25 мин.

Марафон в самом закрытом городе Земли: неизвестные детали из Северной Кореи

4

В апреле 2025-го в Северной Корее впервые после 5-летнего перерыва прошел Пхеньянский марафон. Из россиян в нем поучаствовали работники российского посольства в КНДР и 5  человек, которые приехали по турпутевке. 

Расспросили их о том, каково пробежать забег в одной из самых загадочных стран мира, насколько похожа Северная Корея на тиражируемые в медиа образы, что можно и нельзя было делать и какой самый запоминающийся сувенир удалось увезти.

Забегу больше 40 лет. Его прерывал только голод в КНДР, а потом пандемия

Впервые Пхеньянский марафон прошел в 1981 году. Потом забег проводился нерегулярно – скорее всего, на организацию влияли происходившие в стране события. Например, о стартах с 1990-го по 1995-й и с 1997-го по 1999-й практически нет информации, скорее всего, это не случайно – из-за обстановки в стране людям было совсем не до марафонов. 

В это время, с 1995 по 1999 годы, в Северной Корее случился массовый голод, в местной историографии называемый «Трудным походом». Причиной тому стал и развал СССР, и потеря экономической помощи, которая шла оттуда годами, и несколько наводнений из-за небывалых дождей, уничтоживших урожай в 1995-м.

С 2000-го забег проводился стабильно каждый год до пандемии. В 2025 году Пхеньянский марафон возродили, допустив и зарубежных атлетов.

Иностранцы и раньше приезжали на забег. Они и участвовали, и побеждали аж с 1984 года. Тогда и мужскую, и женскую гонку выиграли советские спортсмены: Дмитрий Феостиков, участник чемпионата СССР по марафону в 1987 году, и Надежда Тишкова, одна из лучших советских легкоатлеток.

Россияне, приехавшие в 2025 году на Пхеньянский марафон, тоже были не первыми бегунами из современной России на этом старте. В 2016-м о своей поездке рассказал Алексей Береговой, через год – Алексей Лебедев, в 2019-м Россию на соревнованиях в Пхеньяне представляли 4 спортсмена.

На марафоне медленных не ждут: лимит для 42 км – 4,5 часа, причем может сократиться в последний момент

В Пхеньяне можно пробежать 4 дистанции: 42 км (лимит 4,5 часа, но в 2025 году его сократили в последний момент до 3,5 часов, из-за чего один из российских участников не успел завершить забег), 21 км (лимит 2,5 часа), 10 км (лимит 2 часа), 5 км (лимит 2 часа).

Старт традиционно проводится в апреле, предварительная дата забега в 2026 году – 5 апреля.

Маршрут начинается со стадиона имени Ким Ир Сена, где бегунов приветствуют зрители, и представляет собой петли на 10 и 21 км (в зависимости от выбранной дистанции). По ходу трассы ­– основные достопримечательности северокорейской столицы: Башня Дружбы, Башня Вечной Жизни, Университет Ким Ир Сена, Мост Рунгра. Финиш тоже зависит от дистанции: полный марафон бегуны завершают на стадионе, полумарафон и десятку – возле Триумфальной Арки.

Стартуют бегуны одновременно, но финиш регистрируют по отдельным категориям профессионалов и любителей. Финишеры получают сертификат, а не медаль, как на большинстве забегов.

Пока участники бегают, зрители смотрят на стадионе футбольные матчи между местными командами. 

По сравнению с забегами в открытых странах число участников небольшое: до пандемии, в 2018 и 2019 году, старт пробежали от 450 до 900 бегунов. 

Попасть на Пхеньянский марафон можно только через турфирмы

В отличие от большинства стран, Северная Корея только-только начала приоткрываться миру после ковидной пандемии.

Раньше попасть сюда из России можно было только из Владивостока. Но в последнее время появляется все больше способов попасть из России в столицу КНДР: 28 июля совершил первый рейс самолет Москва – Пхеньян, а теперь еще в Пхеньян можно попасть прямым поездом – дорога из Москвы занимает 8,5 дней, из Хабаровска – 2 дня.

