно уродливом ковре».
Почему Шарапова считала, что не заслуживает серьезного наказания?
После пресс-конференции юрист Шараповой дал несколько интервью. В одном он сказал, что надеется на благосклонность Международной федерации тенниса (ITF) – потому что в деле был «длинный список очень сильных смягчающих обстоятельств». В другом он вообще заявил, что надеется вообще обойтись без дисквалификации.
Дело Шараповой рассматривал независимый трибунал, собранный ITF. Слушания прошли 18 и 19 мая, а полное решение опубликовали 6 июня.
Важный момент: Шарапова не отрицала, что принимала мельдоний уже после его запрета. Она пила его перед каждым из пяти матчей на Australian Open.
Из решения следовало, что у Шараповой было три основных аргумента, почему ее не стоит наказывать строго.
1. Она принимала мельдоний по медицинским показателям, а не с целью улучшению спортивных результатов.
В 2005-м у нее были постоянные простуды и боль в верхней части живота. Отец отправил ее к доктору Анатолию Скальному – основателю московского Центра Биотической медицины. Если коротко, он занимается системной диагностикой и лечением дисбалансов в организме.
Если длинно, вот описание их подхода к лечению с официального сайта:
«Биотическая медицина – это научно-практическое направление, в основе которого лежит оптимизация здоровья путем точного определения и точечного применения макро- и микроэлементов, витаминов, аминокислот, антиоксидантов и других биологически активных веществ в естественных для человека (физиологических) количествах.
Химические элементы (органогены, макро- и микроэлементы) являются основой строения живого вещества. Из них образуются все молекулы, из которых состоят ткани и органы. Дисбаланс химических элементов лежит в основе функциональных расстройств и заболеваний, вызывая нарушение строения тканей, активности ферментов, гормонов и других биологически активных веществ.
Раннее выявление и персонализированная коррекция отклонений элементного статуса – основа индивидуального подхода к профилактике и лечению заболеваний или снижение тяжести их течения и осложнений».
Обследовав Шарапову, Скальный обнаружил у нее нарушения метаболизма минералов, нарушения потребления питательных веществ из еды и другие аномалии, которые требовали усиления иммунной системы. Он предложил ей лечение, которое включало в себя употребление 18 разных лекарств и добавок. Среди них был и милдронат.
Шарапова даже предоставила рецепты и рекомендации по употреблению: «За час до соревнований 2 таблетки «Милдроната».
Или: «Во время особенно важных игр можно повышать дозу до 3-4 таблеток (за час до матча). Однако необходимо со мной консультироваться (пожалуйста, звоните)».
Выписанный Скальным режим привел к улучшениям – снижению количества простудных заболеваний и проблем с воспалениями. После этого он рекомендовал принимать «Милдронат» периодически.
Трибунал рассмотрел показания Скального и другого врача и пришел к выводу: «Мисс Шарапова обратилась к доктору Скального не в целях получения препаратов для улучшения результатов, а для лечения болезней. Все прописанные доктором Скальным препараты на тот момент соответствовали антидопинговым правилам».
Проблема в том, что в 2012-м Шарапова перестала работать со Скальным. К тому моменту количество выписанных ей добавок и лекарств выросло с 18 до 30. Она решила, что ей некомфортно принимать так много таблеток. Но три из прописанных Скальным лекарства она пить продолжила:
● «Магнерот» – добавку с магнием;
● «Рибоксин» – содержащий инозин, стимулирующий иммунитет;
● и «Милдронат».
Во время допроса Шарапову спросили, почему она оставила именно эти препараты и советовалась ли она с другими врачами по поводу их применения. Она ответила, что нет. Вместо этого она наняла нутрициолога, которому даже не сказала, что пьет мельдоний.
Более того, в команде Шараповой о мельдонии знали только ее отец и агент Макс Айзенбад (на фото с ними сразу после победы на «Уимблдоне»-2004).
