Александр Тучкин: «Команда моей мечты — это минский СКА. Все в ней было подогнано идеально»

Полторы недели назад рассказ легендарного полусреднего прервался на переезде в бундеслигу. Выступления за рубежом, олимпийские победы — во второй части интервью также полно интересного.

Александр Тучкин. Как прийти в гандбол с завода в 17 лет и стать легендой, выиграв все

— Известный гандбольный агент Герд Бутцек подобрал вам в Германии интересную команду. На предматчевых установках ТУСЕМа игроки пили кофе и курили прямо в раздевалке. Чем еще удивили вас новые одноклубники?

— Да там особо не было времени удивляться. В шестой игре за новый клуб я так сломался, что одна операция последовала за другой. Удивило все же вот что. Я очень благодарен тогдашнему президенту ТУСЕМа Клаусу Шорну. Когда получил травму, он мог поступить совершенно иначе, не платить мне, но первого числа каждого месяца на счету лежала зарплата, и неважно, что я не играл практически два года. Не каждый руководитель клуба готов так сделать. Сохранил с ним хорошие отношения. До сих пор переписываемся и поздравляем друг друга с праздниками.

— Если не ошибаюсь, он помогал вам и с восстановлением. И даже снабжал специальной обувью.

— Максимально помогал. Во время матчей я отталкивался травмированной ногой, а приземляться на нее не мог, поэтому падал на задницу. Продолжалось до того момента, пока Шорн просто не заорал. После этого меня и направили на обследование.

Он ездил со мной к разным врачам, сам был за рулем. В газетах начали писать, что у Тучкина психологическая травма и якобы из-за этого я не играю. А я тогда на ногу не мог наступить. Сделали вторую операцию, и оказалось, что у меня некроз кости. Мой доктор, с которым подружились, в одном из интервью потом сказал: "Вы знаете, что такое инфаркт сердца? Так вот, у него в ноге такое было". И это не сказки.

— Мне рассказывали, что в начале 1990-х в бундеслиге играли ярко выраженные защитники-вышибалы. Они могли даже не переходить середину площадки и занимались лишь тем, что очень грубо встречали соперников. Сталкивались с подобным?

— Так один гандболист даже признался мне, что перед ответственным кубковым матчем против ТУСЕМа тренер настраивал его следующим образом: "Ты можешь получить красную карточку, тебя могут дисквалифицировать на несколько игр, но на первых минутах ты должен сделать так, чтобы Тучкин уже не играл". Высокий парень, крепкий. Во время игры махал руками, но я к нему близко не подходил, и он за мной просто не успевал. Мы тогда победили, а через некоторое время игрок перешел в ТУСЕМ и рассказал о той установке.

— После серьезных нагрузок на тренировках в Союзе в Германии было проще?

— А я свой подход к тренировкам не менял. В Германии тоже бросал и до тренировки, и после, и сидя на стуле в стенку, и стоя. С гипсом приезжал в зал и все равно бросал. Рука должна была работать и не забывать, что такое мяч и как совершать бросок.

Если бы изменил свои тренировки, начав готовиться так, как немцы, то быстро потерял бы форму. Представьте себе, на занятии они могли полчаса играть в футбол. И если тренер, не дай бог, позволял себе сказать, что сегодня футбола не будет, то капитан мог пойти к президенту и заявить: "Нам такой тренер не нужен!" Подобное тоже было.

Когда я только перешел в Эссен, Клаус Шорн сказал моему одноклубнику: "Переведи ему. Тучкин думает, что приехал в демократию. Так ты скажи ему, что демократия здесь — это я".

Мне было смешно, но он действительно решал для игроков абсолютно все, прислушиваясь к их мнению. Штефан Хеккер, царство ему небесное, являлся единственным вратарем в Германии, который провел в бундеслиге больше двадцати сезонов за один клуб. Штефан был для Шорна сродни богу. И если Хеккер говорил, что тренер не подходит коллективу, то тому приходилось искать новую работу.

Клаус Шорн

— За команду из Эссена вы отыграли семь лет. Чем запомнился город?

