Вера Зозуля: «Рак побороли врачи. От меня мало что зависело»

В 80-м она выиграла олимпийское золото в санном спорте, где доминируют немцы, а в 90-х поборола смертельную болезнь. Павел Копачев поговорил с чемпионкой для сериала «Однажды для страны».

Шереметьево. В зале прилета казахские (хотя на самом деле – русские, не получившие места в своей сборной) саночники, которых гражданка Латвии Вера Зозуля консультировала перед ответственным сезоном. Настроение не праздничное – часть команды не отобралась на Олимпиаду. Вера Васильевна (хотя она принимает только «Вера» – на европейский манер) разгуливает в желтом пуховике, никем не узнаваемая. С момента ее большой победы прошло слишком много – 34 года.

Самбо, баскетбол

– Расстроились, что не получилось поехать на сочинские Игры с Казахстаном?

– Я реально смотрю на вещи. Сегодня в санях огромная конкуренция. У нас же единственный вид спорта, где счет идет на тысячные секунды. В бобслее и скелетоне – десятки, сотые. А в санях мгновение – взмах ресницы.

В наше время такого, конечно, не было. Медаль могла «десяточка» отделить. Хотя я вот в 80-м выиграла Олимпиаду с преимуществом больше секунды. Так потом никто не побеждал.

«Если бы вы не напомнили про ту победу, я бы, может, еще долго не ностальгировала»

– Наш единственный олимпийский чемпион в прыжках с трамплина Владимир Белоусов до сих пор летает во сне. Как часто вы вспоминаете свои заезды?

– Ой не-ет, я не живу прошлым. Это неинтересно. У меня дом под Ригой, он требует ухода. Сыну, Кристапу, я, хочу верить, еще нужна. Он у меня замечательный, золотой мужчина. Если бы вы не напомнили про ту победу, я бы, может, еще долго не ностальгировала.

Я же завязала со спортом в 84-м, после Сараево. Окончила Малаховку, училась там на одном курсе с великой фигуристкой Наташей Линичук.

– Почему поступали в Москве, а не в Риге?

– А я тренировалась в Москве. Тогда в Институте механики МГУ построили стартовую эстакаду. Мы там все время и проводили. И в Малаховке к сборникам относились с пониманием: мы посещали лекции в свободном режиме. Когда могли…

– Говорят, в сани вы пришли из борьбы...

– Из самбо. Хотя поначалу я, как и все в Прибалтике, играла в баскетбол. Но с моим ростом – 158 см – можно разве что сидеть на скамейке. А просто смотреть мне было неинтересно. Вот я и отправилась бороться. И боролась бы дальше, если бы не один случай.

Как-то я встретила свою знакомую, Визму. И она обмолвилась: мол, занимаюсь санями, а ты что и как? Я заинтересовалась, оставила ей свой адрес. И буквально через несколько дней ко мне домой приехал тренер – Валдис Тиликс. Он, по сути, и начинал санный спорт в Союзе.

– Удивительно: большой тренер едет к ребенку, который еще ни разу не спустился на санях.

– Безусловно. Это была большая честь. Видимо, Визма дала мне хорошую рекомендацию... Меня, кстати, дома не оказалось. Валдис оставил записку, пригласил на тренировки в Сигулду. И я, вся такая окрыленная, села в автобус и поехала.

– Как познакомились?

– О, это интересная история. Я вышла на остановке, пошла вдоль дороги. Ищу санную трассу. А навстречу самодельный автомобиль – этакий «Запорожец» с открытым верхом. Смотрю, разворачивается и едет ко мне. Думаю, ну сейчас будет спрашивать дорогу, а я в Сигулде первый раз, сама ничего не знаю. И вдруг выглядывает приветливый мужчина и, улыбаясь, говорит: «Вы Вера Зозуля? А я вам писал». Вот так и встретились…

Мясорубка, болты

– Самая страшная трасса в вашей жизни?

– В Братске. 5 виражей подряд, мясорубка! Голову назад буквально «отрывало». Проект неправильный – там и смертельные случаи были. Плюс холодно – катались в минус 30-35, утеплялись, как могли. Это сейчас везде трассы искусственные. А там все натуральное было – бетон, а на нем снег и лед.