Самостоятельно приехать в Северную Корею из России нельзя – только оформив туристическую путевку через аккредитованную компанию. В России этим занимаются «Восток Интур», «Дальинтурист» и «Сила территории», а также шведская компания Korea Konsult AB.

Турфирмы сотрудничают с северокорейской стороной в получении визы – эта услуга включена в стоимость путевки вместе с туристической программой поездок по достопримечательностям, отелем, гидом и питанием.

Отправление в КНДР из определенного города, как правило, тоже учтено в ценнике, но разные компании могут предложить самолет или поезд, разные города и даже страны для вылета или выезда. Самостоятельно можно только прилететь в город, из которого группа поедет в Северную Корею – и, соответственно, это будут уже личные расходы, не включаемые в стоимость тура.

Прежде чем выбрать конкретную компанию, следует изучить предложение каждой – не все из них могут включать в путевку, например, слот на забег или фирменную футболку марафона.

Например, у Korea Konsult AB уже сейчас есть туры на марафон стоимостью от 1018 до 1438 евро и с разным наполнением и количеством дней в путешествии – от 3 до 7 ночей. Перелет из Владивостока уже входит в стоимость, также можно выбрать тур с поездом из Дандуна и Пекина или самолетом из Пекина – стоимость изменится в зависимости от транспорта. Но за участие в забеге придется доплатить: 50 долларов за 5 км, 70 за 10 км, 100 за полумарафон и 150 за марафон.

У «Силы территории», наоборот, слот включен в стоимость тура (1900 долларов), как и перелет, но нет опций по выбору города. Группа отправляется только из Владивостока.

«Восток Интур» и «Дальинтурист» программы туров и стоимость на 2026 год пока не опубликовали.

Соответственно, отель и переезды по стране будут зависеть от наполнения тура, бронировать их самостоятельно не получится.

Платить в самой Северной Корее иностранцы могут долларами.

В 2025-м попасть было тяжело: турфирмы долго не подтверждали и отменяли поездку

Юлия Чернова, бегунья из Владивостока: «Я нашла свою турфирму «Восток Интур» случайно – прочитала [в феврале 2025 года] пост на «Пикабу» парня, который рассказывал о своей поездке. Я стала читать про туризм в Северной Корее и заинтересовалась: а вдруг у них есть и еще забег какой-нибудь? И так совпало, что как раз в апреле 2025 года Пхеньянский марафон впервые проводился после ковидных ограничений и принимал иностранных бегунов». 

Михаил Бугаенко, спортсмен-любитель из Москвы: «Сборы на марафон для меня оказались спонтанными. Ребята предложили: давай пробежим марафон в Северной Корее. А я даже не думал, что он существует – узнал за 4 месяца до забега. Один из наших гидов [проекта «Сила территории»], Сергей Срыбник, сказал: это моя мечта, поехали.

Составили группу, нашли сначала одного оператора – у него были какие-то странные даты, он нас жестко морозил. Но мы уже настроились. Я обзванивал всех туристических операторов, которые предоставляли такую путевку. В итоге у Сережи не получилось поехать по состоянию здоровья, поехали я и [создатель и руководитель «Силы территории»] Саша Герасимов».

Юлия Чернова: «Я пришла в офис «Восток Интур» и спросила, везут ли они людей на марафон. Они ответили, что поездку не подтвердили. После этого начались качели – с северокорейской стороны постоянно все менялось.

Я спрашивала свою турфирму: почему вы не подтверждаете забег, вот другая турфирма пишет, что уже отправляет. «Восток Интур» ответили: наверное, это рекламный ход, потому что они через нас делают визы, мы им сказали, что визы еще не подтверждены, а они уже написали рекламу на сайте.

Я говорю: ну ладно, не едем, так не едем.

Потом едем. Потом опять не едем. Я решила, что пусть будет так, как судьба распорядится».

Михаил Бугаенко: «У нас были билеты, мы знали даты вылета, но коммуникация была достаточно сложная из-за постоянно меняющихся правил в Северной Корее. К тому же марафона не было 6 лет, в 2025 году он был первым после ковидных ограничений, было мало лицензированных операторов, плюс страна закрытая. Мы даже до конца не знали, состоится марафон или нет. Так что [постоянные изменения] – ни в коем случае не вина туроператоров».

