Кенни Далглиш. «Мой дом – Ливерпуль» 8. Раши
Рим
…
8. РАШИ
Когда тихий, худой подросток из Уэльса самозабвенно шаркал по раздевалке «Энфилда», я с тихим удовольствием отмечал, что у ребят только что появилась еще одна мишень для наших беспрестанных подшучиваний. Я также обнаружил, что Иан Раш был отчаянно застенчив, что вполне объяснимо. Этот молодой парень, пришедший из «Честер Сити», попал в комнату, полную игроков, которые выигрывали европейские кубки и чемпионаты лиги. Выходец из Флинта, небольшого шахтерского городка, Раши, должно быть, испытал на «Энфилде» полный культурный шок, а «Ливерпуль» не делал поблажек чувствительным типам. Для нас подкалывать было так же легко, как дышать, но для Раши это оказалось сущим испытанием: он просто не понимал, что все эти подшучивания были направлены на то, чтобы он почувствовал себя частью семьи «Ливерпуля». Мне было больно узнать, что все эти скоростные дразнилки чуть не погубили Раши, или «Омара», как мы его сначала называли. Раши пытался отрастить усы, но до кустистых усов Омара Шарифа им было далеко.
— Это карандаш для бровей? — однажды я спросил его.
— Где? — нервно ответил Раши.
— Под носом, над губой. Похоже на карандаш для бровей.
Его усы были богатым источником развлечений для мальчиков. Чувство моды Омара послужило особенно мощным боеприпасом для Ала, Суи и меня. Все, что носил Раши, он подвергал осуждению. Когда он раздевался рядом со мной, я мог внимательно рассмотреть его последний наряд, и однажды он надел вельветовые брюки, которые казались клешем.
— Прилив закончился, Омар? — спросил я.
Смутившись, он пролепетал что-то в ответ. Он всегда казался косноязычным. Когда сейчас я слышу по телевизору, как Раши так красноречиво говорит, то, признаться, испытываю некоторое удивление. Начнем с того, что у Раши слабо играл головой, поэтому мы дали ему ироничное прозвище «Тош» в честь Джона Тошака, легенды «Ливерпуля», славившегося своей силой в воздухе. Даже сейчас я все еще называю Раши «Тош». В наше политкорректное время некоторые люди могли бы счесть наше поведение издевательством, но это не так. Это закаляло характер, и таким образом «Ливерпуль» формировал грозный коллективный дух, который сплачивал нас в трудные времена. Именно поэтому мы побеждали. Мы дразнили друг друга за пределами поля и боролись друг за друга на нем. Так же, как это укрепляло меня, шутки закаляли Тоша морально, чтобы он мог справиться с давлением соперников. В подколах был смысл. И трофеи.
В качестве защитного механизма Раши искал компанию нового ирландского парня, Ронни Уилана, или «Вича», как его стали называть. Сначала Ронни называли «Дасти», потому что он искажал слово «just», превращая его в «dust», но когда «Ливерпуль» играл с какой-то восточноевропейской командой, все фамилии которой заканчивались на «вич», мы примерили это на себя. «Дастивич» — так называли Ронни, а вскоре сократили до Вича. Его номер телефона до сих пор записан в моем мобильном как «Вич». Тош и Вич тусовались вместе, жили в одной комнате и постепенно прониклись ливерпульскими обычаями, подзуживая друг друга для начала. Они тренировались подшучивать друг над другом, прежде чем выступить против больших мальчиков. Вместе они были Братьями Чакл.
В раздевалке мы устроили конкурс на Лучшая планка года. В большинстве сезонов это была гонка двух лошадей за этот престижный трофей для самого глупого игрока, и каждый август Тош и Вич обычно становились общими фаворитами. В «Ливерпуле» серьезно относились к каждому конкурсу, а «Планка года» вдохновляла на невероятное соперничество. Ронни рассказывал истории о Раши, описывая последний глупый поступок, который тот совершил, чтобы его соперник набрал больше голосов. Я считал обвинения Вича очень правдоподобными, потому что Тош реально выступал с глупыми заявлениями. Он часто путал слова.
«Однажды утром я ехал по этой дороге недалеко от Флинта и должен был выехать на разъезд», — рассказывает Раши. Он имел в виду объезд. Всякий раз, когда Раши делал что-то интересное, мы сразу же за это хватались. Ронни тоже обратил на это внимание и сказал, что это, несомненно, заслуживает еще одного голоса в номинации «Планка года».
