Лайош Портиш. Терпение и труд
В галерее образов выдающихся венгерских шахматистов он всегда будет занимать одно из первых, если не первое место в истории, оспаривая его у Гезы Мароци, сестер Полгар и Петера Леко. Лайош Портиш прошел невероятный длинный и сложный путь, став одним из лучших игроков мира еще в середине 1960-х и смог сохранить большую практическую силу вплоть до середины 1990-х. Редкое долголетие, гармония, а еще страсть к музыке и к вокалу роднит его со Смысловым. Ну а творческое кредо – с его предшественником на троне. Неспроста большую часть карьеры его называли «венгерский Ботвинник».
Но самое поразительное качество Портиша – его спокойствие и невозмутимость. Он умел сохранить душевное равновесие как в моменты наивысших достижений, как когда ведомая им сборная Венгрии в 1978 году сенсационно взяла «золото» олимпиады, так и моменты поражений, когда он раз за разом проигрывал и вылетал из циклов первенства мира, так и не добравшись до своей главной мечты – матча на первенство мира.
Лайош родился 4 апреля 1937 года в городе Залаэгерсеге, что на самом западе Венгрии. Его отец работал простым жестянщиком и был далек от тонких материй, но когда его сын проявил явные музыкальные способности, вскоре отправил его в музыкальную школу, где тот самозабвенно занимался по классу скрипки. Наверное, из Портиша мог получиться приличный скрипач, если бы не шахматы. Он узнал о них от брата Ференца, который был учеником местного энтузиаста Антала Чути, – и вскоре присоединился к братству.
Надо сказать, Чути был инвалидом, навсегда прикованным к постели, однако его страсть к шахматам была поистине безграничной, – и отблеск ее попал на Портиша. Серьезный, скрупулезный углубленный в себя и не слишком общительный Лайош сразу почувствовал, что нашел что-то свое, – и буквально за год занятий достиг приличных успехов. Скрипка была отложена им в 12 лет, когда он победил в чемпионате города среди пионеров.
А через два года, в 1951-м в Залаэгерсеге проводил сеансы одновременной игры Керес – сыграв вничью с 14-летним Портишем, он заметил, что с этим мальчиком ему придется в скором будущем играть уже один на один – в крупных турнирах. И довольно скоро Лайош начал оправдывать авансы: в 15 он стал участником чемпионата Венгрии, а в 18 боролся на равных с сильнейшими в чемпионате мира среди юношей. Тогда в 1955-м никто не мог составить конкуренции юному Спасскому, венгр же стал в том турнире четвертым.
Кем же были шахматные кумиры Портиша в ту пору? Поначалу его прямо-таки поразила в самое сердце виртуозная, почти безошибочная техника Капабланки. Позже он увлекся творчеством Ботвинника, стиль которого представлялся ему куда более живым, глубоким и творческим, чем у кубинского гения. Скорее всего обладателя тонкого музыкального, а потом и «шахматного слуха» поразила чистота творческой концепции шестого чемпиона мира. Лайош всегда тяготел к кристально чистым позициям, и сталь решений Патриарха, имевшего строгий план от первого и до последнего хода, не могла ему не «зайти».
Он чувствовал и понимал шахматы примерно так же, разбирая их основательно, дотошно, стремясь достичь какой-то патологической точности. Даже недостатки вроде не слишком уверенной игры в тактических осложнениях, он унаследовал у Ботвинника. А также точно знал дебютную теорию, – и много самостоятельно анализировал, имея свое мнение почти по каждому вопросу… Что еще? «Говорил он мало, общества избегал и если чем обращал на себя пристальное внимание, так разве что огромной кипой книг, которую всегда носил с собой, – вспоминали о Портише коллеги в середине 1950-х годов. – Ах. да, еще тем… что у него было чертовски трудно выиграть хотя бы одну партию! Играл как автомат».
