Наиль Якупов: «Тут ведь тоже не «Диснейленд»

«За хоккей – спасибо папе»

– Наиль, для начала пару слов о том, кто виноват, что вы стали хоккеистом.

– В три года родители решили меня отдать в хоккей. Совместно решили, хотя папа был тренером, так что мог и настоять. Занимался в основном со старшими ребятами – 92 года рождения. Но играл и за свой год, и за 92-й, сразу на два фронта. В детских командах «Нефтехимика», естественно. Приглашали в «Ак Барс», даже турнир за них отыграл. Но решил не переходить.

– Ваш отец ведь работает в тренерском штабе «Нефтехимика». Давно он в клубе?

– Да, довольно давно. Сначала он тренировал 86-й год. Постоянно выходили в финал чемпионата России. В 2000-м он стал директором хоккейной школы. Потом администратором первой команды.

«Приглашали в «Ак Барс», даже турнир за них отыграл. Но решил не переходить»

– То есть, можно сказать, у вас были все условия качественно расти?

– Ну, скажем так, да. Большое спасибо папе. Потому что если б не он, то не знаю, что бы сейчас со мной было, чем бы занимался.

– Это потому что он требовательный?

– Да, очень требовательный. Он часто повторяет: «Тебе играть, так что молча слушай и делай, что говорят». Папа мне очень помогал. После каждой игры говорил, где ошибаюсь, что делаю не так, как исправить. До сих пор подсказывает, и я только рад этому.

– И в Канаде матчи смотрит, ошибки подмечает?

– Смотрит. Если есть возможность – это когда у нас дневная игра, – то смотрит вместе с мамой. На следующий день кричит на меня и говорит, в каких эпизодах я неправильно сыграл, где ошибался (смеется). Не без этого. Я и сам ему всегда рассказываю, как сыграл, какие ошибки допустил, стараюсь не обманывать.

«В «Нефтехимике» и на большой контракт не остался бы»

– В прошлом сезоне вы дебютировали в МХЛ. Почему сыграли только 14 матчей?

– Я еще и за 93-й год играл. Хотелось, конечно, больше выходить в МХЛ. Там ребята старше, поинтереснее, практика хорошая. Но не сложилось. И так играл мало, а потом еще и травму получил: связку чуть надорвал. В конце сезона еще и руку сломал. Два месяца не играл, вышел на один матч – и сломал руку.

– Неприятно. Не сложилось, значит, в «Реакторе». И поэтому решили уехать в Канаду?

– Если смотреть по детским турнирам – любые канадские команды очень сильны. У них скорости другие, силовая борьба, игровое мышление. Хотелось попробовать себя именно там.

«Два месяца не играл, вышел на один матч – и сломал руку»

– И поездка на Кубок Вызова с юниорской сборной России, наверное, повлияла?

– Определенно повлияла. Посмотрел, приценился. Хоккей там очень отличается от российского. Поэтому сначала побаивался ехать, думал: «О, Канада, смогу ли там заиграть, приживусь ли». Сейчас привык. Играют здесь очень быстро, жестко, но мне нравится. Взрослых ребят немало, многие из них уже выбраны на драфте. Арены большие, трибуны полные – очень интересно. Тем более, меня выбрали на драфте CHL под вторым номером – так что я поехал с удовольствием.

– Вряд ли без поддержки отца решились бы на переезд.

– Да, отец был только «за». Мы с ним это вместе планировали. Полностью меня поддержал. Конечно, хотелось играть в «Нефтехимике», потому что это родной клуб, но приняли решение уехать в Канаду. И думаю, что это правильное решение.

– В одном из своих интервью вы говорили, что уехали из Нижнекамска, потому что не было контракта с «Нефтехимиком». Это правда?

– Да. Мне предлагали очень маленький контракт, поэтому я не хотел оставаться. Хотя даже если бы предложили большой, тоже, наверное, уехал бы. Говорили, что буду играть в первой команде. Но сильно сомневаюсь, что я выходил бы в составе. Там мужики, а мне даже 17 к началу чемпионата не исполнилось. К тому же, первый сезон в первой команде. Сколько у меня было бы игрового времени? Наверняка просидел бы весь год, а это чревато последствиями в моем возрасте. Здесь мне доверяют. Уже играю по определенной схеме.

«За Стэмкосом внимательно слежу»

– Из ныне играющих хоккеистов самые известные выпускники вашей «Сарнии» – это Стивен Стэмкос и Дэн Карсилло. Что знаете о них?

