8 мин.

Дерек Сандерсон. Детство

620

В новогодние праздники (с коими я вас всех с удовольствием и поздравляю) и в ожидании пополнения моей «хоккейной библиотеки», я решил перечитать автобиографию бывшего форварда «Бостона» Дерека Сандерсона. Я уже выкладывал несколько отрывков из этой книги, но, вновь ознакомившись с содержанием, подумал, что есть еще интересные моменты, которые тоже могут быть вам интересны. Благо, по моему недавнему опыту, такие переводы пользуются популярностью.    

В общем, я решил подготовить еще несколько постов с переводами некоторых отрывков из этой автобиографии. Пока не могу сказать, с какой периодичностью они будут появляться и сколько постов планируется. Уж не обессудьте.

50-е годы. Именно тогда было решено, что я стану хоккеистом. А произошло это следующим образом.

Как-то мой отец читал журнал. «Послушай, Каролина, как ты думаешь, какая профессия наиболее уважаема в Канаде?» - «Наверное, доктор». – «Ха, не удивлен, что ты так и думала. Но здесь пишут, что наибольшим уважением пользуются профессиональные хоккеисты».

После этого он не раздумывал долго: «Мой сын будет играть в хоккей!» Так и определилась моя дальнейшая судьба.

***

Как-то мой отец возвращался с работы домой и увидел, как я бегу за шайбой, которая улетела далеко от того места, где мы играли. Обычно мы устраивали себе площадку перед домом Куинланов. К нам, естественно, присоединялись два брата Куинлана – оба старше, больше и сильнее меня.

«Эй, сын, что ты делаешь?» - окликнул меня отец. «Играю в уличный хоккей», - ответил я. «Но что ты делаешь здесь?» Я сказал, что бегу за шайбой. «Это ты ее сюда забросил?» - «Нет, Питер Куинлан». – «Вот как? Так почему же ты должен приносить ее?» - «Они мне велели». – «Вот как? И тебя это не задевает? Ты всегда делаешь, что они скажут?» - «Никогда об этом не думал», - замялся я. «Вот  что я тебе скажу, - начал он объяснять – Я буду стоять здесь и не сдвинусь с места. Шайбу оставь здесь. Я хочу, чтобы ты пошел обратно и сказал Питеру, что раз он забросил ее сюда, то и идти за ней должен он». Я жалобно посмотрел на него: «Если я скажу ему это, то он ударит меня по лицу». – «Тогда бей в ответ, сын. И каждый раз, когда он ударит тебя, бей в ответ».

Я вернулся и Питер спросил: «Какого черта, Сандерсон? Ты не принес шайбу». – «Не я ее туда забросил». В этот момент Майк Куинлан – старший из братьев – схватил меня и проорал: «Делай, что тебя велят! Принеси шайбу!» - «Нет! Питер забросил ее туда, пускай сам и забирает». Майк толкнул меня, завязалась драка. Я хорошенько получил, но они больше никогда не требовали от меня гоняться за шайбой.

***

Наш задний двор был хорошего размера. Но отец хотел сделать площадку близкую к настоящей хоккейной коробке. Ему удалось договориться с одним из соседей, что зимой мы будем заливать каток и на его участке. Взамен мы отдавали ему все сломанные клюшки, к которым он подвязывал свои томаты, а также отдавали наш задний двор под его плантации летом.

Мой отец соорудил настоящие борта, сделал даже подобие ворот. Каждое утро он вставал в 5:45 и заливал каток, прежде чем пойти на работу к семи утра. После школы приходили взрослые ребята и просились поиграть. «Вы не начнете играть, пока не уберете весь снег. Не надо ждать, что вы просто появитесь и сразу будете веселиться. Нужно сначала поработать. А знаете, кто владеет площадкой? Вот он», – говорил отец, указывая на меня.

Мне было 5-6 лет, когда отец разглядел во мне проблески таланта. Это был момент гордости для него. Но с тех пор он заставлял меня работать еще усерднее.

В нашем регионе были детские лиги, так называемые Little NHL и Little AHL. В них был по 6 команд каждой возрастной группы. Когда мне было 7, то я не хотел играть в лиге. Я был слишком стеснительным для того, чтобы зайти в комнату полную незнакомых детей и легко вписаться в компанию. Мне просто нравилось играть в хоккей ради удовольствия на заднем дворе со своими друзьями. А ближе друга, чем Лей Шелтон, у меня не было. Мы были неразлучны. Семья Лея не могла позволить себя записать сына в хоккейную лигу. Они даже не могли купить ему пару коньков. Честно говоря, и для нас это было практически непосильной задачей.

Но в тайне от меня и ото всех, мой отец пришел в дом Лея и спросил, хочет ли тот играть в хоккей. «Конечно, мистер Сандерсон, с огромным бы удовольствием. Но у меня нет коньков», - ответил Лей. Мой отец купил ему новую пару, но с одним условием: «Лей, ты должен взять вместе с собой Дерека и вы вместе запишитесь в хоккейную лигу в эти выходные».  

Лей не мог ждать ни секунды. Он прибежал к нам домой с криками: «Дерек, у меня новые коньки! Пошли записываться в детскую лигу!»

Я согласился. Так мы попали в команду. Отец согласился тренировать нашу команду на общественных началах. Уже на второй тренировке шайба угодила мне в голову. Родители, что сидели на трибунах, уставились на меня. Другие ребята, конечно, тоже устремили свой взгляд на меня. Тренировка была тяжелая, я чувствовал, как пот течет по лбу. Когда я снял перчатку, чтобы утереть пот, то осознал, что это вовсе не пот: «Черт возьми! Я истекаю кровью!»

