Василий Глотов: про феномен Челябинска, интерес к ретро и хоккей головного мозга

Нападающий «Трактора» стал героем шоу «Хоккейный борт»

Василий Глотов рассказал про детство, любовь к ретро технике и автомобилям, а также выбрал лучшие хоккейные хайлайты в истории «Трактора» и услышал фирменные голсонги от Айдара Гараева.

–  У тебя есть твой любимый гол?

– Тяжело выделить один (улыбается). В целом каждый гол — это особое чувство, которое словами не передать. Для спортсмена это счастье.

Но, наверное, выделю шайбу в серии с «Динамо». Мы вели 3:1, играли дома и уступали 0:1. У нас был сильный импульс в атаке, и я сравнял счёт. В тот момент все почувствовали: игру мы уже не отпустим. Следующей сменой забили ещё, и стало ясно, что финал наш.

– В одном из интервью ты сказал, что у тебя «хоккей головного мозга». В чем это проявляется?

– Всё идёт с детства. Тогда не было соцсетей, гаджетов, других увлечений. Главный интерес — хоккей: секция, игры во дворе, трансляции по телевизору. Вся семья смотрела вместе со мной. Помню, бабушка из Барнаула могла ночью звонить: «Кузнецов на чемпионате мира гол забил!».

С детства я собирал хоккейные карточки, журналы, часами смотрел матчи. Огромное спасибо отцу: когда мне было лет 11, он доставал из Канады учебные диски по дриблингу Шона Скиннера. Даже сам вытачивал для меня деревянный мячик для тренировок. Мы летом выходили на асфальт, он рисовал буквы «N» и «L», и я отрабатывал упражнения. Для того времени это было очень продвинуто.

Родители всегда в меня верили и старались дать всё, что могли. Мы не жили богато: ездили на метро или пешком, но у меня всегда были новые коньки. Это дорогого стоит.

И при этом важно сказать, что мои родители никогда не были теми, кто заставляет ребёнка в 6 утра отжиматься или приседать. Они создавали условия, чтобы я сам хотел заниматься хоккеем. Поддерживали, помогали, но не давили. Например, я не умел подтягиваться. Папа не говорил «должен», а просто предложил: «Давай начнём вместе. Сегодня один раз попробуем, завтра два». Так мы дошли до десяти. Эти вещи очень сильно откладываются.

Ведь если ребёнка постоянно подталкивать жёстко — любовь к спорту убивается. У него появляется желание увильнуть, придумать, как бы показать, что у него «не получается». Родители это понимали и всегда старались, чтобы у меня было именно желание играть.

– Получается ты с детства горишь хоккеем!

– Да, я мог делать уроки поздно ночью, но на тренировку всегда бежал с горящими глазами. Даже дорога на троллейбусе была кайфом: едешь 50 минут с сумкой, с наушниками — и думаешь, что сегодня новая лента, обмотаешь клюшку, будет тренировка. Я ждал этого как праздника.

Со временем всё переросло в другое: уже в молодёжном хоккее появился интерес к тактике, к мелочам подготовки. Но до сих пор я кайфую от разговоров о хоккее. Могу бесконечно обсуждать экипировку, физику, качество льда, тактические детали. Для меня это всегда интересно.

– Кем ты себя видишь в хоккее в 65 лет — на трибуне или, может быть, тренером?

– С уверенностью сказать трудно, но одно знаю точно — без хоккея я не смогу. Это мой драйв, моя жизнь. Конечно, мне близка управленческая деятельность: собирать команду, управлять ею. И ещё мне очень хочется передавать опыт детям — своим и вообще ребятам, которые приходят в хоккей. Навыки, знания, любовь к игре. Хоккей для меня — это на всю жизнь. 

– Правда, что у тебя кнопочный телефон и плеер кассетный?

– Да, плеер у меня как раз с собой! Конечно, у меня есть и обычный смартфон, но для музыки пользуюсь айподом и проводными наушниками. А ещё всегда ношу с собой кнопочный телефон — Nokia 8800.

Забавная история: мы вместе с Виталием Кравцовым покупали такие телефоны. Продавец присылал нам видеообзоры моделей и сказал: «Посмотрите, какой сумасшедший щелчок!». Теперь это стало нашей фишкой — мы иногда созваниваемся именно по «нокии», специально сбрасываем звонок и повторяем этот «сумасшедший щелчок» друг другу.

– Ты же молодой парень, тебе всего 27. Откуда такая любовь к прошлому?

– Всё идёт из детства. Когда приезжал к бабушкам и дедушкам, в доме всегда были магнитофоны. У деда в Барнауле сначала была рабочая «Волга» на механике, потом «Хонда CR-V» — тоже механика. Уже лет в 16 я пробовал на ней что-то делать. Меня всегда тянуло к технике.

Компьютера у меня долго не было — наверное, до 4–5 класса. Первый телефон тоже был кнопочный, самый простой, чтобы позвонить маме или папе и сказать: «Я иду домой, всё нормально». Вот это всё и сформировало во мне любовь к старым вещам.

– Я ещё слышал, что у тебя есть «Жигули».

– Да, ВАЗ-2106, 1987 года. Машина была на ходу, но летом я отдал её на реставрацию. Процесс занимает 8–10 месяцев. Планирую использовать «шестёрку» как машину выходного дня.

– Тебя в прошлом году обменяли из СКА в «Трактор». Как думаешь, этот обмен пошёл тебе на пользу?

– Конечно, да. Мы вышли в финал и были совсем близки к заветной цели. Не скажу, что в СКА не было бы перспектив, просто так сложилось, что смог с новой командой пройти далеко. Новая атмосфера, тренерский штаб, партнёры — для меня это стало своего рода перезагрузкой.

– Расскажи про Челябинск. Как тебе в нём?

– Это город, где все любят хоккей. В Питере я мог спокойно сходить в ресторан, и никто не подходил. А в Челябинске бывает по 10–20 раз в день узнают — на улице, когда с собакой гуляю, или даже в очереди в пункте доставки.

И мне это приятно, что подходит много детей. С детства я мечтал оказаться в такой роли. Тогда не было ни YouTube, ни соцсетей — максимум по телевизору можно было увидеть редкий сюжет, как, например, Сергей Фёдоров бросает шайбы в гараже или ездит на «Феррари». Для ребёнка это было целое «вау!».

Сейчас у детей есть доступ к жизни спортсменов через соцсети, а тогда мы только мечтали. И когда я вижу в Челябинске ребят, которые подходят за фото или автографом, я понимаю — когда-то я был на их месте.

Фото: ХК «Трактор»