Александр Шмарко: «После поражения от «Спартака» в золотом матче-97 Горюнов налил нам водки»
Незаменимый защитник «Ротора» девяностых рассказывает Денису Романцову про шашлыки в Волгограде, салют в Костроме и бильярд в Донецке.
С «Ротором» Шмарко выиграл все медали, кроме золотых, объездил Европу, фехтуя с «МЮ», «Лацио» и «Бордо», в 1998-м в статусе одного из самых надежных защитников россиийского чемпионата призвался в сборную, а первый трофей выиграл аж в 35 лет – уже в форме «Терека». В 44 Шмарко помогает в юношеской сборной России Сергею Кирьякову, а сегодня пролистывает айпэд в кофейне на юго-западе Москвы.
– Читаю вот волгоградские новости. Бурлаченко сняли, Ледяхова назначили главным тренером «Ротора». Веретенников, насколько я понимаю, подал в отставку после увольнения Бурлаченко. Последний раз встречались с Олегом в декабре. У нас есть традиция – перед Новым годом собираемся старым роторовским составом в Волгограде. Общаемся, в футбол играем.
- Против кого?
– Делимся на две команды и играем между собой. Много болельщиков приходит. Одну команду тренирует Владимир Файзулин, другую – Рохус Шох. Дурачимся, конечно, но никто никому не уступает, рубимся за победу. Битвы серьезные. В основном собираются ребята, живущие в Волгограде, но приезжают и я, и Валерка Есипов, и Сашка Беркетов. Вот Геращенко с Корнийцом не было. А Саморуков работает в школе ЦСКА, его московские дела не отпускали. Мы с ним общались, когда я приезжал в ЦСКА просматривать игроков – Андрей там со всеми возрастами работает.
- Вы ведь тоже, закончив играть, работали в Волгограде?
– Да, начальником управления футболом, но Сергей Кирьяков позвал к себе в юношескую сборную.
- Вы родились в Майкопе, играли вдали от столиц, а почему решили переехать в Москву?
– Жена и друзья перетащили. Понял, что достаточно наездился по миру – Волгоград, Донецк, Ростов, Нижний. К тому же ребенок учится здесь на четвертом курсе.
- Когда познакомились с Кирьяковым?
– Пересеклись в сборной в конце девяностых, но сблизились уже после окончания карьеры. Выступали вместе на Кубке Легенд, ездили по городам в команде Бориса Грызлова, так и подружились.
- Кубок легенд славен еще и тем, как весело здесь проводят время иностранные звезды. Запомнился кто-то из них?
– Хорошо посидели как-то с Луиджи Ди Бьяджо. Бразильский защитник Алдаир приезжал на турнир в Казань, потом тоже отдохнули вместе. Кирьяков больше с немцами общался, он же играл в бундеслиге и знает немецкий, а Аленичев – с португальцами, с которыми выигрывал Лигу чемпионов.
- В атаке вашей сборной 1997 года рождения играет Максимилиан Проничев – играющий за «Герту» коренной берлинец. Как его нашли?
– Наши скауты присмотрели его в сборной Берлина. Его отец играл за «Локомотив» в финале Кубка СССР, а затем уехал насовсем в Германию. У Макса хорошие задатки, хотя в таком возрасте юношам свойственно меняться – взрослые-то не могут на одном уровне провести весь чемпионат, а пацаны тем более.
- Была какая-то конкуренция за Проничева с немецкой сборной?
– У него только российский паспорт, так что немцы на него и не претендовали. Хотя, на мой взгляд, если бы претендовали, он бы принял немецкое гражданство.
- Он чем-то отличается от остальных ваших игроков?
– Чуть хуже по-русски разговаривает, но с ребятами общается великолепно и все понимает.
- Полузащитник «Локомотива» Николай Кипиани – не родственник того самого?
– Насколько я знаю, нет. Николай с детства живет в Москве. У нас есть еще один хавбек с грузинской фамилией – Георгий Мелкадзе из «Спартака» – так он вообще родился в Москве.
- Дмитрий Хомуха рассказывал, что даже не пытается выяснять настоящий возраст игроков своей сборной и полностью полагается на клубы. А вы?
