Марафон в Нью-Йорке глазами худшего бегуна в мире

В ноябре 2017-го я пробежал первый марафон в жизни, который по удачному совпадению оказался самым большим в мире. Пережив эйфорию, озноб, помутнение, простуду, травму, трехнедельное восстановление и паузу длиной в год, рассказываю о том, как это было, в тексте длинном, как сам марафон.

Еще за год до старта я не был не то что марафонцем, а вообще никогда не бегал просто так (без мяча, клюшки, зачета по физкультуре), и о том, чтобы попробовать себя на 42 км, задумывался только по случайности. Ну, знаете, как это бывает — кто-то что-то пробежал, где-то прыгнул с парашютом или со скалы, выложил фотографию в инстаграм — и вот вы, прикинув чужую медаль на себя, уже пишете в голове план, как с понедельника тоже начнете новую жизнь, «сбросите» живот и обрастете мышцами. А потом листаете дальше — и ничего не меняется.

Так было и со мной, пока в августе 2016-го я не уехал в Нью-Йорк и не поселился рядом с Центральным парком. Для туристов – это прогулки, лужайки и катания на лошадях, а для местных — бег, бейсбол, теннис и, просто примите этот факт, огромная колония енотов.

От первого забега за компанию с соседями по Гарлему на 3,5 км и полного непонимания, как, зачем и сколько бежать, до первой «половинки» (21,1 км) прошла всего пара месяцев, и идея все еще абстрактная — «пора бы и на марафон» — переросла в конкретный план и три пункта, которыми я все себе объяснил.

Во-первых, бег — лучший способ побыть один на один с собой, а подготовка к марафону — довольно уважительный для такого уединения повод. Мне с этой мыслью помог разобраться большой бегун и писатель Харуки Мураками и его книжка «О чем я говорю, когда говорю о беге»: «Каким бы скучным ни было действие, когда повторяешь его изо дня в день, оно приобретает некую медитативную сущность».

Так и есть: когда со временем ты осознаешь свои возможности, то на дистанции уже не думаешь о том, куда сплюнуть ведро соплей и далеко ли финиш, а прокручиваешь в голове тысячи сюжетов.

Бегуны в Центральном парке

Во-вторых, марафон — самая простая возможность поучаствовать в соревнованиях мирового уровня. Ну, как поучаствовать — по крайней мере, пробежать по одной трассе вместе с лучшими. Вряд ли кто-то пустит вас поиграть в футбол в «Лужниках» после финала чемпионата мира, в марафоне же такое — норма.

В-третьих, большие марафоны — это массово, весело и круто, а если речь идет о Нью-Йорке, самом разноцветном городе планеты, крутость можно сразу умножать на десять.

С этими идеями и парой сотен километров, набеганных на Крестовском острове и в Таврическом саду (готовился я уже дома, в Петербурге), за два дня до старта — так, чтобы не менять часовые пояса — я снова улетел из Пулково в Нью-Йорк.

***

Нью-Йорк — самый массовый, престижный и один из самых труднодоступных марафонов в мире. Для того, чтобы получить стартовый слот, нужно либо очень быстро бегать (квалификационное время для 30-летних — 2 часа 53 минуты), либо заниматься благотворительностью и волонтерством (N добрых дел или собранных денег = гарантированный старт), либо просто быть везучим (через лотерею), либо потратиться на редкую путевку. 

Рабочее место в NYRR, за которым была заработана путевка на марафон

Мне, бегуну медленному и не очень фартовому, помогла менее очевидная опция: зимой 2017-го я стажировался в компании New York Road Runners (о том, как это было, можно почитать вот здесь), которая этот самый марафон проводит. В качестве бонуса на прощание с офисом на 59-й улице коллеги подарили приглашение, тренировочный план и напутствие — «биг фэлла, что бы ни происходило, не останавливайся».

Пара слов о марафоне из википедии: каждый год в соревновании, которое проходит в первое воскресенье ноября и было задумано еще в начале 70-х, принимают участие около 50 000 человек, а на улицы выходят еще 2 миллиона зрителей. В лотерее разыгрывается только 16 000 слотов, желающих — примерно в 20 раз больше. Минимальный взнос за участие — $300, призовой фонд — $825000.

В общем, все это дорого, масштабно и сложно (готовить марафон начинают примерно за 10 месяцев).

***

Ноябрь наступил быстро. Проскочив 20 часов в дороге, за день до старта я отправился на экспо — важнейшую часть марафонской недели, задач у которой две. Во-первых, там получают стартовые пакеты (в буквальном смысле — пакеты с номером и футболкой), во-вторых, это беговая ярмарка. NYRR в 2017-м начал сотрудничать с компанией, которая в свое время на полгода задержала экипировку казанскому «Рубину», но здесь сработала оперативнее и набила павильон всем, что было возможно — от одежды до плюшевых медведей и пивных бокалов.