«Какие бы события не разворачивались на доске, не по годам серьезный Лайош сидел за своим столиком с невозмутимым спокойствием, за которым у людей незаурядных скрыты настойчивость в достижении цели, громадная работоспособность», – писал о нем Хейтун, будущий биограф Портиша. Шли годы, менялись соперники и ранг турниров, но венгр так и оставался «в образе», по сути не меняясь на протяжении всей своей карьеры.
В том же 1955-м он стал мастером, а через год – одним из победителей международного турнира памяти Алехина в Будапеште. В нем играли все ведущие шахматисты страны, но впереди оказались два молодых – Портиш и Бенко, который после жестокого подавления будапештского восстания вскоре уехал в США… Оба они оказались в сборной Венгрии на шахматной олимпиаде в Москве. 19-летнему Лайошу досталось место за 6-й доской, а по итогам турнира «бронза», первая в его огромной коллекции олимпийских наград.
А в 1958 году он впервые примерил «золото», в 21 год выиграв чемпионат Венгрии! Тогда равное количество очков набрали сразу трое – тогдашние лидеры сборной Сабо и Барца, плюс Портиш, и между ним провели четырехкруговой «матч трех». Молодость победила – Лайош сумел разделить очки с Ласло и дважды, причем черными, одолел Гедеона.
Этот матч стал метафорической передачей наследия, от старшего поколения венгерских шахматистов к новому, и Сабо, который был на 20 лет старше Портиша, понимал – время его уходит, и вскоре уже Лайошу предстоит отстаивать честь Венгрии на международной арене. Впрочем, в точно таком же «стыке» через год Ласло вышел победителем, и играл на 1-й доске в сборной. И только уступив Портишу в матче за звание чемпиона Венгрии в 1961 году – 0,5:2,5 окончательно сдался… Всего Лайош девять раз выигрывал первенство страны, выделяя время между турнирами и матчами, в последний раз – в 1981 году.
В 1958-м Портиш победил «стариков» прежде всего за счет дикой работоспособности – в тот момент он занимался буквально круглые сутки, по 8-9 часов в день и не делая себе ни перерывов, ни выходных. Ведь Портиш видел, что это дает результат здесь и сейчас.
Чуть позже, встретившись с Фишером, который был младше венгра на шесть лет, Бобби с своей привычной прямотой пожаловался: «Я занимаюсь шахматами так много, что меня считают дураком!» – «А сколько часов в день ты работаешь?» – уточнил Лайош. – «День на день не приходится, – пожал плечами американец, – но не меньше восьми...» – «А мне этого не хватает…» – грустно заметил Портиш. В ту пору он работал там много, что у него не было времени даже послушать классическую музыку, без которой жить не мог.
Тогда же он произнес фразу, ставшую руководящей для него на годы вперед: «Думаю, что ближе всего мне сейчас не легкость игры, но борьба! Надо играть в шахматы, пока жизнь это позволяет…» И поднялся еще на одну ступеньку в своем шахматном развитии.
В 1959 году он снова стал чемпионом Венгрии. А потом был приглашен в международный турнир ЦШК, который закончил на 4-м месте сразу за тремя победителями – Смысловым, который только-только потерял титул чемпиона мира, Спасским и Бронштейном… Так что стать одним из победителей зонального турнира в Мадриде в 1960 году ему не составило большого труда – разделив 1-4-е место, Портиш выполнил вожделенную норму, и получил давно заслуженный им титул гроссмейстера. А вот пробиться в претенденты с первого же раза ему не удалось – в межзональном в Стокгольме-1962 что-что не сложилось.
Он сохранял шансы на выход до последнего момента, но поражение в последнем туре от безвестного индуса Аарона, который уверенно занял последнее место, отбросило венгра прочь от заветной шестерки. Выиграй он, – пришлось бы играть четверной матч за место на Кюрасао – со Штейном, Глигоричем и Бенко. «Конечно же, всегда трагично проиграть, находясь в шаге от цели, – расстраивался Портиш. – Но я не очень огорчаюсь, потому что отчетливо вижу свои промахи. Чтобы устранить недостатки, нужды сила воли и время… У меня есть и то, и другое, – и я просто прошу всех вас лишь запастись терпением!»