– В нашей сборной и некому этим заниматься. Когда я смотрю на игроков нашей сборной, мне в глаза ничего резко не бросается. Играли недавно с турками, вот там было видно – четыре футболиста старше года на полтора точно. В этом возрасте, когда человек мужает, превращается в юношу, это особенно заметно. Видно и по бегу, и по мощи, и по обращению с мячом, и по фактуре. Но наши не уступили туркам ни в характере, ни в бойцовских качествах.
- Сейчас в ФНЛ лидирует тульский «Арсенал» – когда этот проект перезапускался, вы ведь тоже вроде собирались за него играть.
– Сначала я действительно хотел туда пойти, но быстро понял, что глупо себя обманывать. Нагрузки слишком большие, за молодыми ребятами не набегаешься, да и травмами чревато. В общем, не видел там для себя перспектив. Хотя вон Филимонов до сих пор за Тулу играет – вокруг него эта команда изначально и строилась.
- Конец восьмидесятых вы провели в армии. Почему не отслужили более привычным для футболистов способом?
– Я приезжал на просмотр в ЦСКА-2, но ко мне отнеслись холодно. Надо было ждать неделю, а у нас с товарищем времени не хватало. Не стали терпеть и уехали. Жаль, конечно, что потерял пару лет, зато посмотрел жизнь с другой стороны. К тому же, как и Андрей Тихонов, форму поддерживал все два года, а на последние семь месяцев меня перевели в другую часть, где батальоном командовал грузин – он любил футбол и сам играл. Создали команду, заявились на первенство города. А когда выиграли Кубок, командир сдержал обещание и отпустил меня со службы на два месяца раньше.
- Где служили?
– Сумгаит, Степанакерт, Ереван. Попал как раз на то время, когда страна начала разваливаться. Республики активно боролись за независимость. Когда в Армении произошло землетрясение, мы охраняли аэропорт, куда поступала гуманитарная помощь, чтоб ничего не разворовали. Доставали раздавленных людей из развалин. Застал и сумгаитскую резню.
- А как поддерживали форму?
– Каждое утро пробегал по четыре-пять километров. Так соскучился по мячу, что тяга к футболу только усилилась. Так что работа в армии не пропала даром – мне кажется, я там даже стал сильнее как футболист. К тому же после службы меня пригласили на сбор «Кубани».
- В вашей армейской команде вы были единственным профессионалом?
– Был еще парень с Астрахани, он потом за «Волгарь» поиграл. А прапорщик наш уже в армии стал себя проявлять как неплохой футболист. Я всегда играл в защите, но в армии мне приходилось управлять остальными игроками, расставлять их на поле, а это удобнее было сделать в статусе опорного – так что ненадолго сменил амплуа.
- Чем запомнился последний советский сезон в первой лиге, который вы начинали в Ставрополе, а заканчивали в Волгограде?
– Турнир был серьезный – бойцы собрались еще те. Симферополь, Черновцы, Тирасполь, Рига, Баку. Из тяжелых выездов я захватил только Алма-Ату, а вот в Узбекистан так и не попал – ушел из «Динамо» до того, как они туда поехали, а в «Ротор» приехал уже после того, как они там сыграли. Еще запомнилось, что полы в раздевалках на всех стадионах были то из резины, то из дерева – чтоб их шипами не портили.
- Филатов приглашал вас в «Локомотив» – почему тогда в Москву не затянуло?
– Когда я был на сборах со ставропольским «Динамо», Филатов приезжал, оставлял контакты, но в Ставрополе мне обещали квартиру, а в «Локомотиве» предлагали играть за дубль – и никаких гарантий. Уже играя за «Шахтер», рассказал эту историю Виктору Васильевичу Носову, работавшему в донецкой ДЮСШ. Он сказал: «Надо было уходить, в Москву не каждый раз зовут».
- На каком-то этапе карьеры у вас был агент?
