«Я стрелял в себя, но убил свое эго». Невероятная история падения и возрождения бейсболиста Дрю Робинсона
16 апреля 2020 года Дрю Робинсон проснулся, намазал арахисовым маслом бублик с изюмом и корицей, смешал зеленый смузи, сел за кухонный стол и закончил писать записку, в которой он объяснял своей семье и друзьям, почему он решил закончить свою жизнь. Он провел последний месяц в одиночестве, ограниченный рамками пандемии и карантином своего собственного разума. Он ненавидел свою жизнь. Он ненавидел то, что никто не знал, насколько он ненавидел свою жизнь.
«Я надеюсь, в итоге, вы, ребята, поймете, что никто не мог этого предвидеть, так как я очень сильно это скрывал, - написал он, — и некого в этом винить».
Он извинился – перед Дианой, Дэррел, Рене, Бритни и Чэдом, пятью людьми, которых любил больше всего на свете. Перед теми, кто знал его лучше всех, и все равно не сумевшими разглядеть печаль, съедавшую его. Даже они поверили в образ, созданный Дрю: игрок Главной Бейсбольной Лиги, красивый, очаровательный, веселый, с заразительным смехом и большой улыбкой. Дрю жил своей мечтой и хотел умереть.
Чувство вины смешалось с умиротворением, когда он подписал письмо: «Простите. Дрю Робинсон». Теперь он был готов вычистить остатки своих 27 лет. Он начал мыть дом. Он хотел, чтобы это место было безупречным, настолько же чистым, каким оно было, когда он въехал сюда. У его семьи будет куча проблем, после того, как это случится, и он не хотел добавлять им еще.
Растаяли последние часы. Около пяти вечера Дрю почувствовал прилив адреналина. Время пришло.
Он взял свой пистолет с тумбочки, положил записку на кухонный стол, на самое видное место. Он запрыгнул в свой пикап, планируя доехать до парка, где и собирался это сделать. Но теперь это показалось ему неправильным. Он попробовал другое место, но понял, что не хочет умирать в машине. Он поехал домой.
Дрю сел на диван в гостиной. Налил себе стакан виски, еще один, но потом остановился. У него не было проблем с алкоголем, и он не хотел, чтобы кто-то подумал обратное. Его мысли понеслись в другом направлении - о том, как все это будет выглядеть, на кого и как повлияет и кто его найдет. Он был один, один до конца. Около 8 вечера одним движением он наклонился в сторону, нащупал журнальный столик, поднял пистолет, прижал его к правому виску и нажал на курок.
Это должно было стать концом истории Дрю Робинсона.
В следующие 20 часов он придет к пониманию того, что это было лишь началом новой.
...
«Я здесь не просто так», - говорит Дрю Робинсон. Остается 6 дней до Рождества 2020 года. Он чувствует себя благодарным. Он хочет рассказать миру о том, что произошло – если он сам смог исцелиться, то он сможет помочь это сделать кому-то еще.
Дрю говорит, что смысл его нахождения здесь в том, что «Я должен рассказать эту историю», и эта история не только о том, что произошло. Настоящая история – важнейшая история – о том, что случилось после: о каждой минуте, что он прожил, о хороших и плохих моментах. Это не та рафинированная история о человеке, который выжил и жил долго и счастливо. Это грубая и красивая, меланхоличная и торжественная история, объединяющая сразу всё.
Он знает, что есть миллион вопросов. Например: Как он прожил практически целый день с огромной дырой в правой части его головы, и еще одной раной слева, на месте выхода пули, без медицинской помощи? Не так и много людей выжили после выстрела себе в голову. И еще меньше остались после этого зрячими. Слова Дрю звучат осознанно и уверенно. Он осознает, как ему повезло, но и насколько он до сих пор уязвим. Что ему нужны терапия и лечение. Что это нормально – быть «не в порядке».
Он знает, что иногда жизнь подобна тискам, безжалостно сжимающимся все сильнее и сильнее. И он знает какой вред это может нанести. Он знает о расцветающем кризисе психического здоровья в стране. Знает, что Центры по контролю и профилактике заболеваний сообщают, что 11% участников июньского опроса задумывались о самоубийстве. Знает, что суицидальные мысли посещают 26% молодых людей в возрасте от 18 до 24 лет. И он знает, как трудно об этом говорить. Он знает, что это даже сложнее, чем переживать это. Он знает, потому что прошел через это.
«Я должен был пройти через это, - говорит Дрю. — Я должен помочь людям пройти через сражения, которые, кажется, невозможно выиграть. Это абсолютно точно должно было случиться. Здесь нет ответов, нет смысла. Это просто должно было случиться».
«Сейчас я свободен, - говорит он. — Я стрелял в себя, но убил свое эго».
Не думайте, что он прославляет свой поступок. Нет. Больше всего Дрю хочет рассказать свою историю для того, чтобы помочь другим понять насколько ужасен суицид. Ему не нужны были те 20 часов нахождения на грани, истекая кровью. Не нужна титановая пластина в голове и спинномозговая жидкость, вытекающая из его мозга. Он не хотел бы, чтобы его семья увидела то, что увидела, и прошла через то, что прошла, проводя каждый день в мыслях: «В порядке ли он? Не сделает ли это снова?» Боль от самоубийства или его попытки не ограничивается одним человеком.
Сейчас каждый день предоставляет ему шанс починить то, что было сломано. Его самого. Его семью. Каждого, кто услышит его историю. Поэтому Дрю снова тягает «железо» в гараже и машет битой в беттерской клетке, привыкая к своей новой реальности, намереваясь войти в историю бейсбола. Он стоит перед зеркалом и смотрит на себя, на свои видимые и незримые шрамы, на новые контуры своего лица, лица, которое он хочет показать всему миру. И не важно как оно выглядит.
«Как я могу, пройдя через это, не попытаться помочь другим людям, не повлиять на их жизнь? - говорит он. — Типа - это просто случилось, и я буду дальше жить той же жизнью, что и до этого? Это невозможно. Это был важный знак. Огромный, болезненный знак о том, что я должен помочь людям пройти через что-то, что кажется им невозможным».
Дрю уверен, что ему предназначено сделать что-то. Теперь он понимает, что это стало ясно, когда он открыл глаза и осознал, что до сих пор жив.
...
В начале 9 вечера 16 апреля Дрю огляделся и ничего не понял. Что случилось? Почему я все еще здесь?
Повсюду была кровь. Ему хотелось стереть ее. Слезай с дивана, сказал он себе. Может он кому-нибудь еще пригодится.
Он лег на деревянный пол. Прошло 30 минут. Он держал свою голову, пытаясь остановить кровь. Он нащупал грязное полотенце. Это не помогло. Он решил пойти в душ. Когда он поднялся – закружилась голова. Он поскользнулся и ударился головой о ручку двери, местом, где было входное отверстие пули. Оно по-прежнему не болело. Как? Почему?
Он свернулся калачиком на полу душа. На него лилась вода. Он вытерся и свалился на кровать. Кровь во рту вызывала тошноту, поэтому он вернулся в ванную. Он не хотел, чтобы его вырвало на ковер – это же дополнительная уборка для его семьи.
Когда он согнулся над унитазом, его голова ударилась о фарфор. Он кое-как поднялся и попытался почистить зубы.
Как же нелепо, подумал он. Парень с дыркой в голове чистит зубы. Вместо этого, он глотнул жидкости для полоскания рта, чтобы убрать жуткий вкус. Он заткнул ноздри бумажным полотенцем, стараясь не дать крови наполнять горло.
Он вернулся в спальню. Было около полуночи, прошло 4 часа с тех пор, как он нажал курок. Дрю закрыл глаза и подумал: «Вот здесь я и умру».
...
Дрю Робинсон родился на окраине Лас Вегаса, на улице под названием Мэджик Момент Лейн (Переулок волшебного момента). Он был младшим ребенком в семье Рене и Деррела Робинсонов. Его сестре Бритни было шесть лет, его брату Чэду – четыре с половиной года. Дрю был талисманом и боксерской грушей, прилипалой и приставалой, типичным младшим братом, который просто хотел внимания и любви.