Венгерские любители шахмат запаслись, и Портиш порадовал их целой россыпью побед. Сараево, зональный в Галле, Амстердам в 1963-м, чемпионат Венгрии – 14,5 из 17 в 1964-м, затем Бевервейк в 1965-м. Но, стоп-стоп, а как же межзональный в Амстердаме?
На него Портиш ехал уже с твердым намерением стать претендентом. Он начал с важной победы над Штейном, а затем, несмотря на поражения от тройки будущих победителей – Спасского, Смыслова и Ларсена, – поддерживал темп и четко двигался в «зеленой зоне». Но… все едва не перечеркнуло безвольное поражение от немца Дарги за несколько туров до финиша. Если б не оно, венгр вполне бы мог претендовать на место в первой шестерке. Ответил победным хет-триком, чего хватило для дележа 8-9-го мест с Решевским.
Конец всем надеждам? А вот и нет! По тогдашним правилам ФИДЕ, в претендентах могло оказаться не больше пяти представителей одной страны. Геллер и Керес имели право как призеры Кюрасао, Ботвинник от своего места отказался. Это значило, что из Амстердама могут пройти только трое советских, и двумя «лишними» стали Штейн и Бронштейн.
Таким образом, Портишу надо было «всего лишь» победить в матче Сэмюэля, – и дорога к шахматному трону была бы открыта. И Лайош «разорвал» американца – 2,5:0,5.
По жребию в 1/4 финала достался Михаил Таль. Казалось, в который раз выздоровевший, полный надежд и амбиций, да еще и «стилистически» не подходящий Портишу. Попытка венгра сыграть «по Ботвиннику», в матче-1961 вернувшего титул, разгромив бунтаря, не дав развернуться его комбинационному таланту, у «венгерского Ботвинника» не прошла. Лайош даже дебюты применял те же, что и Михаил: английское начало за белых, защиту Каро-Канн черными. Дело в том, что Таль был другим, а Ботвинник не настоящим.
Портиш только раз, в 3-й партии, сумел навязать свою волю, но в остальном матч прошел под диктовку Таля. А разгромы, которые Миша учинил ему во 2-й и 4-й партиях, оба раза жертвуя ладью, еще долго приходили Лайошу в ночных кошмарах… Чисто стратегическая победа экс-чемпиона мира в 7-й поставила окончательную точку в матче – 2,5:5,5.
Пришлось снова набраться терпения, когда в 1967 году Портиш, транзитом через Галле, в очередной раз прошел в межзональный, в Сус, где теперь без всякой подмоги со стороны регламента, занял свое место в претендентах. На этот раз обошлось без нервотрепки, он решил вопрос выхода, выиграв на финише у одного из главных конкурентов, Штейна, смог даже позволить себе роскошь сделать парочку коротких ничьих в последних турах.
За 30-летним Портишем тогда действительно следила вся страна, и накануне Суса с ним даже побеседовал популярный писатель Эрвин Лазар, бывший в тогдашней Венгрии чем-то вроде Ларри Кинга для Америки. Лайош отвечал как на духу. А, впрочем, скрывать ему было особо нечего: о нем всё знали, но… как говорится, «попробуйте повторить».
В каком стиле он играет? «Я считаю себя традиционным шахматистом. Стремлюсь свести в своих партиях фактор везения к минимуму. Для меня важнее полезность ходов и планов, чем их красота…» Изучает ли партии соперников? «У каждого сильного шахматиста свой метод подготовки. Предпочитаю шлифовать свой стиль». Есть ли шахматист, который ему неприятен? «Тот, который пытается добыть победу чисто психологическими средствами». А из тех, кто ему может противостоять? «Пожалуй, Спасский. Я ни разу не выиграл у него, только сделал две ничьи…» Входит ли он в топ-10? «Никогда об этом не думал. Но, если и вхожу, то в самом конце!» Сколько времени уделяет занятиям шахматам? «По 5-6 часов – ежедневно». Случается ли, что ему надоедает работать над игрой? «Нет, никогда. Всегда охотно занимаюсь шахматами». И, наконец, на вопрос Лазара, любит ли он по-прежнему шахматы, Лайош дал самый короткий, категорический ответ: «Да, это моя жизнь!»