Антидопинговым службам Шарапова об употреблении «Милдроната» тоже не сообщала – посчитала, что в этом нет необходимости.
2. Шарапова пыталась доказать, что ITF приложила недостаточные усилия, чтобы оповестить ее о попадании мельдония в список запрещенных препаратов.
Новость об этом нигде не подсвечивалась отдельно, а была спрятана в глубине ежегодной рассылки на тему антидопинга. А на сообщения, что теннисистов пять раз предупреждали об изменениях в списке запрещенных препаратов Шарапова ответила: «Это искажение «информации», которую нам предоставляли или просто выкладывали на сайт. Я не оправдываю то, что не знала о запрете. Но эта «информация»? Ее зарыли в новостных письмах, на сайтах и раздаточных материалах (во многих случаях все было напечатано мелким шрифтом)».
По мнению защиты россиянки, ITF знала о том, что многие игроки принимают мельдоний. Но трибунал с ней не согласился – потому что за 2015-й (год, когда мельдоний был в мониторинговой программе ВАДА) было всего 24 положительных пробы. А это чуть больше 1% всех взятых в теннисе анализов.
Кроме того, команда Шараповой считала, что ITF должна была запросить у ВАДА имена всех теннисистов, у которых обнаруживали мельдоний, – и предупредить их всех индивидуально. На это указывал вызванный ее юристами свидетель – Ричард Ингс, до 2003-го руководивший антидопинговой программой ATP (на фото). Он рассказал, что, когда каннабис внесли в список запрещенных веществ, ATP предупреждала всех, у кого он попадался в пробах.
Но трибунал указал, что это было еще до того, как ATP стала работать по кодексу ВАДА. А этот кодекс предусматривает конфиденциальность – поэтому ВАДА просто не могла передать ITF данные о пробах.
Вывод: «Трибунал отвергает аргумент, что ITF знала или должна была знать, что в 2015-м мисс Шарапова принимала мельдоний».
Так почему Шарапову в итоге наказали строго – на два года?
В решении трибунала ITF четко прописаны три главных вопроса, которые он выделил в этом деле:
1. Намеренно ли Шарапова не уведомляла антидопинговые службы о том, что принимает мельдоний.
Трибунал приводит ответ Шараповой, почему она не вписывала «Милдронат» в формы, которые игроки предоставляют при сдаче анализов на допинг: «Я не чувствовала, что это очень важно. Оглядываясь назад, я понимаю, что это ошибка. Я не считала, что обязана прописывать каждый напиток, гель или витамин, который я принимала. Не думала, что это очень важно».
Трибунал считает, что это недопустимая оплошность – потому что в формах четко прописано, что надо уведомлять обо всем. Более того, уведомлять обо всем – это в интересах игрока, потому что в случае случайного загрязнения, например, указанной в форме биодобавки, игрок может рассчитывать на более мягкое наказание, чем если бы он ее не указал.
Так что трибунал пришел к выводу: «Это было решение, а не ошибка. С учетом показания, что в течение трех лет она не сообщала об употреблении «Милдроната» тренеру, тренеру по физподготовке, физиотерапевту, нутрициологу или любому другому медицинскому специалисту, с которым консультировалась через WTA, можно говорить только о намеренном решении скрыть от антидопинговых служба, что она принимает «Милдронат» в рамках соревнований».
2. Какие шаги Шарапова предприняла, чтобы убедиться, что препараты, которые она принимает, не находятся в списке запрещенных.
Шарапова и ее команда объяснили, что за проверку всех препаратов на предмет попадания в список запрещенных отвечал ее агент Макс Айзенбад. После итогового турнира он обычно ехал в отпуск, брал с собой список всего, что принимают его клиенты, и сопоставлял это со списком ВАДА. Но в 2015-м он в отпуск не поехал – потому что разошелся с женой. Соответственно, и препараты он не проверял.