Он пробирался через соседскую дверь для собаки, чтобы украсть угощений для зверинца Робинсонов: собак, кошек, игуан, и даже крысы в клетке. Он прятался в шкафах, стиралке и сушилке – везде, где могло поместиться его маленькое тельце. Он мог стащить с себя всю одежду, выбежать на улицу, прыгнуть на велик и поехать в даль. Ничто не могло так разозлить Бритни, как очередная фраза ее друзей: «Твой братик снова рассекает голышом».
Когда ему было 7, Дрю отправился в Волмарт купить маме кольцо. Оно было сделано из обычного металла и стекляшек и стоило 7 долларов 77 центов. Рене носила это кольцо, пока оно не развалилось на части. Она отнесла осколки ювелиру, и он сделал более прочную версию, которую она носит даже 20 лет спустя. Каждый раз, когда она вертит его на пальце, она думает о своем озорнике.
Когда Дрю купил то кольцо, Рене и Дэррел разводились. Это опустошало Дрю. Он помнит, как задавал себе вопросы. Неужели что-то не так со мной? Почему мама так на меня злиться? Что я такого сделал? Но он никогда не задавал эти вопросы вслух. В семье Робинсонов было не принято говорить о подобных вещах. Они редко обнимались. Они просто жили, один день за другим.
«Мы все были не слишком хороши в проявлении эмоций, - говорит Дрю. — И этого вызывало стресс и внутреннюю борьбу. Я думаю, у нас у всех была идея идеальной семьи и тому подобного. И когда не получалось жить так, мы подвергали сомнению все, что мы делали».
После развода семья Робинсонов раскололась. Мальчики уехали жить с Дэреллом, Британи осталась с Рене. Они собирались вместе лишь на бейсбольной площадке. Чэд вымахал почти до 2 метров ростом и считался одним из самых перспективных правшей в стране. Дрю не дотягивал до него габаритами, но был техничнее, плавней, талантливей. Почти каждые выходные Робинсоны собирались на бейсбольном турнире, чтобы поддержать мальчиков, оставляя в стороне все взаимные претензии.
Чэд, которого на драфте МЛБ 2006 года забрали в Милуоки, установил практически недостижимый стандарт, и теперь для Дрю любой другой результат казался провалом. Он хотел быть идеалом. Его взяли в команду Страшей Школы Сильверадо в первый же год. Он начал выходить на поле со второго года, а перед третьим годом произошел настоящий всплеск роста, сделавший его проспектом: 198-ми сантиметровый парень с мощным леворуким взмахом и возможностью играть шортстопом и в аутфилде – лучший игрок в Сильверадо со времен своего брата.
Он был популярен. Его любили девушки. Он тоже любил их, пока не встречал новую, пока не встретил Диану Ангуелову. Это случилось перед его выпуском из Сильверадо. Он попросил их общего друга подписать его выпускной альбом, а Диана оказалась рядом. Дрю не хотел показаться невежливым и спросил, не хочет ли она тоже что-нибудь написать. Она хотела. «Ты – симпатяга», - гласила надпись.
Задолго до этого момента она сказала своему другому другу: «Я должна с ним встречаться». В Дрю было что-то притягательное, пусть это и не лежало на поверхности. Он мог быть громким, взрывным, всегда старался выглядеть и поступать круто. Но ни Диана, ни весь остальной мир не видели Дрю его же собственными глазами – не в роли шутника, а в роли самой шутки.
Дрю говорил сам с собой от первого лица множественного числа, как будто у него был вездесущий компаньон, с которым он делил свою печаль.
«Когда что-то шло не так, - говорит Дрю,- я такой : «А почему это происходит?» И голос в моей голове отвечал : «Что ж, конечно, это случается с нами. Это мы. Это наша жизнь. Ты не должен наслаждаться такими вещами»».
...
За последние два года в старшей школе Дрю стал одним из лучших игроков в историческом «Классе Вегаса» 2010 года, который включал первого выбора драфта Брюса Харпера, и Криса Брайанта, который решил играть за колледж и был выбран под вторым номером три года спустя. «Тексанс Рейнджерс» выбрали Дрю в 4 раунде под общим 136 пиком. Он получил 198 000 долларов в качестве подписного бонуса.
Он приехал в Сюрпрайз, Аризона летом 2010го с парой вещей в волмартовской сумке и парой бутс. У него не было перчатки – в старшей школе он брал ее у друга. На первую тренировку он вышел в белой футболке, баскетбольных шортах и шлепках. Его сосед по комнате Джонни Гомес сказал ему, что ему нужна футболка с воротником. Дрю не взял с собой такую, и ему пришлось одолжить у Гомеса обычную футболку-поло из масс-маркета, и он носил ее на протяжении следующих четырех дней.
Быть профессиональным бейсболистом означает не только играть в бейсбол лучше всех. Это ускоренное взросление. Это необходимость в 18 лет оплачивать счета, справляться с разочарованиями, разбираться в политике, налаживать отношения – разобраться, как жить в мире, который не приемлет слабость.
Брат Дрю уже жил в этой реальности. Звонок будильника в 4:30 утра, поднимающий тебя на тренировку. Поездки на автобусе. Операции на руке. К этому времени его карьера дала трещину, он провел пять лет в независимых лигах лишь для того, чтобы понять что игра, которую он так любил, не отвечает ему взаимностью.
Если бы Чэд и Дрю больше общались, Дрю бы знал, как работает профессиональный спорт, насколько его физическая составляющая меркнет в сравнении с психологическими затратами. Но разговоры не были их сильной стороной. Дрю пришлось прокладывать свой собственный путь в этих суровых условиях.
Бейсбол вызвал трещины на его фасаде стабильности. Безмерное обожание игры оказалось под сомнением. В один день он любил бейсбол, в другой – ненавидел. В 2011, в его второй сезон он выбивал с процентом 16,3 в низших лигах. Несмотря на это, «Тексанс» дали ему полный сезон в 2012, и он превзошел все ожидания. Его карьера сильно отражалась и на семье. Он и Диана продолжали часто переписываться, но она была в колледже, а он был слишком одержим бейсболом.
...
Диана не получала от него весточек на протяжении месяцев, прежде чем посреди пары по биологии пришло сообщение. Это был конец сезона 2013. Дрю добрался до вершины низших лиг. Он хотел увидеть ее, когда приедет в Лас-Вегас. Они встретились и поняли, что готовы друг к другу. Инстинкт, который толкнул ее к нему, был правильным. Он был веселым, бестолковым, прекрасным партнером. Она была всем тем, чего не хватало его семье. Когда проявились свойственные бейсболу сомнения – почему этот парень прорвался наверх, и что я делаю не так, и я недостаточно хорош – она старалась искоренить их.
Для Дрю это было непросто. Он пытался положиться на Диану, когда барахтался в низшей лиге в 2014 и превзошел этот уровень в 2015. Но вся ее поддержка не могла полностью смыть его неуверенность и ранимость. Без видимых причин он разорвал их отношения.
«Он сказал, что не знает, почему он мне нравится, - рассказывает Диана. — Я была в шоке. У себя в голове я такая: «Что это значит? Ты не знаешь, почему ты мне нравишься?» Я никогда этого не забуду. Впервые что-то пошло не так, и я задалась вопросом: «А есть ли более глубокая причина?»
Она думала, что они поженятся, но все закончилось вот так. Он спроецировал свои недостатки на нее. Он смотрел на ее участливость – Диана приносила с собой еду и напитки на вечеринки, чтобы ее друзья не напивались до чертиков – как на слабость.
«Она – самый бескорыстный человек, которого я знаю, - говорит Дрю. — Поэтому каждый раз, когда возникал лишь намек на то, что я не счастлив, она старалась помочь. Но из-за того, что я был закрытым человеком – я не хотел этой помощи. И это оттолкнуло меня от нее. Я ее оттолкнул».
Худшие стороны Дрю разрушали лучшие вещи в его жизни, и он, в итоге, осознал это. Он попросил ее вернуться к нему. Она согласилась. Затем он снова с ней расстался. Это был порочный круг. Она старалась сочувствовать, рационализировать. Она старалась увидеть в нем то, чего он не видел в себе самом.
...
В 7 утра 17 апреля Дрю проснулся, и боль, наконец, накатила.
Любое движение вызывало смещение частей его лица. Он подумал о том, чтобы взять пистолет и попробовать снова. Он решил помыться. На этот раз он не упал. Он вернулся в кровать, скользнул по одеяло и потерял сознание. Прошло несколько часов. Он услышал жужжание телефона. Он не стал смотреть сообщение.