– Никогда. У нас же как было – даже если контракт заканчивается, ты еще полтора года принадлежишь бывшему клубу. Полная кабала. Так что я в девяностые даже не пытался искать агента. Просто играл за «Ротор» и стремился стать чемпионом. Зато у большинства наших 16-летних сборников агенты уже есть. Мы с Сергеем Кирьяковым принимаем это как факт. В любом случае, как бы агенты ни пытались влиять на состав, у нас играют только сильнейшие.
- Воспитывать своих игроков приходилось?
– Мы не даем никому зазвездиться. Был у нас случай, один парень выплеснул эмоции: «Давайте мне мяч!» Мы ему объяснили: «Сядешь на лавочку и будешь ждать там свои мячи. Это ты должен завершать работу команды, а не команда – работать над твоей результативностью».
- Когда капитан «Ротора» Геращенко собрался уходить в «Днепр», президент Горюнов подарил ему квартиру, которую покупал для себя. А что Горюнов дарил вам?
– Как-то я травмировал спину, полгода лечился. В это время пришли мерседесы для команды – Горюнов мог и не давать один из них мне, ведь я долго не играл, но он видел, как я отношусь к делу, и все-таки подарил мне машину. Владимир Дмитриевич ведь по крупицам собирал команду – один-два новых человека в год появлялось, не больше.
- Первое серебро «Ротор» взял с Сальковым. Как выходило, что с ним вы вообще не проигрывали дома?
– Всегда играли при полных трибунах – Волгоград и Владикавказ в девяностые лидировали по посещаемости. Сальков ставил игру, коллектив только создавался, поэтому на выезде не все получалось, зато на Центральном стадионе мы в 1993 году разве что с «Торпедо» вничью сыграли – вели 2:1, но пропустили – а остальные матчи выиграли. Даже «Спартак» обыграли, когда я с тридцати метров Помазуну забил. И Сальков, и Прокопенко были серьезными и требовательными. Евгеньич часто шутил, хотя мог и дубиной огреть.
- А как конкретно Прокопенко огревал и шутил?
– Выходил на бровочку и кричал нелицеприятные слова, чтобы игрок проснулся. Но он такой – напихает, потом подойдет: «А вот здесь ты молодец». Установки у него всегда были не очень длинными. Сидим, помню, в раздевалке «Олд Траффорд». Напряженные, ноги трясутся. А Прокопенко же психолог что надо был. Спрашивает: «Знаете, что главное в танке?». Мы: «Ну, что?». Он: «Главное в танке – не навалить». Никто и представить не мог, что он может такое сказать. Посмеялись и пошли на поле.
- Дебют «Ротора» в еврокубках запомнили?
– Страшный аншлаг – народ даже за пределами стадиона стоял. Приехал очень сильный «Нант», который в том сезоне чемпионом стал – Макелеле, Локо, Уэдек, Коэ. Но 35 тысяч нас так гнали вперед, что мы выиграли 3:2. Правда, я травмировался и ответный матч смотрел с трибуны – там у нас шансов, конечно, уже не было.
- А через год к вам приехали 20-летние Бекхэм со Скоулзом и 21-летний Гиггз. От кого из них больше всего натерпелись?
– Гиггз – это нечто. Гонялись за ним вдвоем-втроем всю игру. Еще Энди Коул запомнился – по-наглому себя вел, плевался постоянно. Британцы привыкли немножко к другому. Их же тогда заселили в гостиницу «Октябрьская», и для Шмейхеля 193-сантиметрового даже кровати подходящей не нашлось. Пришлось стелить матрас на пол и так спать. В Волгограде по нулям сыграли – они надеялись нас в Манчестере обыграть.
- И вот вы на «Олд Траффорде».
– Одна трибуна тогда ремонтировалась, но ощущения все равно шикарные. Чисто футбольный стадион, газон шикарный, лавочки прямо у поля. Мяч выходит из игры – тебе тут же бросают его назад. Вначале они нас прижали, но мы выровняли игру, поймали их на искусственном офсайде и Нидергаус забил в пустые ворота, а потом Олег приложился так, что даже Шмейхель не смог взять.
- Как Прокопенко вел себя в перерыве?