Я помчался к отцу, но он никак не отреагировал на это. Он верил, что если родители слишком близко воспринимают травму ребенка, то это не пойдет тому на пользу. «Пап, пап, взгляни на это!» - «До конца тренировки 20 минут. Ты не умрешь от этой царапины».

***

Мой отец был приверженцем тренировок по методам Ллойда Персиваля. В 50-е у него было свое шоу, также вышла его книга (The Hockey Handbook). Он был одним из первопроходцев в области специализированной тренировки для спортсменов. В 50-е многие спортсмены из разных видов спорта взяли на вооружение его методы. Хоккей в Северной Америке не очень интересовался этой системой. Зато советские тренеры переняли его идеи. Мой отец считал Персиваля гением и использовал множество его упражнений. К примеру, каждый день я должен был проехать с шайбой по площадке по 200 раз в каждую сторону. Мой отец, как и Персиваль, придерживался теории, что хоккеист должен уметь играть одинаково хорошо на обоих флангах. Также отдельное внимание уделялось моему броску.

После работы мой отец ехал на хоккейную арену и искал там шайбы. Через некоторое время у нас набралось пять корзин шайб – несколько сотен. Отец постелил линолеум, который заменял на лето лед, и велел мне делать по 200 бросков в день. После работы он приходил домой и спрашивал, выполнил ли я задание. Я отвечал утвердительно, но моего отца было не так просто провести. Он клал на дно корзины бумажку, и если она не была сдвинута, то моя ложь становилась явной. «Это не честно, - протестовал я, - именно из этой корзины я шайбы не брал!» - «Ты хочешь, чтобы я заглянул на дно и других корзин?» - «Нет, в этом нет смысла», - сдавался я.

***

Когда мне было 13, то я оказался не в лучшей компании. Тогда я начал воровать сигареты. Прятал их я под старой ванной, что валялась у нас во дворе.

Одним воскресеньем мы с отцом смотрели телевизор. Играли  наши любимые «Кливленд Индианс». Раздался телефонный звонок, к трубке подошла мама: «Это тебя, дорогой», - и передала трубку отцу.

Я сразу почувствовал неприятное ощущение. И интуиция меня не обманула. Отец одного парня нашел у того сигареты. Он спросил, откуда у него деньги на это. Тот ответил, что сигареты дал ему Дерек Сандерсон. Поэтому отец того парня позвонил моему. Я сидел спиной к отцу, поэтому мог слышать только часть разговора: «Да, вы уверены?... Лучше бы вам быть точно уверенным… Ясно, до свидания».

Я взглянул на отца. Он был разъярен. Он пытался понять, как выходить из ситуации. Он пытался привести мысли в порядок, но как такие новости могут не сразить любящего отца?

Я попытался разрядить обстановку, начав какую-то дурацкую беседу: «Эй, пап, глянь, какой классный хит. Как думаешь, они выиграют этот матч?»

Он ничего не ответил. Он просто сел рядом, а потом неожиданно прокричал: «Где они?!» - «Они во дворе под старой ванной». - «Ладно, пошли!»

Мы пошли во двор. Отец нашел 16 пачек сигарет. Я увидел ухмылку на его лице. Я могу поклясться, что он думал: «Как этот парень мог быть настолько хитер, что смог утащить 16 пачек?».

«Отнеси их все в машину», - скомандовал он. Мы посетили каждый магазин, который я обворовал, и каждый раз отец настаивал, чтобы я разговаривал лично с менеджером. «Сэр, - начинал я, - я украл эти сигареты вчера из вашего магазина». В конце концов, все принимали мои извинения. Кроме одного: «Я позвоню в полицию». Тут уже вмешался отец: «Ты вызовешь полицию, и я переломаю каждую кость в твоем теле».

Мы вернулись домой. Как только мы вошли в дом, отец ударил меня в грудь. Моя мама и сестра закричали. В тот момент я думал: «Что же я натворил?! Что же я сделал со своими родными?!» Удары не приносили мне физической боли. Но эмоционально это было невыносимо.

Удар слева. Удар справа. Я машинально сжал кулак. Отец всегда учил меня стоять за себя. Когда он увидел мой кулак, то прорычал: «Ты сделаешь это – и это будет твой последний день на этой земле!»

Я вытерпел свое наказание. В конце он прохрипел: «Растил ли я грязного вора? Между нами все кончено!» Он вышел на улицу, сел на крыльцо и закурил.

Мать потребовала, чтобы я немедленно извинился. Я старался держаться уверенно. Но, когда я вышел на крыльцо, я увидел, что мой отец плачет.

Я никогда больше воровал.

Его слезы до сих пор стоят у меня перед глазами. Уже позже я понял, что, если бы он просто избил меня тем вечером, то это не возымело бы должного действия. Но заставить меня пройти по всем магазинам и увидеть, какое уважение испытывали менеджеры к моему отцу, это помогло мне вырасти, стать старше.

Я присел рядом с отцом: «Сын, ты думаешь, что твои друзья считают тебя крутым? Это не так! Ты глупец. Они смеются над тобой. А настоящие друзья никогда не смеются над тобой, они смеются вместе с тобой. Запомни разницу».

Тем вечером я получил важнейший урок.

Дерек Сандерсон. Переступивший черту

Дерек Сандерсон. О драках, контрактах и «Монреале»

Дерек Сандерсон. О возвращении в хоккей

logoНХЛ
logoДерек Сандерсон