Боль усиливалась. Он попытался сесть, но упал на пол. Его мучила жажда. Он собрался с силами и встал. Он добрел до кухни, налил в чашку воды и, чтобы заглушить боль, выпил таблетку парацетамола.
Он прошел мимо журнального столика и увидел пистолет. Вместо него он взял телефон и пошел в свою комнату. По пути он зашел в ванную и посмотрел на свое лицо. Оно было неузнаваемым. Пуля искорежила его правый глаз.
Он подумал о бейсболе – можно ли играть с одним глазом. Он удивился тому, что думает о будущем, значит - он пытается выжить. Он нашел коробку с пластырями и заклеил ими рану. Он начал задавать вопросы, совсем другие, чем раньше. Та единственная таблетка парацетамола – неужели это подсознательное сообщение о том, что он хочет исцелиться?
Он впервые посмотрел на телефон. Он открыл сообщение.
«Можно я воспользуюсь твоим гаражом?»
Было еще одно. Оно пришло через час после первого.
«Спасибо».
Сообщения были от Дэрелла. Он был здесь, в доме Дрю, работал в гараже. Но он не открывал дверь внутрь дома.
...
«Я сделал это».
Такое сообщение направил Дрю своей семье после того, как Джефф Банистер, менеджер «Тексанс», сказал, что он попал в заявку на первую игру сезона 2017. Это было, как во сне. Все прилетели из Лас-Вегаса в Техас на первый матч. Спустя столько лет Рене и Деррил научились ладить, поэтому сидели все вместе – с Британи и Дианой, которая не хотела пропустить этот момент, хотя они с Дрю и не были больше вместе. Чэд присоединился к своим друзьям на другой трибуне и бахал пивко.
Дрю получил всего 2 выхода на биту в третьей игре «Рейнджерс». Семь дней спустя, его отравили в низшую лигу. Такая вот история для того, кто провел 7 лет в низших лигах, делал важную работу, вместо того, чтобы выклянчивать повышение, того, кто жил на задворках спорта и должен был проявлять себя каждый год, чтобы его не назвали слишком старым, слишком непродуктивным, слишком… да каким угодно «слишком». Игра жестока по миллиону причин, и это лишь еще одна.
Он вернулся 28 мая, и его снова отправили «вниз» 29го. Его снова вызвали 24 июня, а 25го он вышел в стартовом составе на «Янки Стедиум», выбил хоумран своим первым же хитом в Главной лиге, и снова был отправлен обратно 26 июня. «Рейнджерс» снова вызывали его 7 июля, и он остался в команде до конца сезона, показав 22.4 процента на бите с 6 хоумранами, и сыграв на 6 различных позициях.
Все-таки, он не стал тем профи-однодневкой. Ему было 25 лет, у него были сила, универсальность и, возможно, светлое будущее. Не только в бейсболе, но и с Дианой. В то межсезонье они помирились и снова сошлись, уже в третий раз.
Несмотря на всю успешность своих поступков, его по-прежнему терзали сомнения. Голос компаньона в голове был безжалостным. Он сопровождал его с самого детства. «Он действовал парализующе», - говорит Дрю. На клубной базе он подвергал сомнению каждый ответ, который давал журналистам. На поле – каждую второстепенную мелочь – как он стоит во время исполнения гимна, как он выглядит, отправляясь на свою позицию между иннингами. Дома он задавался вопросом - почему Диана нянчиться с ним.
Почему все так хреново? Почему это происходит со мной? Что я делаю не так? Почему я просто не могу быть собой и показать всем, как я себя ненавижу?
Вопросы становились все хуже.
Стоит ли это того? Стоит ли того моя жизнь?
Он снова прошел предсезонку с «Тексанс» в 2018. Он сыграл в 22 из первых 27 игр «Ренджерс». Но травма бедра притормозила его. «Рейнджерс» спускали его вниз, поднимали наверх, снова отправляли его вниз и поднимали наверх.
В декабре 2018го его обменяли в «Сент-Луис Кардиналс». Он решил, что это будет новой возможностью. Он сделал предложение Диане. Она сказала: «Да». Они назначили свадьбу на 14 ноября 2020 года.
Дрю пробился в основной состав «Кардиналс» после весенних тренировок, но неделю спустя его отправили в низшую лигу. Он вернулся 31 марта, отыграл 3 матча и снова был сослан вниз. Очередное возвращение состоялось 15 апреля, но 16-го он снова отправился назад. Вверх 22 апреля, вниз 23 апреля. И больше он не вернулся. Он повредил локоть не бросковой руки, и ему потребовалась операция. 28 августа 2019 года «Кардиналс» разорвали с ним контракт.
Голос компаньона становился все громче. Дрю все глубже погружался в депрессию. Мысли о суициде усиливались. Он понимал, что ему нужна помощь. Он обратился к терапевту. Начал читать книги по саморазвитию. Он хотел увидеть себя таким, какими, как он считал, видят себя остальные. «Я думала, что тогда он был лучшей версией себя, - говорит Диана. — Я думала: «Вау! Он начал делать что-то для себя, может, именно это ему и было нужно».
«Сан-Франциско Джайентс» подписали с Дрю контракт 6 января 2020 года. На весенней встрече с менеджером Гейбом Кэплером, президентом по бейсбольным операциям Фарханом Зайди и генеральным менеджером Скоттом Харрисом, он сказал: «У меня серьезные проблемы с уверенностью в себе». Они поблагодарили его откровенность, но позитивность этого момента была мимолетной.
Несмотря на то, что Дрю продолжал посещать сеансы терапии, они не избавляли его от плохих мыслей. Его разочарование в себе усиливалось. Он старался, по-настоящему старался, принять свои слабые стороны, но там где Диана и остальные видели прогресс, он видел лишь стагнацию. Дрю не осознавал, что это нормально – ментальное здоровье это длительный процесс, а улучшение не всегда проходит линейно. Он искал панацею, которой просто не существовало.
Он боялся, что ему суждено снова оказаться в низших лигах, а он не хотел такой жизни для Дианы. Он боялся, что недостаточно хорош для нее. И никогда не станет. Дрю отменил свадьбу.
Ужасные вопросы усугублялись и приводили к новым: Кто будет переживать, если меня не станет? Когда он не смог ответить и на этот вопрос, он начал планировать свою смерть.
Дрю поехал на стрельбище в окрестности Финикса. Каждый выстрел рождал новый вопрос. Насколько это возможно? Как я собираюсь сделать это? Где я сделаю это?
Нет, - сказал он себе. Это уже крайность. Поговори с кем-нибудь. Мы сможем сделать это. Просто поговори с кем-то. Найди кого-нибудь, даже если это будет светский разговор. Пошути. Создай светлый момент. Нет. Никто не захочет это слушать. Никто и не должен это слушать.
Затем, 12 марта, КОВИД-19 закрыл мир бейсбола.
Дрю вернулся в Лас-Вегас, в пустой дом, к одиночеству, совершенно не понимая кто он. Неделю спустя он пошел в оружейный магазин заказать оружие. Он вернулся туда 30 марта и забрал свой заказ. У него не было внешних раздражителей, тех самых светских разговоров «ни о чем», шуток или светлых моментов. Он не мог пойти на стадион, встретиться с друзьями, не мог пойти прогуляться. Только он и его мысли, которые он выстраивал вот уже два десятка лет.
Он хотел увидеть Диану. Она отказалась. После последнего расставания, она поклялась заботиться о себе, о своем благополучии. Расставить границы. Когда Дрю объявлялся, она говорила уверенно и по существу. Никакой болтовни. Никаких вопросов о том, как у него дела. Когда он спросил, может ли он забрать Элли, одну из их собак породы голдендудль, она ответила отказом. Собака оставит между ними связь, не позволит ей уйти. Если она не может жить с ним, она должна жить сама.
Дни тянулись вечно. Друзья связывались с Дрю. Они хотели запланировать что-то на его 28ой день рождения 20го апреля. Он их игнорировал.
13 апреля Дрю встретился с женщиной, у которой был помет щенков. Он нашел идеального. Погладил его, потискал. Но потом на него накатило ужасное чувство. Он извинился. «Простите, - сказал он женщине. — Я не могу взять эту собаку». Он быстро ушел, заметив недоумение на лице женщины.