Как бы мне ни нравились все эти подколы, я должен признать, что «Ливерпулю» повезло не потерять Раши. Обнаружив, что постоянные насмешки это уже слишком, Раши зашел к Бобу и попросил его о переходе. Босс успокоил его, и слава богу, что он это сделал. Если бы этот талантливый нападающий собрал чемоданы, это было бы преступно. Раши потребовалось время, чтобы понять, что подколы, которые остальные совершают — это знак признания в раздевалке. Получив повышение из резерва, Раши выскочил на поле в футболке №7 в матче с «Ипсвичем» 13 декабря 1980 года, когда у меня разыгралась лодыжка. Раши не смог забить в семи матчах, но я видел, что у него особый талант. У нас у всех не осталось сомнений в победе над «Вест Хэмом» в переигровке финала Кубка Милк 1 апреля 1981 года. Боб выбрал Раши, и я перекинулся с ним парой слов, когда мы собрались в туннеле на «Вилла Парк».
«Двигайся, и мы тебя найдем, — успокоил я его. — Не волнуйся, не откладывай, делай то, что считаешь нужным. И все будет хорошо». И так оно и было. Раши терроризировал «Вест Хэм», делая все, кроме того, что забивал, но он показал свой класс и получил удовольствие от празднования нашей победы со счетом 2:1. Ему просто нужен был гол. Два дня спустя Вич дебютировал в матче против «Стока» и забил гол Питеру Фоксу. Ронни вошел в колею, а вот Раши потребовалось больше времени, чтобы освоиться. Я думаю, ему нужно было больше веры в себя, прежде чем он смог выразить себя на поле. Я забыл, что ему всего 19. В том возрасте, если кто-то здоровался со мной, я становился ярко-красным. Как старшие игроки, мы должны были понимать, что Раши — ребенок, но поскольку он находился в нашей раздевалке, мы относились к нему как к равному, взрослому, а значит, справедливому объекту для наших шуток.
Возможно, мне следовало сделать шаг назад и посмотреть, как это на него повлияет. Если бы я знал, как он расстроится, я бы не был так резок. К счастью для Раши, в 1981 году в раздевалке появился Стиви Никол, и эта глупая душа предложила более заманчивый материал для подколов, чем Раши. Нико спас жизнь Раши. Даже Раши над ним посмеивался, и я улыбнулся, увидев, как эта жертва превращается в охотника. Конечно, мы по-прежнему продолжали подначивать Раши, но изменился он, а не мы. Он стал более уверенным в себе.
В более поздние годы Раши говорил, что я взял его под свое крыло, но такого не было. Большой матч с тяжеловесами — не время и не место для обучения учеников. Это было «тони или плыви», «решай или будь проклятым», и Раши нужно было быстро повзрослеть. Включенный Бобом в состав команды на матч Кубка Лиги против «Эксетера» 28 октября 1981 года, Раши забил гол в матче, закончившемся со счетом 5:0 и больше не оглядывался назад. К концу сезона он забил 17 голов в 32 матчах лиги, и так родилась звезда. Он уже начал огрызаться, что свидетельствует о растущей уверенности в себе. В конце сезона 1981/82 мы отправились в гости к «Мидлсбро» на игру на «Айресом Парк». Титул чемпиона был уже обеспечен, поэтому Суи предложил устроить небольшое возлияние в день матча.
«По комнатам, живо», — как обычно, скомандовал Боб, отправляя нас на предматчевый сон в отель. Как только мы поднялись наверх, Суи сказал: «Пойдем, за углом есть отличный паб. Все за мной». С этими словами Чарли направился к двери. На лестничной площадке нехотя стоял Джон Макгрегор, житель Глазго, который в тот день приехал подписать контракт.
— Пойдем, Джон, прогуляемся, — сказал я ему.
— Я не могу, — ответил Макгрегор, опасаясь, что Боб узнает об этом. Мы оставили его и отправились в этот замечательный паб. Мы пробыли там, наверное, около часа. Пока парни заказывали пиво, мой взгляд на бар внезапно заслонил большой бокал вина, поставленный передо мной улыбающимся Суи.
— Держи, Дагс, — сказал Суи.
— Чарли, он огромный. Мне пить его или купаться в нем?