— Это один из крупнейших городов Германии, расположенный в Рурском угольном бассейне. Эссен довольно современный, но при этом там есть старый район Маргаретенхеэ, построенный промышленником Альфредом Круппом для своих рабочих. Он состоит из огромного количества двухэтажных домов, возведенных в чисто немецком — деревенском — стиле. Хоть это и территория города, но там очень тихо, спокойно, есть свои булочные и пекарни.

Много чего было интересного. Домашние матчи собирали на трибунах по пять тысяч зрителей. У меня осталась уйма хороших воспоминаний. Единственное, много времени потерял из-за травм. В том числе пропустил Олимпиаду-1992 в Барселоне, на которой выступала уже не сборная Советского Союза, а команда СНГ.

— ТУСЕМ считался богатым клубом?

— Да. Все вопросы, связанные с жильем и автомобилем, решал клуб. Шорн первым в бундеслиге собрал пул спонсоров, пригласив сотрудничать пятьдесят самых успешных бизнесменов региона. В том числе хозяина компании Ruhrgas (крупнейший дистрибьютор природного газа в стране — прим. БЦ.). Спонсорам Шорн предложил вип-зону, накрытые столы на матчах, и они согласились, а Ruhrgas стал нашим титульным партнером. Позже за Клаусом начали повторять все.

Эссен

Когда это распространилось по стране и в гандбол стали вкладывать большие деньги, мне рассказали одну историю. Потенциальный спонсор готов был вложить в "Киль" пару миллионов евро, но президент клуба сказал ему, что для этого еще нужно постоять в очереди.

"Киль" был так популярен, что на матч продавали лишь тысячу билетов, а остальные девять тысяч мест занимали владельцы абонементов. Ажиотаж был страшный. "Зебры" завоевали все титулы, собрали классную команду. А когда я только приехал в Германию, они были никто, и звали их никак.

— По какой причине вы покинули ТУСЕМ?

— Дело в том, что в команду пришли югославы и вложили что-то Клаусу в уши. Происходящее мне не очень нравилось, и я решил поменять клуб.

— Переход в "Минден" стал ошибкой?

— Нет. Мне было без разницы, где играть.

— Неужели не хотели выступать за европейских грандов?

— Зачем? Нужно понимать вот что. Я наемный рабочий. Мне предложили деньги, которые я хотел зарабатывать. И если бы их предложил клуб из второй лиги, тоже было бы без разницы. Я поставил условия, команда их выполнила, и я туда поехал. Все очень просто.

— "Минден" — это совершенно другая история, нежели ТУСЕМ?

— Абсолютно. Город очень маленький, тихий, спокойный, с населением в 80 тысяч человек. Как-то с товарищем 9 мая вышли там на балкон немножко навеселе и спели песню "День победы". Так соседи, жившие в домах напротив, услышав нас, жалюзи позакрывали.

Провинциальный город, но, несмотря на это, в Миндене сумели собрать хорошую команду. Вместе со мной там, например, играли Талант Дуйшебаев и Дмитрий Кузелев. Нам втроем было весело, семьями отдыхали, собирались на шашлыки. Да, мы ничего не выиграли, но коллектив был хороший. Ну а потом уже поехал в Испанию.

Дмитрий Кузелев, Талант Дуйшебаев, Олег Ходьков и Александр Тучкин

Дмитрий Кузелев. Покоритель Сиднея-2000 из последнего золотого поколения

Человек гандбольного мира. Легендарный Талант Дуйшебаев — в интервью YouTube-каналу БЦ!

— Немецкая пресса писала, что вы покинули "Минден" из-за автомобильной аварии.

— Была авария. И пострадал приличненько. Но что поделать. Бывает.

— Долго восстанавливались?

— Нет, быстро поправился. У меня были сломаны ребра, поврежден шейный позвонок, но с места не съехал, а так было бы хуже. Кроме того, порвал связки на ноге. Мне сказали, что надо делать операцию, а я на третий день попросил, чтобы убрали шину, и пошел в тренажерку крутить велосипед. Посмотреть на меня собралось огромное количество сотрудников больницы во главе с главврачом. Покрутили пальцем у виска и сказали: "Этих русских фиг поймешь".