– Я только недели за четыре до отъезда в Канаду узнал, что Стэмкос играл за «Сарнию». И про Карсилло не знал. Только когда приехал – рассказали. Карсилло, конечно, не выделяется, разве что в драках, а за Стэмкосом внимательно слежу. Он тут у всех на устах, он нем постоянно говорят. В Сарнии его чуть ли не за Бога почитают. Стивен в каждой игре забивает, как уж тут не следить.

– Знаете, что ему принадлежит рекорд результативности для новичков «Сарнии» – 92 очка? У вас есть шанс перекрыть этот показатель, если выдержать взятый на старте темп. Лестно, наверное, превзойти достижение парня, который в свои 20 уже яркая звезда НХЛ?

– Не знал о его рекорде, но было бы здорово его побить, конечно. Хотя отношусь к этому спокойно. Не могу сказать, что не гонюсь за очками. Конечно, хочется быть на лидерских позициях, но нет такого, чтобы это было моей целью или единственной задачей. Забил – хорошо, отдал передачу – тоже хорошо, но главное, чтобы команда побеждала. Я не слежу за тем, кто и сколько набрал очков из ближайших конкурентов. Нельзя на этом зацикливаться, будет только хуже.

«Слежу, в основном, за статистикой наших русских ребят»

– Вас уже успели прозвать Russian Rookie Sensation. Приятно?

– Конечно. Но это всего лишь аванс, который предстоит отработать.

– Раз вы не следите за своей статистикой, придется рассказать, что в списке бомбардиров вас обошел Джейсон Экесон. Но он, правда, на три года старше.

– Да, я видел (смеется). Вообще, я слежу, в основном, за статистикой наших русских ребят. За моим другом Наместниковым, он хороший ход набрал, за Хохлачевым. На главной странице сайта юниорской лиги Онтарио всегда показывается тройка бомбардиров, поэтому трудно не заметить, есть я в тройке или нет.

Еще слежу за Бурмистровым. Часто с ним переписываемся. Он рассказывает, что и как у него в «Атланте». Красавец, конечно, очень работящий парень. Мне рассказывали, что, когда он в Казани играл, его из спортзала не могли вытащить. Настоящий трудяга. Я этим, к сожалению, не могу похвастаться. Немного ленив, мне нужна твердая рука (смеется). Бурмистрова хорошо помню. Лет пять назад он бегал из клуба в клуб в Татарстане, маленький такой был. Ничем особенным не выделялся. А когда он последний свой сезон в России играл – мы тогда приехали в Казань бороться за выход в финал с «Ак Барсом» – уже очень сильно выделялся. В итоге, в финале чемпионата России стал лучшим нападающим и уехал в Канаду.

– В прошлом году «Сарния» была последней в лиге. В этом сезоне пока держитесь в зоне плей-офф. Способны на большее замахнуться?

– Вполне. Можем даже замахнуться на первое место во всей лиге. В начале сезона мы упустили пять матчей. В концовках чего-то не хватало. Вроде владели инициативой, но сказывались проблемы с дисциплиной. А так, в принципе, с лидерами неплохо сыграли. Недавно встречались с «Оттавой», как раз один из лидеров, – победили. Полностью выполнили установку тренера, и с дисциплиной был полный порядок. Постепенно все налаживается, надеюсь, скоро еще прибавим.

– Как у вас болельщиками? Средняя посещаемость «Сарнии» – около 3500 человек, при том, что арена вмещает 5500.

– Все зависит от того, как мы играем. Когда проигрывали, приходило тысячи по две, не больше. А сейчас, когда начали побеждать, народу стало больше. Болеют, я бы сказал, не так буйно, как в России. Мы играли в Лондоне на заполненной 9-тысячной арене, так вот, у нас в России, наверное, 5 тысяч громче кричат. Не знаю почему, может у них народ культурнее (смеется). Зато тут любят автографы, фотографироваться с игроками, внимание уделяют. Меня узнают даже иногда. У нас этого нет. Игру посмотрели и забыли. Совсем другое отношение.

– Если узнают, то и автографы просят?

– Мы часто ездим тренироваться в пригород, чтобы привлечь зрителей. Там после тренировок к нам выходят детишки, автографы берут, фотографируются. А в Сарнии – нет, это редкость. Слишком поздно из раздевалки выходим, уже все зрители по домам расходятся. Разве что в городе узнают, но без просьб об автографе.