К тому времени, как мы вернулись в отель, у меня уже голова шла кругом. Сон был непродолжительным, прежде чем прозвучал сигнал к посадке в автобус до «Айресом Парк». Грэм, наделенный уникальным метаболизмом, как правило, не проявлял никаких последствий дневной тренировки. Я был в порядке.
— Тош, — крикнул я в середине первого тайма.
— Что?
— Осторожно.
— Что ты имеешь в виду, Кенни?
— Через минуту ты получишь удар!
Это была правда. Раши почти не получал мяча.
— О, ты хорошо играешь, не так ли? — крикнул Раши в ответ. Хорошо. Интроверт из Флинта отвечал. Его стойкость была выкована в огне требовательной раздевалки, и тогда я понял, что у «Ливерпуля» есть настоящий бриллиант.
При всем нашем нестандартном билд-апе, я был впечатлен тем, что нам все же удалось увезти из Мидлсбро очко. Доверие между игроками «Ливерпуля» и Бобом было огромным, и мы немного предали его в тот раз, хотя я должен подчеркнуть, что мы бы никогда, никогда не сделали ничего настолько непрофессионального, если бы от игры хоть что-то зависело. Такие маленькие приключения только укрепляли наш несокрушимый командный дух, и мне грустно, что в современной игре подобные вылазки не происходят. Некоторым игрокам это неинтересно, большинство менеджеров этого не потерпят, а рядом всегда найдется какой-нибудь проказник с камерой-телефоном. Слава Богу, тогда еще не было телефонов с камерами.
Поездки в Мидлсбро часто становились для «Ливерпуля» насыщенными событиями. Однажды Суи взял с собой мальчиков, чтобы помочь открыть спортивный магазин, принадлежащий его приятелю Вилли Мэддрену. Парни стояли там, и вдруг пол провалился. Это был, пожалуй, единственный раз, когда Раши потерял равновесие.
Тош, казалось, получал особое удовольствие, наказывая «Эвертон». Сезон за сезоном он причинял боль обороне наших соседей, и я часто задавался вопросом, не носит ли это личный характер. В детстве я знал весь мерсисайдский фольклор о том, что Раши болеет за «Эвертон». Поскольку клуб, который он любил в детстве, так и не подписал с ним контракт, возможно, Раши было что доказывать. Не будучи человеком мстительным, он определенно забивал и забивал голы в матчах против «Эвертона». Игра за игрой, раз за разом, Раши наносил им удары.
В частности, 6 ноября 1982 года должно остаться в памяти «Гвладис Стрит» как дата, когда эти фейерверки не прекращались. Болельщики «Эвертона» хотят забыть о случившемся, но оно наверняка до сих пор преследует их, ведь это был материал для самых темных кошмаров. Я на самом деле восхищался командой «Эвертона» Ховарда Кендалла, в которой были лучший вратарь Невилл Саутхолл, уважаемые полузащитники Стив Макмэхон и Кевин Шиди, а также нападающие Адриан Хит и Грэм Шарп. К несчастью для Ховарда, из-за травмы Кевина Рэтклиффа его оборона была сильно ослаблена. Ховард рискнул взять в аренду Глена Кили и сформировать вместе с Билли Райтом неопытную линию защиты. Кили, наверное, рекордсмен по количеству матчей за «Эвертон» в один день — первый и последний.
Мы с Раши сразу же принялись за работу, разбирая эту импровизированную оборону. Раши попал в штангу, а у меня отменили совершенно законный гол головой за какое-то фантомное нарушение в самом начале комбинации. Никто его не видел. Мы все выстроились на половине поля для рестарта матча, когда лайнсмен начал подавать сигналы. Эта несправедливость еще больше подстегнула «Ливерпуль». Перехватив мяч в центре поля, Ал устремился вперед и отдал мяч под удар на Раши. Кили потянул меня к себе и был удален. Бог знает, зачем он дернул меня за футболку — он бы все равно меня накрыл. «Эвертон», который теперь уже был не в силах справиться с нами, был на волоске от гибели. Раши переиграл Невилла ударом с края поля, а Лоуро добавил третий мяч. Игра завершилась демонстрацией феноменальной способности Раши успевать забегать вперед и ускользать от кипера. Дважды он убегал с центра поля, чтобы обойти Саутхолла, и в итоге забил четыре гола. После этого Раши сидел в раздевалке «Гудисона» и держал в руках мяч.