– Вы как-то сказали «Тренер научил меня преодолевать страх». А как этому вообще можно научиться?

– Я бы переформулировала: тренер научил меня думать и работать. Ду-ма-ть! Это ключевое слово. Валдис всегда повторял: когда боишься и выходишь просто кататься, голова выключается. А надо, чтобы голова была в режиме «Record». Тогда и скорость не чувствуешь – будь то 100 или 120 км/ч.

Каждую трассу нужно чувствовать, макетировать в мозгу. Каждый вираж, каждый бугорок.

«Знаешь, какое самое большое заблуждение? Когда спортсмен говорит: вот мне бы сани, как у Демченко, я бы выиграл. Не выиграешь ни-ког-да!»

– Чемпион мира по скелетону Александр Третьяков рассказывал, что изучает трассу при помощи металлических «кошек». В ваше время так же было?

– Конечно. Ходили и запоминали детали. И это еще нормально – вон горнолыжники: получают путевую карту и вперед! Слалом еще можно просчитать, а как супергигант изучишь – там три километра вниз с горы.

– Что за история приключилась с вами на Играх-76? Читал, вы проиграли во многом потому, что судьи перед стартом разобрали ваши сани и перетянули болты.

– Ну, там ведь как было: в 69-м году команду ГДР поймали на том, что они перегревали полозья. С тех пор любые немецкие новинки воспринимали настороженно. А немцы же регулярно экспериментировали. И вот они в Инсбрук привезли новые сани, хозяева тут же обратили на это внимание. И техкомиссия выборочно брала сани на проверку. Не могли же они только немцев прессовать… Ну вот мои сани и немного вывели из строя, когда закручивали.

Но я не сильно расстроилась. 9-е место, опыт. Мы же вообще с тренером не планировали никакую Олимпиаду. Готовились к чемпионату Европы. И я его – бац! – выиграла. После такого успеха меня не могли не взять.

«Машка и Гришка»

– Сани как автомобиль: сделаны под тебя. У нас даже есть такая поговорка: «Поставить правильно сани на лед». То есть, сделать так, чтобы было удобно и комфортно. Механик может сделать отличные сани, вручить их тебе и сказать: «Все, ты будешь чемпионом». Но ты проедешь пару заездов и поймешь – это тебе мешает, другое выпирает, третье смущает. Это мелочи. Но когда мы выбираем машину, мы тоже обращаем внимание на детали: удобно ли настроено зеркало, какая обивка сидений, насколько легко переключать скорости.

Знаешь, какое самое большое заблуждение? Когда спортсмен говорит: вот мне бы сани, как у Демченко или Лоха, я бы выиграл. Не выиграешь ни-ког-да! Потому что каждые сани индивидуальны: по отцентровки, росту, весу, геометрии тела. Мы как-то на сборе попробовали поменяться санями с Ингридой Амантовой, бронзовым призером Игр-80. Так я, когда проехала на Ингиных санях, взвыла. И она тоже – как будто на другую планету слетали.

– Говорят, вы перед Играми-80 готовились в секретном режиме на эстакаде Института механики МГУ.

– Там построили прекрасную эстакаду, с нами работала научная группа под кодовым названием «Машка и Гришка», которая изучала скольжения, экспериментировала с полозьями.

Мы тогда жили на Ленинском проспекте в гостинице «Спорт», за нами был закреплен автобус. И мы готовились. Конкуренция была сумасшедшая: я, Амантова, Астра Рибена и другие девочки.

«Это же Советский Союз – там каждый год нужно доказывать результатами. И ничего не прощается»

– Вы-то наверняка ехали в Лейк-Плэсид фаворитом. Выиграли в 78-м чемпионат мира.

– Ха-ха. Это же Советский Союз – там каждый год нужно доказывать результатами. И ничего не прощается. А я в 79-м на чемпионате мира в Кенигзее ангину схватила. По глупости: с утра от гостиницы добежала до стадиона, вспотела и пошла изучать трассу. Ну и охладилась. В итоге, вне шестерки.

Естественно, начальники запели песню: как это так, Зозуля уже не первый номер, надо пробовать других. А то, что я стартовала больной, никого не интересовало.

– Попробовали других?