Жаль, что писатель не задал Портишу вопрос, который бесчисленное число раз задавали в те годы Фишеру и Ларсену, двум ведущим шахматистам Запада: кто станет следующим чемпион мира, и не будете ли им – вы? Зная подчеркнутую скромность Лайоша, можно не сомневаться, что он ответил бы что-то абстрактное. Но то, что венгр уже явно чувствовал в себе потенциал побороться за корону, было очевидно. Он знал, что может прибавить, он знал, за счет чего может достигнуть этого прогресса. Но вот своего «потолка», насколько сильнее или слабее главных конкурентов он может быть, Портиш не представлял.
В том же самом интервью Лайош назвал порой расцвета в шахматах возраст от 30 до 36: у тебя уже более чем достаточно знаний, но все еще хватает сил и энергии, чтобы решать по-настоящему серьезные цели. Следующей его целью стал Ларсен – в 1/4 финала.
Бент тогда достиг потолка своей практической силы. Выиграл тот самый межзональный и еще шесть супертурниров, а в «Матче века», который состоялся через год после их матча в Пореце, затребовал – и получил – для себя первую доску впереди самого Фишера.
Матч поначалу шел с перевесом датчанина – он выиграл 2-ю и 3-ю партии, но венгр и не думал сдаваться! Справившись с нервами, а может быть и решив, что матч уже не спасти, Портиш продемонстрировал свои лучшие качества и воспользовался самоуверенностью, появившейся с игре Ларсена. В общем, после его побед в 4-й и 7-й партиях установилось шаткое равновесие. Лайош решил «ковать железо пока горячо», и в 8-й партии в равном эндшпиле неожиданно пошел на огромный риск, перейдя в эндшпиль с двумя слонами за ферзя, где его проходные должны были идти в дамки, а на самом деле никуда не шли. От Бента требовалось лишь все правильно посчитать, но он так и не справился. Ничья.
Эхо этой партии, кажется, мешало обоим соперникам в концовке, но… последнее слово в матче осталось все-таки за Ларсеном. Он красиво победил в 10-й партии в и матче.
Все разочарования, вся боль Портиша проявилась почти сразу же на турнире в Скопле – 14, 5 из 19! Он на очко обошел ставшего вторым Геллера, на полтора Полугаевского, ну а Горт и все остальные отстали еще больше! За этой победой последовали новые: в Монте-Карло, Амстердаме, Гастингсе в 1969-м. Потому когда тогдашний президент ФИДЕ Макс Эйве стал собирать команду избранных шахматистов мира для «Матча века» 1970 года, в котором им противостояла команда СССР, ни у кого не было сомнений, кому надо отдать 3-ю доску после Фишера и Ларсена. Ну конечно же, Портишу! Лайош оправдал «высокое доверие», неожиданно и уверенно выиграл свой микро-матч у Корчного – 2,5:1,5.
Увы, его тут же постигло суровое разочарование. Неудачно стартовав в межзональном в Пальма-де-Мальорке, он так и не сумел нагнать пелотон, и ему не хватило пол-очка для третьего подряд попадания в претенденты. А, впрочем, дележ 7-8-го мест со Смысловым подарил Портишу неожиданный, закончившийся вничью 3-3, матч с экс-чемпионом мира за право быть «претендентом №1» в претенденты. Из цикла 1970/71 никто не выбыл, – и у Портиша осталась «Wild Card» в следующий межзональный. Пустячок, а приятно.
Блеснул Портиш, и в целом сборная Венгрии, которая начала стремительно обновляться за счет вспыхнувших молодых талантов – Рибли, Сакса и Адорьяна, на олимпиаде-1972… Лайош, играя большую часть партий черными, на 1-й доске набрал 12 из 17, ну а команда взяла «серебро» и впервые обыграла в личной встрече монстра из СССР – 2,5:1,5.