«Она не понимала, - говорит Дрю. — Да и как она могла понять? Я не мог взять собаку, потому что я планировал покончить с собой».
...
Около 3:30 ночи 17 апреля Дрю сидел на том же месте, где он выстрелил в себя. На журнальном столике лежали пистолет и мобильный телефон. Он взял пистолет в правую руку. В левой лежал телефон с набранными цифрами 9-1-1. Он мог нажать на курок. Он мог нажать зеленую кнопку вызова.
Он сомневался, мысли проносились в голове. Он думал о Диане, Дэрреле, Рене, Бритни и Чэде. Он думал о бейсболе. Он думал о прошедших 20 часах. Как? Почему? Я что, пытаюсь выжить?
Решение пришло, по его словам, моментально. «Я хочу жить», - сказал Дрю сам себе. Он не подвергал это сомнению. Перед тем, как нажать кнопку вызова, он открыл камеру, перевел ее в режим селфи и сделал фото. Он хотел запечатлеть момент, когда он выбрал жизнь.
Дрю позвонил в 911. Было 3:44 после полудня.
«Мне нужна скорая, - сказал он. — Я пытался покончить с собой прошлым вечером, и я сделал это. Я думаю, я выбил себе глаз. Я не могу открыть правый глаз, и у меня огромная дыра в голове, и очень сильные боли».
«Что вы сделали?» - сказал диспетчер.
«Я выстрелил себе в голову», - сказал Дрю.
Находящиеся поблизости полицейские расчеты поспешили к его дому. Шесть машин оказались у его дома.
А 3:51 полиция выбила входную дверь. Они опасались, что это может быть засада. Парень выстрелил себе в голову и прожил 20 часов? Да такого не может быть.
В 3:52 полицейский спросил: «Почему вы стреляли в себя?» Дрю прошептал в ответ: «Потому что я себя ненавижу».
В 3:53 приехала скорая.
В 3:57 каталку, на которой лежал Дрю, загрузили в машину.
В 3:59 машина тронулась в сторону Центра Травматологии ЮЭмСи.
В 4 дня другой полицейский покачал головой и сказал то, о чем думали все остальные: «То, что он до сих пор жив – просто сумасшествие».
...
Тем же вечером завибрировал телефон Чэда. Это было текстовое сообщение из трех слов от его друга, с которым он и Дрю играли в бейсбол в старшей школе: «Дрю в порядке?»
Чэд предполагал, что да. Но это был странный вопрос. Он написал сообщение Дрю. Ответа не было. Позвонил. Ничего. Чэд написал другу.
«В смысле, Дрю в порядке?»
Ответ друга не добавил ясности – он слышал, что произошел несчастный случай. Чэд не мог понять. Какого рода несчастный случай? Огнестрел – написал друг. Ему рассказал его дядя, бывший агент Дрю, который сам узнал от кого-то из «Кардиналс», которому рассказали потому, что у них была страховка Дрю.
Чэд позвонил Бритни и спросил все ли в порядке с Дрю. Он спросила, что он имеет в виду. Чэд рассказал ей о сообщении, о том, что это, должно быть, связано с оружием. И тут Бритни прорвало. Она не могла больше скрывать это.
Пару часов назад, когда она ехала с работы домой, ей позвонили из больницы. Он подняла трубку, и ей сказали, что ее номер указан в качестве экстренного у Дрю Робинсона.
Бритни как раз случайно проезжала по шоссе рядом с Травматологией ЮЭмСи. Он сказала, что сейчас приедет. «Нет», - ответили ей. Никаких посетителей в связи с КОВИД-19. Он спросила, что произошло. Ей ответили, что больница не может разглашать подробности. Только то, что он жив и дышит. «Хорошо, - сказала Бритни, - дайте мне с ним поговорить».
Воспоминания Дрю о тех часах, когда его привезли в больницу, отрывочны. Наложение швов рядом с дырой в его голове. Обезболивающие, от которых помутнилось сознание. И телефонный звонок, в котором он просил Бритни больше никому не говорить. Она хотела подробностей. Она спрашивала что произошло. Дрю сказал, что он не хочет об этом говорить.
На заднем плане Бритни услышала, что медсестра просит его телефон и кошелек. Она сказала Дрю, что съездит к нему домой и заберет их.
«Нет! - умолял ее Дрю. — Не надо ехать ко мне домой. Обещай мне, что не поедешь ко мне домой».
По окончании разговора Бритни не знала, что делать дальше. Она позвонила двоюродному брату, с которым была близка. Вместе они предположили, что Дрю мог поранить себя. Бритни сказала своему бойфренду, что должна уехать. В этот момент ее и застал звонок Чэда. После того, как Бритни рассказала ему то, что знала, Чэд повесил трубку, позвонил в больницу и попросил его соединить с палатой Дрю Робинсона. Дрю взял трубку.
«Что, черт возьми, происходит?» - сказал Чэд.
«Это кто?» - ответил Дрю.
Эти двое редко разговаривали. Ни один из них не мог вспомнить, когда они последний раз обнимались. Но когда Дрю понял, что на той стороне провода его брат, у него было для него важное сообщение. Он проигнорировал вопросы Чэда и продолжал повторять одни и те же четыре слова.
«Мне суждено быть живым, Чэд. Мне суждено быть живым. Мне суждено быть живым».
...
У выживших жертв суицида, особенно в столь жестких случаях, как у Дрю, наблюдается большой спектр последствий. Комбинация физиологической и психологической травм приводит к необходимости перестройки тела и психики, которая может занять месяцы и даже годы. Когда рассеялся туман анестезии, и Дрю проснулся после своей первой операции, он почувствовал любовь – к укрывающему его голубому одеялу, к каждому вдоху, наполняющему его легкие, к его семье.
Еще никогда ему так не хотелось сказать, что он их любит. Сказать не по привычке, пассивно, рефлекторно, потому что ты должен это сказать. Теперь для Дрю жить той жизнью, что он жил, проживать день за днем на необитаемом острове, на котором прошлое, настоящее и будущее смешиваются в бесцельное и бессмысленное существование, было недостаточно.
Дрю твердо решил, что теперешний он будет отличаться от того человека, которым был раньше. Это был шанс стать тем, кем он всегда хотел, но не мог стать. Починить себя. Свою семью. Других. Необходимость любить и делиться этой любовью накатила моментально.
Стало понятно, что он нуждается в общении. Духовно – через медитацию. Рефлекторно – через письма. Межличностно – через диалог. Дрю общался с каждым врачом и медсестрой, которые объясняли ему какие повреждения оставила пуля на своем пути, и насколько непростой будет дорога к восстановлению. Он спросил их, когда он сможет получить свой телефон, чтобы позвонить Диане и Дэррелу и Рене и Бритни и Чэду и всем остальным, с кем хотел поговорить в первую очередь. Ему так много нужно было им рассказать, и пусть это будет казаться таким банальным и сопливым, таким непохожим на него, непохожим на того, кем он был. И это НОРМАЛЬНО.
«Теперь я никогда не удержусь от того, чтобы спросить кого-то или рассказать о чем-то, даже если это что-то простое, - говорит Дрю. — Эй, эта мелочь сегодня меня раздражает. Да просто поговори об этом. Они хотят это услышать. Люди, которые тебя любят - хотят это услышать, и даже если нет людей, которые тебя любят, терапевт захочет это услышать. Люди хотят тебе помочь. Специалисты хотят тебе помочь. Так много людей в этом мире готовы помочь кому угодно пройти через это. Конечно, может создаться ситуация, которая заставит тебя почувствовать себя одиноким, но ты никогда не будешь один».
«Подумай об этом. Не каждый может сделать это. Так, если не каждый на это способен, но есть те, кто может, то это почти как сила. Почему бы этому не стать силой? Почему бы этому не стать тем, чем люди могли бы гордиться? Эй, сегодня со мной что-то произошло, я рассказал что я почувствовал, и я теперь чувствую себя отлично. Почему это не может быть силой?»
Он нашел эту силу, пройдя через те 20 часов, через мельчайшие детали, которые он каким-то образом запомнил, через уважение к своей семье, через возможность вернуться в бейсбол – не просто посмотреть сможет ли он, а показать другим, что мечтать — ээто, скорее, необходимость, чем глупость.
...