– Ну, три отбора перед Олимпиадой устроили в Свердловске. Причем, так долго выбирали, что тренер Алексеев в какой-то момент плюнул и говорит: ладно, бабы, кто попадет в тройку в последний день, тот и едет в Лейк-Плэсид.

Вот и судьба: три заезда, надо попадать в топ-3. После первой попытки я пятая, после второй – четвертая. И только в заключительной ухитрилась буквально вползти в тройку. А не вползла бы – не стала олимпийской чемпионкой.

В Америке, помнится, Алексеев шутил: вот видишь, Вера, не устроил бы я вам такой жесткий отбор, и не было бы у тебя золота.

Золото, Лейк-Плэсид

– Вы ехали в 80-м в Америку, которая уже вот-вот собиралась бойкотировать московскую Олимпиаду. Не было партсобраний или накачек?

– Нет. Другое было: в самих Штатах к нам прикрепили человека, которого мы ни до, ни после не видели. Ну как будто начальник команды – адмирал или генерал. Ходил с нами повсюду, обедал, ужинал.

– Подслушивал?

– Ну, наверное. Следил, чтобы не сказали ничего лишнего.

– Напрягало?

– Неа. Вообще его не замечали. Жили своей жизнью.

– А не было ощущения: сейчас что-нибудь скажу, и на старт не выпустят?

– Ну это уже было бы совсем… Мы все-таки мирно себя вели: жили в тюремных номерах. Они малюсенькие были. И кровати двухъярусные. Но сами корпуса хорошие: сауна, спортивный зал… Мы вечерами телевизор смотрели в холле: вместе с лыжницами, фигуристками, биатлонистками.

1980 год, Лейк-Плэсид. Зозуля – олимпийская чемпионка

– Вы сейчас можете вспомнить свои олимпийские заезды?

– О, да! Даже тренировки – я там, кстати, была третьей-пятой, не особо блистала. Но я знала, что пик будет чуть позже – на соревнованиях. Мы с тренером старались все рассчитать. Это сейчас наука, а раньше больше чутьем себя подводили. Дневники вели, микроциклы считали. И потом – к финалам все равно секундочки улучшаются. Во-первых, организаторы тщательнее готовят лед. Во-вторых, можно еще поработать с санями…

«Просыпаемся, приходим в боксы: наших саней нет. Как нету?! У-ух… Что делать? Это же Олимпиада!»

– Это как?

– А как у лыжников – примерно то же самое. Шлифуем полозья, подбираем мази под температуру льда. И так каждый день. Олимпиада же тогда по другим правилам проходила. Это сейчас по 2 заезда в день. А раньше: 4 дня – 4 заезда.

– Кошмар. Зрители же от вас уставали.

– И не только зрители – тренеры тоже. Но у нас тренеры хоть и изводили отборами, сами по себе сильные были. Когда мы изучали трассу, они спрашивали: за сколько пройдешь? Прям точное время. И потом была мотивация на одну-две десяточки свое предсказание улучшить – уже бонус, уже маленькая победа над собой.

– Вы же единственная саночница в истории, кому удалось выиграть все 4 заезда на Играх.

– Да, хотя первый и последний заезды – такой стресс, такой адреналин. У меня был 19-й стартовый номер. А передо мной проехали главные фаворитки – немка Меллита Зольман (39,34) и Ингрида Амантова (39,36). Я даже про себя обрадовалась: ого, Инга рядышком с Меллитой, а мы с ней примерно одного уровня.

Я и настраивалась на похожий результат. Проехала, а время посмотреть не могу. В Лейк-Плэсиде трассу сконструировали так, что табло не видно. Его загораживало круглое здание администрации. Американцы еще и последнюю прямую сделали короткой: наверное, в целях экономии. И я финишировала: быстро торможу, вся в снегу, отряхиваюсь. А результат не вижу: диктор что-то на английском бубнит, но в пылу борьбы звуки не улавливаю.

Наш массажист Ира машет: нормально, 38. Ну, я думаю, и вправду нормально: 39,38. В тройке. Все рядышком. Быстро побежала сани взвешивать. И тут мне тренеры: ну ты даешь, Верка, рекорд трассы установила (38,978). Я в шоке: какой рекорд трассы? О чем вы?