К нему пристроились четыре десятка павильонов поскромнее — спонсоры, другие беговые бренды и посольства марафонов поскромнее (в том числе отличного забега в Москве). Бегуны поопытнее наверняка пропадали там на целый день, мне хватило полутора часов, после которых я съел две тарелки пасты (важный углеводный ритуал) и уснул.

***

Старт нашей волны — всего их 4, от профессионалов к любителям-улиткам — был назначен на 11 утра, подъем — на 5:30. Время требовалось на то, чтобы доехать к месту старта на Стейтен Айленд — самый глухой район Нью-Йорка, замечательный в том числе тем, что это остров, а значит, к нему надо добираться на пароме.

Лекция о том, как правильно настраиваться и пробегать дистанцию, во время экспо

Несмотря на то, что одна из ключевых идей марафона — трасса, проходящая через все 5 боро (районов) Нью-Йорка, фактически 99% приходятся на 4 из них. Стейтен Айленд принимает только стартовый городок и первые 200 метров дистанции, за которыми сразу начинается мост Верразано, а после — Бруклин, Куинс и далее по маршруту.

Но все это было чуть позже, а пока, прокатившись на автобусе, метро, пароме и снова автобусе, спустя всего 5 часов мы оказались в стартовом городке. Еще по пути к нему стало понятно, что 50,000 человек — это, конечно, не «Лужники», но и не «Арена Химки». Людей было немыслимо много, хотя при этом все проходило спокойно, организованно и местами даже лениво.

До старта оставалось 35 минут. Потратить их можно было на разминку, очередь в один из тысячи туалетов, можно было съесть бублик или энергетический батончик, но лучший вариант нашелся в небольшой палатке — собакотерапия. Пудель, терьер и какой-то третий пес собрали очередь из желающих себя погладить и снять напряжение. Проверил — помогло.

Наконец, дали команду выходить в стартовый коридор. По дороге я выбросил в контейнер старый кардиган (каждый год на марафоне собирают по 30 тонн вещей, которые затем отдают бездомным) и устроился за человеком с надписью «Vlad» на серой спине.

***

1 — 15 км

Старт — это эйфория, растворенная в гигантской толпе. Суета, но очень торжественная. После гимна США и выстрела из пистолета мы начали заползать на мост Верразано — огромный, двухэтажный кусок бетона, натянутый над Нью-Йоркской бухтой. Сил было еще много, настроение — отличным, поэтому человек 10 тут же запрыгнули на разделительную полосу в поисках идеального селфи. Влад еще раз показал спину и улетел вперед, а я, вспомнив совет тренера «бежать первые 10 км пешком», спокойно устроился в крайний правый ряд и начал смотреть по сторонам.

Плюс любой крупной гонки — толпа тащит тебя за собой. Даже если на тренировках ты не бегал быстрее 5 минут на километр, тебе помогут. Просто выбери ориентир (смешной костюм, красивую девушку) и держись за ним (ней).

Первый же зритель, который встретил нас на спуске с моста под постером «Welcome to Brooklyn», держал в руках бокал мимозы — смеси шампанского и апельсинового сока, главного воскресного коктейля Нью-Йорка. 

Как только трасса вышла на проспект, вокруг тут же образовались небольшие толпы зрителей. Они улыбались и кричали бегунам — бегуны тоже улыбались и кричали, кругом был скорее карнавал, чем большое соревнование.

Разглядывать людей было интересно. В последней волне стартовало не так много крутых (по крайней мере, по виду) бегунов, но немало заметных. Я сразу насчитал десяток тех, кто бежит ради борьбы с разными болезнями, в память о близких, любителей футбола (от «Фалькао» до «Зидана»), бывших военных и полицейских (в NYPD есть большой беговой клуб).

Были люди атлетичные, средней комплекции и достаточно крупные. Последние, не сильно стесняясь, после первого получаса начали переходить на шаг, а бежать — в перерывах между прогулками.

***

15 – 25 км

Первые полтора часа прошли спокойно. Ноги еще не чувствовали, что ближайшая остановка бесконечно далеко, а голову больше занимало происходившее вокруг. В Бруклине, пестром и без марафона (если бы он был отдельным городом, то сразу 3-м по населению в США), чередовались этнические районы: польский, какой-то карибский, еще какой-то азиатский. На крыльце небольшой церкви хор пел госпелы, у автосалона раскатывали «Seven Nation Army» мужики в кожаных куртках, на заправке читали рэпчик. Смесь музыки и криков «Давайте! Вперед! Вы можете!» не гнала вперед, но стала привычным фоном и по крайней мере задавала ритм.

За всю гонку шум обрывался только дважды. Сначала — в хасидском районе, проигнорировавшем марафон в полном составе. Во второй раз — на мосту Квинсборо, тягучем подъеме на 26-м километре, где просто нет мест для зрителей.

Но еще перед ним, в Вильямсбурге, самом модном районе Бруклина, трасса ненадолго сузилась до улицы в две полосы, на террасах появились диджеи, дистанция между зрителями и бегунами сократилась до сантиметров, и мы внезапно влетели на огромный танцпол. Внутри него оказались люди, уже достаточно облившиеся потом (это был примерно 20-й км), снаружи — достаточно залившие внутрь, везде — музыка из огромных колонок, какой-то мощнейший хаус.