После той тревожной ночи Бритни и Чэд проснулись еще до рассвета, чтобы рассказать родителям, что произошло. Сначала они приехали к Деррелу.
«Прежде чем я скажу, что хочу сказать, - произнесла Бритни, - знай, что сейчас уже все в порядке».
Деррел кивнул.
«Дрю стрелял в себя», - сказала Бритни.
Дэррел, который лежал на диване, вскочил на ноги. Он помог им рассказать все Рене. Около 8 утра они приехали к ней. Она была на крыльце. Чэд попросил ее присесть. Бритни все объяснила. Рене разревелась. Они разговаривали несколько часов. Днем они решили поехать к Дрю домой. Рене шла позади.
«Они сказали, что есть вещи, которые матери не стоит видеть», - говорит она.
Они зашли через гараж. Они не были готовы к тому, что увидели. Бритни стала искать номера клининговых служб.
«Нет - сказал Дэррел. — Мы сами все уберем».
Дрю любит говорить, что они с отцом очень похожи, и, в какой-то степени, так оно и есть. Оба не слишком разговорчивы. Оба прячут эмоции. Дэррел был строителем, его руки покрывают мозоли от десятков лет кладки кирпичей. Дисциплина, этика на дороге и на работе были его отличительными чертами. Дэррел сожалел. Сожалел об излишней свободе, что давал мальчикам, о хаосе развода, и о том, что не напоминал им каждый день, насколько он их любит. Он старался быть хорошим отцом. И часто был им. Но были и моменты, когда он терпел неудачи. И этот не станет одним из них. Он не позволит незнакомцам прийти в дом его сына и увидеть следы худшего момента его жизни.
Дэррел оттер стены. Чэд вымыл пол. Бритни постирала полотенца, подушки и одеяла. Он принесла промышленный пылесос из своего офиса. Они провели два часа на коленях и локтях, сознавая, что они не смогут стереть реальность, но полные решимости оттереть как можно больше.
Из-за ковидных ограничений никто не мог навестить Дрю в больнице. Таким образом, все эти дни Дрю снова провел один. Дэррел звонил каждый день точно в 6 утра, как раз в тот момент, когда у медсестер была смена, чтобы узнать как он спал. Бритни играла роль привратника. Существовал пароль, чтобы связаться с Дрю по телефону. Она определяла - кто его получит. Врачи звонили ей с новостями о его восстановлении. Она везде носила с собой блокнот и записывала сообщения и вопросы от семьи и друзей. После разговора с Дрю, она сообщала в общий чат все новости дня.
Диана получала сообщения Бритни. Но ей было этого недостаточно. Она все еще любила Дрю, несмотря на то, что он столько раз разбивал ей сердце. И раз уж она не может его увидеть, она найдет способ быть настолько близко, насколько возможно. Каждый вечер она сажала в машину Элли и еще одну их собаку - Броди, ехала в больницу и парковалась в темноте. Она доставала свой телефон и писала Дрю – простые сообщения о том, как прошел ее день, как дела у собак. Еще настанет время для серьезных диалогов, время для ответов на вопросы. Сейчас же это было то, что она могла предложить человеку, который в наиболее уязвимой форме показал, что она нужна ему. Это однозначно даст ему понять – Я с тобой.
...
Когда настало время возвращаться домой, Дрю попросил Рене забрать его. Он провел 12 дней в ЮЭмСи и еще пять в психиатрической больнице, которая специализировалась на случаях, связанных с суицидом. Дрю не чувствовал себя там своим, но не стал на этом зацикливаться. А вот старый Дрю справлялся бы с разочарованиями именно так.
В психиатрической больнице Дрю сделал вазу, которую подарил Рене. Он извинился за криво нарисованные узоры. Он еще не привык к отсутствию пространственного зрения. Обратно ехали в тишине. Не из-за неловкости – он сказал, что чувствует, будто мама забирает его с игры – но из-за того, что оба знали, куда они едут. Рене остановилась рядом с новой входной дверью. «Ты готов войти?» - спросила она.
На полу лежал новый коврик, журнальный столик стоял в другом месте, диван сдвинули чуть назад, но, в целом, это был его дом. Дрю нужно было понять, что он по-прежнему ощущает это место домом. Он прошел к дивану и сел ровно на то место, где выстрелил в себя.
«Я хотел почувствовать это снова, - говорит он. — Я хотел почувствовать силу. Я не хотел чувствовать плохую сторону, хотел чувствовать силу. Я все еще здесь».
Но дело было не только в диване. Он хотел увидеть все. Он зашел в ванну, включил душ. Он обследовал спальню. Он осмотрел половые доски, даже ту, что была с отверстием от пули. Когда Диана, Дэррил, Бритни и Чед пришли к нему вечером, он провел их через те 20 часов, шаг за шагом, момент за моментом. Они молчали. Дрю видел боль на их лицах. «Никто не сможет понять, как я прошел через это, - сказал Дрю. — Никто и не должен».
Он сказал, что они могут его спросить о чем угодно. Они спросили.
«Что я могла сделать?»
Ничего. Это моя ответственность, не твоя.
«Как я мог не увидеть этого?»
Потому что я очень хорошо скрывал свою печаль.
«Почему ты сделал это?»
У Дрю не было хорошего ответа на этот вопрос. Он помнил, что он ответил полицейскому: Я ненавижу себя. И иногда этого вполне достаточно.
Он хотел, чтобы они простили себя. Пока он был в больнице, у него уже был подобный диалог с Рене. Он заверил ее, что здесь нет ее вины. Нет ничего, что бы она могла или не могла сделать. Дрю пресек ее импульс во всем обвинить себя. Несмотря на то, что она кричала на него, когда он был ребенком, несмотря на все те ужасные вещи, что она говорила о Дэрреле, Дрю ее простил.
Он заверил Диану, что он все равно сделал бы то, что он сделал, даже если она отдала бы ему Элли. Он сказал Дэррелу, что он был достаточно хорош, что в нем есть все, что Дрю хотел от отца. Он поблагодарил Бритни: за основной удар от развода, который она взяла на себя, за то, что была клеем для их семьи, за все то, что она сделала в прошедшие две недели и за то, что, он уверен, сделает потом. Он напомнил Чэду, что всегда будет рядом с ним. Что они вместе через многое прошли. Они выросли в одном окружении, преодолевали одни и те же препятствия. Если Чэду нужно будет поговорить, если ему нужны будут объятия, Дрю всегда готов.
Это был большой удар для Чэда. Он был старшим братом, он должен был быть защитником. А этот прилипала, маленькая заноса в заднице его утешал.
«И тут, - говорит Чэд, - я осознал, насколько он сильный».
Но это не главное, что Дрю запомнит из того вечера. Это случилось раньше, когда они с Чэдом первый раз увидели друг друга. Их глаза встретились. Оба раскрыли руки. Они наклонились друг к другу и обнялись. Они стиснули друг друга, и ни один не хотел отпускать.
«По-моему, это впервые с того момента, как мы были детьми, да?» - сказал Дрю.
...
Человеческий глаз – поразительно устойчивый механизм, намного более твердый, чем кажется, окруженный костями, мускулами и жиром, и погруженный в орбитальную полость для обеспечения достаточной защиты при повседневной жизни, но не от прямого попадания девятимиллиметровой пули, которая выходит из ствола на скорости более 1200 км/ч.
Когда пуля вошла в голову Дрю, она практически моментально разорвала его правое глазное яблоко. Она пролетела через стенки глазницы и через носовые пазухи, полые области вокруг носа. Она сломала его лобные пазухи, вызвав потерю спинномозговой жидкости, что создало повышенный риск заражения. Она прошла мимо главных носовых артерий, которые, если бы их задело, могли вызвать катастрофическое кровотечение. Пуля просвистела мимо его левой глазницы и вышла над левой скулой, в миллиметрах он того, чтобы повредить его второй глаз.
«У меня нет ни единой идеи, как это произошло», - говорит Доктор Тина Элкинс, хирург-оториноларинголог и доцент кафедры оториноларингологии в ЮЭнЭлВи. — Не имею понятия, как она прошла мимо и не повредила глаз».