Выскакиваю смотреть: все верно, рекорд. И меня затрясло. Страх, ужас. Как на это реагировать?

– Радоваться!

– Ну, я держалась… А тут еще перед вторым заездом переполох подняли. Просыпаемся, приходим в боксы: наших саней нет. Как нету?! У-ух… Что делать? Это же Олимпиада! Прибежали к тренерам. А они, наученные любым мелочам, забрали сани на ночь и положили их под кровати. Не дай бог, чтобы никто ничего не открутил и не испортил.

– Война технологий.

– А так всегда в нашем виде. Раньше, когда в Оберхофе катались, тренеры за гэдээровцами подсматривали, по ночам их сани тайком брали, изучали. А как было догонять? Немцы что тогда, что и сейчас были впереди всех – это школа, это массовость, это технологии. Все то же самое, как и с планшетами, смартфонами. Вы сейчас пользуетесь одной моделью, а производитель уже держит в разработке две последующие.

«На пацана можно крикнуть, даже выпить с ним на праздник и что-то объяснить – а к девочке нужен другой подход»

И потом – знаете, почему мы от немцев отстаем? Надо всех тренировать по-разному: женщин – по одной методике, мужчин – по другой, двойки – по третьей. А у нас общая схема. И это, наверное, ошибка. Мужчины по природе сильнее, смелее, а женщины – тоньше, чувствительнее. На пацана можно крикнуть, даже выпить с ним на праздник и что-то объяснить – а к девочке нужен другой подход.

– Про четвертую попытку на Олимпиаде вы так и не рассказали.

– Да-да, отвлеклась... Там меня уже затрясло психологически. Стояла на горе и вижу финиш. Думаю: «Черт возьми, сейчас никто, а финиширую – и могу стать олимпийской чемпионкой». И сразу – бум-бум себя по лицу… Надо переключиться.

Мне ведь не надо было лихачить: просто проехать без ошибок. Но трасса сложная: старт, лабиринт и два виража-омеги. Я, когда последнюю омегу прошла, уже понимала: золото в кармане!

– Как отмечали?

– А уже и не помню… Приехали начальники – Сыч, Павлов. Поздравили. Это же была сенсация! СССР с ГДР командный зачет делили, а мы отобрали у восточных немцев считанные медали. Я сама не верила. Когда гимн заиграл, немного пришла в себя.

– Наградили хорошо?

– Ой, не буду сумму называть… А то подумают, что жалуюсь. А я не хочу жаловаться. Скажем так: поощрили нормально. Дали 2-комнатную квартиру в Риге без очереди, купила «Волгу». Сейчас, конечно, другие премии. Наш двукратный олимпийский чемпион по BMX Марис Штромбергс получил 100 тысяч лат (150 тысяч долларов). Это достойные деньги.

1980-й, церемония награждения. Вера Зозуля (в центре) и Ингрида Амантова (справа) получают заслуженные медали – золото и бронзу

Польша, работа

– Куда подались после спорта?

– Устроилась тренером в детско-юношескую спортивную школу «Варпа». Мне положили 250 рублей, и я начала развивать санный спорт. Мартиньш Рубенис, мой воспитанник, призер Игр-2006, до сих пор выступает.

– В 91-м вы на три года уехали в Польшу. Почему?

– Так ничего не осталось: Союз развалился, «Варпа» тоже. Я только-только сына родила, кормить чем-то нужно было… Поехала тренировать молодежку.

А вот когда вернулась – начались трудности. Работала в школе обычной учительницей физкультуры. И только потом моя воспитанница Аня Орлова вернула меня в санный спорт, за что я ей благодарна.

«Я скажу честно: от меня вряд ли что-то зависело. Рак побороли врачи»

– Не давит ли на сани немецкая гегемония?

– Давит. Ощутимо давит. Но поймите: Германия – это монстр. Раньше 2 трассы были в ГДР, 2 – в ФРГ. А теперь представьте, что пока у нас все разваливалось, Германия после объединения стала в два раза сильнее. Что мы сейчас нарабатываем, они знали и умели еще 10 лет назад.

– Получается, ваша победа вопреки здравому смыслу?