С Айзенбадом и профессором Анитой Элберс, преподающей в Гарварде спецкурс о бизнесе развлечений, медиа и спорта
При этом Шарапова и ее команда не обратились в WTA, чтобы проконсультироваться – хотя неоднократно так делали в прошлом.
Еще важно: Шарапова утверждала, что не знала о наличии мельдония в «Милдронате». Но, по ее же словам, таблетки ей из России привозил отец. А на упаковках «Милдроната» большими буквами написано, что это мельдоний.
В итоге трибунал посчитал, что у Шараповой вообще не было никакой системы проверки «Милдроната» на предмет запрещенности.
3. Принимала ли она «Милдронат» по медицинским показателям или чтобы получить соревновательные преимущества.
Тут стоит целиком процитировать выводы трибунала: «Трибунал считает, что ответ очевиден. Какой бы ни была позиция в 2006-м, в 2016-м не было ни диагноза, ни терапевтических рекомендаций для продолжения использования «Милдроната». Если бы она считала, что есть медицинская потребность, она бы проконсультировалась со специалистом.
Способ применения – в дни матчей и интенсивных тренировок – говорит только о желании повысить уровень энергии. Возможно, она считала, что «Милдронат» имел какое-то общее положительное влияние на ее здоровье, но метод использования препарата, сокрытие его от антидопинговых служб и даже собственной команды, а также отсутствие каких-либо медицинских обоснований неизбежно ведут к выводу, что она принимала «Милдронат» для улучшения результатов».
В итоге трибунал посчитал:
● нарушение Шараповой не было намеренным;
● но она несет за него значительную меру ответственности.
Поэтому ей выписали самое суровое наказание за такую комбинацию обстоятельства – два года дисквалификации. Закончилось решение такой фразой: «Она – единственный автор своих злоключений».
Шарапова же посчитала решение «несправедливо жестким»: «Трибунал, членов которого выбрала ITF, согласился, что я не сделала ничего намеренно плохого, но хочет отстранить меня от тенниса на два года».
Почему CAS сократил срок дисквалификации?
Шарапова, естественно, подала апелляцию в Спортивный арбитражный суд (CAS). В ней она просила четыре простых вещи:
1. аннулировать решение трибунала ITF;
2. признать, что она не принимала «Милдронат» с намерением улучшить результаты;
3. ограничить дисквалификацию уже отбытой на момент принятия решения – примерно 8 месяцев;
4. обязать ITF оплатить все судебные издержки.
Команда россиянки настаивала, что трибунал ITF принял решение, не опираясь на правила; сделал неподобающие выводы; неправильно изучил доказательства; вынес наказание, которое не вписывается в общую картину для нарушений такого типа.
CAS пересмотрел дело и пришел к нескольким ключевым выводам:
● Шарапова вполне могла положиться на Айзенбада – но она должна была внимательнее отнестись к тому, как он исполняет возложенные на него обязанности. Поэтому она несет определенную меру вины;
● Нельзя говорить, что Шарапова принимала мельдоний ради улучшения результатов – она начала это делать по медицинским причинам и нет никаких доказательств, что в дальнейшем что-то изменилось;
● ВАДА, ITF и WTA действительно не очень хорошо проинформировали об изменении статуса мельдония.
Поэтому суд решил, что положительная допинг-проба Шараповой – ненамеренное решение, за которое она не несет значительной вины. Но CAS посчитал, что недостаточно качественный контроль за Айзенбадом и нежелание вписывать «Милдронат» в антидопинговые формы – отягчающие обстоятельства, из-за которых Шарапову нельзя наказать по минимуму.
Итог – 15 месяцев дисквалификации.
Шарапова была очень довольна: «Я с самого начала приняла ответственность за то, что не знала, что безрецептурный препарат, который я принимала последние 10 лет, попал в список запрещенных. Но еще я узнала, насколько лучше другие федерации информировали своих спортсменов об изменениях в правилах – особенно в Восточной Европе, где «Милдронат» принимают миллионы людей.