Врачи сотворили настоящее чудо, собрав Дрю обратно. Первая операция была направлена на сохранение его правого века. Вторая – была заменой раздробленных костей. Отверстие в голове Дрю, высотой в 2,5 сантиметра и шириной более чем в 3 сантиметра, стало отличным входом для Элкинс. Она использовала три титановые пластины толщиной 3 миллиметра и четырнадцать 1,2-миллиметровых саморезов, чтобы сделать ему новую глазницу. Эта процедура заняла около двух часов и практически вернула его лицу симметричность. Третья операция была нужна для фиксации перелома в его пазухе и остановки утечки спинномозговой жидкости, которая могла привести к менингиту, абсцессам головного мозга, хроническим головным и другим сопутствующим болям.
Восстановить правый глаз Дрю было невозможно. Пуля раздробила его изнутри и порвала зрительный нерв. На 11 июня была назначена четвертая операция, энуклеация – удаление глаза Дрю. Доктор Шоиб Муинт заменил глазное яблоко имплантом, у которого спереди было место для установки протеза.
На протяжении 22 лет Муинт работает окулофациальным пластическим хирургом, специальность офтальмология, что предполагает искусное сочетание подходов к двум вещам: к самому глазу и к последствиям операции. Результаты большинства медицинских процедур не видны посторонним – скрыты одеждой или другими частями тела. Глаз же является фокусной точкой человеческого взаимодействия, магнитом для других глаз, и психологически – его потеря может стать опустошающей. Но реакция Дрю удивила Муинта.
«Он единственный за всю мою карьеру, среди тех, кто столкнулся с энуклеацией – а я провел ужасающее число таких операций – кто прошел ее в таком душевном состоянии, у кого была такая уверенность, такая цель», - говорит Муинт. — Я им восхищаюсь».
Спустя несколько месяцев после первой операции, 3 сентября, Дрю преодолел около 20 миль в свой старый район, недалеко от Мэджик Момент Лейн, чтобы встретиться с Джанет Чао – мастером, делающей глазные протезы, и управляющей «Prosthetics Advancement Lab». Она делает глаза для людей, у которых их нет. Процесс занимает несколько сеансов: сначала нужно изучить глазницу, и затем она использует акрил и придает форму протезу, не сферическую, а повторяющую форму имланта Муинта, это напоминает огромную контактную линзу.
Два дня спустя Дрю часами сидел в кресле в офисе Чао, пока она изучала его левый глаз и при помощи масляных красок и тонких кисточек воспроизводила его цвета на протезе. Ее мастерство видно в каждой детали – крошечное черное пятнышко на его карей радужке, светло-коричневое кольцо, окружающее его зрачок. Они использовала микроскопическую красную нить, чтобы скопировать рисунок его кровеносных сосудов. Теперь он был нагрет и высушен и мерцал всей жизнью левого глаза. Дрю раскрыл правое веко и вставил протез. Он подошел идеально.
В тот же день он примерил его дома перед семьей. Его лицо сияло. Как и их лица.
«Он отображает мой новый взгляд на жизнь, - говорит Дрю. — Хотя у меня теперь на один глаз меньше, я еще никогда в своей жизни не смотрел на вещи так четко».
...
Они хотят в это верить. Они так сильно хотят в это верить. Они хотят, чтобы все, что говорит Дрю, было правдой, каждая улыбка была настоящей, каждый смех был подлинным, каждое мотивационно-вдохновляющее семя проросло в реальность, а не было просто показухой. Два десятка лет он жил со своей болью. И его семья борется с мыслями, что она может снова зародиться в нем.
Пока все это так молодо, так хрупко. Они слышат, как он благодарит их за вещи, которые не кажутся достойными благодарности. Спасибо за неудачный день, ведь он поможет лучше прочувствовать удачный. Спасибо за то, что ты опоздал, ведь это напоминание мне самому в следующий раз выходить раньше. Это его метод. Семья Дрю знает факты. У выживших после попытки суицида значительно более высокий риск в будущем все же убить себя. Они живут в Америке, стране, в которой, согласно исследованиям, у каждого четвертого диагностировано психическое расстройство.
«Я не все еще осознал в полной мере, но я работаю над этим - говорит Дрю. — Ты не приходишь к этому моментально. Ты не приходишь к лучшей версии себя. Ты не достигаешь той точки, когда она у тебя просто есть и тебе не надо работать дальше. Это не инструмент, который у тебя теперь есть и уже никуда не денется. Ты не приходишь к состоянию «О, сегодня я счастлив. Это то, что надо. Я буду счастлив всю оставшуюся жизнь». Но и наоборот это тоже не работает. «У меня был сложный день». Это ведь не значит, что вся оставшаяся жизнь будет отстойной».
Среди хороших и плохих дней все остальные проходят примерно одинаково. Чаще всего он просыпается до звонка будильника. Он зовет Элли и Броди, которые живут с ним после его возвращения из больницы, и играет с ними – «заряжаюсь отличной атмосферой на весь день». Дальше он идет на кухню, выпивает кувшин воды, возвращается в свой офис и медитирует на протяжении 20 минут. Затем – в гараж, на утреннюю тренировку. Он возвращается в дом и завтракает. Несмотря на то, что после операций он потерял чувства вкуса и запаха, Дрю учится готовить что-то еще, помимо овсянки. Он хочет готовить для других.
В обед он старается сделать, как минимум, три звонка – пообщаться, позадавать вопросы, рассказать как у него дела. Еще одна тренировка, снова в гараже или в беттерской клетке или на поле, перед пробежкой домой, где он слушает музыку, смотрит телевизор или проводит время с семьей. Перед сном Дрю берет свой журнал. Иногда он исписывает одну или две страницы, иногда всего одно предложение. Но, как бы то ни было, каждый раз он заканчивает текст одними и теми же 8 словами.
Я ЛЮБЛЮ СЕБЯ, И Я ЛЮБЛЮ СВОЮ ЖИЗНЬ!
Он разговаривает с терапевтом несколько раз в неделю. Он понимает, что прием антидепрессантов нужен для баланса в его мозге, так - людям с диабетом необходим инсулин. Он много спит, тренируется, как одержимый, следит за питанием. С помощью и поддержкой бывшего игрока «Джайентс» Хантера Пенса, он медитирует. Периодически он работает на стройке с Дэррелом или ездит с почтальонами, чтобы наскрести немного денег и занять время.
Дрю видит в этом не только свое восстановление. Вся семья Робинсонов начала исцеляться. Они слышат, как Дрю говорит о будущем и они полны надежд. Они слышат о его неудачах и успокаиваются, понимая, что он не прячет это. Также, как и они сами.
Чэд свободно говорит о том, что ходит к психотерапевту. Он начал уже почти 2 года назад. Дуга его бейсбольной карьеры привела к серьезному разочарованию, с которым ему необходимо разобраться. «Это мне сильно помогло, - говорит он, - но впереди еще много работы, и это то, что Дрю помог мне понять. Он сказал кое-что, по-моему, пару месяцев назад – может из-за того, что мы спортсмены, мы беспокоимся лишь об итоге игры. Но не замечаем краткосрочных, маленьких побед».
В старшей школе Бритни диагностировали тревожность и депрессию. Годами он старалась напоминать себе, что с нее хватит, и хотела, чтобы окружающие ее люди поступали также. «В моей семье всегда общение всегда было на довольно слабом уровне, - говорит она. — Сама же я не боялась показывать свои чувства. Я просто такая: «О, да, ребят, вот теперь вы, наконец, поняли».
Всеми вместе Робинсоны встречаются в Зуме, на семейных консультациях с Доктором Шаной Александер, клиническим психологом, которая руководит программой помощи сотрудникам в «Джайентс». Если вам нужно выговориться, говорит она им, пожалуйста, звоните мне. И на следующий день Дэррел звонит. «Я стараюсь никому не показывать свою слабость и не показывать свои эмоции, - говорит он. — Но я могу это показать ей по телефону, потому что вокруг никого и нет».
Другим вечером Бритни разговаривает с Дрю о ее 20 годах. Об ее плохом парне. О приеме наркотиков. Она начала задумываться о суициде и том, каким способом это осуществить. Как она завидовала дочери двоюродной сестры Рене, которая покончила с собой.
«Ты чувствуешь себе беспомощной. Как никогда - делится Бритни. — Лично я думала, что моим друзьям и семье будет проще, если меня не будет. Тогда им не придется терпеть мои перепады настроения и мои проблемы с мозгами, ведь с моими мозгами что-то не так. Я их пыталась вставить другим людям в голову. И я подумала: «Всем будет лучше без меня».