«Тут любят автографы, фотографироваться с игроками, внимание уделяют»

– Читал интервью вашего партнера по звену Кэйла Кербашяна, он говорит, что общаться у вас пока не очень получается, но обмениваетесь жестами, и вполне понимаете друг друга.

– Да и перекрикиваемся уже, бывает. Хоккейный язык довольно прост, выучить термины не так сложно. Кербашян – классный парень, хороший партнер, мне с ним нравится играть. Маленький, шустрый такой. На следующий год его агенты хотят попробовать в КХЛ. Играю в тройке с ним и Тайлером Питерсом. В большинстве с нами выходит Гальченюк, как четвертый форвард.

– А с соперниками получается общаться? Вы уже встречались с «Виндзором», «Гелфом», «Сагино». Успели поговорить с Хохлачевым, Педаном, Телегиным?

– В игре, конечно, нет. Разве что жестами да парой слов, типа «привет». После матчей тоже не получалось. Успели поговорить только с Андреем Педаном, и то только потому, что к нему отец приехал, они нас дождались, и удалось пообщаться. Раньше созванивались с русскими ребятами в Канаде, переписывались, а сейчас тишина. Может, времени у них нет, да и мы дома редко бываем. Честно говоря, и не поднимается рука написать кому-то, не хочется отвлекать.

– А с друзьями в России поддерживаете связь?

У меня есть друг, самый близкий. С детства с ним вместе. И сейчас не теряемся. Если есть возможность, звоним друг другу, делимся впечатлениями. Он играет в «Реакторе» – Динар Шакуров.

«В Сарнии можно только о хоккее думать, да язык изучать»

– Население в Сарнии примерно как в Ханты-Мансийске. В Нижнекамске больше народу, да и город сам, наверное, крупнее. Не скучно?

– Да, население тут всего 70 тысяч. Думал, что город маленький совсем, но оказалось, что огромный. В смысле, растянутый такой, объемный. Все тихо, спокойно. Не так шумно, как в России. Развлечений гораздо меньше. Тут можно только о хоккее думать, да язык изучать, для чего я сюда и приехал. А за развлечениями не гонюсь.

– На тему языка. Читал на официальном сайте «Сарнии», что вы три раза занимаетесь в школе изучением английского.

– Именно так. Мой английский становится лучше, сам пытаюсь разговаривать. Но все равно переводчиком выступает Гальченюк. Хотя в последнее время все чаще отказывается переводить (смеется). Говорит: «Давай сам», подгоняет меня.

«Дацюк вообще в полном порядке, как в хоккее, так и в жизни»

– Вы живете в семье Гальченюка. Это не мешает изучению английского? Между собой-то, наверное, на русском общаетесь?

– Мои родители сначала были против того, чтобы я жил с семьей Гальченюков. У нас было условие, когда отправлялся в Канаду, что у меня будет хорошее питание, хороший дом. По приезду меня отправили к одной семье, но мне не захотелось там оставаться. Бывает такое, когда сразу понимаешь, что это не твое. А в семье Алекса все очень нравится. Думаю, тут самое лучшее питание во всей Сарнии. Очень вкусно кормят, очень питательно, очень правильно. Здорово готовят. Папа Алекса играл в хоккей, он знает, какой нам нужен рацион, что лучше есть. Я сейчас и вес набрал, и сил всегда на все хватает. Отец Алекса нам во многом помогает. Каждое утро мы втроем отправляемся на каток, тренируемся. Не представляю, что было бы, останься я в той семье, куда сначала отправили. С Гальченюками все именно так, как мне хотелось. А родители мои были против только потому, что меньше языковой практики. Но им все объяснили, и они согласились.

– Поблизости немало больших и не очень городов. Выбирались в Лондон, Детройт, Оттаву?

– В Лондон и Оттаву без команды не ездили, а вот в Детройте были, даже дважды. Подгадывали время поездок под матчи «Ред Уингс». Смотрели выставочный матч с «Питтсбургом» и встречу регулярного чемпионата с «Колорадо». Как Дацюк? Дацюк вообще в полном порядке, как в хоккее, так и в жизни. После матчей заходили к ним в раздевалку, пообщались, поздоровались со всеми. Просто шикарно. Дацюка давно знаю, он приезжал к нам в Нижнекамск, мастер-класс давал. Мой папа с ним сдружился, они иногда общаются. Побывали и на тренировке «Детройта», смотрели, как занимаются Лидстрем, Рафалски. Нормальные скромные мужики, разговаривают, без всяких замашек.