В 1972 году Портиш вообще выиграл все личные турниры, в которых он участвовал: Вейк-ан-Зее, Лас-Пальмас, Сан-Антонио. Последний собрал всех ведущих шахматистов мира за исключением Фишера. Набрав столько же, сколько Петросян и Карпов, венгр оставил за спиной Кереса, Ларсена, Горта, Мекинга, Глигорича… В только появившемся рейтинге ФИДЕ, венгерский гроссмейстер уверенно занимал 6-ю строчку, уступая только Фишеру, Спасскому, Ларсену, Корчному и Петросяну. Ему оставалось доказать это в цикле.
Межзональных теперь стало два, чтобы стать претендентом надо было поспать в тройку, – и за два тура до финиша в Петрополисе-1973, казалось, судьба Портиша была решена. Но ничья с Бронштейном и поражение в «партии жизни» Полугаевского заставило его в очередной раз доказывать свою избранность. Матч-турнир с прежде «неудобными» для него Геллером и Полугаевским показал: «Портиш готов» – он наколотил 5,5 из 8!
Но тут его снова настигло «проклятие четвертьфинала»… В качестве Немезиды выступил Петросян. Их матч до трех побед стал самым длинным и упорным. Вплоть до 9-й партии у экс-чемпиона был ясный перевес, но тут Портиш включил «турбо-режим»… Его победа в 10-й партии – одна из самых ярких партий в карьере Лайоша. Ну, а когда он выиграл еще тонкий ладейник в 12-й, казалось, матч окончательно перевернулся. Увы для венгра, 13-я, блестяще проведенная 44-летним Тиграном, оказалась последней в матче – 7:6.
Это поражение угнетающе подействовало на Портиша, из него точно выпустили воздух, и следующие полгода он не мог найти себя. Потерял вкус к игре и, пожалуй, к самой жизни. Отказывался от турниров, а если где и играл, выглядел уставшим, опустошенным. Нельзя же всю жизнь биться головой об одну и ту же стену: быть в восьмерке сильнейших в мире, но ни разу не приблизится к заветной мечте – к матчу на первенство мира. Он сам не мог не понимать, что время работает не на него, – и вряд ли стоит ждать от себя взлета, когда ты разменял пятый десяток… Поэтому к каждой следующей попытке Лайош относился как к последней, и старался вложить в нее все свои силы, всё свое понимание шахмат.
То, что он готов сразиться за шахматную корону, подтвердил супертурнир в Милане. Так вышло, что итальянская столица моды готовилась принять матч на первенство мира-1975 Фишер – Карпов, а тот не состоялся. Вместо матча организовали супертурнир, в котором, чтобы было интересней, после кругового турнира первая четверка – играли матчи.
Портиш стал первым на первом этапе – 7 из 11, затем выиграл у Любоевича – 2,5:1,5. Ну а в финале схлестнулся уже с чемпионом мира Карповым. И пусть соперникам предстояло сыграть всего-то шесть партий, Лайош относился к нему как к поединку за титул.
Карпов «на тоненького» выиграв у Портиша во 2-й партии, в остальных избрав холодную тактику сдерживания, – и сумел отстоять минимальную победу в том матче – 3,5:2,5.
Лайош хоть и был расстроен, как обычно высказался более чем политкорректно: «Я очень рад, что мне первому из венгерских шахматистов выпал шанс сыграть матч с чемпионом мира. Пускай даже не за высшее звание. Выиграть мне не удалось, ну а поражение редко кому приносит радость. Однако я не стыжусь такого поражения… Миланский турнир стал крупнейшим событием моей жизни. По мнению многих я показал свой лучший результат – может быть, так и не есть, но об этом лучше не говорить, а доказывать за доской».
