Александр Легков: «В нашей сборной нужно многое менять. Но пока рано об этом говорить»

- Саш, можешь рассказать, как ты попал в больницу?

– Сейчас, погоди, я бумажку достану, на которой мой диагноз написан. Так, вот она, эта бумаженция. «Искривление перегородки с нарушением носового дыхания, вазомоторный ринит и дисфункция слуховой трубки слева».

- Звучит страшно.

– Я в принципе был готов к тому, что у меня какое-то серьезное заболевание, но вот что бы настолько... Потребуется операция... К этому я был не готов. Но к этому, наверное, и нельзя быть готовым.

«Я в принципе был готов к тому, что у меня какое-то серьезное заболевание, но вот что бы настолько»

- Насколько я понимаю, ты не поехал на этап Кубка мира в Лахти как раз, чтобы вылечиться?

– Да, я решил, что так больше нельзя. Я два месяца бегал больным.

- Но тренеры, наверное, были не в восторге от твоего желания остаться дома.

– Я позвонил Юрию Викторовичу (Бородавко, главный тренер мужской сборной России по лыжным гонкам – М.К.) и сказал, что остаюсь дома. Назвал диагноз. Он сказал, что это правильное решение, что я заслужил отдых, и мне нужно лечиться. Поблагодарил за Олимпиаду. Мне кажется, он эти слова говорил искренне.

- Тебя Бородавко отпустил без проблем? Мне, честно говоря, странно это слышать.

– Да, на Олимпиаде ходили разговоры о том, что, кто не захочет поехать на оставшиеся этапы Кубка мира, того отчислят из сборной. Но меня эти разговоры не касались, я думаю. Все понимали, в том числе и тренеры, что мне нужно заняться своим здоровьем, и я, скорее всего, не поеду на заключительные этапы. Иначе все может закончиться плохо.

- Ты так говоришь, как будто у нас в команде все просто замечательно. Со всех сторон ты окружен поддержкой тренеров.

– Маш, не ерничай... Я счастлив от того, что я спортсмен, профессиональный лыжник. Конечно, в нашей сборной должно многое поменяться, но сейчас, мне кажется, еще рано говорить об этом. Нужно дождаться окончания сезона.

«Мне хотелось бы, чтобы поменялась наша система подготовки. Чтобы мне не надо было большую часть года на сборах сидеть»

- Ты не хочешь говорить о руководстве федерации лыжных гонок, я поняла. Но что бы ты поменял в нашей сборной? Изнутри, что ли.

– Лично мне хотелось бы, чтобы поменялась наша система подготовки. Чтобы мне не надо было большую часть года на сборах сидеть. Чтобы отношение к спортсменам наконец поменялось. Чтобы в федерации о нас больше думали. Понимаешь, мы все еще тренируемся по старой советской системе. Я готов тренироваться много, но, к сожалению, не всегда выигрывает тот, кто больше всех тренируется. Может, так и было раньше, но сейчас все поменялось.

- Иначе ты бы на Олимпиаде хоть одно золото, но выиграл. Уж прости за горькую иронию.

– Многие могут подумать, что ничего особенного нет в том, что я сказал. Но в наше время огромную роль играют именно те вещи, которым раньше никто особенного значения не придавал.

- А почему им не придавали значения? Дело-то в чем? В деньгах?

– Не только, скорее всего. Хотя было бы здорово, конечно, чтобы в лыжной сборной работали те же люди, что и в биатлоне. Я не о конкретных людях сейчас говорю, я в принципе говорю. У них и медицина на другом уровне, и организационные вопросы явно не один человек решает.

- У нас всей организацией занимается один человек, главный тренер Юрий Анатольевич Чарковский?

– Да, на нем лежат все функции менеджера. Другого менеджера в нашей сборной нет. Да и не было никогда, наверное. Ты меня спросила, в чем дело, а я задумался. Мне кажется, более профессинального подхода в нашей сборной не хватает.

«Я не хочу жаловаться! Мне выдают экипировку – никаких претензий нет»

- Саш, ты не обижайся, но вот то, что ты говоришь, – это скорее общие слова. Нельзя ли поконкретнее?

– Но и ты меня пойми! Я не хочу жаловаться! Мне выдают экипировку – никаких претензий нет. Но вот в том же Куусамо мы все время живем очень далеко от места старта. И там, кажется, мы живем всегда. Сколько я помню. Мы все время ездим по старым местам.

- С Чарковским у тебя нормальные отношения? Просто вспомнила, как после олимпийского дуатлона ты пришел в микст-зону, не мог вымолвить не слова, на тебя было так больно смотреть! И Чарковский растолкал всех журналистов, только чтобы тебя обнять.

– Да, было дело. Юрий Анатольевич считает, что у меня бойцовский характер, поэтому конфликтов особо нет. Я ему благодарен за это.

- А что Логинов, президент федерации лыжных гонок России? Все-таки называть наших лыжников «отработанным материалом» – это, мягко говоря, перебор.

– Ну, а что Логинов? Я звонил ему на днях, спросил, оплатит ли мне федерация операцию.

- Так оплатит?

– Конечно. Он сказал, с этим вообще нет никаких проблем.

- Ты сейчас очень много ходишь на радио и телевидение, но меня не покидает ощущение, что журналисты задают тебе не те вопросы.

– Их, наверное, и вправду не сильно волнуют проблемы нашей федерации. Но мне очень приятно, что меня приглашают. Все вспоминают дуатлон, говорят, что я боролся до последнего, благодарят за доставленные эмоции.

- Спасибо!

– Да не за что (улыбается). И потом, до четверга у меня была масса свободного времени. Такое ощущение, будто я впервые за много лет не тренировался. Мне врачи запретили. Хотя я неплохо себя чувствовал. Когда ехал в больницу, думал, мне скажут: эй, парень, ты идешь на поправку! Вместо этого лор меня осматривает и говорит: эй, парень, какой же ты запущенный! Она измерила давление в ушах, у меня в одном ухе минус семь, а в другом минус сто семьдесят! Сказала, нужно срочно ложиться в больницу. Ну, думаю, на тебе... Добегался.

«Такое ощущение, будто я впервые за много лет не тренировался. Мне врачи запретили»

- И сколько ты там пролежишь, в больнице?

– Послеоперационный период длится семь дней. Так что где-то в среду обещают выписать. Через неделю после операции. И слово-то какое страшное – «операция»! Я как себе представлю... Наркоз — тоже не самая приятная вещь на свете. Я общался с ребятами, у которых была подобная операция. Они говорят, что это больно. Просыпаться после операции с полным носом этих тампонов... Мне Женя Дементьев рассказывал. У него похожая операция была незадолго до Олимпиады в Турине. А потом он взял и выиграл эту Олимпиаду.

- Значит, и тебе надо было оперироваться до Ванкувера.

– Женька за полгода где-то оперировался, а я заболел только в декабре. Я бы не смог так быстро восстановиться, за два месяца.

- Скажи честно, ты переживаешь, что не поехал на заключительные этапы Кубка мира? Ведь, если бы не врачи, ты бы поехал. Больной вдрызг, и все равно бы поехал.

– Честно? Я бы сейчас все отдал, чтобы очутиться на этапах. Я очень хочу бегать. Очень.