– Раз уж речь зашла о Дацюке, то будет глупо не задать такой вопрос: кто ваш любимый игрок?

– Нет таких. Стиль у некоторых нравится. Например, Дацюк – очень умный игрок, умеет на площадке все. Овечкин – настоящий танк, продавит кого угодно. Еще Торнтон нравится. А так – любимых нет.

– А если вспомнить кого-то из тех, кто уже завершил карьеру?

– Очень нравился Ларионов, он мне сейчас советами иногда помогает, а 10-й номер я взял из-за Буре.

«Всегда рад сыграть за сборную»

– Совсем скоро состоится ваш дебют в молодежной сборной (разговор состоялся за день до первой встречи российской молодежки с командой юниорской лиги Онтарио на Subway Super Series – прим. автора). Это что-то значит для вас?

– Играть за сборную – большая честь, тем более, когда почти все старше на два года. Будет непросто. Две недели назад я каждый день думал об этом, даже заснуть не мог. С трудом представляю. Постараюсь показать себя с наилучшей стороны, но ничего особенного придумывать не надо – играй в свой хоккей и приноси пользу команде.

– По возрасту вы можете играть за юниоров. Есть желание приехать на чемпионат мира в апреле?

– Я всегда рад играть за сборную. Мне нравится атмосфера, нравятся ребята, все отлично. Хотелось бы приехать, но не знаю, как получится. Если «Сарния» попадет в плей-офф, то отпрашиваться не буду. Спрошу у руководства, как лучше поступить. Что скажут, то и сделаю. Хотя, говорят, если ты в плей-офф попал, то уехать невозможно.

«Ничего придумывать не надо – играй в свой хоккей и приноси пользу команде»

– Поиграть в плей-офф, наверное, даже полезнее, чтобы повысить свой рейтинг у скаутов перед драфтом. Но по правилам НХЛ игрок имеет право участвовать в драфте, только если на 15 сентября текущего года ему исполнится 18 лет. Так как вы родились 7 октября, то сможете участвовать только в драфте-2012. Еще два года ждать. В связи с этим, какие планы на следующий сезон?

– В следующем сезоне буду очень много тренироваться и играть, что же мне еще делать. Вернусь ли в Россию? Пока не знаю, но хотелось бы остаться тут. О драфте еще не задумываюсь.

– Но если представить, что можно самому выбрать себе клуб на драфте, куда бы отправились?

– «Детройт», «Вашингтон» и «Сан-Хосе». Именно в таком порядке. Нравятся как сами клубы, так и хоккей, которые они показывают.

«Как так вообще играть можно?»

– В «Сарнии» тренер сразу определил на родной правый фланг?

– Отец говорит, что я должен везде уметь играть. Но сейчас уже трудно перестроиться. Даже когда слева выхожу, тянет в сторону – убегаю на правый фланг. Но здесь в принципе при потере шайбы нет такого – правый крайний, центр. Кто ближе, тот и в отбор идет.

– То есть система игры отличается. В чем это особенно выражается?

– В первую очередь, это как раз игра в обороне. Если ты первым из форвардов бежишь в защиту, то либо вступаешь в отбор, либо катишься сразу в зону. С партнерами стараюсь договариваться, чтобы я шел в оборону на свой фланг, потому что иногда не знаю, что делать. В прямом смысле. Тут ведь совсем другая схема игры. В первый раз с подобной столкнулся. Я не держу своего защитника. Тренер требует, чтобы мы опускались ниже, играли ближе к воротам.

И получается так, что защитники соперника иногда очень много бросают. И практически все бросают здорово, очень быстро и без малейших промедлений. Играем низко, приходится кидаться туда-сюда. Часто не успеваю, получаю иногда за это от тренера, но потихоньку перестраиваюсь. 4 на 4 игрок с игроком играем, а 5 на 5 – я был удивлен этой схеме, как так вообще играть можно?

Тренер у нас нормальный, иногда шутит надо мной. Объясняет, естественно, на английском. Веселый, но голос у него грубый. Любит проводить время у себя в кабинете.

«Часто бегу открываться «один в ноль». Начинаю чудить»

– Тренировки, наверное, тоже сильно отличаются.

– Скоростные – нет. Но стоячие упражнения отсутствуют. По крайней мере, для нападающих, на защитников не обращал внимания. Все в движении. Акцент делают на позиционную игру. Как в своей зоне обороняться, как в чужой играть. И все упражнения на скорости. Темп занятий намного выше, чем в России. Я уже тут начал бегать назад. В России мало возвращался в оборону, а тут – постоянно. В оборонительной игре немного прибавил, но все равно навыков не хватает. Часто защитника своего оставляю, бегу открываться «один в ноль». Начинаю чудить (смеется).