Для Дрю это звучит знакомо.
«Но при любом сценарии, я думала о маме, которая найдет меня, и просто не могла решиться, - говорит Бритни. — Я просто не могла этого сделать. Это разбивает мне сердце, потому что я знаю как это было ужасно. И осознавать, что его состояние было еще хуже моего – я просто не могу себе представить насколько сильное это было чувство».
Спустя несколько месяцев после возвращения Дрю домой, круг обязанностей Бритни сузился. Раньше она делала пометки, фильтровала звонки, отправляла сообщения всем, кто их ждал. Но пока Дрю искал свою цель, она теряла свою. Попытки самоубийства оставляют за собой своего рода порывистый след, который может настигнуть даже человека после многих лет терапии и надлежащего лечения.
Бритни нашла утешение в неожиданном месте: в словах человека, которого она поддерживала на протяжении всего этого времени.
«Я никуда не денусь» - сказал ей Дрю.
...
У НЕГО ЕСТЬ ШАНС.
Так подумали все 12 октября, в миг, когда бита отбила мяч. Впервые с момента потери глаза Дрю Робинсон тренировался с битой на улице. Позади него, записывая этот момент на видео, находился Джейк Хагер, первый выбор драфта 2011 года. На питчерской горке был Сэм Садовиа, местный бейсбольный тренер. В аутфилде ловил мячи Джонни Филд, который играл в МЛБ в 2018 году. Хотя взмах биты Дрю выглядел также, как когда он играл в главной лиге – агрессивное покачивание битой, выброс ноги почти на 90 градусов, завершение одной рукой – ни один из его предыдущих 30, или около того, ударов не стал хоумраном. На этот раз мяч просвистел по направлению к правому центрфилду «Лас-Вегас Болпарк», стадиона низшей лиги, на котором местные профи проводили свои беттерские тренировки в межсезонье.
«Лети!» - закричал Филд.
На протяжении последних трех месяцев Дрю отрабатывал удары в помещении. 29 июля он нанес свой первый удар в своей новой реальности. С повязкой на глазу он отрабатывал удары по мячу, установленному на специальную стойку. Садовиа, который называл Дрю своим третьим ребенком, подумал в тот момент: «Да он лучше с одним глазом, чем я с двумя». Проходили дни и недели, и Дрю продолжал улучшать свою форму. Он начал отбивать высокоскоростные фастболы. Он работал с машинами, которые подавали кервболы и слайдеры, и он неплохо с ними справлялся. Теперь он проходил испытание настоящим стадионом, и мяч летел вверх.
«Лети!» - вторил Хагер.
Отношения Дрю с игрой были сложными. Это была его старая цель, но как он не старался снять вину со спорта за то, что случилось 16 апреля, сделать этого полностью не мог. Поэтому возвращаться назад, в тот мир, который толкнул его на самые ужасные поступки, было опасно. Он знал это. Но он также знал, что сейчас ему будет проще с этим справиться.
Теперь ему не нужен был лишь бейсбол сам по себе. Это был тест для его силы, решимости и способности преодолевать неудачи. Отбить мяч, брошенный питчером высшей лиги, невероятно сложно даже с двумя глазами. Сделать это с одним, да еще и дальним от мяча глазом, сложнее в разы. Лишь один человек, который потерял глаз, играл в главных лигах – Уэмми Дуглас, отыгравший питчером 47 иннингов за «Питтсбург Пайретс» в 1957 году.
Миуинт, глазной хирург, говорит, что бинокулярное зрение, обеспечиваемое двумя глазами, влияет на восприятие глубины предметов, находящихся вблизи. Но беттеры обычно принимают решение о взмахе, когда мяч находится на расстоянии полутора метров, поэтому, по словам Муинта, в данном случае глубина восприятия не настолько важна. А в связи с тем, что мозг Робинсона — профессионального бейсболиста, обладает уникальной способностью фиксировать движение на большой скорости, тот прогресс, который Дрю показывает на своих тренировках, по словам Миуинта, вполне реален.
«Лети!» - говорит Дрю, тише, чем остальные.
Все эти годы физическая составляющая всегда давалась Дрю легко, в то время как психологическая серьезно раздражала. Но этим хоумраном на тренировке он мог бы все изменить. Если бы он не был так силен психологически, как он был сейчас, он бы никогда не смог бы сделать это физически.
«Давааааааай!» - взревел Хагер.
Мяч ныряет за ограждение. Дрю слегка подпрыгивает и бежит к первой базе. Он останавливается там. Он сохраняет силы для настоящей игры, на случай если ему предоставят такой шанс.
...
Дрю продолжает контактировать с «Джайентс» после того, как выписывается из больницы. И не только с Александер, клиническим психологом. Он обменивается сообщениями с менеджером Каплером, президентом по бейсбольным операциям Зайди и генеральным менеджером Харрисом. Он отправляет им свои фото с новым глазом и видео, на которых он делает становую тягу с весом в 188 килограмм или практикуется с битой. В начале мая, когда вся бейсбольная семья выражала благодарность людям, оказавшимся на линии фронта в борьбе с коронавирусом, Каплер наклеил на свою джерси кусочки пластыря с именами медсестер из ЮЭмСи, которые работали с Дрю.
Осенью Дрю попросил произнести речь для игроков и сотрудников «Джайентс». Всемирный день предотвращения самоубийств проводиться 10 сентября. Играть в бейсбол важно, но это можно заменить. Если Дрю хочет помогать другим – не только людям из своего окружения, но и каждой борющейся душе, до которой он может дотянуться – рассказать свою историю, по его мнению, было самым эффективным способом. «Джайентс» хорошо восприняли его идею.
Он приехал на «Оракл Парк» 9 сентября, в день, когда лесные пожары окрасили небо калифорнии в оранжевый цвет. Он нервничал. На лице была маска с логотипом «Джайентс». Он не стал вставлять свой протез. Игроки, тренеры и другой персонал собрались снаружи. Александер представила его. Он сжал в руке микрофон.
«Во-первых, я хочу поблагодарить вас за все, - сказал Дрю. — То, через что я прошел в последние месяцы, было невероятно мощным опытом в самом позитивном смысле. И я бы хотел поделиться теми уроками, которые я вынес, пройдя через это».
Он сказал, что хочет зачитать написанное им свое видение ситуации. Он предупредил их: «Это немного тяжело. Он я хочу, чтобы вы, ребята, знали, что это важно для меня». Дрю сделал глубокий вдох и начал говорить.
«16 апреля, около 8 вечера, я совершил попытку самоубийства, выстрелив себе в голову. На следующий день, 17 апреля, около 4 дня, я сам набрал 911 в попытке спасти свою жизнь. Позже этим вечером, моя жизнь была не только спасена, она была возрождена и начата заново».
Дрю говорил порядка 7 минут. О важности общения и людей рядом, и как он собирается дать бейсболу еще один шанс. Он видел, что люди плачут. Кто-то из них думал о своих родных и друзьях, погибших от суицида. Кто-то просто сопереживал ему.
«Я помню, что подумал тогда: «Это самый сильный парень, которого я когда-либо встречал», - говорит аутфилдер «Джайентс» Алекс Дикерсон. — Не только физически, но и морально. И насколько он храбрый, чтобы делать то, что он делает».
Слова Дрю резонировали в душе Дикерсона. Бейсбол тоже играл с его эмоциональным состоянием на протяжении десятилетия. Как и Дрю, он добрался до высших лиг лишь в районе своего 25го дня рождения. Травмы оставили его на бровке на два полных сезона. Он не знал – сможет ли вернуться. «Джайентс» забрали его у «Сан-Диего Падрес» в 2019 и дали выходить на биту весь сезон. В 2020 он выбивал с процентом 29,8. Он был одним из лучших хиттеров в Национальной Лиге.
Когда Дрю закончил свою речь, Дикерсон отвел его в сторону. Он вспомнили, что играли друг против друга на школьном турнире в 2007. Дрю поговорил и с другими – о бейсболе, о проблемах, о том, что это значит – быть живым.