И он смог это сделать! Сначала чудом прорвавшись через очередной межзональный 1976 года в Биле, где после спурта на финише и дележа 2-4-го мест с Талем и Петросяном, как и после Петрополиса отстоял свое место в претендентах – уже в четвертый раз в карьере. А потом, с разбега, пробив и глухую стену четвертьфинала, пройдя Бента Ларсена.
Датчанин в 1977-м был уже далек от своей лучшей формы, но все равно мало кто ожидал, что Портиш справится с ним с такой внешней легкостью. Он уничтожил его в 1-й партии, и дальше практически не давал поднимать головы. Бенту удалось одержать две победы, но Лайошу – пять, причем четыре подряд белыми. Соперник не выдерживал его напор.
Так же мощно, активно Портиш начал и матч со Спасским. То, как он выиграл у него в 3-й или в 8-й партиях обычно выигрывал сам Борис, но… тут был беспомощен против мощной игры соперника. Увы, поддерживать такой же уровень напряжения в каждой партии венгр не сумел. Как и оторваться в счете. И в конце концов огромный матчевый опыт Спасского сказался: начиная с какого-то момента он играл строго на отбой, и на решающие партии у него просто осталось больше сил. Лайош просто морально надорвался, пытаясь дожать верткого соперника в 12-й партии, – два подряд удара в 13-й и 14-й партиях решили дело в пользу экс-чемпиона мира. Портиш получил блестящие оценки, но… он проиграл!
И снова, как тремя годами ранее в Милане он получил свою моральную компенсацию. На этот раз – на шахматной олимпиаде в Буэнос-Айресе 1978 года… Венгры тогда собрались словно на «последний бой». У них был Портиш, которому как воздух была нужна большая победа, были Рибли и Сакс, находившиеся в расцвете юных сил, был Адорьян, набравший форму Чом. Да сборная СССР совершенно не выглядела монолитом, состоявшая точно из двух неравных половинок: с одной стороны заслуженные ветераны Спасский, Петросян и Полугаевский, а с другой – перспективная молодежь: Гулько, Романишин и Ваганян.
Их, несмотря на победу Советов в личной встрече – 2,5:1,5, в финишном створе разделило целое очко. Портиш на своей 1-й доске сыграл все 14 туров и набрал 10 очков – к слову, у Спасского было лишь «+3» в 11 встречах. Блестяще отыграли Рибли и Сака – оба набрали по «+5» на своих досках, что особенно важно, без поражений. Не подвел Чом. А Адорьян, пусть и сыграл всего 4 партии, оказал огромную помощь коллегам при подготовке.
После такого успеха венгерских шахматистов встречали как национальных героев. Такой же всплеск гордости за нацию в стране был разве что после чемпионата мира по футболу 1954 года, когда команда Пушкаша и Кочиша остановилась в шаге от Кубка Жюля Реме. А тут все-таки – «золото», да впереди непобедимой с 1952 года «красной машины».
Этот успех буквально окрылил всех членов той команды. Портиш играючи прошел Рио-де-Жанейро, где разделил путевки в претенденты с Хюбнером и Петросяном, в параллельном же межзональном в Риге 3-4-е место разделили Рибли и Адорьян! Если бы Андраш сумел обыграть в 1/4 финала Хюбнера, а он был близок к тому, мог состоятся и первый в истории полуфинальный матч претендентов, в котором играли бы два не советских игрока.
Да-да, Портиш, всегда умевший извлекать уроки из поражений, прошел в первом круге… Спасского, как прошел когда-то Ларсена. Их матч оказался самым длинным в том цикле и фантастически упорным – 7:7 после основного и двух дополнительных матчей. Лайош в итоге прошел Бориса за счет того, что выиграл самую первую партию – черными!
Увы, в полуфинале с Хюбнером у него ничего не получилось… Портиш не превосходил 31-летнего соперника в маневренной борьбе, а упорства у него оказалось никак не меньше. Решающим фактором стала выносливость: 42-летний Лайош выдохся первым. Роберт выиграл запутанную 9-ю партию, а взять реванш в 10-й не получилось. И – 4,5:6,5.