«Ты заслужил часы на ратуше!» — сказал я ему.
Мое уважение к Раши теперь было огромным. Наш успех был основан на понимании сильных сторон друг друга — я получал мяч, Раши двигался, я пасовал, он забивал. Ничего сложного. Создание голов всегда приносило мне не меньше удовольствия, чем их забивание. Мне показалось любопытным, что газеты иногда описывали Раша как «существо инстинкта», как будто он забрел в футбол из какой-то программы о дикой природе. Существо инстинкта? Что это значит? Что он никогда не анализировал свою игру? Чушь. Раши, безусловно, анализировал. Если бы газеты назвали его «существом интеллекта», я бы понял. В Мелвуде он постигал искусство и науку выбора времени для забеганий, учился играть без и с игроками, а также оставаться не в положении вне игры. Он изучил сильные стороны игроков «Ливерпуля», поэтому знал, что от них ждать. Вначале я иногда отдавал ему мяч, когда он не ожидал этого. В 19 лет Раши еще требовалось время и опыт, чтобы настроиться на волну «Ливерпуля», и наоборот. Постепенно он усвоил ливерпульскую культуру паса и перемещения. Любой, кто стоит на месте, попадает в беду, поэтому Раши знал, что должен двигаться.
«Не бегай и не стой на месте, — сказал я ему. — Просто оставляй место, Тош. Мяч будет рядом с тобой. Вовремя».
Многие нападающие обладают высокой скоростью, но лишь у немногих, таких как Раши, мозг синхронизирован с летящими вперед ногами. Когда я получал мяч немного в глубине, Раши знал, что мяч придет, и ему не нужно было волноваться. Он видел, что перед ним целые метры, с которыми можно работать, особенно если соперник играет так же высоко, как «Эвертон». Когда Кевин Рэтклифф был там, этот стиль подходил «Эвертону», потому что он умел смещаться, но поймать Раши могли только самые быстрые защитники или самые ловкие офсайдные ловушки. Он ждал и ждал, выжидая, пока не наступит оптимальный момент для нанесения удара. Когда я проталкивал мяч на пространство, Раши, словно борзая, мчался вперед, используя правильное время и скорость своего бега, чтобы уничтожить защитников. Он либо оббегал вратаря и забрасывал мяч в сетку, либо пробивал с края штрафной. Когда Раши выходил один на один с вратарем, он был абсолютно беспощаден. Иногда мне казалось, что вратаря нужно избавить от страданий, в то время как я поддерживал Раша, чтобы тот забивал один на один кому угодно. Даже такой хороший кипер, как Невилл Саутхолл, был уничтожен в тот день, когда Раши забил четыре мяча. Невилл, регулярно тренировавшийся с ним в сборной Уэльса, должен был хорошо понимать игру Раши, но у него все равно не было шансов.
Я был рад, что домашнее задание Раши было вознаграждено. Центральные защитники соперников тщательно проверялись на наличие недостатков, которыми он мог воспользоваться. Он следил за ними как ястреб, улавливая любой изъян, например, склонность медленно реагировать на передачи в коридор. Он притаивался на плече последнего защитника. Пас, принял, гол. Раши был не просто блестящим нападающим. Он не только видел пас, но и мог бить по мячу любой ногой. Его касания были настолько хороши, что в более поздние годы я даже думал, что он опустится назад и будет играть в качестве второго нападающего. Единственная причина, по которой он этого не сделал, заключалась в том, что он все еще был способен нанести невероятный урон впереди.
В тот необычный день в ноябре 1982 года на «Гудисоне» было продемонстрировано нечто большее, чем смертоносный инстинкт Раши. Требование «Ливерпуля», чтобы нападающие накрывали защитников, нашло своего искреннего ученика в лице нашего нового №9.
«Когда мяч у них — все становятся защитниками», — говорил Боб. Обладая такой скоростью, Раши внезапно набрасывался на защитника, заставивляя его потерять владение мячом. Мы с Раши часто выходили на поле, вооруженные знанием того, кто из защитников чувствует себя наиболее неуютно с мячом. Мы закрывали остальных, чтобы мяч достался самому слабому защитнику, а затем набрасывались на него. На протяжении многих лет нападающие «Ливерпуля» охотились стаями — тактика, начатая Шенксом, продолженная Бобом и в 1983 году новым менеджером.
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где переводы книг о футболе, спорте и не только.