Процесс окончился, и я надеюсь, что ITF и другие антидопинговые службы в теннисе изучат опыт других федераций, чтобы ни один теннисист не прошел через то, через что прошла я».
А почему мельдоний вообще запретили?
«Милдронат» и мельдоний еще с советских времен свободно продавался в аптеках, поэтому употребляли его в основном спортсмены из Восточной Европы. В США, например, он не лицензирован – поэтому купить его там нельзя, и Шараповой его привозил отец.
Основная задекларированная создателями препарата задача – профилактика сердечных заболеваний. Но по классификации ВАДА, мельдоний относится к разряду S4 – гормоны и модуляторы метаболизма. Потому что некоторые исследования показали, что спортсменам он помогает повысить показатели, улучшает реабилитацию после нагрузок, помогает справиться со стрессом и активирует работу центральной нервной системы.
Научный директор ВАДА Оливье Рабин объяснял, что агентство запрещает препарат, если он соответствует двум из трех критериев:
1. Используется для улучшения результатов.
2. Может навредить здоровью спортсменов.
3. Его употребление «не соответствует духу спорта».
Мотивацию запретить мельдоний Рабин объяснил так:
«Мы быстро поняли, что его используют целые команды – и обычно это указывает на то, что препарат принимают не по медицинским показаниям. Разве возможно, чтобы всем до единого членам команды требовалось одинаковое лечение?
Также некоторые исследования в научной литературе показали, что мельдоний имеет потенциальную возможность улучшать результаты. Поэтому у наших экспертов не осталось никаких сомнений, что препарат нужно запрещать.
С точки зрения опасности для здоровья спортсменов мельдоний, наверное, не очень токсичен, хотя недавно и появились статьи, ставящие под сомнение его безопасность».
С другой стороны, создатель мельдония профессор Ивар Калвиньш в марте 2016-го рассказывал Спортсу’’:
«Если мы запретим спортсменам заботиться о здоровье, то это нарушение человеческих прав. Никто сегодня при помощи двойных слепых рандомизированных клинических исследований не показал, что в результате применения мельдония улучшается физическая форма, повышается выносливость, увеличивается сила и так далее. Таких работ нет, так что это недоказанные утверждения, что мельдоний улучшает способности или – есть хорошее английское слово – performance спортсмена».
Кальвинш объяснял, что во время работы на пределе возможностей спортсменам нужно защищать сердце от ишемии или недостатка кислорода, которые влекут за собой смерть клеток. Именно это и делает мельдоний.
При этом Кальвинш не советовал принимать мельдоний во время соревнований, как это делала Шарапова: «Спортсмен будет предохранен от вредного воздействия ишемии, у него не будет инфаркта или инсульта, но бегать дольше или быстрее он не сможет. Энергия производится из тех субстратов, которые для этого используются – это либо жиры, либо глюкоза. Мельдоний притормаживает окисление жирных кислот, а это означает, что на каждый грамм принесенного субстрата используется меньше жиров. С каждого грамма получается более чем в два раза меньше энергии, а крови ведь больше не поступает. Как вы можете сжечь то, чего нет?»
Российские антидопинговые службы считали внесение мельдония в список запрещенных поспешным – это произошло всего через год после того, как ВАДА начала отслеживать его использование. Для сравнения, кофеин находился в списке на мониторинг 13 лет.
Быстрый запрет мельдония привел к хаосу в 2016-м. К середине апреля было зафиксировано почти 200 положительных допинг-проб – в их числе, кроме Шараповой, были биатлонист Эдуард Латыпов, велогонщик Эдуард Ворганов, фигуристка Екатерина Боброва, конькобежец Павел Кулижников, шорт-трекисты Семен Елистратов и Екатерина Константинова, волейболист Александр Маркин. Вскоре выяснилось, что дело не в халатности спортсменов, а в том, что никто не изучал, как долго препарат выводится из организма.