Дышалось ровно, пульс держался в районе 150, и чтобы занять голову, я решил занять время классификацией плакатов. В первую вошли общие пожелания: «Вперед!», «Это только половина!», «Да, вы можете!» и т.д. Во вторую — персональные обращения: «Грэг, поторопись, скоро бранч!», «Кейтлин, мы ждем на финише!», «Лори, мы здесь!». Третья — преследователи и сравнения: «Ты бежишь лучше, чем работает наше правительство!», «Беги так, будто за тобой гонится Вайнштейн!», «Сзади огромный монстр!». И четвертая — все остальное: кошечки, эмодзи, флаги и т.п. Так прошел еще один час.

***

25 — 39 км

Перескочив через пустой мост Квинсборо (25-26 км), гонка перешла в последнюю стадию: большой круг по длинным и пологим манхэттенским авеню, до Бронкса и обратно через Гарлем в Центральный парк. Ноги тяжелели, голова постепенно накрывалась туманом и все чаще подсказывала, что, возможно, остановиться на пару минут не так уж стыдно.

Но самыми противными оказались указатели с номерами улиц — 77-я, 78-я, 79-я, по 80 метров между каждой. Чем ближе к 138-й, где нам нужно было повернуть обратно, тем медленнее тянулось время, а шаги становились тяжелее.

Чем дальше, тем тише становился и шум зрителей вокруг, но громче — постоянный внутренний диалог: «Зачем я бегу? Эй, 30 километров — это уже достойно, пойдем пешком? И все эти люди уже начинают раздражать».

Люди в ответ продолжали кричать, протягивали бананы, бутылки с водой, салфетки — в общем, не давали ни одного повода разочаровать в себе. Наконец, впереди мелькнул огромный экран — вход в Центральный парк. Значит, финиш совсем рядом.

Представьте самое бессмысленное и томительное, что вы делали в жизни. Часовая очередь к какому-нибудь бессмысленному чиновнику. Оформление аварии в день первого снега. Пробка на кольцевой, затянувшаяся до утра.

Последние километры первого марафона в жизни — это еще хуже. Конечно, разум понимает, что будет тяжело, что ноги в какой-то момент скажут «Хватит! Просто хватит!», но я не думал, что в какой-то момент сама возможность финиша уже покажется невозможной. Расфокусированный взгляд уже с трудом ловил указатели: 800 метров, 400, 200. Все? Все!

***

«Адреналин! Эйфория! Кайф!» — то, что обещали после этого момента те, кто уже бегал — на этот раз достались кому-то другому. Походкой пингвинов, переваливаясь с одной чугунной ноги на другую, тысячи людей в одинаковых синих пончо (их выдают, чтобы не замерзнуть) с медалями на шее толкались на пути из парка; садиться запрещали указатели — после этого можно не встать.

Синюю бесконечность раз в минуту разрезали яркие алые флаги с крестом — это врачи пробивались к очередному рухнувшему (а их было немало) и заносили его в огромную белую палатку, забитую такими же телами.

Отдельный сюрприз: после финиша измождение подействовало не только на тело, но и на голову: на пару часов я перестал адекватно оценивать поступки. Например, решил, что прямо сейчас мне очень нужно купить новые кроссовки — беговые насквозь промокли, а я еще собираюсь в гости к друзьям. А когда телефон отказался реагировать на пропотевшие пальцы, подумал, что помочь мне могут только в том магазине, где я его и покупал — и отправился туда!

Но самым непредсказуемым (и немного обидным) стало даже не это: насколько часто я думал до гонки о том, как после финиша съем самый большой и жирный бургер в Америке, настолько после не хотелось совершенно никакой еды (а на самом деле — вообще ничего, даже моргать) примерно до следующего вечера.

Результат — 4 часа 56 минут — со спортивной точки зрения оказался хорош одним: имена всех, кто выбежал из 5 часов, на следующее утро напечатали в специальном приложении к The New York Times (это еще одна давняя традиция). Сам себя я похвалил только за то, что, как и просили друзья, ни разу не остановился.

Проспав, кажется, почти 12 часов, уже на следующий день я наткнулся на твит Шэннон Фланаган, победившей в женском забеге: «Я съела сегодня 5 пончиков. Жалею только об одном: надо было все-таки 4».

Похромав на одной ноге в ванную, я подумал, что мне жалеть не о чем совершенно, и снова прокрутил в голове большого бегуна и писателя Мураками: «Если в беге на длинные дистанции мы кого-то и должны победить, так это прежних самих себя».

Больше о беге и любительском спорте – в разделе «Здоровье»

Подписывайтесь на телеграм-канал, чтобы следить за новостями любительского спорта

Напоминаем, что у нас есть раздел со скидками, в котором вы сможете найти промокоды СберМегаМаркет.