Юлия Чернова: «Самое главное, что я видела людей, которые работают в турфирме, и понимала, что все реально. Если бы я жила не во Владивостоке, то для меня это была бы большая авантюра. Поэтому территориальная доступность сыграла роль.

По документам был стандартный набор, ничем не отличающийся от других стран, в чем-то даже проще – не надо было специально фотографироваться, сдавать биометрию. Для меня это все было так головокружительно, что я уже не думала о деньгах, если честно. Я понимала, что могу это сделать и будет впечатляюще. А если не сделаю, то буду жалеть».

Михаил Бугаенко: «Мы приняли решение, что встретимся во Владивостоке. Получим визу, так получим. Не получим – найдем, чем тут себя занять. У нас не было переживаний, что ничего не состоится, а мы прилетели. Мы были готовы к тому, что отправляемся в неопределенность, потому что занимаемся туризмом 10 лет и ко всему привыкли. Но мы упорно работали с Владивостоком и, наверное, достали женщин, которые нам помогали оформляться – они, мне кажется, все прокляли с нами и нашей настойчивостью».  

Юлия Чернова: «Я до последнего думала, что поеду одна – в этом случае все равно бы запланированная программа состоялась и со мной было бы несколько гидов. А потом в аэропорту мы уже встретились с другими участниками марафона из России.

Я не верила, что эта поездка может состояться. У меня не было стереотипа, что это будет что-то страшное, только ощущение неизведанности. Мне разрешат пробежаться по Пхеньяну самостоятельно? Да как это возможно? Для меня эта поездка получилась как флеш рояль – приехать на главный забег самой закрытой страны, еще и медаль оттуда увезти (всем финишерам выдают сертификаты, Юлия получила медаль за второе место – Спортс’‘)».

Ехали без ожиданий и стереотипов

Юлия Чернова: «Я – китаист, работаю в международной логистике. Северная Корея всегда интересовала, но к информации об этой стране я старалась относиться критически.

Когда я смотрела фотографии и читала о чьих-то путешествиях туда или, как теперь мне кажется, пропагандистские, стереотипные статьи, то всегда думала, что это художественный прием: написать что-то плохое и страшное и приложить фотографию якобы в подтверждение.

Например, маленький человек на фоне большого здания в безлюдном городе. Можно ли было воспринять это как что-то негативное, если рядом не был бы [соответствующий] текст? Интересно же, насколько мы стереотипно относимся к Северной Корее из-за ее имиджа, который не сотрешь никаким мылом».

Михаил Бугаенко: «Понятно, что у меня были какие-то представления о стране, но я ехал без больших ожиданий. Мне было интересно провести самую длинную прогулку по самому закрытому городу в мире, а не искать шокирующие факты. Мы же путешествуем по всему миру.

Я видел, как в Африке люди живут. Искать какую-то [жуткую] подоплеку в каждой стране – не наша цель. Мы просто смотрим, как люди в этот момент себя там находят и живут. Может, многие из них самые счастливые люди на свете на самом-то деле».

Юлия Чернова: «Уже в Пхеньяне, когда мы сидели в большом, но пустом ресторане, было ощущение, что невольно обращаешься к этому [устрашающему] образу из популярных видео о Северной Корее. Исключение – как рассказывает про нее кореевед Андрей Ланьков, но он ученый.

В последние годы он стал популярен и в каких-то вещах, может быть, не столько развеивает мифы, сколько заземленно смотрит на Северную Корею как на объект исследования. Его приятно смотреть и слушать, потому что он всегда говорит с уважением к необычной стране, которую изучает».

В Северной Корее можно все – если согласовать

Юлия Чернова: «В турфирме дали брошюру с рекомендациями по поведению в Северной Корее. Там предлагалось выстроить доброжелательные отношения и хороший контакт с гидами, проявлять искренний интерес к стране и уважать традиции, описывалось, как можно и нельзя фотографироваться – в общем, что делать, чтобы поездка прошла хорошо для обеих сторон.

В Северной Корее можно все. А можно мы поедем в магазин? Можно. Но зачем? У вас же [местных] денег нет. А можно мы пойдем сегодня вечером погулять? Конечно, можно. Но мы заранее не договорились, поэтому не пойдем. Можно все, но по факту будет отказ.