В итоге ВАДА оправдала почти всех пойманных на мельдонии, если они сдали пробу до 1 марта, а концентрация вещества в моче не превышала планку, указывавшую на то, что спортсмен закончил его пить до 1 января (сначала ее установили на уровне 1000 нг/мл, а потом понизили).
Спустя два года после начала исследований Кальвиньш говорил, что мельдоний выводится из организма не меньше полугода.
Шараповой амнистия не помогла – она сама призналась, что пила мельдоний уже после запрета. И в целом спортсменов на нем ловят до сих пор – по данным РУСАДА, сейчас 46 россиян отбывают дисквалификации из-за мельдония.
Чем дело Шараповой отличается от дел Синнера и Швентек?
Многие люди, погруженные в теннис, сейчас говорят, что главной ошибкой Шараповой было то, что она провела ту пресс-конференцию и публично признала употребление запрещенного препарата.
В моменте всем казалось, что это гениальный шаг – она взяла контроль над нарративом в свои руки, показала себя максимально честной и открытой. И это выглядело особенно смело в мире тенниса, где практиковались «тихие дисквалификации» – о которых никто не узнавал никогда или узнавал после их завершения. Последний год показал, что подобная практика еще жива и процветает.
И все это наталкивает на размышления. А если бы Шарапова промолчала? А если бы она не призналась и пыталась доказать, что это были следы старого мельдония, который она пила до запрета?
Но это не в характере Шараповой. Да и вообще врать нехорошо.
Кроме того, даже если сравнивать с последними громкими допинговыми делами в теннисе, существуют значительные различия – и они не в пользу Марии.
Если сравнивать с делом Синнера, то он выстроил защиту так, что его субъектности там вообще нет – он просто лежал на массажном столе, а его команда что-то мутила с мазями, перчатками и вообще его подставила.
У Швентек защита выстроена так, что субъектность есть – но минимальная. Да, она пила добавку, которая оказалась загрязненной. Но при этом она предприняла максимум шагов, чтобы она не оказалась загрязненной. Поэтому особой вины трибунал за ней не увидел. В пользу Швентек сыграло и то, что она декларировала загрязненный мелатонин в антидопинговых формах.
А Шарапова ничего не декларировала. И сама принимала таблетки – сама доставала их из упаковки и клала в рот, запивала водой. Поэтому намерения нарушать правила у нее не было. Значительной вины не было. Но и незначительной ее вину не признать.
Как дисквалификация повлияла на карьеру Шараповой?
«Зимой 2015-го я представляла, как уйду из тенниса. Я поиграю зимой и весной, появлюсь на Олимпиаде в Рио, а потом начну последний профессиональный сезон. Моя книга выйдет перед US Open-2017. Я расскажу свою историю и попрощаюсь. Помню, как обсуждала вечеринку в честь 30-летия. Я была полна планов. И вы знаете поговорку: хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах», – так Шарапова в автобиографии рассказывала о периоде перед дисквалификацией.
Сезон-2015 был для Шараповой успешным: финал Australian Open, полуфинал «Уимблдона», титулы в Риме и Брисбене, четвертая строчка рейтинга по итогам. Но в конце года у нее пошли травмы – колено и левое предплечье, беспокоившее ее и в начале 2016-го.
По мемуарам понятно, что Шарапова уже задумывалась о завершении карьеры. Но дисквалификация ее продлила.
Шарапова вернулась в тур в апреле 2017-го – к тому моменту у нее не было рейтинга, но ей дали wild card на турнир в Штутгарте, который она выигрывала три раза. Первый матч Шарапова провела в день, когда истекла ее дисквалификация – до этого она не могла даже тренироваться на территории турнира. «Первые несколько секунд перед выходом на арену – я очень долго ждала этого момента», – сказала она после первой победы.
В Штутгарте Шарапова дошла до полуфинала. Потом в Мадриде и Риме до второго круга – и в Италии она снялась с матча из-за травмы бедра.