— "Тека" — самый мощный клуб в вашей биографии после СКА?

— Нет, это уже была не мощная команда. К моему приезду все звезды уже порасходились. Я отправился в Испанию, потому что там хорошо, сиеста, и люди отдыхают. В Германии живут для того, чтобы работать, а в Испании — для того, чтобы жить.

После приезда туда меня заставили пройти медкомиссию. И когда врач увидел снимки, переводчица передала мне его слова: "Доктор спросил, с какой войны вас взяли?" На это тренер сказал: "Ничего страшного. Подписываем соглашение. Он нам и такой нужен".

Провел в Кантабрии два года. Выступал бы и дальше, но со мной решили поиграть в детский сад. Во время одной из встреч я сказал руководству: "Слушайте, вы смеетесь?! Мне очень много лет, а вы вызвали сообщить, что на меня больше нет денег. Скажите, что просто в клуб пришел тренер-ровесник, который меня боится".

Мне было 38 лет, хотел закончить карьеру, но тут появились греки. Как это случилось? На чемпионате Европы-2002 подошел грек и сказал: "Хочу, чтобы ты играл в нашей стране". Вообще-то я удивился, что в Греции есть гандбол, даже не мог подобное представить. Но назвал сумму, и человек сказал: "Все. Я принял". А через два дня меня позвали подписывать контракт. Так я и попал в Грецию.

— Что представляла собой команда "Филиппос"?

— Клуб расположен в красивом, шикарном месте — в деревне Верия, где когда-то родился Александр Македонский. Не зря этот район выбрал для рождения сына царь Филипп. Условия для работы нормальные, но какой тогда был гандбол в этой стране?! Смешно было наблюдать, как парни бездумно носились по площадке.

Главным спонсором являлась компания, имевшая огромные плантации персиков и абрикосов. Деньги были, поэтому, кроме меня, пригласили еще шведа, а потом я позвал Славу Атавина. Он жил в Испании, давным-давно уже не играл, но всегда держал себя в форме и по сей день, кажется, каждое утро отжимается сто раз. Для него происходящее было вообще кинокомедией. Однажды он так приобнял двух игроков, что у них даже ноги от земли оторвались. Весь зал хохотал.

В итоге мы дошли с греками до финала еврокубка, отчего все обалдели.

— Если не изменяет память, вас жестко засудили в гостевой встрече Кубка вызова со "Скьерном".

— Матч обслуживали судьи, которых я давно знаю, и перед игрой они дали понять, что нам не стоит на что-то рассчитывать. Мы вели в счете дома, но арбитры начали свистеть настоящую ерунду. Ну и все. Но дело ведь не в этом, а в том, что клуб из Греции дошел до финала.

— Это правда, что в случае победы над датским клубом государство должно было выплатить клубу солидную сумму премиальных?

— Наш президент Петрус сказал мне: "Саша, если бы мы завоевали кубок, то я тебя и Славу никуда из Греции не отпустил бы". Дело в том, что за победу в еврокубках страна выделяла клубам сумму в полмиллиона евро. Кроме футбола — там совершенно другие расценки.

Со временем у хозяина "Филиппоса" серьезно упали доходы, из-за чего клуб уже не мог позволить себе платить зарплату, которую давал раньше. Я уехал, но потом один тренер, мой товарищ, попросил помочь вывести немецкий "Ганновер" из третьей лиги во вторую, и я согласился. Раз в неделю тренировался с командой перед игрой, а в остальное время работал самостоятельно: крутил велосипед и бегал по дорожке, чтобы совсем не скиснуть. Задачу в итоге выполнили, все были счастливы, и я уехал в Москву.

— Но, если верить Википедии, на этом карьеру вы не закончили. В сезоне-2005/06 еще немного поиграли за "Вильгельмсхафен".