– Он и сам, наверное, обалдел от 2:0. Но, даже не пропуская, мы все равно допускали какие-то ошибки – так что Евгеньич объяснял, что надо исправить. Кто-то сидел болячки зализывал. Но не истерил никто – это точно.
- Когда при счете 2:1 Шмейхель пришел на угловой, вы ведь рядом были?
– Да мы всей командой тогда рядом были. Двое на штанге стояли, но мяч от головы Шмейхеля прилетел в ту точку, куда ни Саморуков не дотягивался, ни мы. Сумбур был дикий – мы же до того два раза мяч из пустых ворот выносили. Хорошо еще, что в самом конце пропустили, вот если б минут за 15 до конца – тогда проблемы точно появились бы. Запоминилось, что после игры манчестерские болельщики хлопали – уж не знаю, нам или своей команде, которую мы из Кубка УЕФА выбили.
- Чью майку выменяли?
– Мы даже не пытались – у нас два комплекта на весь сезон было, так что раздавать майки не могли.
- Зато «МЮ» в следующем году стал играть в такой же форме, как и у «Ротора». Бытовых проблем в Манчестере не было?
– Мы же не такие большие, как Шмейхель, на кроватях в отеле умещались нормально. Да и не капризные мы были. Прилетели в Манчестер чартером из Волгограда. Некоторые российские команды тогда летали рейсовыми самолетами, а мы – только своими. С нами прилетела небольшая делегация, но никто из простых болельщиков до Манчестера, кажется, не добрался – сложно было английскую визу получить. После матча забрали вещи в гостинице и сразу улетели. В самолете чуть-чуть отметили, не без этого, а Волгограде приземлились уже ночью – так что в аэропорту нас никто из болельщиков особо не встречал.
- Сколько заработали на проходе в следующий раунд?
– Получили по 10 тысяч долларов – для Волгограда это были рекордные премиальные. Горюнов объявил о них перед матчами, а когда мы неожиданно прошли «Манчестер» – делать ничего не оставалось, пришлось отдавать. На тот момент с деньгами в «Роторе» было нормально. После «МЮ» в гостинице «Волгоград» для нас выступали Александр Серов и Людмила Гурченко. Гурченко пела «Команду молодости нашей».
- Каким показался Зинедин Зидан, когда в следующем раунде попали на «Бордо»?
– В первой игре, когда нам глупый пенальти на последней минуте поставили, он не играл, а в Волгограде поразил и владением мячом, и и видением поля. Было видно, какой талант растет. Он потом еще сильнее заиграл. Не зря его «Ювентус» сразу после финала Кубка УЕФА забрал.
- Как вы тогда отдыхали после матчей?
– Часто брали жен с детьми, садились на теплоход и плыли на другой берег Волги жарить шашлыки. Крепче всех я сдружился с Володей Нидергаусом и Сергеем Нечаем, которого обменяли в «Ростсельмаш» на комбайн. Такие уж времена были. Денег мало, а делать что-то надо. Большинство команд – областные или краевые – чем могли, тем и расплачивались. А Нидергаус, казахский немец, уехал на ПМЖ в Германию, получил немецкий паспорт, но иностранцу там трудно, поэтому вернулся к Горюнову начальником команды, а сейчас работает в Федерации футбола Казахстана.
- Есипов с Веретенниковым не общались за пределами поля. Почему так получилось?
– Ну, было такое, конечно. С чем это связано, не могу сказать – я к ним в души не залезал. Главное, что на матчи это никак не переносилось. Оба ж профессионалы.
- В конце сезона-1996 вы потеряли два очка в Новороссийске, а Горюнов отказывался покидать стадион, пока лайнсмена Ярыгина не проверят на алкоголь. Запомнили ту игру?
– Валерка Есипов чистый гол забил, но Ярыгин посчитал нужным поднять флажок. Победа приближала нас к золоту и этих двух очей нам потом и не хватило. Кому-то это надо было – закулисных игр хватало. Играли как-то во Владикавказе и при счете 1:1 нам поставили настолько левый пенальти, что мы сразу ушли с поля. Просто непозволительная наглость. Игрок «Алании» взял за шею Андрея Кривова, повалил на себя, а судья, не раздумывая, поставил нам пенальти. Обступили сразу этого судью, даже с лавочки все прибежали, но Горюнов дал команду уходить в раздевалку. Вернуться нас никто не уговаривал. Записали нам 0:3 и выводов никаких не сделали. Только камнями наш автобус закидали – для Владикавказа это нормально было.