Во многом этот рисунок стал определяющим для ее дальнейшей карьеры. У нее были хорошие результаты – титул в Тяньцзине (где она обыграла совсем молодую Арину Соболенко), четвертьфинал «Ролан Гаррос», возвращение в топ-25. Но как только случалось что-то хорошее, у нее начинались травмы.
Был и другой рисунок. Шарапова проводит один хороший матч, а сразу после него – ужасный. На эту тему даже были шутки, что без мельдония былой стабильности уже и не видно.
Как бы там ни было, возвращение Марии нельзя назвать провалом. И судя по мемуарам, зимой-2015 она планировала поиграть еще максимум два года. А в итоге после возвращения в 2017-м она поиграла до зимы 2020-го – и ушла в самый удачный момент, как раз перед стартом пандемии коронавируса.
В целом было ощущение, что Шарапова стремилась показать всем, на что она способна без мельдония. Поэтому она и продолжала играть, хотя тело уже говорило ей, что больше не может.
Еще в 2017-м вскоре после возвращения Шарапова выпустила большое эссе о том, как пережила предыдущие два года. В нем она в том числе рассказала о противоречивом кайфе, который ей приносит теннис. Вот ее слова о первой травме после возвращения:
«Я поняла, что, как бы я ни скучала по обустроенному комфорту своей теннисной жизни, еще больше я скучала по дискомфорту, который обустройству не поддается. Мне не хватало этого чувства, которое дарит теннис... Мне трудно подобрать подходящее описание. Возможно, это суровая любовь: то, как теннис тебя изолирует, опустошает, истощает, проверяет на прочность самыми жестокими методами. Но если ты все это пройдешь, он вознаградит тебя так, как тебе и не снилось.
Если ты будешь любить теннис, несмотря ни на что, в результате он полюбит тебя в ответ.
И хотя последние два года были гораздо тяжелее, чем я могла себе представить, моя страсть к игре ничуть не уменьшилась. Если она вообще изменилась, то стала только сильнее».
С другой стороны, дисквалификация сильно ударила по заработкам Шараповой – по крайней мере, в первый момент. Вскоре после пресс-конференции Nike и производитель часов Tag Heuer приостановили контракты с Шараповой, Porsche остановил промо-работу. И тогда во многих изданиях выходили материалы, что Мария потеряет десятки миллионов долларов.
Но когда все утряслось, от Шараповой ушел только один крупный спонсор. А в 2016-м она заработала 20 млн долларов. В дальнейшем она уже не была самой высокооплачиваемой теннисисткой мира, но все равно оставалась в топе.
Как дисквалификация ударила по репутации и наследию Шараповой?
Два важных момента из вердикта CAS:
1. Суд похвалил Шарапову за то, что она публично заявила о положительной пробе: «Это привлекло всемирное внимание к ее делу и к дальнейшему использованию мельдония».
2. Суд отдельно подчеркнул: «Мы не рассматривали вопрос намеренного нарушения антидопинговых правил. Следовательно, ни при каких обстоятельствах игрока нельзя считать «намеренным допингистом».
Но документы мало кто читал, поэтому в моменте в отношении к россиянке были шероховатости. Шарапова сама писала: «Я в курсе того, что многие мои коллеги говорили обо мне, как активно некоторые из них критиковали меня в прессе. Если ты человек, и у тебя есть сердце, то не думаю, что на такие вещи можно совсем не обращать внимания. И не думаю, что они когда-либо перестанут тебя так или иначе задевать.
Но в то же время я всегда стараюсь быть к критикам великодушной независимо от того, кто они и насколько хорошо знают, о чем говорят. У меня никогда не было желания отвечать на негатив негативом; это всегда было для меня принципиально. Я всегда хотела, чтобы моим ответом было благородство – меня этому научила мама, один из самых благородных и элегантных людей, что я знаю. Я всегда хотела быть выше критики и показать, что это мой выбор».