— Бывший тренер "Миндена" позвал меня буквально на месяц. Я тогда уже не играл, но все равно согласился. Провел пару матчей, побросал, однако уже тяжело игралось — не было никакой мотивации. На этом все закончилось.

— В своей карьере вы выступали за три национальные сборные — Советского Союза, Беларуси и России. Какая для вас роднее?

— Попасть в любую из них для меня было почетно и здорово. А сказать, какая роднее, невозможно. Поскольку гандболом начал заниматься в Беларуси, она всегда остается для меня родной.

Но как-то не сложилось в команде, хотя были и неплохие моменты. Играли на чемпионате мира в Исландии в 1995-м, вышли из группы. Матч против Германии в 1/8 финала мог дать хороший старт новой сборной Беларуси, однако случился провал.

— Переход в сборную России во второй половине девяностых — это жест, связанный исключительно с вашими российскими корнями? Или могли остаться в белорусской команде в случае хороших результатов?

— Ну, если бы мы выиграли у югославов в отборе на чемпионат Европы-1996 и прошли дальше, по-всякому могло было сложиться. Но история не терпит сослагательного наклонения. Случилось так, как случилось. Все остальное — лирика.

Родители к тому времени уже переехали в Россию и жили там, где сейчас похоронены, — в Шатуре. Это наше родовое гнездо. Честно говоря, не тешил себя какими-то надеждами по поводу результатов. Просто появилось такое предложение, и я согласился.

— Кто-то из партнеров по команде обиделся на вас из-за смены гражданства?

— Возможно, кто-то и обиделся, но мне в лицо никто подобного не говорил. Ну и что с того? Журналист Сергей Новиков высказался в мой адрес после переезда в Германию. Мне что, обижаться нужно было на него?

— Но позже вы ведь наладили взаимоотношения.

— Да, и по прошествии времени отношусь к этому спокойно. Но поначалу хотелось с ним разобраться. Было обидно, потому что не все знали нюансы, связанные с моим переходом в ТУСЕМ, но люди позволяли себе определенные высказывания. Но вообще какая разница, что и как я делал? Все это уже быльем поросло.

— Начав играть за Россию, вы как-то сказали, что в сборной царит дружеская атмосфера, чего не было в команде СССР.

— Две эти сборные сравнивать нельзя. В Советском Союзе конкуренция была бешеная, и дружеских отношений быть не могло. Там все подчинялось не отношениям между людьми, а цели, которую преследовала команда. И все это прекрасно понимали. Конечно, у пяти человек из СКА, приезжавших в сборную, были свои отношения, а армейцы из Москвы, естественно, общались между собой. И это абсолютно нормально. А в сборной России я увидел молодых ребят, они все дружили, и я втянулся.

Ну а потом мы поехали на Олимпиаду, на соревнования, которые в нашем виде спорта не подчинены никаким законам. Король Швеции прилетел в Сидней праздновать победу своей сборной. В финале из пятнадцати тысяч зрителей десять тысяч — в желтых майках. Они были уверены в своем успехе, но напрасно.

Золотая сборная России на Олимпиаде в Сиднее

Олимпийский траверс. Сидней-2000. Лев Воронин: "Подойди к нам кто посторонний, он сгорел бы дотла"

У шведов, кстати, играли люди, против которых я выступал еще на молодежном чемпионате мира в 1985 году. И честно могу сказать, что несколько гандболистов после матча плакали — не могли поверить в то, что произошло. Среди них — игрок столетия Магнус Висландер. Золотая медаль Олимпиады была его мечтой, которая не осуществилась. Я не стал чемпионом мира, а они — олимпиониками. До свидания.

Магнус Висландер. Лучший гандболист ХХ века и самый знаменитый почтальон мира

— За первое олимпийское золото, добытое в Сеуле, вы получили трехкомнатную квартиру в Минске.

— Да, и машину купил за свои деньги, но без очереди. Это была "семерка" (ВАЗ-2107 — прим. БЦ). Сказка, а не машина. Красавица.

— Как в таком автомобиле чувствовал себя парень ростом 203 см?