«Он продемонстрировал силу уязвимости и сделал это так просто, просто поговорив - говорит Александер. — Он призывал людей просто общаться друг с другом и больше говорить. И это само по себе – огромный барьер, который мы преодолели, пригласив его и показав игрокам, что все мы подвержены душевным заболеваниям. Все мы можем испытывать трудности. И не важно - кто ты, насколько ты успешный, атлетичный, насколько идеальной выглядит твоя жизнь. Это гораздо серьезнее».
Именно поэтому Александер присоединилась к «Джайентс» в прошлом году: подчеркнуть, что к психологическому здоровью стоит подходить с той же долей внимания, с которой организации подходят к здоровью физическому. Речь Дрю перед командой – отличный пример. И Дрю покинул Сан-Франциско с чувством выполненного долга: даже если это было последнее, что он сделал вместе с «Джайентс» - он был доволен.
22 октября, на следующий день после того, как он выбил хоуран, Дрю запаниковал. Он пропустил сообщение от Каплера. «Ты проснулся?» - говорилось в нем.
Когда Дрю перезвонил, Каплер сказал, что он поговорил с Зайди и Харрисом и они все пришли к мысли, что он должен остаться в организации. Они позаботятся о нем. Они хотят, чтобы такие люди как он были в команде. Они верили, что он еще сможет сыграть в главной бейсбольной лиге. «Джайентс» предложили Робинсону контракт, а также пригласили в тренировочный лагерь низших лиг. Здесь не будет такой же тренировочной базы, как у игроков высшей лиги. Не будет гарантированных денег или места в основном составе. Но у него будет возможность пробиться туда.
«Это возможность дана Дрю не просто так, - говорит Зайди. — Он ее заслужил. Он отлично проявил себя в тренировочном лагере прошлой весной, и ему удалось выделиться и стать большой частью нашей организации, и также он неустанно работал, чтобы вернуться на поле. Мы гордимся, что он один из нас, и мы с нетерпением ждем его работы в тренировочном лагере».
Дрю не помнит, что ответил. Помнит лишь, что путался в словах и не мог в полной мере поблагодарить Каплера. Он снова будет играть в бейсбол. Когда он посмотрел в зеркало 17 апреля, увидел дыру в своей голове, осознал, что его глазница расколота и подумал о бейсболе – это не было фантастикой.
Теперь он не делился хорошими новостями текстовым сообщением из трех слов. Он позвонил всем – Диане, Дэррелу, Рене, Бритни и Чэду. Он подумал о том, какого это будет снова увидеть их всех на поле, отпраздновать вместе с семьей, которая, наконец, стала единым целым.
«Даже если у него не получится, ему еще так много есть чего сказать и сделать в этой жизни, - говорит Дэррел. — Мы все сейчас учимся у Дрю. Учимся быть лучшими людьми».
...
В середине ноября знакомое чувство охватило Дрю. Что-то было не так. Это началось с пропущенной тренировки, затем – пропущенный сеанс медитации или записи в журнале. Просто быть живым – непростая задача, и давление этой рутины, новых ожиданий, которые он установил для себя, сжимало его. Мысли снова понеслись в голове. Он сказал себе, что ленится. Он недостаточно работает, чтобы оставаться здоровым. Его разговор с самим собой приобретал голос компаньона. Если я не смогу делать свою работу, заслужил я ли я быть счастливым? Если я даже не могу сделать себя счастливым, в чем тогда смысл?Он не выходил из своей комнаты целый день, затем два, затем три.
«Я себя чувствовал так, как будто настал конец света, - говорит он. — У меня возникла первая пассивная суицидальная мысль, которая меня по-настоящему напугала: «Хотел бы я быть успешным».
Нет. Вот что Дрю старался сказать сам себе. Нет. Теперь он знал, что у него есть средства. Он понимал что ему нужно сделать. Он пригласил Диану в свою комнату. Он посмотрел в ее глаза. И сказал: «Мне кажется, прямо сейчас я борюсь с депрессией».
«Несмотря на то, что я не хотела этого слышать, я была так благодарна, - говорит Диана. — Впервые он сказал нечто подобное. Впервые он был так открыт и честен в отношении того, что он чувствует, вместо того, чтобы заставлять меня гадать - что же происходит».
И эти слова помогли. Дрю поговорил со своими друзьями и семьей, со своим терапевтом. Его печать потихоньку утихла. Он вернулся к ежедневным делам. А напоминания Дианы стали своего рода бальзамом. Ему нужна была поддержка в те дни, когда он терпел неудачи. Чтобы знать, что это нормально – «быть не в порядке». Чтобы продолжать говорить.
«Большинство людей, когда ты говоришь им что случилось, думают: «Вау! Это здорово! Он выжил!» — говорит Диана. — Но никто не понимает тех вещей, которые этому сопутствуют. Это не тоже самое, как выжить в какой-то экстремальной ситуации, и потом все у тебя отлично. Здесь ты все начинаешь сначала. А прошлое никуда не уходит».
И не только для Дрю. Пару лет назад Диана читала статью об обсессивно-компульсивном расстройстве и узнала себя в ней. Состояние тревожности мучило ее на протяжении 15 лет, и сейчас она узнала название тех ощущений, которые испытывала. Она никогда подробно не рассказывала об этом Дрю. У него были свои проблемы. Диана не хотела обременять его еще и своими. А затем наступило 16 апреля.
«То, что он делится своей историей, помогло мне проще разговаривать о своей проблеме, — говорит Диана. — Я знаю, что больше не сражаюсь в одиночку».
Недели после этого случая для них обоих прошли хорошо. Они провели время с семьей на Рождество. Дрю уснул в 10:30 в канун Нового Года, и Диана посмеялась над ним за это. На прошлой неделе Дрю провел тренировку с Чейсеном Брэдфордом, питчером МЛБ в сезонах 2017-19 годов, и выбил хоумран с его синкера. Бывают дни хорошие и плохие, бывают вдохновляющие и разочаровывающие моменты, но почти всегда Дрю и Диана находятся рядом друг с другом, чтобы отпраздновать первое или пережить второе. Они оба знают, что не стоит заглядывать слишком далеко вперед.
Но оглянувшись назад, мы увидим особенный день, который Дрю не сможет забыть. Это случилось незадолго до его приступа депрессии. Они с Дианой были в парке. Дрю собирался половить мячи, но у его друга не слишком получалось их отбивать. Диана вызвалась его подменить. Она сжала биту, подбросила мяч в воздух и ударила. Дрю проследил за мячом, поймал его и бросил ей обратно. Затем она трижды промахнулась мимо мяча, и Дрю с другом стали смеяться над ней, но тут она начала попадать. Она била, он ловил. Она что-то давала ему, а он это возвращал. Это был идеальный день, каким он и должен быть: 14 ноября, день их свадьбы.
«Каким-то странным образом, я обрела покой, - говорит Диана. — Это было не слишком правильное время. Ни я, ни он не были в каком-то особенном месте. Но я не стала оглядываться и думать: «А что, если…?» Мы просто жили. И это было отлично».
Дрю до сих пор не может точно сказать, что сподвигло его нажать зеленую кнопку в тот день, но ключ к разгадке всегда лежал на поверхности. За несколько часов до того, как он нажал на курок, и в течение последовавших за этим 20 часов, его мысли постоянно возвращались к его семье, к Диане. К тем, кто его найдет. К тем, кому придется все это убирать. К тем, кто будет винить себя. К тому, как они будут жить без него.
Напоминания о 16 апреле повсюду. Дрю оставил шорты, в которых был в тот день. Полотенце, впитавшее столько крови. Его родные сняли деревянную доску, в которую попала пуля, и сделали из нее бусы. Чэд забрал пистолет. Дрю не знал, что ему с ним делать. Он бы мог выбросить его в Большой Каньон или уничтожить с помочью газовой горелки. Но теперь он уже не думает об этом.
В тумбочке, где раньше хранился пистолет, теперь лежит маленькая шкатулка для драгоценностей с сувениром внутри. Это пуля, которая пробила его голову и изменила его жизнь. Иногда он достает ее, крутит между указательным и большим пальцем, стараясь вспомнить, кем он был и кем он стал.
«Я смотрю на нее и думаю: «Я сильнее тебя» - говорит Дрю. «Я сильнее, чем думал».
...
Оригинал статьи опубликован на сайте ESPN San Francisco Giants outfielder Drew Robinson's remarkable second act (espn.com) 2 февраля 2021 года.
Автор: Джефф Пасан. Перевод: Станислав Морозов.