– Нет, тут другое. Это не только моя победа. Это успех всей советской команды. Очень сложно прогрессировать, когда нет конкуренции. Вот почему сложно сейчас Тане Ивановой, а раньше было сложно Альберту Демченко. Они были одни. Им не на кого было равняться, не за кем тянуться. В наше время 5-8 человек претендовали на три места. Нельзя было останавливаться.

Жизнь и сын

– Я не могу не задать этот вопрос. Но вы побороли рак. Что вам помогло?

– Я скажу честно: от меня вряд ли что-то зависело. Рак побороли врачи. Вовремя заметили, вовремя прооперировали. Это их заслуга.

– Когда вы узнали о диагнозе?

– Все началось в 96-м. Я попала в аварию на Островном мосту. Кристап с заднего сиденья перелетел вперед и сильно врезался мне в грудь. Ничего такого не почувствовала, слава богу, с сыном все было в порядке. И вот спустя полтора года случился такой момент. Я только-только купила дом под Ригой, стала старшим тренером сборной Латвии – все более-менее налаживалось.

Приехала из Сигулды поздно вечером, не успела дом растопить… А уже утро, холодно. Кристап замерз и попросился ко мне в кровать. Я как раз лежала на левом боку, и он, когда перелезал, одним движением сделал мне дико больно в груди. Я еще говорю ему: «Ну что ты, как слон»… А если бы он тогда не переполз – я бы сейчас была под землей. Без вариантов.

– Пошли к врачу?

– Сначала поинтересовалась у нашего доктора Заны, она до сих пор работает в сборной Латвии: мол, что да как. Она сразу насторожилась, отправила меня на УЗИ. Там мои снимки не понравились, перенаправили в онкологию. Я еще удивилась: неужели так серьезно?

Записалась к доктору. Он минуты три вертел снимки в руках, потом что-то высматривал в своем ежедневнике и тихо произнес : «У меня пятница свободна, можете приходить на операцию».

И я выпала в осадок. Мне через три дня лететь на Кубок мира, уже билеты на руках, сезон в разгаре. Какая может быть операция? Ну, а он, как все врачи, спокойно: «Если вам деньги важнее здоровья, не буду задерживать».

«Мне очень сложно об этом говорить. Простите, что я плачу. Но мне сразу сказали: это рак, Вера»

У меня не было выбора. Записалась на понедельник.

– Как жили эти дни?

– А я работала. Отправляла команду, решала вопрос с деньгами – их же нужно было перевести на другого человека. А весь ужас осознала потом... Когда... Когда сняли грудь…

Мне очень сложно об этом говорить. Простите, что я плачу. Но мне сразу сказали: это рак, Вера. И потом еще ждали анализ на лимфу. Если бы там было плохо, то все. Была бы сейчас на том свете.

– Что почувствовали, когда узнали: все в норме?

– Я заново родилась. Спасибо Богу. И сын есть, и дом в собственности, где я могу встретить рассвет… Нужно жить сегодняшним днем. Просто жить. Вот урок, который я усвоила.

Все медали СССР/России на Олимпийских играх (санный спорт)

Золото, Лейк-Плэсид-1980, Вера Зозуля (одиночки)

Серебро, Сараево-1984, Сергей Данилин (одиночки)

Серебро, Сараево-1984, Евгений Белоусов и Александр Беляков (двойки)

Серебро, Турин-2006, Альберт Демченко (одиночки)

Бронза, Лейк-Плэсид-1980, Ингрида Амантова (одиночки)

Бронза, Сараево-1984, Валерий Дудин (одиночки)

Бронза, Калгари-1988, Юрий Харченко (одиночки)

Итого: 1+3+3 = 7 медалей

Янис Кипурс: «Вылезаю из саней и думаю: бить морду напарнику перед камерами или за углом?»

Валерий Столяров: «В «Русском доме» другая Олимпиада. Черная икра, водка, маринады…»

Владимир Белоусов: «Если мне вернут олимпийское золото, я заплачу от счастья»

Однажды для страны. Что почитать перед Олимпиадой на Sports.ru?

Фото: РИА Новости/Борис Бабанов/Сергей Киврин/Дмитрий Донской

Sports.ru благодарит первого вице-президента Федерации санного спорта России Валерия Силакова за помощь в организации интервью