— Абсолютно нормально. Я просто кайфовал. Проездил на ней до 1990 года, когда пригнал новую машину из Германии — годичный FIAT. Когда приехал в Беларусь, начальник ГАИ в Минске сказал мне: "Ты чего народ собрал вокруг себя? Человек пятьдесят стоят, машину рассматривают". Таких авто на весь город было три или четыре.

— А как премировали игроков сборной России после золота в Сиднее?

— Нам должны были дать 50 тысячам долларов, но после вычета налогов получилось 47. Ну и, кроме этого, каждый игрок получал еще деньги от того региона, где жил или родился.

— Это самый крупный денежный бонус в вашей карьере?

— Конечно.

— Если отталкиваться от интервью, то может сложиться впечатление, что победа над шведами в 2000-м для вас слаще, нежели успех в 1988-м.

— Конечно, и это вообще не обсуждается.

— Расскажите историю вашего противостояния со шведами.

— В 1990-м они забрали у нас титул чемпионов мира, и им тогда подфартило. Югославские арбитры сделали свое дело. И когда через пару лет они судили матч с участием ТУСЕМа, то после игры я им сказал: "Что вы сделали с нами на чемпионате мира?!" В ответ услышал, что ради зрелищности решили подровнять. Мы, как волы, пахали, чтобы выиграть чемпионат мира, а они решили подровнять! А потом Слава Атавин травму получил, рукой пошевелить не мог, а Мишка Якимович, вышедший позже на площадку, был не готов. Он для меня — величайший игрок. Потом творил чудеса, но тогда не справился. Вот так и получилось.

С Михаилом Якимовичем

Михаил Якимович: "Носить сетку с мячами в минском СКА я перестал совсем скоро"

Михаил Якимович. "В Сантандере между нашими с Талантом домами даже не было забора"

— Самое интересное, что годы спустя один из шведов пригласил вас на свой прощальный матч.

— Да, Стефан Левгрен — в Киль. А еще тренер Бенгт Юханссон в 2012 пригласил меня на свой 70-летний юбилей, и я летал к нему в Швецию. Сыграл тогда за сборную мира. Так что со шведскими гандболистами я общаюсь нормально, и у нас никогда не было ненависти друг к другу. Была обыкновенная спортивная злость.

Титаны игры. Бенгт Юханссон. Пряники без кнута. От пикников до пика славы и черной метки

— Подытоживая карьеру, давайте составим вашу команду мечты.

— Это минский СКА. Да, тогда играли в другой гандбол, но у нас подобрался очень сбалансированный коллектив, где все было идеально подогнано. Действительно команда мечты. Все отработано настолько, что человек, отдавая передачу не глядя, был уверен, что она найдет адресата в конкретном месте. Ошибки быть не могло. А если она происходила, то это считалось трагедией.

Потом я играл в разных командах, и случались трудности. Бывало, человек просто стоял и смотрел на тебя, не понимая, что нужно делать, куда бежать. Так что, повторюсь, СКА — это идеал.

— После завершения карьеры вы работали в Федерации гандбола Москвы, позже были президентом "Пермских Медведей". Не стали ли для вас эти проекты просто красивой авантюрой, которая ничем не увенчалась?

— Красивая авантюра была в Москве. Я надел розовые очки, когда туда приехал. Думал, титулов у меня хватает, известности — тоже, знакомых — много. Но я не учел, что это за город. В Москве есть футбольные, волейбольные, баскетбольные, хоккейные команды, и начать активно развивать гандбол было нереально. Это сейчас ЦСКА возродили, а тогда пришлось труднее.

С Алексеем Пастуховым, Львом Ворониным и Алексеем Никифоровым

А в Перми, где никогда не было сильного гандбола, я очень надеялся, что со своей наглостью смогу сдвинуть ситуацию с места. Конечно, что-то получилось. Создали команду, и она сейчас неплохо выступает в Суперлиге. Никаких звезд в ней нет и не было. Играли молодые ребята, которые трудились, старались и выжимали из себя все, что могли. Думаю, есть в этом и моя заслуга.