- Горюнов с Прокопенко признавали, что зря запустили журналистов на базу клуба утром в день матча со «Спартаком», в котором разыгрывалось золото-1997. Журналисты действительно так помешали?
– Да мы перегорели просто, а о журналистах особо и не думали. Обычно заезжали на базу накануне матча. Покушали, потренировались и спать. А в тот раз нас загнали туда за два или три дня до игры со «Спартаком». Вместо того, чтоб дома спокойно о матче подумать, с ребенком погулять или женой пообщаться, сидели на базе и не знали, что делать – только друг на друга смотрели.
- Правда, что некие спонсоры обещали вам за победу 2,5 миллиона долларов?
– Да, Горюнов нам об этом сообщил. Все были в курсе. Но я в то время о деньгах не думал, просто очень хотелось победить.
- Говорят, после поражения вы целый час провели в раздевалке.
– Не в раздевалке, а в кабинете Горюнова. После игры он дал команду накрыть на стол – сидели водку пили. Дмитрич пытался говорить что-то, а мы просто молчали. Нидергаус с Есиповым плакали. Налили всем по рюмке, потом по второй. Так все и напились.
- А в следующем году начались задержки зарплаты. Самая продолжительная на вашей памяти?
– По 4-5 месяцев не получали. Это сейчас на месячную зарплату футболиста можно год жить, а тогда мы получали по 3-4 тысячи в месяц – реально тяжело было, только накопления какие-то спасали. Два года эта чехарда длилась – и в конце 99-го я уехал в «Шахтер». Со мной рассчитались по долгам только перед отъездом, с кем-то – позже.
- Горюнов тяжело расставался с игроками и долго отказывался продавать Веретенникова. А вас до «Шахтера» часто пытались переманить?
– Ко мне никто не обращался. На тот момент в России всего-то три серьезных команды было – «Спартак», «Алания» да мы. «Локомотив» уже позже поднялся. Был вариант с Израилем, но я выбрал Донецк, где тренером стал работать Прокопенко.
- Одна из любимых шуток Прокопенко: «Я не пью, зато как разливаю». Каким вы его запомнили?
– Он действительно никогда не пил. Веселый, душевный человек. Поверил в меня, фактически раскрыл меня как футболиста, помог с лечением спины. Поехали с ним как-то к доктору в Одессу. Друзья Евгеньича пригласили нас на день рожденья. Спрашивают меня за столом: «Ну что, ты выпьешь?». Оборачиваюсь к главному тренеру. Он: «У тебя сейчас отпуск, можешь спокойно выпивать, не волнуйся». То есть показывал, что есть время для работы, а есть – для отдыха. Главное – когда, сколько и с кем.
- Какое впечатление на вас произвел Ринат Ахметов после Владимира Горюнова?
– Горюнов часто заходил в раздевалку – после игры, но иногда и перед. Бывало ругался – до некоторых людей только так доходило. А Ахметов в Донецке мог приехать на базу, сыграть с нами в бильярд, поинтересоваться нашими делами. В «Шахтере» ведь почти все говорили по-русски, не то что сейчас. Из легионеров были только Окоронкво да пара румын. Ахметов поспокойнее Горюнова, но однажды я стал свидетелем, как он разговаривает с кем-то по телефону – не хотелось бы мне такое от него услышать.
- В «Ростсельмаше» после Донецка вы попали на Анатолия Байдачного. Его журналистское образование как-то давало о себе знать?
– Байдачный – слишком эмоциональный, нервничал по любому поводу. Недавно ему сделали операцию на сердце – так сказалась на нем тренерская деятельность. Взрывной, конечно, человек. Постоянно кидал что-то в раздевалке – не в нас, а просто так, психовал. Иногда вообще не заходил в раздевалку.
