4 мин.

От солнца к сердцу. Почему я буду болеть за Японию

Иван Калашников – о сборной, которая готова шагнуть за рамки своей культуры.

Фото: Fotobank/Getty Images/Mark Colbe

Еще полгода назад встретить японца в подмосковных Ватутинках было гораздо проще, чем в любом из суши-ресторанов столицы. Пока Кейсуке Хонда играл за ЦСКА, на тренировках армейцев дежурили несколько японских журналистов, записывающих каждое его ТТД в блокноты Muji и ловившие каждое его слово в диктофон: на родине Хонда числился одним из самых популярных спортсменов, о котором надо знать все.

Пару лет в число этих журналистов входил мой знакомый по имени Хироси – он выучил в токийской школе русский язык и после журфака был распределен в огромную страну на том берегу Японского моря. Хироси рассказывал, что причиной успехов Хонды, помимо очевидного таланта, стал его бунтарский характер. Японское общество в каких-то аспектах крайне традиционно и консервативно (например, подчиненные редко покидают рабочее место раньше начальника), и эти социальные особенности нередко отрицательно сказываются на развитии футбола – скажем, тренер не будет торопиться ставить молодых парней в состав, а сами они лишний раз подумают, стоит ли идти в стык со старшими игроками.

Хонда не собирался с этим мириться – он еще подростком зарубался с ветеранами на тренировках, брал на себя игру в матчах и отвоевывал во всех командах право исполнять штрафные. Ему приходилось и драться, и притворяться, что он все понял, а потом все равно делать по-своему – короче, Хонда решил ушатать систему, которая порой ему мешала. «Из-за этой излишней субординации японские футболисты были поголовно известны в первую очередь своей дисциплиной и физической готовностью, – объяснял Хироси. – А звездами становились те, кто ставил свою индивидуальность выше традиций – парни вроде Накаты и Накамуры».

Хонда уехал в Европу на год-два раньше, чем большинство пошедших этим путем японцев, вылетел из высшего дивизиона с «Венло», вернул команду обратно, перешел в ЦСКА, стал чемпионом, досидел до «Милана». Если на некоторых этапах клубной карьеры Хонды его прогресс замедлялся, то в сборной он неизменно был лучшим игроком – и на провальной Олимпиаде-2008, и на неплохом ЧМ-2010, и на победном Кубке Азии-2011. После ЮАР Хонда еще раз пошел против системы: объявил бойкот японской прессе из-за того, что перед турниром она требовала поставить на место Хонды более именитого и опытного Сюнсуке Накамуру. Потом некоторым журналистам пришлось приезжать в Ватутинки извиняться.

Впрочем, Хонда здесь только для примера. За четыре года, прошедшие с чемпионата мира в ЮАР, изменился весь японский футбол – начиная хотя бы с того, что тогда в составе было лишь четыре игрока из европейских лиг; сейчас их 12. В прошлом сезоне японцы покорили немецкую бундеслигу – Синдзи Окадзаки с 15 голами стал одним из лучших бомбардиров, Хироси Кийотаке отдал 8 голевых передач, еще четыре футболиста регулярно играли в основном составе своих команд. Защитник Юто Нагатомо пытался в одиночку спасти «Интер» – 5+6 в 34 матчах. Даже неудачная игра Хонды и Кагавы в проблемных суперклубах – подтверждение того, что теперь от японцев готовы ждать многого и на таком высоком уровне.

Год назад кто-то мог заметить, что перемены затронули не только японских игроков, но и сборную. Итальянский тренер Альберто Дзаккерони привез на Кубок конфедераций удивительную команду – проигравшую все три матча в группе, но потрясшую не меньше, чем разгром испанцев в финале. В первой игре японцы пропустили три гола от бразильцев, при этом превзойдя их по количеству ударов по воротам – 9 против 8. Во второй – устроили сумасшедшую перестрелку с Италией (3:4), нанеся уже вдвое (!) больше ударов (18-9) и чаще владея мячом. Даже ничего не решавший матч с Мексикой было приятно смотреть – скорости, мастерство лидеров, техника и тактическая гибкость (в общем, всё, кроме игры в обороне) сделали Японию одной из самых интересных сборных мира.

Это определение вовсе не означает, что в Бразилии японцы смогут кого-то обыграть (хотя наверняка смогут). Просто в международном футболе нет ничего приятнее, чем наблюдать за командой второго-третьего эшелона, готовой ввязаться в размен ударами с любым фаворитом и не потерявшей при этом национальной идентичности – как Камерун-1990 или Чили-2010. Футбольная глобализация добралась до Японии примерно вчера и, как это обычно бывает, поначалу приносит ей только пользу – так что получайте удовольствие, пока армии японских журналистов не появились на базах всех московских команд.

Жизнь как чудо. Почему я буду болеть за Боснию