А что не получилось — на то были свои причины. Но это опять же лирика. А потом мне просто дали понять, что в Пермском крае, индустриальном регионе, ручной мяч не интересен. Поэтому я и сменил род деятельности. Пять лет ходил по разным кабинетам, просил о поддержке команды и понял, что больше не хочу.

— Слышал, что позже вы устроились в "Газпром". Работаете там и сейчас?

— Нет, уже четыре года в "Газпроме" не работаю. Сейчас я советник руководителя в одной из компаний. Но распространяться на тему работы не хотел бы.

— Раньше вы постоянно говорили, что тренерство — это не ваше. Почему?

— Буду тренировать только девятилетнего сына. Он сходил на ряд занятий по гандболу, заразился им, и я уже начал давать некоторые упражнения, чтобы не было травм, как у меня.

С сыном Арсением

Объясню коротко, почему не хочу тренировать. Я холерик, и мне очень сложно даже три раза повторить одно и то же. Если человек не способен сделать какое-то простое упражнение, то могу сорваться. Кроме того, сейчас люди мало тренируются, не остаются после занятий. И я не могу понять, какие могут быть трудности у 20-летнего парня, чтобы взять и убежать через пятнадцать минут после завершения тренировки. У многих не вижу желания, а заставлять кого-то не могу и не хочу.

— Ваша супруга была связана со спортом?

— В детстве она играла в гандбол, была вратарем. Она из Литвы, а познакомились мы в Испании. Родилась в Каунасе, а в этом городе ручной мяч всегда был популярен. Правда, дальше в спорте не продвинулась, но она умница — два высших образования. Хоть и не спортсменка, но детей к спорту приучает. Дочка занимается баскетболом, а сын, как уже говорил, решил в гандбол поиграть.

С дочерью Александрой

— Слышал, что в свободное время вы любите разгадывать кроссворды и читать книги.

— Есть такое. А сейчас старость приближается, память нужно тренировать, так я стихи учу.

— Какие именно?

— Все подряд. Очень люблю Омара Хайяма. У него очень жизненные вещи, и он для меня величайший поэт. Писал так, как есть, и все творчество посвящено его жизни. Могу еще назвать Эдуарда Асадова, Анну Ахматову, Сергея Есенина, Александра Пушкина, Валентина Гафта. Мне это интересно, да и тренировка памяти хорошая. Кроме того, какое-нибудь четверостишье Хайяма можно за столом зарядить. Или того же Евтушенко.

— Есть произведения, к которым хочется возвращаться на протяжении жизни?

— Достоевского и Булгакова недавно перечитывал. Их произведения сложно забыть, они нетленны. Вы же понимаете, что такое классика. Песня! А в детстве, когда нам говорили почитать "Войну и мир", даже не понимали, о чем книга. Во времена, когда ее писал Толстой, буква и была с точкой. И слово мiр означало не то, что мы понимаем под ним сейчас, а общество. Роман рассказывает про то общество, которое было тогда в России.

Я, кстати, не приверженец читать в интернете или слушать аудиокниги. Люблю перелистывать страницы и ощущать запах книги.

— Часто покупаете?

— Очень. У нас сформировалась большая библиотека. Вот буквально на днях привез дочери книги Джека Лондона и еще Агаты Кристи.

— А сами написали бы книгу о своей жизни?

— Моя родная сестра — профессор, преподаватель русского языка и литературы Московского государственного областного университета. И она мне тысячу раз уже говорила: "Напиши. Я все отредактирую, поправлю, и мы опубликуем". Вторит ей и супруга, но я не могу. Не время, видимо, еще. Может, попозже напишу мемуары.

— А в гандболе мы вас еще увидим в качестве менеджера?

— Нет. Страничку перевернули, сказали спасибо и живем дальше.

С супругой Велиной

Тарас Щирый

Фото: imago-images.de; Александр Шичко, личный архив Александра Тучкина.

Самые свежие гандбольные новости со всего мира всегда доступны на сайте "Быстрого центра": handballfast.com