А критиковали Шарапову многие – включая на тот момент главных звезд тура. Например, Эжени Бушар, обыгравшая ее в Мадриде: «Я была шокирована и очень огорчена. Я уже не раз говорила, что она в детстве была моим кумиром. Думать о человеке, на которого полжизни равнялась, не врал ли он все это время – это сильно по мне ударило. Понятно, что мы еще не все знаем. Но одно наличие сомнений уже очень огорчительно».
Или Кристина Младенович, которая была еще жестче: «Мы все считаем и обсуждаем, что она врунья. Невозможно не сомневаться в ее честности – очевидно, что она не заслуживала все то, что успела выиграть. Это ужасно, но хорошо, что ее вывели на чистую воду».
Многим не нравилось, что Шараповой дают много wild card на турниры. Других бесило, что Шарапову ставят на центральные корты – как, например, Каролин Возняцки на US Open-2017:
«Я прекрасно понимаю деловую сторону вопроса, но мне не нравится, что человек после дисквалификации за допинг играет каждый матч на центральном корте. Это подает плохой пример».
Шарапова ответила в своем стиле: «Не я составляю расписание. Я готова бороться везде. Если меня поставят играть на парковку в Квинсе, я с радостью там сыграю. Для меня это не имеет значения. Для меня самое главное – что я в четвертом круге. А где сейчас Возняцки, я не знаю».
В целом отношение к Шараповой лучше всего сформулировала Анна Чакветадзе: «В туре ее никто не ждет».
Но чем больше у Марии было проблем с травмами, чем дальше она отдалялась от звания топ-игрока, чем больше времени проходило – тем мягче к ней относились. И, кажется, когда она уходила, о дисквалификации вспоминали единицы.
В этом году стало известно, что Шарапова станет первым человеком, попавшим в Зал теннисной славы после дисквалификации за допинг. В раздаточных материалах, посвященных кандидатам, ее допинговому делу посвящены 269 слов (у остальных игроков вся биография умещается в 100), а два абзаца из решения CAS приведены полностью.
Так что по наследию Шараповой в глобальном плане мельдоний не ударил никак. Конечно, кто-то будет обесценивать все ее достижения – но думается, что если у простого человека спросить про дисквалификацию Марии, он о ней даже не вспомнит. В массовом сознании она не отложилась.
Фото: Gettyimages.ru/Graham Denholm, Pascal Le Segretain, Kevork Djansezian, Koichi Kamoshida, Cameron Spencer, Clive Brunskill, Matt Blyth, Pablo Blazquez Dominguez, Scott Barbour, Tasos Katopodis, Adam Pretty/Bongarts, Giuseppe Bellini, Clive Rose, Elsa, Jan Kruger; instagram.com/mariasharapova/
Петр Корда и Мариано Паэрта встали и вышли, называется) Я уж молчу про игроков помельче, вроде Каратанчевой.
Но да, учитывая, каким плотным косяком идут допинговые дела в последние годы, признание Маши кажется благородным и по сути верным поступком. Особенно учитывая, что до 2016 её препарат допингом не считался, в отличие от того, что подмешивают себе в тортелини нынешние фигуранты.
Норвежские астматики вышли из чата🤣
Корда конечно с одним Шлемом, но тоже настоящей звездой он не был(10 титулов в карьере).
Все мы любим заниматься самолечением вместо походов к врачу. То же ОРЗ многие сходу лечат антибиотиками "чтоб побыстрее и понадежнее".
Поэтому то, что принимала без рецепта и не указывала в формах вообще не удивило.
Что удивило, так это то, что Синнер и Швентек при таких выверенных линиях защиты не удосужились сделать как Шарапова - рассказать самим, все равно ведь всплывет.
Вместо этого оба пытались скрыть факт допинг-нарушения, что сразу вызывает сомнения даже при таких "правильных отмазках".
В итоге осадок остался у всех.
С имиджевой точки зрения Шарапова поступила мудрее всего.