– На разборах за подобные эпизоды от тренера не достается?

– Тут система интересная. Оператор снимает матч. В перерыве приходит к нам в раздевалку и с помощью специальной программы может показать абсолютно любой момент. Можно обратиться, ошибки свои посмотреть, и тренер тут же советует что-то.

Камера находится сверху по центру. Говоришь показать, как шайбу потерял или передачу отдал, сразу же находит. А предыгровые разборы у нас в специальном зале. Есть большой экран. Алекс сказал, что это подарок Стэмкоса. Очень удобно. Раньше, говорят, был маленький телевизор, ничего на нем рассмотреть нельзя было, а сейчас огромный экран, все прекрасно видно. Перед матчами смотрим разбор игры соперников. Тренеры рассказывают, что и как. Кстати, один из тренеров у нас – Тревор Летовски, он в «Барысе» играл. А начинал как раз в «Сарнии».

– Очень любопытно. Было ли еще что-то удивительное в хоккейной жизни Канады?

– У каждой команды есть свой логотип. У нас логотип – пчела. В раздевалке коврик есть с этой пчелой. Я, когда в первый раз пришел в раздевалку, начал клюшку заматывать, стоя на ней как раз. А на пчелу, оказывается, наступать нельзя. Меня оштрафовали (смеется). 40 долларов пришлось отдать.

Что еще поразило: я в «Сарнии» считаюсь новичком – rookie. Приходится собирать шайбы, но это не впервой, а вот носить клюшки, станки, в автобусах убираться после поездок – немного непривычно. Постоянно напрягают этим rookie-rookie.

«Дело ведь не в площадках»

– В Канаде вы столкнулись с маленькими площадками. Есть разница, на какой площадке играть, канадского или европейского образца?

– Для меня это не очень важно. Только одну площадку очень сильно почувствовал. Мы играли в Питерборо, там она еще меньше канадской, и борта чуть ли не квадратные. Не совсем квадратные, конечно, но если бросаешь шайбу по радиусу, то она может в углу застрять. Это меня сильно удивило.

– В России сейчас вовсю ведутся разговоры о переходе на энхаэловский стандарт площадок.

– Дело ведь не в площадках. В России стремятся догнать НХЛ, говорят, что разница в уровнях невелика. Но это далеко не так, мне кажется. Многое делается, конечно, вкладываются большие деньги в развитие хоккея, но это лиги совершенно разного уровня. Посмотреть хотя бы на раздевалки, как относятся к игрокам в НХЛ и в России. Мне кажется, уровень НХЛ намного выше, чем КХЛ.

«Зарплата у меня – 80 долларов за две недели»

– За КХЛ вообще и за родным «Нефтехимиком» удается следить?

– Обязательно, буквально каждый день. В интернете смотрю статистику, за молодыми игроками слежу. У нас тут и канал КХЛ есть, смотрим матчи. Очень интересно.

– Если не секрет, какова зарплата игрока юниорской команды?

– Не секрет. У меня – 80 долларов за две недели. Но значения это для меня вообще не имеет. Мама и папа дают деньги, кладут на карточку. Но я стараюсь не транжирить. Если нужно – беру, но надобности обычно нет, так что почти не трачу. Есть, конечно, страсть к сладостям, иногда забиваю шкаф шоколадками. Бывает, где-то раз в месяц.

– На девушек не тратитесь?

– Девушек тут нет вообще. Если и попадаются красивые, для себя отметил, то только на больших красных машинах. Нескольких таких видел – все на больших красных машинах. Еще в школе есть одна красивая девушка. Вот и все, пожалуй.

– Подводя итог, довольны переездом?

– В целом, я всем доволен. Еще бы язык подтянуть. В России занимался с репетитором. Помогло. Хоть некоторый словарный запас привез в Канаду. Понимаю почти все, если прислушиваюсь. А если не прислушиваюсь, то ничего не понимаю. Иногда Алекс помогает.

Ну а так, я бы не сказал, что тут «Диснейленд» какой-то. Все спокойно, рутинно, я бы даже сказал. Утром проснулся, потренировался, потом школа, потом командная тренировка. Вечером приходишь домой, отдыхаешь. С родителями разговариваю, с друзьями. Так что свободного времени почти нет. И это хорошо, все усилия направлены на хоккей.