Мне кажется, такое поведение даже в некотором роде уникально, потому что это все так тактично и уважительно – просто вот мы так живем.

Даже если есть какие-то жесткие препоны и запреты, они озвучиваются тактично. В один день после ужина мы разошлись по своим номерам, смотрели телевизор – так было каждый вечер, – и в один из них мне звонит по гостиничному телефону [наша гид] Сун Ек и говорит: «Юля, как дела? Что делаешь?» Понятно, что это контроль, чтобы я где-то не шаталась на улице. По гостинице можно было ходить.

Я ответила: ничего не делаю, вот, сижу. Она предложила погулять – до перекрестка. Мы прогулялись, поболтали. Северокорейцы охотно рассказывают о себе, и я уверена, что это только то, что можно говорить, но, тем не менее, это приятная беседа. 

Мы также согласовали, что с утра нам надо размяться перед забегом. Они согласились, предложили бежать в 6 утра. И я бегу, отбилась – ребята побежали в одну сторону, я – до перекрестка. И вдруг [один из наших сопровождающих] Цой появляется, говорит: тоже с тобой пробегу».

Пятерых россиян, приехавших на марафон, сопровождали три человека с северокорейской стороны: гид Ким Сук Ен, которую Юлия описывает как «очень воспитанную, интеллигентную женщину» и два чиновника – Цой Сек Ен из Министерства спорта КНДР и Ким Ен Чжу из Министерства туризма. 

Юлия Чернова: «У нас сложились великолепные отношения с сопровождающими. Если бы я поехала еще раз, я бы, конечно, очень хотела увидеть Сук Ен снова. У меня не возникло впечатления от наших гидов как отсталых людей, обитающих в вакууме. Они просто живут в другом мире, а мы в другом, но встречаемся за общим столом, и это люди нашего круга.

Северная Корея – не то, чтобы стерильная среда, но в некотором роде уникальная. Как будто ты пришел сюда весь в бактериях и стараешься не натоптать. Не было такого, что мы приехали и начали им рассказывать, как мир-то живет. Они рассказывали про себя, мы про себя какие-то общечеловеческие вещи. Сук Ен говорила, что ее муж увлекается теннисом, а мы отвечали, что в России теннис тоже популярен. Даже если было что-то, что их очень сильно удивило, то они этого не показали.

У гидов – очень красивый, поэтический русский язык, как в советских фильмах. По признанию Сук Ен, она впервые видела россиян, а русский язык так хорошо выучила благодаря своим преподавателям. В Музее победы (музей о Корейской войне) гид тоже блестяще говорила по-русски и при этом встретила россиян впервые. Представители Минспорта и Минтуризма тоже говорили по-русски, но похуже». 

Михаил Бугаенко: «Северокорейцы очень любят Россию. Было много европейцев на забеге – человек сто, наверное, и ребята-африканцы приезжали. Но к нам относились очень лояльно. Например, мы опоздали на экскурсию – но это же ребята из России, давайте их отдельно проведем». 

Юлия Чернова: «Мы виделись только с теми людьми, которые были подготовлены к встрече с иностранцами: например, продавцы в сувенирном магазине. С местными жителями, конечно, никто не общался. И не пытались. Пхеньян – не густо населенный город, но в метро было много людей. Но они и не знают языка, чтобы пойти на контакт. В первый день мы увидели какого-то рыбака, и Саша спросил, можно ли его фотографировать, и он разрешил. У меня не было ощущения, что все на нас смотрят, скорее, это мы пялились». 

Михаил Бугаенко: «У нас с Сашей было много фототехники, в том числе и пленочная фотокамера. Нам разрешали снимать то, что хотим, главное – не нарушать правила, а остальное – делай что хочешь.

Даже не попросили показать, что у меня в камере, ну и у нас не было никакого желания снимать то, что не надо: например, нельзя, условно, великих вождей на ладошку ставить, нельзя поворачиваться к ним спиной. Но мы занимаемся туризмом и знаем, что к истории любой страны нужно относиться с уважением.