- Свой первый трофей вы выиграли в 35 лет в составе «Терека». Запомнили черкизовскую раздевалку после победы в финале Кубка?
– Не мог поверить в то, что сделали, даже когда налили шампанское в кубок. Всю жизнь шел к достижениям – то тут прокололся, то там. Из «Шахтера» ушел перед полуфиналом Кубка, который они потом выиграли, с «Ротором» в финале Кубка-95 проиграли по пенальти «Динамо», а в «Тереке» наконец-то получилось.
- Рамзан Кадыров настраивал как-то особо на финал Кубка?
– Когда была предматчевая тренировка, он пришел на стадион, посидел, а на игру настраивал тренер Ваит Талгаев. Ребята в команде собрались опытные, самый молодой был 30-летний Липко, так что шли на этот финал с «Крыльями», как на последний бой – понимали, что другого шанса уже не будет. Получилось, что, еще играя в первом дивизионе, мы пробились в Кубок УЕФА. Прошли «Лех», на равных боролись с «Базелем».
- Как отмечали победу в Кубке?
– Сразу после матча поехали в ресторан «Прага», а в конце года состоялось общее чествование в гостинице «Россия». Выступали Овсиенко, Орбакайте, приехали Толстых, Колосков и президент Ингушетии.
- Самый необычный легионер, с которым столкнулись в России и Украине?
– Кебе. Как человек он мне не нравился. Футболист способный, но он уже не хотел в футбол играть. Не знаю, зачем его Первак в Нижний брал – разве что коллектив разлагать. Кебе мог не приехать на тренировку или прийти и сказать, что голова болит. Первак его терпел.
- Первак вам тоже показался своеобразным?
– Молодежь, которую набрал из дублей московских клубов, гладил по головке, а ветеранов гнобил – Осколкова, Дятеля, Соломатина и меня. Непонятно только, зачем нас брал вообще – постоянно устраивал нам какие-то провокации, проблемы искал только в нас. Во все вмешивался – и в тренерские дела, и игровые. Постоянно устраивал какие-то провокации – проблемы всегда иcкал в ветеранах. В общем, сезон и карьеру я заканчивал в Костроме.
- Туда как занесло?
– Аркадий Красавин, с которым мы играли в Ставрополе, тренировал Кострому и попросил помочь. До конца чемпионата оставалось два месяца. Помню, отыграли последний матч, заняли второе место, которое Кострома не занимала лет 20, и на стадионе загремел салют. Я посмотрел на это и подумал: «Да, салюта в мою честь еще никогда не было. Наверное, на этом и надо завершить карьеру». Устроили по случаю второго места шикарный праздник – салют, ресторан, гуляния. Я решил: все, спасибо – и поехал домой.
Фото: REUTERS; Фото: REUTERS; Fotobank/Getty Images/Allsport/Mark Thompson; РИА Новости/Владимир Федоренко
Виктор Гончаренко: «Когда учился в 9-м классе, ребята из 11-го меня слушались»
Помню в частности тот матч как на духу. Все, кроме болел Спартака, болели за Ротор, с регионов народ приехал. ротор поддушивали судьи в тот сезон и предыдущий. Я это уже писал как-то, пусть спартаковцы не обижаются, но у них был почти неограниченный ресурс.
П.С, Черно-синяя форма самая охеренная у Ротора)
А интервью хорошее, бесспорно.
Эх, были же времена. За 3 тыс. $ такой футбол показывали, а сейчас забьют три мяча - уже голеадор, миллионный контракт и можно на футбол забить
Ротор могуч был.Респект тем парням.Как давать интервью-у Веретенникова нужно поучиться нынешнему поколению.
А Веря, Есипов Нидергаус, Захарчук, Шмарко, Беркетов, Горюнов, наконец, в курсе, что они "продались" 9 ноября?!! Они бы ох...ли, услышав такое! Поэтому личное присутствие на матче еще не повод Вам завидовать. Впечатление такое, что находясь на стадионе, мы смотрели разные матчи.
Спасибо автору!!!
Эту историю еще у кого-то в интервью читал. Только там было - "не бздеть"))
было время, эххх. жаль, что оно ушло.