На следующий же цикл у 45-летнего Портиша просто уже не хватило сил. В том числе – и моральных... Тогда ФИДЕ руками ее нового президента Кампоманеса старалась сделать как можно более трудным путь молодого Каспарова к Карпову, – и выставила на его пути максимальные преграды. Когда венгерский гроссмейстер на конгрессе ФИДЕ узнал, что в соперники по 1/4 финала ему достался Корчной, а при победе – Каспаров или Белявский, в параллельную же ветку попали Смыслов, Хюбнер, Рибли и Торре, – он демонстративно, хотя всегда чурался публичности, покинул зал заседаний и даже выступил в прессе.
И в матче с Виктором Грозным его просто «не было» – из четырех первых партий Портиш проиграл три. Он просто не мог играть. Впрочем, и заслугу Корчного умалять не стоит… В известной степени это было прощанием Лайоша с мечтой о матче за корону – 3:6.
Если десятью годами ранее он понимал, за счет чего может стать чемпионом мира, видел себя реальным оппонентом Карпова в матче, теперь он такой перспективы не видел. Тут и возраст, и фактор Каспарова, превзойти которого, по его мнению, было нереально.
Он Портиш, практическая сила которого, после того как он переступил порог, 50-летия не исчезла, продолжал «делать то, что должно», – и год за годом выходил на старт в новом и в новом циклах. И держал марку! Попал в тройку в межзональном в Тунисе, – и попал уже в турнир претендентов в Монпелье 1985 года (и там, впервые в своей карьере, оказался в «минусе»). Отправился в Сирак-1987, выжал там 3-4-е места с Нанном, после чего оттер британца от места в претендентах. Прошел в 1/8 финала Рафаэла Ваганяна – 3,5:2,5, но в любимой 1/4 финала уступил Яну Тимману, и окончательно сдал пост претендента.
В Маниле в 1990-м Портиш после великолепного старта буквально развалился на финише – 1,5 очка в 8 заключительных партиях. И в этот момент Лайош сказал себе «стоп»!
Единственное, где он не хотел останавливаться – это играть на олимпиадах. Только в 1994 году он нехотя уступил свою первую доску, и кому – Юдит Полгар! А играть продолжал аж до 2005 года, в последний раз сыграв за нее в возрасте 68 лет. Да как. Лайош никогда не хотел быть ни для кого обузой, – и очень ценил каждую партию за команду. За 49 лет в ее составе он провел 20 шахматных олимпиад, сыграл 260 партий, набрал 176,5 очков.
Он и в ветеранских-то соревнованиях играть решительно не хотел, считая, что это всегда – уступка, слабость, а ему такой радости не надо. Он достаточно самокритичен для того, чтобы решить, еще может или уже нет. И когда в 2004 году Лайош Портиш получил самую большую спортивную награду в жизни – был признан Спортсменом нации – он решил, что на этом, пожалуй, можно остановиться. Настало время для мемуаров, но не раньше.
В 1967 году, когда Лазар спрашивал его, чем займется, когда «повесит шахматную доску на гвоздь», Портиш сказал что хочет выпустить несколько теоретических книг. Он сделал как обещал. Только слово «несколько» для шахматного журналиста, которым Лайош был и по должности, много лет возглавляя журнал «Мадьяр шаккелет», и по призванию, он не ограничился. Тут и книги избранных партий, сборники турниров и многое другое. Из-под его пера вышел, разумеется и учебник эндшпиля, который он выпустил в 1973-м вместе с мастером Шаркози. Назывался весьма скромно: «600 окончаний», но остался в истории шахмат наравне с такими же фундаментальными работами Смыслова и Дворецкого.
Да и сама фигура Портиша имеет фундаментальное значение для шахмат. Он, как Фишер, Ларсен или Корчной, поднял на особую планку роль труда и познания в шахматах… Ведь не каждому суждено родиться Талем или Каспаровым, а вот «сделать себя – можно!