Единственное, что, когда мы въезжали, переписали книги, которые у меня были с собой, и попросили, чтобы я их вывез, не оставлял в стране, и все. В общем, есть правила, ты им следуешь и никаких вопросов к тебе не возникает».

Юлия Чернова: «Когда мы были у монумента вождей, нас предупредили, что человек должен быть застегнут, не улыбаться, не смеяться, руки, условно говоря, по швам. И это уважение, которое мы проявили, когда фотографировались. Также объяснили ритуал возложения цветов: мы подходим, становимся в линейку, проходим 10 шагов, кланяемся, кладем цветы, возвращаемся.

Потом приехало много иностранцев и они выглядели совсем хаотичными. Были европейцы, но американцев не было. У меня было ощущение, что нас было легче контролировать, потому что нас было мало.

Иностранцы, которых я видела в гостинице, вели себя в ютубной манере: «Йо-йо-йо, я в Северной Корее!» Было ощущение, что они не делают поправку на страну, которая предполагает вежливое и спокойное поведение. А их громкое поведение выбивалось из привычной обстановки. Кто-то из наших сопровождающих философски заметил, что им, наверное, в следующий раз визу не дадут».

Михаил Бугаенко: «Ты попадаешь в мир, который живет своей жизнью. Оказываешься как наблюдатель в уникальной экосистеме. Нас встретили с радушием, желанием рассказать максимально много в рамках разрешенных правил и форматов. Все, что ребята могли сделать для нас в тот момент, они сделали». 

Болельщики встречают как на Олимпиаде

Михаил Бугаенко: «Конечно, самое яркое впечатление – сам марафон, этот 60-тысячный стадион, который тебя встречает и провожает, то, какие эмоции ты получаешь от этого. Это самое главное, ради чего стоит туда слетать».

Юлия Чернова: «Северокорейцы бежали только марафон. В местных газетах написали, что его выиграли северокорейцы, хотя на забег приехали и элитные бегуны из Эфиопии.

Это уникальное ощущение – ты бежишь по Северной Корее. Это вообще как? Чувствуешь себя как первый человек в открытом космосе. Бежишь как на экскурсии – смотришь, фотографируешь. Мне кажется, на результат бежали только северокорейцы – они топили, как могли, как ветер мимо пробегали. А мы-то, конечно, туристы-зеваки, бежали и фотографировали».

Михаил Бугаенко: «Мы с Сашей выбрали полумарафонскую дистанцию. Это был апрель, у меня не было возможности вкатиться, а Саша вообще с травмой бежал.

А еще поменялись правила: сократили лимит преодоления марафонской дистанции в последний день перед забегом с 4:30 до 3:30. Это достаточно спортивный результат, а у нас была задача получать удовольствие. Все зависит от целей. С нами бежали работники российского посольства в КНДР, они спортсмены – пробежали половину за час-десять, час-пятнадцать».

Юлия Чернова: «Я бежала медленно и с удовольствием, потому что фотографировала и снимала видео по маршруту. Я даже остановилась, когда увидела как один северокореец на балконе вытащил маленькую собачку и показывал мне ее, потому что видел, что я снимаю. Это было невероятно мило!

На последнем отрывке наш гид Сук Ен крикнула: «Юля, ты вторая!», и я втопила, вообще не понимая, что происходит, думала, как так… Когда ты бежишь на таких многотысячных забегах как «Белые ночи», ты, как любитель, никогда не думаешь о пьедесталах. Так что для меня эта медаль ценная, уникальная. 

Согласно моим часам, я пробежала десятку за 58 минут. Беговой конкуренции почти не было: приехали [профессиональные] бегуны, но мало. На возрастные категории победителей не делили, но в основном все бегуны были 30-40 лет».

Михаил Бугаенко: «За день до забега нас провезли по маршруту. Мы находились там уже три дня, все это время нам что-то показывали, но при любых раскладах ты побежишь по неизвестному городу. Ты пробегаешь один из самых гигантских стадионов в мире – стадион Ныннадо имени Первого мая, бежишь по главным проспектам города. Люди выходят на тебя смотреть, поддерживают. 

Это больше прогулка не для того, чтобы какие-то достопримечательности увидеть, а чтобы понять атмосферу города, смотреть на людей на улице и быть в той ситуации, в которой находишься. Ты так шокирован, на самом деле, что не особо думаешь, мол, вот я Библиотеку университета имени Ким Ир Сена пробегаю или главный универмаг страны.

Хотя это один из самых, наверное, простых марафонов – он достаточно плоский и можно реализовать свои спортивные амбиции. Но, честно, воспринимать это как спортивное мероприятие я бы не стал». 

Юлия Чернова: «Стадион был забит до отказа. Групп поддержки, как на Московском марафоне или «Белых ночах», конечно, не было, но местные давали пять в ответ. Конечно, они не так ярко выражают эмоции, как мы, но они дружелюбные. Также пытаются обратить внимание своих детей, мол, вон бегуны.

После финиша мы переоделись, собрались и поехали дальше на экскурсию. Я была на адреналине – какой там отдых. Мы поехали в ресторан, где ели морепродукты. Когда в нашей гостинице узнали, что среди нас еще и медалисты есть, то пригласили на северокорейский плов. В этот день у нас был супер-читмил и мы съели все, что только можно».

Что делает Пхеньянский марафон самым удивительным в мире

Михаил Бугаенко: «Это была лучшая поездка на свете – я не знаю, что они могли еще лучше сделать. Ты едешь на самый закрытый марафон в мире, где тебя будут 60 тысяч болельщиков на стадионе встречать, искренне радоваться тебе. Ты будешь себя ощущать как на Олимпиаде.

Это одно из самых уникальных беговых мероприятий в мире. Что тут еще добавить? Ты в таком колорите находишься – нужно в моменте получать удовольствие от того, куда ты приехал и как тебя занесла судьба сюда».

Юлия Чернова: «У нас еще такая история произошла, я считаю, что уникальнейшая. По городу висели плакаты с Пхеньянским марафоном. Я подошла к организаторам забега в гостинице и сказала, что очень хочу такой плакат. Они говорят: конечно, можно, нам нужно только согласовать. Я думаю: ну, понятно, ничего не будет. Я еще несколько раз их дергала, и Сук Ен тоже попросила. Она сказала, что свяжется с типографией, и возможно, они допечатают нам тираж. Я подумала, что это звучит как безумие, если честно.

На следующий день Сук Ен подтвердила, что договорилась с типографией на дополнительный тираж для нас – 5 плакатов. Мне кажется, в России такого бы не произошло, поэтому думала, что, может быть, у них где-то несколько штук осталось и их нашли… Мы садимся в автобус, где нам отдают эти плакаты.

Мы их – ой, это было так трогательно, у меня аж к горлу комок подкатывает – открываем, а там люди гуашью на ватмане перерисовали 5 этих плакатов, точь-в-точь. Я когда смотрю на этот плакат, у меня пробегают мурашки.

Миша или Саша сказали, и я полностью с ними согласна, что Северная Корея должна сохранить подобную уникальность закрытости, недозволенности и наивности.

Нам продали плакаты за 40 долларов каждый – мы согласились, конечно же, потому что они невероятно ценнейшие. Это так кропотливо. Даже если они сделали их под копирку, с помощью трафарета, все равно видно, что это ручная работа – у каждого [бегуна на плакате] немножечко свой носик получился, и это потрясающе, конечно».

Михаил Бугаенко: «У многих есть куча предрассудков и переживаний из-за инфополя вокруг Северной Кореи. Если кто-то из-за этого сильно переживает, то ему, наверное, не стоит туда ехать. Мы же себя чувствовали абсолютно спокойно. Я бы не стал бы сильно себя накручивать и воспринимал бы поездку на марафон как классную возможность посмотреть мир, как люди живут в других реалиях, в других странах, в другой культуре, а не искать лишних поводов для переживаний.

Наши ребята с северокорейской визой потом спокойно въехали и в Японию, и в Южную Корею. Мы с Сашей Герасимовым, который туризмом и путешествиями живет, находится 10 месяцев в году в поездках, видел много вещей, сошлись на том, что Пхеньянский марафон – одно из самых на данный момент уникальных мероприятий, которые можно посетить в мире.

И нужно воспринимать это именно так, что ты летишь за уникальным опытом. Может быть, сейчас есть шанс его получить, а завтра будет ковид или еще что-то, и все станет намного сложнее».

Юлия Чернова: «Обязательно надо ехать. Расслабиться, не смотреть страшные видео или смотреть, но делить увиденное на два и понимать, что там много художественных ходов, не имеющих отношение к реальности.

Это как слетать на другую планету, где живут такие же люди, как мы, которые тоже радуются и грустят, но у них другой культурный контекст: они в другом месте выросли. Закрытость страны создает уникальный продукт, который хочешь купить, даже за большие деньги, чем стоит поездка в Турцию».

Михаил Бугаенко: «Даже если «Сила территории» привезет [в следующем году] 50 человек, и кто-то еще – столько же, это все равно не тысяча. Марафоны-мейджоры в целом бегают 15-20 тысяч человек. Размывает ли это уникальность мероприятия? Нет, конечно.

А Пхеньянскому марафону до этих цифр очень далеко – годы должны пройти. Потому что инфраструктурные проблемы не изнутри, а извне – проблемы с получением визы, согласования и много другого. Даже если бы нас поехало не 5, а 50, то мои впечатления были бы точно такие же.

Когда мы летели на марафон, то не думали о том, что будем возить людей в Северную Корею. Нам было просто интересно ее посетить. Уже в Пхеньяне мы поняли, что в следующем году будет большой ажиотаж вокруг поездок на марафон. Поэтому решили сами сделать такой тур.

«Сила территории» получила необходимые права, аккредитацию и разрешения на оформление визы и сотрудничает с северокорейской стороной. Мы прошли большой юридический и правовой путь, чтобы привезти друзей, клиентов и московскую аудиторию на этот марафон, во многом это удалось благодаря личным контактам с гидами и людьми, которые повстречались в Пхеньяне.

Туда просто так не напишешь, никому легко не было. Без личного присутствия ничего бы не произошло. Они смотрят на деятельность нашей компании – сколько мы водим туры, куда, большая или не очень мы команда, когда появились и так далее. Если бы нам было очень сложно, то мы бы этим тоже не занимались – работы и так хватает. А тут все произошло естественно и теперь мы можем привезти наших бегунов. Мы постоянно на связи с Северной Кореей – получаем раз в неделю письма от них.

Это не значит, что мы теперь специализируемся на туризме по Северной Корее. Нас интересуют такие классные, интересные истории, как марафон. Это же, правда, уникальная вещь, и мы готовы ей поделиться».

Юлия Чернова: «Здесь вы настолько не растворяетесь в толпе, что ваша непохожесть на местных сбивает быстрее, чем в Европе. Мне кажется, то, что мы [с остальными бегунами из российской группы] пережили такой уникальный опыт, нас очень сблизило. В другой стране такого не было бы.

Любителям кофе я бы рекомендовала взять свой, потому что в гостинице делают только растворимый – за несколько долларов. В Северной Корее нет кофейной культуры. Можно взять с собой какие-нибудь снеки, шоколадки. Я очень была рада, что взяла с собой подарки из России гидам, сопровождающим, водителю. 

Плотность впечатлений рождает желание вернуться. Я уезжала с очень приятным, теплым чувством, с плакатом и сувенирами. Мы купили костюмы северокорейской спортивной сборной в сувенирном магазине в гостинице, они стоили 80 долларов.

Еще я купила наручные часы северокорейской фирмы Moranbong. Про них тоже есть история, что был какой-то северокорейский цех, который никто никогда не видел, а посольские сказали, что цех, скорее всего, китайский. Но все эти загадки создают путешествие с крючками, которые тебя цепляют, и хочется возвращаться».

Сиднейский марафон ­– новый мейджор. Как попасть? Сколько стоит поездка?

Марафон в Токио: мусор нужно носить с собой, на финише дарят пончо. В чем кайф?

Про подготовку к марафону и другим дистанциям читайте нашем телеграм-канале для бегунов

Фото: eastnews.ru/KIM WON JIN, STR

любительский спорт
Забег
Бег
Марафон
Календарь стартов